Цифровая пропасть. Шаг первый.

Красивый берег, большой деревянный дом с целыми стёклами в окнах, и два подозрительно шустрых мертвяка решительно топают от него в мою сторону. Если бы не сморщенная как у мумий кожа и впалые глаза, они выглядели бы почти как живые. В костлявых руках мертвяки сжимали какие-то ржавые железки, бывшие когда-то или небольшими мечами или наоборот, кинжалами-переростками, и их намерения не внушают мне особого оптимизма. 'Подошли поближе, так хорошо, вот вам факел истинного света, наслаждайтесь!' — со злорадным настроением достаю из пространственного кармана артефакт, которого нежить должна испугаться. Мертвяки действительно резко отпрянули назад, затем пятясь задом стали отступать к дому, остановившись в пяти метрах от меня. Держа пылающий ярким белым светом факел в вытянутой руке, я приблизился к ним. Они опять попятились. Снова сокращаю дистанцию, постепенно загоняя их через открытую дверь внутрь дома.

Едва я приблизился к входу, на порог дома вышел Лич со светящимися бордовым огнём глазницами. Или как ещё можно назвать ходячий скелет, вокруг которого едва заметно какое-то прозрачное уплотнение воздуха, явно заменяющее ему плоть и одежду. Лич протянул в мою сторону свои костлявые конечности, с которых сорвался змеящимися лентами поток тьмы, устремившейся к моему факелу. Они окутали его со всех сторон, пытаясь сдавить, его истинный свет почти угас. Мертвяки с ржавыми железками в руках снова вышли из-за спины своего хозяина, дабы окончательно разобраться с незваным гостем в моём лице. Вместо стремительного отступления, я достал из сумки второй факел, присоединяя его к первому. 'Ага, проняло!' — злорадно отметил панику в стане врага, мертвяки при своём стремительном отступлении вдавили Лича внутрь дома, повалив его и придавив сверху своими высохшими телами. Тот ловко выбрался из кучи и заметно усилил выделение тьмы со своих костяшек, но теперь в неё вплеталось что-то ещё, однако против двух факелов его тёмных сил явно не хватило. Осознав глубину своего безрадостного положения, Лич перенаправил свой поток тёмный магии в меня. Тут-то мне сразу же и поплохело. Навалилась апатия, затем пришла смертная тоска, руки и ноги начали резко слабеть. В самый последний момент, прежде чем упасть, на самых последних искрах гаснущего сознания, я вытащил из пространственного кармана и крепко сжал в левой руке истинный изумруд. Самый первый, который подобрал у мумии горного мастера. Камень не вспыхнул зелёным светом, как обычно, а сразу потемнел, став практически чёрным. Зато все неприятные ощущения магического давления мгновенно исчезли, даже наоборот, появилась дополнительная ясность мысли и ощущение силы.

Ходячий скелет ещё больше усилил поток своей магической темноты, пытаясь пробить ей новую защиту. Камень в моей руке постепенно нагревался и становился мягким на ощупь. Я даже не отметил, сколько прошло времени с начала нашего противостояния, когда истинный изумруд в моей руке вдруг резко исчез. На секунду перед глазами вспыхнуло яркое зелёное сияние, и пропало вновь, окутав с ног до головы приятным теплом. Не успев достать из сумки следующий камень, удивлённо отметил, что совершенно не испытываю каких-либо неприятных ощущений, хотя Лич старается вовсю и даже ещё сильнее разошелся. Теперь ко мне нёсся стремительный поток черноты, как-то совсем незаметно рассеиваясь вокруг. Простояв так ещё дюжину минут, широко улыбнулся своему противнику, решая его дальнейшую судьбу. Хватит ли ему одного удара посохом по желтой черепушке, или потребуется два? Но тот истолковал моё лёгкое замешательство по-своему и вдруг спросил тихим шепелявым голосом:

— Почему ты меня не атакуешь, рыцарь света?

Хотя его язык и не был мне известен, но я его прекрасно понял. Интересно, поймёт ли он мой?

— Просто пока ещё не решил, как от тебя получить больше пользы, — продолжая улыбаться, ответил ему по-русски.

— Разве рыцари света не должны всегда бороться с порождениями тьмы без каких-либо раздумий? — Лич тоже перешел на русский, а в его голосе слышалось большое удивление.

— Я не рыцарь света, для твоего сведения, — немного поправил его, — и мне плевать на какие-то там правила и установки.

— Но тогда откуда у тебя неугасаемые источники и щит ауры, способный постоянно сдерживать тьму и саму чистую смерть? — скелет удивился ещё больше.

Очевидно, он имеет в виду факелы истинного света и исчезнувший истинный изумруд. Похоже, у меня теперь появился новый иммунитет, потом проверю.

— Да так, хорошие люди недавно подарили... — ответил ему максимально обтекаемо. — Лучше скажи, какую с тебя можно получить пользу, если оставить в нынешнем целом состоянии?

— Выбирай странник, ты можешь взять или призрачную пелену наследника имперского престола или сундук золота! — нагло заявила ходячая костяшка, предлагая мне какие-то ограничения.

— Фи, — напоказ скривился от его слов. — Во-первых, сейчас совсем не в твоём праве ставить свои условия 'или-или'. Только 'и', причём без вариантов. А во-вторых, золото и какая-то там пелена, конечно, интересны, но меня больше всего обрадует информация и книги. Ты же когда-то, прежде чем стать таким, ведь был магом, да? Хочу узнать, как можно самому таковым стать!

Мой экспрессивный пассаж привёл костяшку в ступор, тот молчал несколько минут и только едва заметные изменения яркости свечения его глазниц говорили о каких-то мыслительных процессах, идущих в его пустом черепе.

— Такого достойного ответа я никак не ожидал услышать от обычного человека, — прошепелявил Лич, когда к нему вернулась способность говорить. — Я отдам тебе хранимое мной золото и пелену, а в придачу две уникальных книги, если ты захочешь овладеть моими профессиональными знаниями и продолжить работу, которую мне не удалось завершить при жизни. Только вынужден сразу признаться, я никогда не был магом и не смогу тебя этому обучить.

— Так кем же ты был, и почему умерев, превратился в сильную нежить? — пришел мой черёд удивляться.

— Я был известным во всей Империи травником и алхимиком, — скелет изобразил лёгкий поклон. — А как стал тем, что ты сейчас видишь — это длинная история. Проходи в дом, и убери, пожалуйста, истинный свет. Ты даже не представляешь, какая от него боль.

Предложение Лича казалось весьма полезным, но принимать его было немного боязно. Вдруг все эти разговоры — лишь средство задурить мне голову? Но с другой стороны, если не терять бдительности, то достать факел из сумки дело одной секунды. Если на меня кинутся мертвяки с железками, аурный щит сдержит первый удар, после чего уже им сильно поплохеет, а магическое воздействие скелета на меня больше не подействует. Видя мою задумчивость, Лич добавил:

— Не беспокойся напрасно, я отзову своих слуг, они нам не помешают общаться.

Раз, и факела исчезают, оставляя нас наедине с незаметно наступившей ночной темнотой. Я активировал фонарь, и последовал за скелетом, который развернулся ко мне спиной, и, махнув рукой, предложил следовать за ним. Как это ни странно, в его доме на меня так никто не напал.

— Вот так я и стал немёртвым скелетом, с которым некоторые живые могут иногда поговорить, если смогут себе это позволить... — закончил свой долгий рассказ древний Лич, когда за мутным от налипшей грязи окном уже забрезжил рассвет.

Перстень выдал мне о нём следующую информацию:

'Тёмный Лич. Уровень 394. В личей превращаются только очень сильные при своей жизни маги, если, не желая уходить в бездну, предварительно произвели для этого особый ритуал вечного сохранения вместилища души'.

Но этот конкретный Лич, по его словам, действительно не был при жизни магом и не производил с собой каких-либо особых ритуалов. Просто ему удалось незаметно создать в себе это 'вечное вместилище души', воздействуя на свой ещё живой организм и ауру сложнейшими препаратами, сделанными из растений посредством алхимии. Ему хотелось найти способ открыть способности человека к магии жизни, помимо очень редко встречающегося естественного дара, но вместо этого он получил посмертное существование в виде ходячего скелета. С магией же в этом мире оказалось весьма непросто. Для того чтобы стать магом, одного желания и развитой ауры было недостаточно, требовалось пройти сложнейшую инициацию у другого мага, безвозвратно изменяющую внутреннюю суть. Это было сопряжено с целой кучей условностей, принесением кровных клятв, а также взятия на себя множества различных обязательств, называемых 'долгом силы'. В качестве подтверждения такого 'долга' маг всю жизнь носил на своей руке кольцо, при утрате которого он мгновенно умирал. И только после проведения инициации у нового мага появлялись возможности по трансформации своей ауры в какую-либо иную действующую форму энергии посредством особых плетений-магем. Исключением из общего правила оставались естественные магии жизни и смерти, здесь инициация ничего не давала, требовался дар. К магии смерти обретали естественную склонность некоторые шедшие путём воина. Развитие аурной брони и способности наносить физические удары движением своей ауры иногда приводила к появлению возможности мертвить живые существа на некотором расстоянии без использования прямой силы. Магию жизни сходным образом было никак не обрести, но у Хролоса имелась кое-какая догадка, проверкой которой он и занимался всю свою жизнь, скрывшись ото всех в дремучих лесах, пока его не нашли и убили поле дворцового переворота в Империи. Чем-то он был сильно связан со сверженной династией. Кстати, когда я его спросил:

— Чем же ты тогда давил на меня при встрече?

— Тьмой и смертью, — сразу ответил тот, пояснив: — Магией смерти владеют практически все сильные умертвия, сохранившие душу. Для таких костяков как я, смерть — самое естественное состояние, потому она никогда не истощается, просто открывается полным потоком не сразу. С тьмой сложнее, она приобретается благодаря впитыванию мёртвым существом живых аур и поглощению душ. Это так сладко, потом можно долго смаковать чужую жизнь, представляя её как свою. Впрочем, тебе не понять, живые на такое не способны. Только ради одного этого стоит стать ходячей костью. Как ты думаешь, почему я сначала послал за тобой своих пустых слуг с металлом в руках?

В ответ лишь пожал плечами, выражая своё полнейшее непонимание темы, хотя некоторые его слова заставили меня внутренне вздрогнуть.

— Если бы я сразу ударил в живого тьмой и смертью, то его аура быстро истощилась, а душа распалась, — честно признался Лич. — Потом из него можно сделать ещё одного пустого слугу, но я так давно не пил силу жизни, потому, едва увидев живого человека не смог сдержаться и поступил крайне неосторожно. Кто же мог знать, о наличии у тебя двух неистощимых источников истинного света и полной стойкости к смерти и тьме? Такими способностями не могут похвастаться даже архимаги, только рыцари света. Если бы ты стал прятаться от меня в воде озера, мы бы хорошо поиграли несколько дней, скучно тут одному. Может потом бы и отпустил тебя живым, дополнительно наградив за хорошее развлечение...

В ответ я не стал рассказывать ему об испарившимся истинном изумруде и его особых свойствах, но задумался о том, как по представлению сценаристов игры, герои могли справиться с этим разоткровенничавшимся скелетом. Тьма и смерть не убивают мгновенно, а вода тут всего в паре шагов, главное знать, куда прятаться. Личу скучно, и он не откажется поиграть в кошки-мышки с очередной глупой мышкой. В общем, забравшемуся сюда герою придётся хорошо поплавать и понырять, дабы скелет смилостивился и захотел чем-то отблагодарить. А для того, чтобы совсем завалить этого мертвяка потребуется сильная команда с магической поддержкой, одиночке здесь ничего не светит.

— Значит, ты хочешь, чтобы я сумел найти возможность открыть в человеке без дара магию жизни? — я вернулся к теме, с которой начался наш долгий разговор, выкинув из головы чужие возможные проблемы.

Странно, мертвец до сих пор о магии жизни думает. Вот оно, какое бывает — жизненное призвание, которое остаётся важным даже после собственной смерти.

— Да, — кивнул череп с мерцающими глазницами. — Моя работа была близка к успеху, оставалось лишь собрать нужные ингредиенты и провести опыты на добровольцах. Увы, я совсем немного не успел.

— И как ты видишь моё участие в этом деле? — вот сейчас всё станет ясно, и можно идти спать, мои глаза давно слипаются.

— Я научу тебя разбираться в травах и основам алхимии, которые тебе потребуются. Думаю, восьми месяцев тебе для этого хватит. Этого, конечно, крайне недостаточно для того, чтобы стать травником, но у тебя будет книга моего учителя и моя собственная, по ним сам доберёшь недостающее. Дальше ты соберёшь в ближайшей округе нужные для эксперимента растения и проведёшь опыт. Хоть я и не обещал научить тебя магии, но, возможно что-то и получится, я в это верю.

— Хорошо, я согласен, — кивнул в ответ. — Но всё потом, в отличие от некоторых, живым требуется отдых, они не могут без сна.

— Устраивайся в соседней комнате, там тебя никто не побеспокоит, — предложил скелет.

— Благодарю за предложение, но у меня есть другая идея, — ещё раз кивнул ему, и встал из-за стола.

Спать рядом с ходячими мертвецами я пока не был готов. Пора проверить свою способность дышать под водой.

Никогда бы не подумал, что спать на чистом песчаном дне озера окажется так приятно. Первые пятнадцать минут было сложно справиться с дыхательным рефлексом, а затем победить положительную плавучесть. Справившись со всем этим, я нашел для себя под водой удобное место в окружении ворошащих донный песок холодных ключей. Крупные рыбы заинтересованно проводили взглядом нового озёрного жителя, но познакомиться с ним ближе не спешили. Всё же я был существенно крупнее их.

— Ты умеешь удивлять, человек, — Лич встретил меня стоя на берегу. — Теперь осталось выяснить, как тебе даются знания.

С этого момента для меня началась определённая разновидность студенческого ада — одна большая сессия, продолжавшаяся обещанные восемь месяцев, и пролетевшая практически незаметно. Скелет оказался на редкость въедливым и весьма зловредным наставником. И учитывая мои совершенно никакие начальные познания в ботанике, приходилось весьма несладко. Чтобы начать разбираться в местных травах, оказалось недостаточно просто о них узнать со слов или из рисунка. Приходилось самому тщательно рисовать все эти стебельки, листики и цветочки, детально расписывать известные свойства корней, стеблей, соцветий и всё прочее на бумаге, у Лича в подвале дома нашелся приличный запас оной. И ещё подача материала сильно отличалась от привычной мне по студенческим годам. Тут почему-то не было общих групп и видов растений. Каждая трава, дерево или цветок считались совершенно уникальными. Условно группировались они лишь по местам произрастания, типа такой-то лес, такие-то предгорья, луга там-то и там-то, и тому подобное в том же духе. Впрочем, в подобном делении и объединении имелся некоторый смысл. Растения рассматривались в первую очередь как алхимическое сырьё, и даже у одних и тех же на первый взгляд растений, выросших в разных местах, имелись заметно отличающиеся свойства. Потому травнику требовалось учитывать место сбора растений и множество иных дополнительных факторов. Вот такой огромный пласт информации каждый день с утра до вечера Лич вливал в мою голову, получая от этого немалое удовольствие. Будь его воля, он бы оставил меня у себя навсегда, дабы день за днём, год за годом измываться над бедным послушником под предлогом передачи знаний, постоянно сетуя на мою нерадивость и невнимательность. Ох уж, как осточертела мне эта проклятая ботаника...