Братья обнялись, и Рауль вскочил на козлы. Взяв в руки поводья, он хлестнул лошадей, и карета загромыхала по улице. За ночь он успеет проделать не малый путь. Лишь раз Рауль оглянулся, и его губы прошептали: "Прощай".

Антуан стоял и смотрел вслед удаляющейся карете. Эта картина до боли напоминала отъезд его самого из родительского дома с точностью до наоборот. И это отнюдь не внушало оптимизма.

Он вернулся в дом, и его окружала какая-то давящая пустота. Антуан практически забыл те времена, когда жил здесь один, и вот теперь они возвратились вновь. И это его отнюдь не радовало.

Чтобы хоть как-то развеяться, он пошел на охоту, а потом отправился в дом общины. Он не только провел там всю ночь, но и остался на день, а потом еще на два. Стараясь восстановить свое несколько пошатнувшееся "Я". Ему недоставало Рауля. Но со временем он стал прежним. Ну почти.

* * *

Лето сменилось осенью, а вслед за ней пришла и зима. Письма от Рауля больше не приходили. В последнем он сообщал, что благополучно добрался до владений Сайен, и та радушно приняла его, даже более чем. И также предупреждал, что не знает, когда отправит следующее письмо — все зависит от погодных условий. Рауль еще приписал, что Антуан может о нем больше не беспокоиться, и просил извинить за все своего непутевого брата.

Больше писем не было. Оставалось ждать весны. Пока в той далекой стране не начнет таять снег, а насколько Антуан помнил, этого следовало ожидать не ранее апреля.

Во Флоренции даже зима не казалась унылой. Погода стояла не слишком холодная, и жизнь не замирала ни на минуту. К тому же приближался самый главный праздник года — рождество. Вампиры праздновали его с не меньшим энтузиазмом, чем люди. Ведь большинство из них принадлежали к христианской эре, хотя многие и не верили в Бога. Но разве это так уж важно? Праздник есть праздник. Мало кто из вампиров упустил возможность побывать на роскошных и шумных рождественских балах.

Антуан тоже был там, и радовался празднику вместе со всеми. Жизнь. Ему нравилось ощущать ее вкус. Одно это могло заставить его забыть о многих печалях. Конечно, он не забывал о Рауле, и часто задумывался, как он там в этом холодном, снежном краю, но в то же время эти мысли не мешали его собственной жизни. Он практически смирился с его отсутствием.

Антуан, как никогда, был уверен в себе. Считая, что повидал практически все, и вряд ли судьба может нанести удар, который способен сломить его, с которым он не справится. Если бы он только знал, как жестоко ошибается.

* * *

Зима медленно и неохотно уступала свои позиции весне. Но она уже ощущалась всюду. Весенние ветра прогоняли зимнюю хмурость. Стояла середина марта.

Гонимый голодом, Антуан тенью крался по городу, выискивая того, кто поделиться с ним своей кровью. И вот настоящий подарок судьбы — одинокая фигура статной женщины, шедшая прямо на него. В ее мыслях он без труда прочел, что она возвращается домой к давно опостылевшему мужу от любовника. Что ж, не такая уж редкая картина. Антуан уже знал, как будет действовать.

Больше не скрываясь, он шел прямо на встречу женщине. Остановившись в каких-то двух шагах, он отвесил свой самый галантный поклон и чарующе произнес:

— Сударыня, такой изысканной красавице как вы не безопасно идти в одиночестве по улице в столь позднее время. Разрешите вас проводить.

Женщина с испугом взглянула на Антуана, но тут же попала под его очарование и проговорила, подавая руку:

— Благодарю вас, сударь. Это очень любезно с вашей стороны.

На это вампир ответил ослепительной улыбкой, стараясь при этом не сверкнуть клыками. Он позволил себе ощутить аромат горячей крови этой женщины, и жажда тотчас развернулась в нем, словно змея, заполнила все его существо.

Антуан уже готов был вонзить клыки в нежную шею своей жертвы, как вдруг его будто окатили ледяной водой. Внезапно потемнело в глазах, стало трудно дышать. Он словно падал или тонул, а что-то внутри него натягивалось, пока не лопнуло, причиняя жуткую боль. Даже пришлось опереться о стену дома, чтобы не рухнуть.

— Сударь, что с вами? Вам плохо? — с трудом различил Антуан голос женщины.

— Нет-нет, все нормально, — ему и впрямь стало лучше. Странный приступ прошел так же внезапно, как и начался. Он не знал, что и думать. Возможно, дело было в неутоленной жажде?

— С вами точно все в порядке?

Женщина склонилась над ним, и Антуан мог разглядеть, как пульсирует жилка на ее шее. Это напомнило ему, зачем он, собственно, здесь. Жажда снова подняла голову, выглянула из его глаз.

— Да, все хорошо, — проговорил он, а в следующую секунду клыки пронзили плоть. Но женщина даже не вскрикнула, находясь полностью во власти его глаз. Наоборот, она с радостью отдавала свою кровь, будто это доставляло ей удовольствие. Хотя, скорее всего, так и было. Еще один побочный эффект питания вампиров.

И все же процесс насыщения в этот раз был каким-то смазанным, и не принес Антуану обычного удовлетворения. Внутри поселилось какое-то странное ощущение, и он терялся в догадках, в чем причина. И еще какая-то беспричинная тревога. Все это ему очень не нравилось.

Но к утру вроде все прошло, и Антуан спокойно лек на дневной отдых. Больше приступ не повторялся. Вскоре вампир вообще забыл о нем. Ну было и было.

Гораздо больше Антуана волновало то, что от Рауля все еще не было письма, а ведь время шло, уже апрель подходил к концу. Конечно, в тех краях снег начал таять не так давно, и письма могло не быть и в мае, но это ожидание выводило Антуана из себя.

И вот, в одну из ночей, когда Антуан, покинув свой гроб, переодевался, чтобы отправиться к Сантине и остальным, в дверь его дома робко постучали. Так и не надев камзола, в одной рубашке и узких штанах, он пошел открывать, гадая, кто бы это мог быть, ведь он не ждал никаких гостей.

Спустившись вниз, Антуан уже знал, что на пороге стоит вампир. От этого его любопытство лишь усилилось. Дети ночи редко ходят друг к другу в гости.

Он открыл дверь и увидел ту, которую уж никак не ожидал встретить не то что в этом городе, но и в этой стране. На пороге стояла Сайен. В простом темно-синем платье, закутанная в плащ, волосы распущены, а в руках массивная резная шкатулка. Но больше всего Антуана поразили ее глаза. Они были печальны, в них больше не было огня. От него остались лишь тусклые искорки.

— Сайен? — только и смог проговорить вампир.

— Да, Антуан, это я, — в ее голосе было не больше жизни, чем во взгляде. — Могу я войти в твой дом?

— Конечно, проходи.

Она вошла и остановилась возле камина. Было видно, что Сайен хочет протянуть руки к огню (хотя было более чем тепло), но боится выпустить свою драгоценную ношу. Словно в этой шкатулке для нее сосредоточился весь мир. Потом вампирша грациозно села в кресло и повернула свое красивое лицо к Антуану.

Закрыв дверь и сев напротив, он сказал:

— Вот уж не ожидал тебя увидеть! Позволь узнать, чем вызван этот визит? И где Рауль? — он ощутил какое-то нехорошее предчувствие. — Неужели он не пожелал встретиться с братом?

При упоминании этого имени Сайен вздрогнула, ее глаза чуть расширились, и в них заблестели слезы. Все это еще больше не понравилось Антуану, и он взмолился:

— Да скажи же, что произошло! Где Рауль?

— Здесь, — глухо ответила Сайен, потупив взор и проведя рукой по полированному дереву шкатулки.

— Что? — вскричал вампир, вскочив на ноги и в мгновение ока оказавшись возле нее. — Что ты такое говоришь?!

Стараясь не смотреть ему в глаза, Сайен поднялась и проговорила:

— Мне очень жаль, но твой брат погиб. Он вышел на солнце. Он был слишком молод, поэтому, когда я его нашла, от него остался лишь пепел.

— Нет-нет, этого не может быть! — закачал головой Антуан.

— Но это так. Поверь, я разделяю твою боль, поэтому и проделала столь долгий путь, чтобы лично сообщить о случившемся и передать тебе его прах.

Все это он слушал как в тумане. Было ощущение, что земля уходит из-под ног. Рухнув обратно в кресло, Антуан закрыл лицо руками и еле выдавил из себя:

— Почему? Почему он так поступил?

— Когда он приехал, то я была очень рада. Но к середине зимы Рауль стал сам не свой. Постоянно пребывал в состоянии задумчивой печали. Стал охотиться лишь тогда, когда жажда вконец истощала его. Иногда мне приходилось даже приводить ему жертв. Знаю, что многие из нас очень тяжело переживают расставание с человеческой сущностью, но чтобы так... Я из последних сил старалась раздуть огонь его жизни, но ничего не вышло. Он предпочел солнце, злое весеннее солнце, — обреченно закончила Сайен.

— Но какая сила заставила его пробыть на солнце целый день?

— Он не мог уйти. Какая бы не была боль, но с рассветом Рауль погрузился в сон, который должен был длиться до заката.

Из этой фразы Антуан уловил лишь одно слово — боль. Его брат не просто покончил с собой. Он погиб в адских муках. И одно это заставило вампира содрогнуться. Ему вспомнился его странный приступ. Теперь он знал, четко знал, что это было. В ту минуту он ощутил смерть брата.

Думая об этом, он далеко не сразу услышал слова Сайен:

— На следующую ночь я нашла два письма. Одно было адресовано мне, а другое тебе. Вот оно.

Антуан тупо уставился на протянутый ему сложенный листок бумаги. Наконец взял его в руки, которые предательски дрожали, и развернул. Сомнений не было, почерк принадлежал Раулю. От этой мысли он не сразу сумел сосредоточиться на тексте. Письмо же гласило:

"Антуан, дорогой мой брат!

Прости меня! Если ты читаешь эти строки, то уже знаешь о том, что я сделал. И наверняка спрашиваешь, почему...

Умоляю, не вини себя! Исполни эту мою последнюю просьбу. Просто твой щедрый дар вечной жизни оказался мне не по плечу. Я честно старался, но не мог принять в себе вампира. Я оказался слишком слаб. И жизнь стала мне не в радость.

Прости, что так и не решился повидаться с тобой, перед тем как совершить это. Не хватило воли. К тому же я боялся, что ты меня отговоришь. А тогда я навсегда перестану быть собой. Прости. Прости, что своим поступком заставил тебя страдать. Ты всегда был очень дорог мне.

Прощай.

Рауль"

По щеке Антуана прокатилась одинокая слеза. Его сердце разрывалось на куски от горя. Его брат, птенец и компаньон был мертв. С осознанием этого мир будто утратил все цвета.

Он даже вздрогнул, когда его плеча коснулась тонкая рука Сайен. Она обеспокоено смотрела на него и, наконец, нерешительно произнесла:

— В письме, адресованном мне, он говорил, что это целиком его вина. Он просто не смог смириться с тем, кем стал.

При этих словах Антуан сжал кулаки, но увидев, что лицо вампирши мокрое от слез, медленно, очень медленно разжал. В его глазах плескались боль и бессильная ярость. Насилу справившись со своими чувствами, он сказал:

— Спасибо тебе, Сайен, что лично сообщила мне это печальное известие.

— Я не могла иначе. Я бы пришла, даже если бы пришлось пешком пересечь весь континент. Я знаю, что он для тебя значил. Он был твоим братом и птенцом — а это две наикрепчайшие связи. Должно быть, тебе очень больно. У меня самой душа разрывается.

— Он был дорог тебе? — глухо спросил Антуан.

— Да, — кивнула Сайен, смахнув слезу. — Он заставил меня вспомнить, что и вампирам не чужда любовь. Но тебе сейчас не до этого. У тебя свое горе, и мое присутствие здесь не совсем уместно. Я пойду.

— Куда ты? — спросил Антуан, подняв голову и посмотрев на нее.

— Вернусь в свой заснеженный замок. Там стало так тихо теперь... Но здесь мне неуютно. Слишком много людей... Прощай.

С этими словами Сайен поставила перед ним шкатулку и тихо ушла, оставив вампира наедине со своим горем. А Антуан так и остался сидеть, закрыв лицо руками. Ему хотелось выть, но он сидел тихо и абсолютно неподвижно.

С рассветом он еле заставил себя спуститься в подвал и лечь в гроб. Шкатулку с прахом брата он взял с собой. Но сон его был очень беспокойным. Он впервые, с тех пор как стал вампиром, проснулся днем. Правда продолжал лежать в своем убежище, так как знал, что солнце еще не зашло.

Как только потух последний лучик дневного светила, Антуан стал собираться в путь. Этой же ночью он сел на корабль, идущий во Францию.

Антуан нарушал слово, когда-то данное самому себе. Он возвращался домой, в Тулузу. Стоя на палубе корабля и прижимая к груди шкатулку, он знал лишь одно — прах его брата должен быть похоронен в родной земле, на их родовом кладбище, и ему было плевать, какому риску он подвергает при этом себя самого. Это был его долг. Он не смог уберечь брата, воспрепятствовать его безумству, так хотя бы вернет его домой.

С такими мыслями Антуан ступил на земли Тулузы. Но даже осознание того, что после стольких лет он дома, не облегчило груз утраты, лежащий на его сердце.

День он провел в своем старом убежище, где все осталось таким же, как и почти девятнадцать лет назад. Но Антуану было все равно. Как только наступил вечер, он направился в поместье де Сен ля Рош.

Антуан шел по до боли знакомой дороге. Шел, как сомнамбула. Он совершенно не представлял, как войдет в свое родное поместье, что скажет родным и близким. Да, его лицо было тщательно скрыто капюшоном плаща, но это вряд ли спасет. И все же Антуан не собирался отступать, каким бы рискованным не было то, что он задумал.

Его рука уже потянулась к ручке, чтобы открыть дверь, но он вовремя спохватился и постучал. Это больше не его дом, и не стоит об этом забывать.

Дверь открылась лишь спустя некоторое время, и на пороге возник молодой лакей, услужливо спросивший:

— Добрый вечер. Что вам угодно, сударь?

— Сообщил хозяевам, что прибыл Антуан де Сен ля Рош.

Лакей вытаращил глаза, но ничего не сказал, и убежал докладывать, даже не пригласив его войти. Но Антуану это было не важно, он сам вошел.

Вскоре к нему спустился Клод. Он изменился. Возле глаз и на лбу появились морщины, а в волосах была седина. Он теперь носил усы и стал грузнее. Еще бы, ведь Клоду сейчас было сорок семь лет.

Подойдя к Антуану, он с подозрением оглядел его с ног до головы, но в его глазах вампир видел затаенную радость. Наконец, Клод проговорил:

— Антуан, это действительно ты?

— Я, брат, — глухо ответил он, и его голос предательски дрожал.

— Господи, как я рад тебя видеть!

Клод хотел было обнять брата, откинуть с его лица капюшон, но тот поспешно отстранился со словами:

— Не нужно. Я не так давно перенес жестокую лихорадку. До сих пор не до конца оправился. Глаза болят от малейшего лучика света. Приходится скрывать их под капюшоном, — соврал Антуан, сказав первое, что пришло на ум. Голова совсем не работала, занятая абсолютно другими вещами.

— Конечно-конечно, — закивал Клод. Он поверил ему, вампир чувствовал это. — Надо сообщить отцу, что ты приехал. Он будет очень рад. Особенно сейчас, когда практически не встает.