Пешком по грани

— Подожди, — Савва вскинул руку и прислушался. Из глубины переулка доносились едва слышимые голоса. — Давай-ка прогуляемся.

Компаньон расстегнул полушубок и откинул его полу в сторону. Семен вздохнул и передернул затвор карабина. Что такого мог услышать Савва, что заставило его поспешить?

По мере того как они шли голоса становились отчетливее. Скоро можно было разобрать отдельные фразы:

— Отдавай по-хорошему, не заставляй меня сердится.

— Кто вы? Вы от этого прощелыги Клуца? Он не получит мою монографию, так и знайте!

— Ишь, вцепился! Кому говорят, отдай коробку!

— Да стукни ты его, — посоветовал кто-то третий.

— Если не отдаст, то я так и сделаю. Что за упрямый старикан: часы и шубу отдал, а в свою коробку вцепился как приклеенный.

— Должно быть, там у него что-то ценное.

— Там два года моих трудов, Клуц их не получит, так и знайте! — срывающимся голосом выкрикнул старик.

Все понятно — два мелких грабителя развлекаются и пытаются ограбить прохожего. Семен вспомнил, как ограбили его, и воспылал праведным гневом. Правда, в его случае попались ребята посерьезнее, но ограбление есть ограбление.

— Тихо, подожди, — Савва придержал его рукой и подмигнул, закручивая ус. — Подержи мой карабин.

Савва скинул карабин с плеча и передал его компаньону. Семен перехватил оружие и отпрянул к стене. Грабители были уже хорошо видны, как и их жертва. Странно, что они еще не заметили приближающихся к ним людей.

— Куда ето я попал? — выкрикнул Савва и пошатываясь двинулся вперед. — Два прихлопа тир притопа. Ой-хо-хо!

Компаньон так натурально изображал сильно подвыпившего простака, что Семен сам бы в это поверил, не разговаривай он с Саввой минутой раньше.

— Да нам сегодня везет! — Воскликнул один из грабителей. — От клиентов просто отбоя нет.

Он оттолкнул старика с его коробкой в сторону своего приятеля и преградил дорогу новой жертве.

— Гони монету, если не все оставил в кабаке! И шубу снимай!

В тусклом свете луны сверкнул отблеск ножа в руках первого грабителя.

— Дружище, ты ли это? — пьяно воскликнул Савва и нетвердым жестом раскинул руки в стороны, явно выказывая намерение заключить грабителя в объятия.

— Да ты совсем хо...

Договорить любитель легкой наживы не успел. "Подвыпивший прохожий" пошатываясь сделал шаг вперед, руки его резко пришли в движение, и незадачливый грабитель получил удар по ушам. Он взвыл, сразу позабыв о своих намерениях и даже о ноже, который держал в руках. Впрочем, Сава медлить не стал: перехватил руку, стиснул ее своей железной хваткой и просто забрал из нее оружие, приговаривая:

— Не балуй.

Второй грабитель, позабыв про старика, вскинул револьвер. Семен не стал медлить: его карабин рявкнул, и неудачливый стрелок получил пулю в плечо.

— Савва, ты цел? — штурман поспешил к месту недавней стычки.

— Да что со мной сделается?

— Как что? Тебя чуть не пристрелили!

— Ха, пусть бы попробовал! Его приятель так удачно прыгал на линии выстрела, что вряд ли стрелок решился бы пустить револьвер в дело.

— А если бы решился? К чему было рисковать?

— Ну не стрелять же по этой шантрапе из темноты.

— Хочешь сказать, я зря стрелял? — обиделся штурман.

— Да нет, все нормально — ты спасал друга. Но до того как этот мелкий пакостник полез за револьвером стрелять по нему мне не хотелось.

— Ну ладно. А я уж думал, что мне придется оправдываться за то что не дал в тебя пострелять, — пробурчал Семен. — Что будем с ними делать?

— А что с ними делать? Заберем оружие, дадим еще разок по шее, и путь проваливают.

Савва подобрал нож налетчика, похлопал его по бокам, проверяя, нет ли у него другого оружия, и объявил:

— У вас есть минута, чтобы убраться отсюда.

Постанывая неудачливые грабители резво для их состояния побежали вглубь переулка.

— Спасибо вам, молодые, — оживился старик, — вы спасли мою монографию.

— Вряд ли грабители позарились на ваш научный труд, — заметил штурман. — Думаю, им неизвестно значение слова "монография". Наверняка они решили, что это что-то из антиквариата.

— Так Вы думаете, что это не проделки моего оппонента? — старик побледнел.

— Думаю, нет, — улыбнулся Семен. — Наверняка он сумел бы по-другому оспорить Ваши научные выводы. Вы шубу-то заберите.

Штурман подобрал револьвер раненого грабителя и поднял оставшуюся лежать на снегу шубу старика.

— Благодарю Вас. В мои годы, знаете ли, начинаешь ценить некоторые удобства.

Семен улыбнулся. В свои годы он тоже не хотел бы остаться на морозе без полушубка.

— Куда Вы шли, уважаемый?

— На почту. Хотел отправить копию моей монографии в поселок при космопорте. Там издается ежемесячный журнал, я договорился о публикации.

— Так это копия? Что же Вы за нее так сражались? — удивился Семен.

— Я подумал, что это проделки Клуца. Наверняка он был бы рад, не опубликуй я свои исследования вовремя.

— А кто он такой, этот Клуц?

— Жуткий шарлатан. Представляете, он не видит разницы между экстенсивным и ниспадающим развитием социума!

Семен пожал плечами:

— Честно говоря, я тоже этой разницы не вижу.

— Как? — возмутился старичок. — Ах да, должно быть, Вы далеки от проблем социологии.

— Скажем так — не слишком близок.

— Жаль, жаль, я мог бы поделиться с вами своими наблюдениями. Если вам когда-нибудь потребуется консультация, обращайтесь, я живу неподалеку и всегда буду рад вас видеть.

Семен с Саввой переглянулись.

— Даже не знаю. Это действительно так интересно?

— Вы еще спрашиваете? — воскликнул старик. — Что может быть интереснее, чем жизнь социума? Она похожа на жизнь отдельного организма, только все происходящее можно рассматривать в увеличенном масштабе!

— Честно говоря, Вы меня заинтересовали. Не знаю, будет ли у меня случай послушать Вас в следующий раз... Разве что сегодня. Мы не слишком Вас стесним, если напросимся в гости?

— Нисколько! Совершенно не стесните! Я только отнесу на почту свою посылку. А впрочем, я успею сделать это и завтра, — старик махнул рукой, — все равно караван уходит не раньше, чем через неделю. Прошу за мной, молодые люди, я живу неподалеку.

Старичок развернулся и резво засеменил по переулку.

— Сеня, тебе не стыдно, — вполголоса спросил Савва.

— Ты о чем?

— Ты зачем сказал, что тебе интересует социология?

— Но мне и в самом деле интересно. А если тебе не интересно, то можешь и не ходить, отправляйся на стоянку, я предупредил Санчеса, тебя пропустят в машину. Переночуешь в кубрике.

— Ну уж нет, я не могу оставить друга в такой ситуации. Возможно, эта самая социология меня тоже заинтересует, — возразил Савва.

И они отправились догонять своего неожиданного знакомого. Минут через пятнадцать они были на месте.

— Вот здесь я и живу. Это моя скромная обитель, — старик отпер дверь и пропустил гостей вперед.

Квартира действительно была небольшой. Почти вся она была заполнена книгами, на письменном столе соседствовали коммуникатор довольно древней модели и совсем раритетная пишущая машинка.

Старик проследил взгляд Семена и вздохнул.

— Увы, на коммуникатор не приходится рассчитывать в полной мере. Особенно сложно с расходными материалами. Если работать с электронной информацией еще получается, то распечатать ее никак не выходит. Приходится перепечатывать на печатной машинке. Таковы местные реалии.

Старик развел руками.

— Вы живете один? — Савва обвел взглядом комнату и не нашел следов присутствия кого-то еще.

— Да. Я переехал на Тирль с последним кораблем переселенцев пятнадцать лет назад. Уже тогда я был в возрасте далеком от юношеского. Семья не захотела отправится со мной, впрочем, дети к тому моменту уже выросли, у них своя жизнь. А здесь семьей я так и не обзавелся, вся моя жизнь это работа.

Старик замолчал, на минуту погрузившись в воспоминания, затем встрепенулся.

— Для начала, как гостеприимный хозяин я обязан представиться и предложить вам чаю. Юзеф Кранц. Профессор.

Старик расставил на столе чашки и предложил гостям двигаться ближе.

— И что же Вас заставило переехать? — поинтересовался Семен.

— Как я ужу сказал, моя профессия — социология.

— Неужели социологу нечем заняться на Земле? — удивился штурман.

— Разумеется, есть. У меня была кафедра в университете, я преподавал историю социологии. Но для практического исследования развития социума на Земле не там много возможностей. Общественные отношения довольно устойчивы, границы обозначены, перемены минимальны.

— Разве это плохо?

— Для жизни, возможно и неплохо, но для меня, как для ученого, интересно наблюдать развитие и становление социума, его рост и болезни.

— Болезни? Вы говорите, об обществе как о человеке? — улыбнулся штурман.

— Именно, как о человеке! — отозвался профессор. — Социум — это единый организм, все мы тесно взаимосвязаны друг с другом, как клетки одного организма, хотим мы этого или нет. Человек не может существовать в пустоте. Человек — существо коллективное, что бы каждый о себе ни думал. Разумеется, есть какое-то личное пространство, но возводя слишком высокие заборы неплохо помнить, что забор имеет две стороны.

— Значит, Вы призываете людей быть более открытыми? А как же те два милых гражданина, которые недавно пытались Вас ограбить?

— Бросьте, — Кранц махнул рукой, — я не предлагаю тащить в дом всяческих социопатов. Но таких людей меньшинство.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно уверен. Общество просто не может существовать, если превышен определенный порог социопатии. У меня где-то есть таблицы, — профессор встрепенулся и попытался вскочить из-за стола.

— Лучше на словах, — попросил Семен.

— Что ж, на словах, так на словах. Если в обществе нарастает социопатия в том или ином виде, включаются механизмы саморегуляции и очищения. Общество — как единый организм, оно инстинктивно стремится к здоровью. На Тирле небывалый простор для моих наблюдений. Я могу видеть в непосредственной близости как болезни общества, так и механизмы саморегуляции.

— А если они не включатся, эти самые механизмы?

— Тогда болезнь, угасание, смерть. Как организм, который не справился с вирусом, обречен на умирание, так и общество, которое не смогло преодолеть влияние социопатии обречено на разрушение.

— Разве такое возможно? — удивился штурман.

— Конечно. Более того, мы не раз могли наблюдать нечто подобное в истории. От болезней или от старости и усталости время от времени происходит гибель того или иного общественного устройства. Порой это происходит довольно быстро, иногда процесс растянут на десятилетия или даже столетия.

— И это неизбежно?

— Нет ничего неизбежного. Если удается найти нужное лекарство, социум может воспрянуть, получить новые жизненные силы.

— А если не получит? Что будет с людьми?

— Как правило, на смену одному общественному устройству приходит другое. Насколько оно будет здравым...? — профессор развел руками. — Бывает по-разному. Но крайние случаи социопатии могут привести к полному исчезновению тех или иных народов.

Семен и не предполагал, что, предложенный профессором разговор, неожиданно окажется столь интересным.

— Но что Вы подразумеваете под словом "социапатия"? Грабеж — он и есть грабеж.

— При чем здесь грабеж? Это понятие гораздо шире. Социопатия — это любые действия и устремления, направленные во вред обществу. Такие открытые его выражения, как уличный грабеж, не всегда бывают самыми опасными, хотя бы потому, что видны невооруженным взглядом. Как известны и меры противодействия им. Некоторые процессы далеко не так явны, и при этом не менее разрушительны. Примеров бесчисленное множество.

— Например?

— Например — эгоизм. На первый взгляд он далеко не так опасен, как действия грабителей. Но если он превысит все разумные пределы, может быть просто разрушителен. И самое главное, с ним не так просто сладить.

— Это уж точно, — Семен представил, что они борются с эгоизмом так же, как сегодня расправились с уличными грабителями: Савва бьет эгоистов по ушам. Нет, это слишком радикально, да и окружающие не поймут. — И что же делать?

— Не забывать о том, что мы не одни, помнить о ближнем своем. И не только о том, который сейчас рядом. Все мы — часть единого целого, под названием общество. Если кто-то считает, что он от этого свободен, то это или утопия, или социопатия.

— А как же свобода личности?

— Да сколько угодно, если это не идет во вред всем остальным.

— Так Вы, профессор, считаете, что человек в принципе не может быть свободен от общества?

— Ваш вопрос звучит по меньшей мере странно. Как клетка единого организма может быть свободна от этого самого организма? Такое невозможно в принципе!

— Но человек — не клетка. Человек — личность со своим собственным сознанием?

— Вы так думаете?

— Уверен.

— И на чем строится эта Ваша уверенность?

— Как на чем? — удивился штурман. — Это общеизвестный факт, который не требует доказательств.

— То есть Вы считаете, что один отдельно взятый человек может развиваться вне общества? И на чем же основывается такое предположение?

— Хотя бы на потенциальных возможностях человеческого организма.

— Вы сами сказали, молодой человек — на потенциальных. Вы знакомы с вычислительной техникой?

— Конечно. Работа со сложными вычислительными системами как раз моя профессия.

— Тогда Вам несложно будет ответить. Что будет, если взять сложнейший вычислитель и поставить на него программу, скажем, от калькулятора?

— Он будет работать как калькулятор, — сходу ответил Семен.

— Вот видите, и это несмотря на все его потенциальные возможности.

Семен задумался.

— Все-таки полной аналогии проводить нельзя, — отозвался он через минуту. — Ни один вычислитель не имеет такого потенциала к самообучению, как человек. Да, в скорости обработки данных они обгоняют человека, но ни один вычислитель не способен к абстрактному мышлению.

— В чем-то Вы правы, полной аналогии нет, но тенденция прослеживается явно.

— В чем же?

— Да буквально во всем! Человек, лишенный общения с себе подобными, дичает. Что Вы знаете о людях, выросших среди леса?

— Легенды.

— А вот и нет. Вполне достоверные случаи. Человек, выросший вне человеческого общества, оказывается полудиким, и это научно доказанный факт.

— Еще неизвестно что тому причиной: отсутствие соответствующего окружения или отсутствие необходимой информации.

— Вот! — профессор вскочил. — И Вы туда же!

Семен посмотрел с удивлением, он не понимал, что вызвало такую бурную реакцию профессора. Савва внимательно прислушивался к их разговору, но участия в нем не принимал, предпочитая наблюдать со стороны. Недоумение штурмана было недолгим, профессор Кранц сам поспешил его развеять:

— Чувствуется влияние этого прощелыги Клуца!

Штурман улыбнулся:

— Могу Вас заверить, профессор, я не знаком с Вашим оппонентом, до сегодняшнего дня я вообще о нем не слышал. Да и не пойму я, что Вас так возмутило.