— Воздухом! Огнем и водой! И...
— Камнями в почках, — зло пробормотал Оливье.
— И твердью земною! — закончил вампир.
Посреди зала вспыхнул сверкающий знак источника. Засиявшие лучи метнулись к нам и преобразились в сочные красные кресты, отпечатавшиеся на лбу у каждого.
Я невольно потёр отметину.
— Крещение стихиями — самый верный способ показать окружающим, что вы знакомы с правилами безопасности! — сообщил Фома.
Он принял из рук Константина бумаги и бросил их на стол.
— Вам нужно попасть на северную пристань. Следуйте указателям! — объяснил вампир. — Через час начнется отлив, и вы беспрепятственно перейдёте в резервацию оборотней. Спешить не стоит, но вам все же пора уходить!
— Благодарю! — склонил голову монарх.
— О, сущие пустяки! — заулыбался Фома. — С вас восемь имперских золотых!
Константин безропотно отсыпал монеты, а я поймал себя на мысли, что давно перестал возмущаться грабительским расценкам.
Мы попрощались с вампиром и покинули зал, выйдя на темную пустынную улицу.
Ночные острова утопали во мраке. Мутная мгла заполняла проулки и тупики, скрывая тихий, словно брошенный, город. Ни света в окнах. Ни бродячих животных. Ни запахов дыма и еды. Даже мусора на дорогах, и того не было. Только из-за серых обшарпанных домов, склонившихся над нами острыми низкими крышами, выпирал подсвеченный багровым заревом замок. Его стены скрывались в вязком косматом тумане, а по стальному небу, нарушая мертвенную тишь, шелестели перепончатыми крыльями стайки летучих мышей, преследуемые тощими летучими котами.
— Никогда не думала, что окажусь здесь, — прошептала Оксана, прижимаясь к Константину.
Я тоже крепче обнял дрожащую Ирину. От тяжелого сырого воздуха и зябкого холодного ветра морозило. Спина покрылась мурашками, а ноги и пальцы быстро закоченели. В темноте почему-то всегда холоднее.
— Кыш! — дернулся я, отпрянув от жужжащей твари.
Меня аж передернуло. Мимо, тяжело трепыхая кожистыми крыльями, пролетел комар размером с кулак.
— Идёмте быстрее!
Мы почти побежали по улице. На перекрестке, наполовину залепленный грязью, висел покосившийся указатель: Северная при...
— Туда! — скомандовала Оксана.
Мы повернули. Дома стали выше и уже. Из крыш, словно скелеты, торчали облезлые башенки со сгнившими досками. Слева за ржавым забором раскинулся засохший сад. Деревья просяще вздыбили острые голые ветви и тряслись от страха и холода. Под ними чернела земля без травы. Ни одного прохожего. Мрак и жуткая, звенящая тишина.
— Хорошо, никто не увидит меня с этой рожей, — брюзжал Оливье.
Мне приходилось тащить Ирину. Она едва переступала ногами. Чтобы не уронить, я поднял её на руки. Волшебница слабо улыбнулась и положила голову мне на плечо.
Мы добрались до следующей развилки и остановились. Указателя не было.
— Север там! — махнула рукой Оксана.
Из подворотни выскочила летучая мурена, извиваясь и шипя, проскользнула над нашими головами и унеслась в туман. Вслед за ней на мостовую выбралась бледная тень.
— Подайте, — протянул сухой вампир со впалыми щеками и жуткими, ввалившимися глазами.
Его тонкое, почти белое тело, едва прикрытое чёрными тряпками, напоминало глубоководного морского гада, никогда не видевшего света.
Чтобы отделаться, Константин бросил ему монету, но вампир даже не взглянул на неё.
— Один укус, — взмолился он. — Треть пинты. Мне больше не нужно.
Оксану перекосило. Она резко вскинула руку, но монарх остановил нарождающееся заклятье, хлопнув её по пальцам, и встал впереди.
— Смотрите сюда, — твердо сказал он, указывая на знак на лбу. — Видите?
— Немного, — вампир закивал. — Хотя бы несколько унций. Девушки! Я сто лет не пил женскую кровь, у меня от нее раздражение желудка. От твоей, — он ткнул кривым пальцем в Константина, — за милю несёт надменной высокородностью, такая изжога потом будет, лучше сразу сдохнуть с голода.
Тощее тело повернулось ко мне.
— Вот то, что нужно.
Вампир затрясся и потянулся ко мне, но тут же отскочил.
— Что это у тебя на шее? — взвизгнул он. — Крошечные детки, какая мерзость! Это заразно?
Пятясь, он вернулся в подворотню, продолжая раздраженно шипеть.
— Вперёд! — рявкнул я и бросился в указанном Оксаной направлении.
Улица пошла под уклон. Мы проскользнули в арку, мимо тёмных разбитых фонарей. Дрожащие клубы тумана расходились под порывами ветра, оголяя то наполовину обрушенный остов башни, то зияющий дырой купол, то длинный, просевший по центру барак. От гулкого стука наших шагов по мостовой замирало сердце, настолько пронзительно отдавались они в тишине.
Проскочив мост через черную клокочущую жижу, мы, наконец, выбежали на набережную. На одиноком столбе висела табличка с корявыми буквами: 'Северная пристань'.
Замершее тёмное море почти не двигалось. Ни одной даже низенькой волны. Только мутная стоячая вода, переходящая в бесконечную завесу тумана, теряющегося в черноте вечной ночи.
— Приплыли! — криво усмехнувшись, заметил Оливье. — Стоило рядиться оборотнем, чтобы утопиться!
— Вампир сказал, когда начнется отлив, мы попадем в резервацию, — припомнил Мровкуб.
— Так обмелеет, что пройдем как по сухому? — рассмеялся хранитель вкуса. — Вампирам верить нельзя.
— Тут я с ним согласна, — подбоченилась Оксана.
— Сейчас не время затевать споры, — встрял Константин, оглядываясь. — Давайте уберёмся подальше от домов!
Мы отошли к двум выпирающим из воды скалам, почти смыкающимся вверху причудливой изломанной дугой. Я опустил Ирину на песок и потянулся, распрямляя ноющую спину. Даже не заметил, как встал вплотную к воде, но пена, словно испугавшись, откатилась.
— Что это? — удивился я.
— Отлив, — уверенно сообщил хранитель знаний. — Как говорят знатоки Императорского университета исследований: 'Немагическое колебание воды, которое происходит из-за изменения положения луны и солнца'.
— Во время отлива всегда приходит смерть, — зловеще заметил Оливье.
— Это глупое суеверие моряков, — отмахнулся Мровкуб, но я все равно занервничал.
Вернулся и сел рядом с волшебницей. Её бледное лицо в темноте и впрямь выглядело неживым. Я взял её ладонь. Жутко холодная.
— Что с ней?
— Совсем ослабела, — предположил шаман.
— От чего? — не отставал я. — Почему с остальными всё в порядке, а она еле живая?
Голос сорвался, прозвучав жалобно.
— Самое время отправиться в путь, — сказал Константин. — Ей просто нужен горячий очаг и мягкая постель.
— Откуда ты знаешь? — разозлился я.
— Она выросла при дворе, — ответил монарх. — Когда-то и я был таким.
Тут возразить было нечего. Подхватив Ирину, я чуть ли не бегом махнул к арке скал. Вода ушла уже так далеко, что в темноте я не мог разглядеть, где плещутся тихие волны.
Мокрый песок проседал, затягивая ноги. Я с трудом сделал несколько шагов и зарычал сквозь сжатые зубы.
— Когда устанешь, скажи, я понесу, — предложил Константин. — Будем меняться, иначе сил не хватит.
Даже обычно резкая Оксана не стала протестовать.
Когда выдохшись, я передавал волшебницу монарху, казалось, вспорхну и полечу над морским дном, но через несколько десятков метров коварная усталость возвращалась.
— Прям настоящий морской волк, — хихикал Оливье. — Пешком океан перешел!
Бочком, клацая маленькими клешнями, разбегались крабы. Хрустели под ногами ракушки, а круглые влажные окатыши вылетали из-под подошв и шлепали по песку, исчезая в ночи. Я не обращал на них внимания. Усталость зацепилась за ноги, повисла на руках и уродливым горбом скрутила спину. Сил почти не осталось, и каждый шаг отдавался тугими ударами в голове. Мерзкие мысли бездумно бились в гудящий череп. Скоро Константин вымотается и вернёт мне неподъёмную ношу. Да что с ней такое? Нашла время болеть, в самом деле. Оставалась бы в своем уютном домике в Благограде под присмотром бабушки. Я вздохнул, покраснев от собственных мыслей, и прошептал:
— Прости, любимая.
В темноте казалось, что нашему походу не будет ни конца, ни края. Я уже давно не видел берегов. Со всех сторон нас окружала жуткая, трепещущая стена темного тумана.
— Когда же это всё закончится, — пробормотал я, поудобнее перехватывая Ирину у монарха.
— Подъем начался шагов двести назад, ты не почувствовал? Берег уже скоро, — тяжело дыша, проговорил он.
Полегчало. Всегда так! Достаточно увидеть цель, открывается второе дыхание, и уже неважно, доберешься до неё или нет. Главное она совсем рядом и существует.
Когда мы, наконец, достигли берега, я с трудом шевелился, и отойдя подальше от полосы прибоя, рухнул на песок. Монарх положил рядом Ирину и сел сам. Упасть, растянув руки и ноги, он себе позволить не мог. Вот что значит воспитание!
Через несколько минут, когда я уже провалился в благословенный сон, Константин мягко похлопал по плечу.
— Вставай!
— Нет-нет-нет, — пробормотал я, сворачиваясь калачиком, и сонно забормотал. — Утро не настало. Еще совсем темно.
— Рассвет никогда не будет, — скрипуче заметил он.
— Еще неизвестно, как нас встретят, — напомнила Оксана.
Я вздохнул, разлепляя тяжелые веки. Когда всё это закончится? Почему всё всегда так сложно? Нельзя сразу отправиться в Отдельный мир, распахнуть ворота, подняться в замок на величественной Белой горе, отказаться от трона, и жить как самый обычный человек?
Пришлось вставать, поднимать невозможно потяжелевшую Ирину и снова брести в темноту. Но долго плутать среди низкорослых кривых деревьев и колючих кустов, покрывавших косогор вдоль берега, нам не пришлось.
— Стойте на месте! Вас сюда не звали!
Мне показалось, что всё это уже было, а я неведомым образом вернулся в прошлое. К счастью, в меня пока не тыкали рогатиной, поэтому я собрался с силами и громко сообщил:
— Меня зовут Люсьен Носовский. Я из Большой стаи!
По кустам прошел удивленный шепот. Загорелись факелы, освещая нашу измотанную компанию.
— Это он! — загремело ошеломленное многоголосье.
— Властелин вернулся!
— Ура!
Я не успел дёрнуться, не говоря уж о попытках бегства, когда меня вместе с Ириной подняли и, продолжая гомонить, потащили в дебри. На руках меня носили впервые. Правда, это оказалось не так удобно, как я думал, но все равно лучше, чем идти самому.
— Ура Властелину!
После традиционной дороги со светящимися чучелами, нас вынесли на празднично освещенную (и когда только они успели понавешать разноцветных гирлянд?) поляну. Её окружали хорошо знакомые идолы, перед которыми выстроились старейшины в длинных шкурах. Изборожденные морщинами лица лучились искренним счастьем. Да и остальные оборотни скакали и радовались, как дурные щенки.
— Мы так долго ждали!
— Вы устали с дороги?
— Проголодались?
— Хотите отдохнуть, есть, пить?
Я не успевал разобраться, кто и о чём меня спрашивает, а ревущая толпа уже затянула нас под навес. Стол прогибался от горы дымящегося мяса, зелени и фруктов. Пышущие жаром лепешки подчинили мою волю и наполнили рот слюной. Опустившись на скамью, я долго набивал брюхо, пока оно вздулось.
Напротив сидел старейшина со знакомым лицом.
— Я глава совета! Вам уже лучше? Как добрались?
Даже голос будто бы, как у отца. То ли сказалась усталость, то ли прорвались задавленные чувства, но я не выдержал. Слезы потекли по щекам, а слова застряли, так и не сорвавшись с языка. Скрыв лицо в ладонях, я отвернулся.
Не важно, что он хотел. Почему возился со мной. Зачем ругал и хвалил. Для чего учил уму разуму. Он делал это со всей душой. Заботился не потому что так я стану Властелином, а потому что любил как сына. Я вспомнил усталые, извиняющиеся глаза и последние слова: 'Ты должен уйти!'. Мы даже не попрощались.
Вскочив, я, не разбирая дороги, бросился в лес. Давился слезами и уже не сдерживал рыдания. Так и не сказал, как ему благодарен, что всегда поддерживал и направлял, мог промолчать, когда нужно!
Я обхватил руками толстый ствол дерева и прижался лбом. Как можно было уйти со скалы Советов, даже не взглянув на него? Собственные слова, сказанные про Ирину, Оксану и Евлампия стучали в висках: 'Кроме вас у меня никого нет'.
Ничего уже не исправишь — предательство так и останется предательством. Я сжимал дерево, и буря совести постепенно утихала. Наступала пустота облегчения. Сердце билось не так отрывисто и буйно, дыхание замедлилось. Шершавая кора, к которой я прижался, грела и убаюкивала.
— Не переживай, — тихо прозвучал знакомый голос. — Будешь ты Властелином или нет, мы навсегда останемся одним целым.
