Зон@. Книга-1: "Аномалия"

— Ты б глянул, хакнутый, чё там твориться у них? — предложил блатной проверить ему обстановку с "засланцами". И почему-то казалось: они там пропускают один другого. — Голуби, ить в такую их — воркуют, пид...

Ситуация и впрямь вышла из-под контроля. Охотник взглянул на блатного округлившимися глазами.

— Что ж ты раньше-то молчал, чурка, и не мычал... — подорвался блатной с места. Ему даже не понадобилась палка в качестве костыля. Он схватил её на манер дубины.

Подельники рванули к двери, а затем и её в сторону с прохода, открывая доступ в тамбур.

На ювелире не было лица. Глаза вылезли из орбит, а изо рта вывалился язык. Он тяжело дышал.

— Оторвите этого засранца от унитаза-А-А... — зашёлся блатной, занеся "дубинку" над головой.

Никто не сомневался: кто и к какому месту присосался к ювелиру.

— А ты чё прилип дерьмом к стене, практикантроп... — грянул хакер.

От твари ещё только предстояло отбиться, но прежде отбить ювелира у неё. Тот перестал напрягаться — обмяк. Его рвали на себя. Он и повалился, подмяв собственной тушей всех разом.

— Ай, нога-А-А... — вспылил гневно блатной.

Не лучше обстояли дела у хакера с охотником. Их положение вовсе оказалось незавидным. Не при деле оставался и студент.

— Толчок забей — крышку завали, засранец, — не мог дотянуться до него костылём блатной.

Очкарик вновь замешкался, за что и поплатился. В лицо ударила едкая слизь, он схватился за него, дополнительно получая химические ожоги на пальцах и ладонях.

— Проклятье... — ругнулся блатной.

Избавившись от палки, он выхватил у охотника бутылку со спиртным. Вспыхнул фитиль от зажигалки, и толчок воспламенился.

— Получи, лярва!

Женщины сидели тихо, располагаясь в ином конце вагона, и всё слышали. На них не было лица, а сами напоминали статуи. Им также пришлось несладко. Они все находились на грани нервного срыва с умопомешательством. Деваться было некуда, пришлось выживать любыми путями и даже из ума рады — иначе никак и ничего не поделаешь. Такая уж суровая доля выпала всем пассажирам вагона N13 без исключения в диком крае аномальной зоны.

— Кажись, отбились, — не поверил блатной.

Он в одиночку сотворил то, чего прошлой ночью всем коллективом, да и то не сразу. Возник простой и в то же самое время не совсем вопрос — почему? В чём именно причина? Как говориться: было бы несчастье да счастье. В это он отказывался верить. Подоплёка на лицо — физиономия студента в слизи, изуродовавшей ему его и руки, а также заднице ювелира.

— Посрал, засранец! Одно слово — засланец!

У блатного что-то щёлкнуло в мозгу.

— Обана, а не закинули его парашнику в...

Он покосился на ювелира — "бампер" с "буферами" так как...

Тюфяк ожил, вскочив на ноги, и поспешно рванул штаны, прикрывая срамоту.

— Нет уж, постой, — залепил блатной. — Погоди...

Ювелир бросился от него прочь под защиту к женщинам — вклинился меж двух из них, и снова подскочил, не сумев сесть. Что-то мешало, вызывая нестерпимую боль или...

— Кто-то! Он поражён! В нём лярва! Ах ты, курва! Лядь! Пида...

В эфире повисли сигналы, блокирующие слова блатного — пищал ювелир.

— Всем отвалить от него! — приказал блатной, передёрнув затвор автомата с последним патроном. Направил дуло на ювелира, целясь в голову.

Тот бухнулся на колени, и слёзно взмолился, закрывая руками лицо.

— Пожалуйста, не надо... — запричитал ювелир. — Не убивайте меня! Один раз — не пидарас!!!

— Чтоб ты — нас! Тут ведь как — либо ты, либо мы! Нас больше, и нам также хочется жить, жид!

— Да что происходит, в конце-то концов, — подняли хай бабы.

Особенно старалась проводница.

— Надеешься заполучить с него золотые горы, — съехидничал блатной. — От жида только дерьма и можно ожидать! Ни на что другое не способен этот говнюк! Засранец...

— Ну, хватит, — вмешалась дополнительно Альбина. — А ещё мужики — хуже нас, баб, себя ведёте!

— Не лезь — не суйся, куда не след, Мальвина, — был неумолим и непреклонен блатной. Никто сейчас и ничем не способен поколебать его, разве что хакер. Парень кое-что предложил. — И впрямь хакнутый!

— Готов снести пытки? — выдал блатной в продолжение ювелиру.

— Таки я всё что угодно, но сохраните жизнь!

Им занялись, поскольку твари больше не донимали. Охотник ощущал их присутствие, но те не казали носа. Дело ограничилось засылкой паразита. Возможно, они ждали: он превратится в гермафродита и откроет им доступ в вагон к людям.

Не тут-то было.

— Ну чё, дерьмофродит, пуля в лобовик отменяется, — опустил ствол блатной вниз, целясь в зад. — Поздравляю тя, лярва сотворила из тебя курву, аля пидараса! Ха-ха...

— Может, хватит — достаточно, — не мог сосредоточиться хакер.

— Хм, да я и не начинал, пацан!

Ювелиру приказали лечь.

— Растянулся, пока я не вдарил те прикладом в бубен! А то запросто настучу этой лярве по тебе через черепушку! Устроим ей тёмную!

Приклад автомата блатного угодил ювелиру в живот. Тот больше не сопротивлялся.

— Вяжите ему руки... и ноги!

Ювелира распяли с подачи блатного.

— Я, конечно, не гинеколог, да и урологом становиться не собираюсь, но сделаю из тя настоящего гермафродита, дерьмофродит ты!

Кричать ювелир не мог. Его лишили слова. Во рту торчал кляп.

— А что если я всё-таки стрельну ему в задницу? — ткнул дулом блатной в промежность ювелиру.

Уловка не прошла. У ювелира случился запор.

— Ща бы ведро касторки и этот дрыстун сам бы выпихнул лярву! От курва! Доберусь я до тя — пойдёшь этому засранцу на колбасу! Я заставлю тя сожрать своё собственное дерьмо!

Охотник предложил напоить ювелира иным слабительным.

— Мальчишки, — заглянула проводница в купе.

— Почему без стука, — не унимался ни на мгновение блатной, успокаивая расшатавшиеся до предела нервы подобным уничижительный образом, ведя общение с окружающими людьми.

— Так... двери нет — отсутствует!

— Короче — чё надо? Шоу захотелось — экстрима — мужской эротики типа стриптиза?

— Могу помочь чем-нибудь?

— Слабительное есть. Или что иное предложить в качестве него?

— Разве что мыло...

— Очко мы и без тя ювелиру намылим, а также хвост лярве! Иди!

— Нет, вы меня не поняли — развести и влить...

— В глотку?

— Сдохнет!

— Знать такова его судьба, зато убивать не придётся!

— А она права, — согласился хакер, ухватившись за предложение проводницы. Он вспомнил случай из собственной жизни, когда у него приключился подобный прикол — запор. Врачи — бригада скорой помощи — сделала ему клизму, промывая кишки через то самое место. — Растворим мыло!

— А где клизму надыбаем?

— Вот... — возникла в руке у проводницы пластиковая бутылка вместимостью два литра из-под минеральной воды. — Осталось заняться делом — наполнить разом с мылом, а в пробочке проделать дыру!

— Предлагаете перевести два литра жизненно важной влаги для всех нас на него одного и не тем образом и местом употребления! А не проще ли выбить из него дурь — лярву?

Блатной двинул сапогом в живот ювелиру, приложившись ботинком. Тот беспомощно задёргался. Было очевидно: ему нестерпимо больно.

— Ты только не злись, говнюк, я стараюсь не для себя, а тебя — в первую очередь, и лишь во вторую — всех остальных! Не мог потерпеть тогда, терпи сейчас, засранец! Иначе лярва превратит тебя в дерьмофродита!

Ювелир не унимался. Затрясся и забился в конвульсиях. С него полил пот в три ручья, и даже дал течь, где не следовало.

— Да он... он...

Все видели, что твориться с ним.

— Быстрее ставьте клизму, — сунула проводница раствор в бутылке блатному.

— А чё сразу я? Нашла ассенизатора! — И передал хакеру. — Твоя была идея, тебе и предстоит измазаться в... дерьме! Кому-то же предстоит разобраться с лярвой! А мне не впервой!

— Моя ждать паразит, — открестился также наотрез чурка.

— Трындец! — опешил хакер.

— Пипец...кий... — подтвердила проводница.

Ювелир перестал дёргаться. Замер.

— У-у-умер...

— Цыц, дурёха! Не голоси, — определил блатной навскидку: тот ещё живее всех живых. — Суй бутылку ему в зад!

Хакер поморщился брезгливо, но деваться было некуда. С каждым из них мог приключиться подобный курьёз.

— Глубже — не боись! Дави по самое не балуй — почки! Пока я не отбил ему их с печенью! — пригрозил блатной сделать хуже ювелиру. — Ну же! Ну-у-у...

— Да я пру-у-у... — напрягся хакер.

— От ты Петя! И даёшь, Петухов! — приметил блатной: на лице ювелира проступила реакция.

Тотпринялся двигать желваками, перетирая зубами кляп.

— Уделай его — спускай...

— Спам... — обозвал хакер мыльную консистенцию, ополовинив разом прозрачную ёмкость.

— До последней капли пущай всасывает, засранец!

Подельник внял совету блатного.

— Слухай сюда, дерьмофродит... — получил ювелир пощёчину от блатного. Тот намерено привлёк его внимание таким незатейливым и доступным способом к собственной персоне. — Размажь эту лярву по стенке купе! Тужься! Гахни, что есть мочи...

Она и полилась.

— ...за всё разом! Будь мужиком — настоящим, а не педиком! — чуть смягчился блатной.

Как ни противно было ему общение, но каждый человек ценнее золота — потерять легко, а обрести сложно. К тому же не желал нажить себе врага в лице очередного чудовищного представителя аномальной зоны. Уж лучше за её пределами, коль повезёт — точнее не повезёт в любом случае. Но лучше там, чем здесь и сейчас.

— Боже ж мо-о-Ой... — возопил ювелир.

— Нет, вы это видели...

— Скорее слышали, дядя Митяй, — отшатнулся хакер в сторону с прохода... ювелира.

— Он сжевал кляп, — не унимался ни на мгновение блатной.

— ...таки родишь, не забеременев... — лепил горбатого подстать ювелир.

Своим душераздирающим криком он переполошил не только и не столько пассажиров в вагоне, сколько за пределами всех тварюг-зверюг в округе.

В ответ эхом понеслось злобное рычание с подвываниями и завываниями. Зона зашевелилась, твари заждались подобной реакции от гермафродита. Сейчас решалась для всех и разом: всё или ничего — кто кого.

Изо рта ювелира брызнула пена, а вот из противоположного места внутриутробный звук возмущения. Кислород в воздухе исчез в то же самое мгновение. Да что там — и воздух как таковой. Газовая атака была произведена ювелиром на должном уровне.

— Фашист... — выдохнул блатной, задыхаясь. — А ещё твердил: русский... Жид...

Он упал на колени, не в силах держаться на ногах. Глаза встретились с очами толстяка.

— Шоб ты лопнул, тюфтя-а-а...

— А-а-а... — заблевал ювелир слюной блатного.

Тот умылся. Не так просто было исторгнуть лярву из клоаки. Червь-паразит имел хитиновое покрытие — мелкие и многочисленные шипы, отгибавшиеся у него назад, поэтому проникал в тело легко — любое отверстие, расширяя под себя проход, а вырвать назад было непросто.

Нутро горело от боли у ювелира. Ещё немного и казалось, не выдержит пытки клизмой — оборвётся сердце и...

Кое-что иное и чуть раньше.

— Не сдавайся, дерьмофродит! Помни, что ты человек — русский! А русские никогда не сдаются и всегда идут до конца! Я уже вижу — чувствую: у тебя получается — лярва валит наружу! Помоги себе и нам — дай возможность достать её, как она тя — зацепить на крючок!

Подельники сжимали штык-ножи — их и готовились вонзить в лярву — охотник с блатным. А вот хакер получил автомат с единственным патроном.

— Таки ж пристрелите меня-а-а... — выдал напоследок ювелир, и далее в его исполнении понеслась непереводимая нецензурная брань безо всяких предлогов для связки слов.

Блатной растерялся: он не думал, что кто-то ещё в этом мире способен переплюнуть его, а тут такое, да ещё ювелир оплевал.

— Всякое в жизни повидал, но такое...

Женщины уже не знали, что и думать, продолжая оставаться в полном неведении — изоляции от "камеры пыток", в которую мужики превратили один из купе вагона. А там творилось такое, что не передать на словах.

Невольные свидетели позабыли человеческий язык напрочь, у них остались одни мысли, да и те путались. Ювелира распирало. Он распух, продолжая надуваться, как индюк, расширяясь неимоверно в боках.

— Лярва, курва застряла!

Паразит упирался из последних сил, в то время как человек с ним в одном месте лишался их, и чем дальше, тем больше да стремительно.

— Дыши — глубже и чаще, — неожиданно подсказала проводница.

Она вспомнила: их учили принимать роды. Вот только никто не подозревал, что роженицей окажется мужик вместо бабы, а ребёнком — червяк-паразит. Принцип был тот же с одной стороны, а с иной... ситуацию не желали выпускать из-под контроля. Пришлось довериться женской интуиции, граничащей наравне с логикой. А она у них была железной до простоты, и её им заменяли эмоции. И пока ни разу не подводили. О хладнокровии также следовало забыть, а с ней оставить надежду на благоприятный исход.

— Конец... — выдал хакер впопыхах.

— Неужели всё... так погано!? — взглянул блатной на него.

— Я вижу его у него... — намекнул хакер на паразита.

— Молодец... — схватил блатной за щёки ювелира. — Мужик! Не сдавайся — сопротивляйся! Упирайся! У нас с тобой получится!

— Господи, кому рассказать — не поверят! Дурдом обеспечен, — ляпнула проводница. — Чего только в поезде не насмотришься!

Блатной тарахтел.

— Получиться, ювелир, я тя...

Тот зажмурился.

— В жены возьмёшь? — не сдержался Петухов.

— ...расцелую! — не обратил блатной внимания на хохму юного подельника.

Охотник занёс нож над головой.

— Показалась — пошла лярва!

— А-а-а... — зашёлся в очередной раз ювелир, неистовствуя разом с публикой. — Обосраться и не жи-и-и-Етить... твою-у-у...

Охотник махнул и... промахнулся.

— Вы-вы-выскользнула, лярва-А-А... — прокомментировал сложившуюся ситуацию хакер.

— Не дайте ускользнуть, — посоветовал блатной держать язык за зубами, иначе можно было схватить в рот, а никому не хотелось принимать участие в оральном разврате с лярвой после анального сношения с ювелиром. Гермафродитов хватало на планете за пределами аномальной зоны без них и здешних обитателей.

Блатной метнул нож. Также дал промашку.

— Пали, хакнутый!

Тот рассадил бутылку со спиртным.

— Чёрт! Вот же где чертило! Я имел тя... и в виду — из оружия! Автомата, дубина!

— Пожар! Горим... — было не удержать дерьмофродита.

Ювелир сорвался с места, завалив проводницу, сам угодил на неё сверху. Та не стала препятствием на его дальнейшем пути продвижения, и только видела... голый зад. Впрочем, и все иные женщины — причиндалы "Тарзана".

— Стой, засранец! Куда-а-Ах!..

Тот снёс дверь, выскочив из вагона. Твари вместо того, чтобы броситься к нему и внутрь, напротив подались прочь от него, куда глаза глядят. Стали разбегаться.

Опомнился ювелир слишком поздно, оказавшись совсем один в незнакомой ему местности, благо на железнодорожной ветке сообщения. С помощью зажигалки и стал освещать себе путь обратно.