Тень Императора

Одновременно с нашим приближением нарастал ветер, запах дыма сановился сильнее, щекотал ноздри, заставлял слезиться глаза. Бородач опустился сначала на четвереньки, потом и вовсе пополз, к краю крыши, осторожно вытягивая шею.

Я подполз следом, чувствуя, как набираю снега в сапоги и за пояс штанов. Но того стоило, поверьте мне. С этой крыши открывался великолепный обзор на площадь, где стояла статуя оборотня, сторожевые вышки без лестниц и закрытые ворота, отделяющие цивилизованный мир от древнего Леса.

Я оглядел площадь и ахнул. Я почувствовал, как едкий дым набивается в легкие, но сдержал кашель. Я почти забыл об осторожности... Черт возьми, я думал этот город мертв. Я и понятия не имел, сколько людей обратились в безумцев и до сих оставались в живых.

Несколько тысяч. Возможно — десятки тысяч, если допустить, что они растянулись вон до тех поворотов и скопились на улицах, которые я не видел. Безумцы. Обнаженные, дикие, скрюченные от холода, голодные... но живые. Можно ли их назвать живыми? Кто-нибудь обращал внимание на то, дышат ли они или нет? Бьется ли у них сердце? Не думаю, совершенно не думаю.

Безумцы стояли везде, куда ни посмотри. Не толкались — нет — стояли ровными рядами, затылок в затылок, все смотрели в одну точку, почти не шевелились и не издавали никаких звуков. На площади было тихо — только время от времени кто-нибудь покашливал от едкого дыма ("Значит все-таки живые", — подумал я), наполнявшего площадь.

Возле ворот был небольшой свободный пятачок. На нем расположились карлики. Их было шестеро — одинаковые, низенькие, горбатые, в больших широкополых шляпах, живо напомнивших мне о Сумеречном Ловкаче, стоящем в толпе в день коронования молодого Императора. Двое карликов стояли чуть поодаль, вроде бы курили и о чем-то разговаривали.

-Они кого-то ждут, — пробормотал я.

-Угадал, писарь, молодец, — незамедлительно отозвался Бородач и коротко усмехнулся, — я подозреваю, что ждут они не бесплатной еды от Шотоградского Дома Благодарения.

-Ты веришь, что Ловкач все еще в городе?

-Почему бы и нет? Эти ворота закрыли в самом начале эпидемии, как я ее называю. И с тех пор не открывали. А я не думаю, что Ловкач умеет летать.

-Он много чего умеет.

-Но не летать. Не здесь. — покачал головой Бородач.

-Откуда тебе столько известно о Ловкаче?

-У меня было время подумать.

-Ты совсем не дворник, — ответил я, — ты кто-то другой. Скажи мне — кто?

-Достаточно того, что я вам помогаю, тебе не кажется, писака? И совершенно не твое дело, дворник я или господь бог, спустившийся с небес, — неожиданно резко ответил Бородач, — лучше молчи и наблюдай. Знаешь, не люблю болтливых, от них всегда проблемы.

В этот момент тишина неожиданно оборвалась. Площадь заполнил низкий покатый гул, словно ветер задул одновременно в тысячи водосточных труб. Я вытянул шею и увидел, что это безумцы вдруг оживились, стали размахивать руками и подвывать. Видимо, таким образом они выражали радость... радость от появления на свободном пятачке возле ворот еще одного человека. Вот только человека ли?

Я напрягся, хотя понимал, что совершенно напрасно. Узнать Ловкача я не мог. Во-первых, появившийся человек был одет в зимнее черное пальто, на голове у него не было широкополой шляпы, а лицо закрывали длинные черные волосы. Это мог быть и Сумеречный Ловкач и любой другой человек Шотограда.

Человек в черном пальто встал между карликов и некоторое время размахивал руками (в черных перчатках) в знак приветствия. Гул безумцев нарастал, ряды стали сбиваться, ровный строй грозил превратиться в хаотичную толпу. Потом незнакомец внезапно заговорил. И голос его оборвал шум, а мое сердце заставил биться в сто раз учащенней.

Возможно, он изменил внешность, но не голос. Этот голос я запомнил на всю оставшуюся жизнь.

-Приветствую, господа! — сказал Сумеречный Ловкач, спокойным голосом, который заглушил ветер и треск огня за спинами безумцев, — я, честно сказать, безумно рад, что собрал вас здесь и сейчас. Не думал, что мне понадобиться ваша помощь, но, вишь, как вышло. Даже я не в силах предугадать будущее. Даже я.

По толпе безумцев пронесся радостный гул, который оборвался, стоило Ловкачу поднять над головой руки.

-Ваша жизнь в этом, честно сказать, поганеньком мире подходит к концу. Скоро все вы уйдете в другой мир, который создал я и в который могут попасть лишь те, кто отдал свое серебро. Я знаю, что все вы ждете этого момента, торопите его, что многие из вас уже на краю. Но пока вы мне не поможете, не могу гарантировать, что мир, куда вы уйдете, вам понравится...

"Серебро, — шепнул я, — при чем здесь серебро?"

-Что надо сделать? — звонко спросили откуда-то из толпы, заставив меня вновь вздрогнуть. Я и забыл, что безумцы умеют разговаривать, как обычные люди. За несколько прошедших дней я стал сравнивать их с животными. А ведь они совсем не животные. И забывать об этом не следует...

-В ваш город пришел Император, — сказал Ловкач, — тот самый Император, который пытался управлять вашей жалкой Империей и довел ее до разрухи. Он уверяет, что в его жилах течет кровь Древних, но на самом деле кровь у него, как у обезьяны. До недавнего времени я был чрезвычайно занят, и не обращал внимания на слухи о том, что Император идет за мной по пятам, дабы отомстить за гибель Империи. Но сейчас я прислушался к тому, что говорят мои верные слуги и, знаете, очень удивился. Император искренне полагает, что сможет одолеть меня и закрыть путь в мой мир простым смертным. Надо преподать ему урок.

По толпе вновь пронесся одобрительный гул.

-К сожалению, — продолжил Ловкач, — организованная мною встреча не принесла плодов, Император каким-то образом ускользнул. И теперь я подозреваю, что он пересек границу города и скрылся в Лесу.

-Как? — донеслось из толпы, — каким образом?

Хотел бы и я это знать?

-Остались следы, — бросил Ловкач тоном, полным беззаботности, — я порыскал вдоль границ города и нашел множество следов. Скорее всего, он скрылся еще вчера, после того, как бросил своих людей на центральной площади, умирать за веру в Императора, за никчемную, в принципе, веру, поскольку от Императора осталась лишь телесная оболочка, да и та основательно подгнила. В общем, дорогие мои, есть сведения, что он убежал. А если кто-то убегает, то его следует догонять, верно я говорю?

-Верно! — подхватила толпа, и площадь вновь наполнилась протяжным гулом, свистами одобрения. Карлики пробежали по пятачку, размахивая руками, вызвывая у толпы безумцев настоящий экстаз. Я почувствовал, что по коже бегают мурашки. От увиденного мне стало страшно.

-Пойдем отсюда, — прошептал я, — я не хочу этого видеть.

-Надо, Геддон, не пытайся увиливать. Это для твоей же пользы.

Бородач крепко схватил меня за запястье и сжал с такой силой, что я едва не вскрикнул. Бородатое лицо с укрытым пышными усами носом оказалось совсем близко.

-Для вас стараюсь, засранцы, — шепнул он, — так что смотри, потом передашь Императору.

-Для чего? Зачем ты так...

-Не задавай глупых вопросов, — ответил Бородач, отпустил мою руку и отвернулся.

Некоторое время я смотрел на его спину. Кто ты? Такой же могущественный, как Ловкач, или обезумевший от одиночества человек, потерявший жену и оказавшийся один на один с рухнувшим в пропасть миром? Теперь мне было страшно по двум причинам.

Между тем на площади начался форменный хаос. Ловкач вдруг поднял вверх руки и звонко закричал, перекрикивая вой толпы, треск горящего дерева:

-Я не думаю, что Император, если его можно так называть, смог далеко уйти! Я думаю, зимой в Лесу ему пришлось несладко! Если мы отправимся туда прямо сейчас, то, возможно, сумеем найти гнилого правителя с обезьяньей кровью еще до рассвета! Идите же, скорее, кто первым принесет мне голову Императора отправится прямиком в мой мир! Я обещаю! Я сделаю вашу жизнь раем!

Карлики рассыпались по периметру, двое резво поползи по столбам вверх, на смотровые вышки, еще двое стали распутывать длинные веревки, оставшиеся пошли к запертым воротам.

Спустя всего несколько минут древний механизм, насквозь проржавевший, покрытый кляксами рыжей ржавчины, пришел в движение. Безумцы на площади застыли, оглушенные резким протяжным скрежетом. Словно где-то под землей просыпалось от сна древнее чудовище.

-Ворота не открывались семьсот лет! — прошептал Бородач, — разве можно пропустить такое зрелище? Да я бы свою лопату отдал за такое! Видимо ли!

Глядя на гигансткие шестеренки, медленно вращающиеся против часовой стрелки, я вдруг вспомнил рассказ Бородача. О Шиджилле. О Ловце могущественных... Была в нем одна несостыковка с тем, что происходило сейчас на площади.

-Как Шиджилл попал в город?

-Что? — Бородач оглянулся, сверкнули золотистые глаза.

-Я говорю, интересно, если ворота не открывались семьсот лет, как удалось Шиджиллу попасть в город, а затем снова вернуться в Лес? — спросил я, глядя на Бородача, — или он не возвращался? Или, может, он вообще не приходил из Леса?

Бородач криво усмехнулся. Ветер трепал его рыжую бороду, края широкополой шляпы, скрывающей половину лица в тени... шляпы, какая была и у Ловкача. Совпадение? Скорее — знак.

-Твои варианты, служака Императора? — спросил Бородач, — их всего два, и, думаю, один из них верен.

-Ты и есть Шиджилл, — сказал я утвердительно, ибо гадать тут уже не имело смысла.

-Второй вариант? — усмехнулся Бородач.

-Второго варианта нет, — я посмотрел на сумку, лежащую около Бородача, на ручку лопаты, торчащую из нее. Бородач проследил за моим взглядом, и ухмылка его стала еще шире, обнажая белоснежные, ровные зубы.

-Не факт, не факт, — сказал он, — лопата, знаешь ли, грозное оружие, но не советую что-то предпринимать. Я тоже не буду, поскольку, по моему мнению, всегда есть место разумному диалогу.

-Вот так ты умеешь разговаривать...

Бородач кивнул.

-Я много чего умею, мой друг.

Его взгляд стал серьезным. Вдруг куда-то исчез беззаботный дворник города Шотограда, треплющий языком по делу и без оного. Вместо него на крыше возник совсем другой человек (да и человек ли?) — серьезный, потянутый... такой слов на ветер не бросает... глядя на него я вдруг поймал себя на мысли, что думаю только об одном — до лопаты я дотянуться не успею, никак.

-Меня боятся не надо, — сказал Бородач, и даже голос его стал другим, — боятся надо его.

Кивок в сторону площади. Как раз в этот момент резко оборвался скрежет механизмов, и воздух словно взорвался восторженными криками. В серое небо взметнулись тысячи рук, обнаженные тела задергались в странном, страшном танце. Я видел Ловкача, который стоял перед распахнутыми воротами, и руки его тоже были подняты к небу. Словно шаман, вызывающий дождь... и небо отозвалось глухим протяжным громом. Гром среди зимы. Я вздрогнул, чувствуя, что схожу с ума. Ведь такое бывает, правда? Некоторые сходят с ума незаметно, сами о том не подозревая, но это не мой случай. Я, кажется, подозревал.

Ворота за спиной Ловкача распахнулись, но не намного. Щель оказалась достаточно широка, чтобы в нее можно было пройти, по два-три человека в ряд. Остальное пространство, видимо, завалило снегом. За воротами простиралось ровное поле, покрытое белым нетронутым покрывалом. Еще дальше я увидел первые темные деревья. Там, за полем, начинался Великий Лес.

-Вперед! Вперед, мои дорогие! — закричал Ловкач, неистово размахивая руками, — принесите мне голову Императора! Возьмите его серебро, и принесите мне! Я верю в вас, и вера моя сильна, как никогда! Давайте же! Идите!

И безумцы побежали. Сразу все, толкаясь, вопя от восторга, размахивая в экстазе руками. Они толкались, хрипели, падали, утаптывали снег голыми ступнями. Первые из тех, кто проскользнул сквозь ворота, попадали в нетронутый снег, провалились почти по колено, но продолжали идти вперед, словно люди, бредущие по воде. А те, кто бежал сзади, уже напирали, бежали, проделывали тропу по девственной пелене...

Воздух дрожал от криков, стонов, хрипов. Я зажал уши, закрыл глаза, но все равно слышал эти безумные крики и видел перед собой голых людей, тела которых синие от холода.

Не знаю, сколько длилось это безумие, но спустя какое-то время крики стали далекими, а потом стихли вовсе. Только тогда я открыл глаза.

И увидел пустынную площадь. Снега не най уже не было — блестели в сумеречном свете мерзлые булыжники мостовой, кое-где тянулись бурые тропинки — кровь. Неподалеку от ворот лежало несколько бездвижных тел. Еще одно, свернувшись калачиком, лежало на том пятачке, где чуь раньше находился Ловкач. Но Ловкача там уже не было. Никого не было. Все ушли. Осталась лишь тропа в снегу за воротами, уходящая в сторону Вечного Леса.

Я обернулся, знал, что увижу, и точно — Бородач сидел на снегу, в руках у него была лопата. Заостренный черенок смотрел в мою сторону.

-Есть тысячи способов убить человека, — сказал Бородач тихо, — с помощью магии — миллионы. Я вижу твои испуганные глаза, Геддон, и ты напоминаешь мне барашка, который понял, что его хотят пустить на шашлык. Но правда заключается в том, что барашка иногда заберают, чтобы остричь. А он все равно, глупец, думает, что умрет. Ты не видишь будущего, Геддон, ты слеп, как любой человек. Это простительно для вашего мира. Но если остальные слепы, и не видят даже серого света, то ты кое-что видишь.

-Ага, — выдавил я (и с каким же трудом выползали слова из моего онемевшего горла), — я вижу лопату, которой ты резал головы безумцам.

-Лопата, это смешно, Геддон, — улыбнулся Бородач, — я могу сделать с тобой все, что угодно, и лопата мне не нужна. Вы в вашем мире забыли о магии. Я вижу в твоих глазах неверие, хотя ты видел уже достаточно много, чтобы поверить. Смотри.

Бородач разжал руку и поднял ее вверх. Лопата осталась висеть в воздухе на расстоянии примерно в полметра от крыши.

-Вам нужны чудеса, чтобы уверовать, — сказал Бородач, — хотя ты догадался о том, кто я такой и без чудес, но заставить себя поверить ты не можешь, Геддон. Тогда смотри.

Я поднялся, подошел ближе к лопате, провел рукой вокруг. Лопата висела в воздухе, ничем и никем не поддерживаемая. Я взялся за деревянную рукоять, потянул на себя. Лопата легко поддалась, и в следующее мгновение словно наполнилась весом, стала вновь тяжелой. Черенок звонко ударился о снег, когда я не смог удержать лопату и выпустил ее из рук. Бородач засмеялся.

-Как вы просты, люди Империи, — произнес он сквозь смех, — ладно, Геддон, руки в ноги и пошли. Мне предстоит многое вам рассказать.

-Почему?

Бородач пожал плечами:

-Не понял твоего вопроса. Почему — что? Почему я не рассказал раньше? Да я и не собирался до поры до времени. Следовало выйти в Лес, тогда бы все и поведал. Или почему я вообще с вами общаюсь? Охотно расскажу, но на складе. В первую очередь это касается Императора. Пойдем.

Он поднялся, отряхнул снег со штанов, взял сумку и лопату.

-Главное, что проход в Лес открыт, — сказал он, и снова засмеялся.