Темный рыцарь

Некромант поднялся и не отдавая себе отчета в собственных действиях, начал произносить заклинание. Пришла боль, но он просто проигнорировал ее. Кожа пальцев треснула, освобождая уродливые удлинившиеся кости, больше напоминавшие клинки.

"Ха-ха, заклинание изменения формы", — пронеслась неожиданно веселая мысль. — "Я ведь знал, что его можно использовать на живом теле. Главное контакт...".

Из его глотки вырвался ужасающий рев. Воздев свои преобразованные руки, больше напоминавшие какие-то ужасные нагромождения костяных ножей к небесам, Рейнольд Рейнольдс, некромант из Щитового королевства, утонул в смерти.

* * *

497 год от основания Империи. 31 июля.

Где-то еще.

Ганц Железноглавец всегда был готов к Последнему Суду. Он наизусть помнил все молитвы: от древнейших, что складывались еще в те времена, когда Император ходил по земле, от тех, что были придуманы через десятки лет после его исхода из мира смертных. Он знал всех врагов, что должны были подстерегать душу после смерти. Наизусть выучил он, как следовало оправдываться за неудачи, как подать с выгодной стороны свои достоинства, что рассказать об Империи, а о чем умолчать, ибо Император знает и так...

Вот только сейчас ему казалось, что ничего из этого не пригодится. Если бы у него было лицо, Ганц бы точно нахмурился, но сейчас, от него словно бы осталось одно лишь зрение. Так бывало во сне. Когда ему еще снились сны. Он мог только наблюдать за одним местом, не имея возможность шевельнуть головой. Впрочем, жаловаться было не на что, — это было не худшим, чего можно было ожидать. Не было ни пчел-убийц, ни суровых богов, ни тех, кого паладин убил за свою жизнь (их и много же их было...), ни тех, кого он не сумел защитить.

"Взор" Ганца был прикован к комнате, заполненной множеством странных окон, показывавших совершенно различные места. Отчасти они напоминали Ганцу проекционные зеркала магов Консорциума, однако картинка на них была значительно более яркой и четкой. Будто это действительно были окна. Кроме того, здесь было множество странных металлических тубусов и тумбочек, соединенных искрящимися металлическими проволочками, непонятных шкафов, украшенных светящимися шариками всех цветов радуги. В центре было крутящееся кресло, напоминавшее яйцо, и когда оно обернулось, внимание Ганца оказалось сосредоточено на том, кто в нем сидел.

— А я думал ты больше, — мысль вырвалась вперед, воспользовавшись тем, что все славословия и похвалы столпились у двери мозга и толкались локтями. — Ой, простите, Стосемидесятисильный Император, славный сын Деудроса, муж Сайшаллы, великий...

— Я знаю, кто я. Не надо этих славословий, — ответил Первый. — Стоп. Сын Деудроса? Бога Грома?

Стоило признать, что человек-бог выглядел мало похожим на свои традиционные изображения. Он не только был меньше, но и в существенно меньших пропорциях напоминал ходячий шкаф из мускулов. Так, обычный человек в богато украшенной одежде. Но неземное сияние и величие, окутывавшее эту фигуру, не оставляло Ганцу шансов для сомнений. Он кивнул.

— Офигеть, — сказал Император. — Придумают же.

— Гм, Великий Победитель, — Железноглавец растерялся. — Достославный брат Феликс говорил, что вы отвечаете на вопросы тем, кто приходит... сюда после смерти.

По идее, мертвые должны были оказаться во дворце Императора, но эта странная комната как-то не вязалась у темного рыцаря с роскошной обителью. Скорее, она навевала ему ассоциации с камерой управления Шагающими Замками (распространены во времена войны Магов-Королей, более двух тысяч пятисот лет тому назад, последний был уничтожен в Первой Снежной Войне, четыреста семьдесят лет тому назад).

— Ага, — буркнул Император, отхлебнув из бутылочки странного вида. Нюха у Ганца тоже не было, но он почему-то безошибочно определил ее содержимое как алкоголь. — Только ты не...

— А в чем смешное в шутке, где вы говорите, что женщину нельзя заставлять ждать попусту? — и вновь, совершенно неуместный в данной ситуации вопрос, вырвался из "уст" Железноглавца. Паладин серьезно задумался над тем, не является ли все происходящее всего лишь бредом умирающего сознания.

— А сколько тебе лет? — с сомнением спросил человек-бог.

— Двадцать девять, — ответил Ганц, радуясь, что на него не гневаются. — Двадцать два года в Воинстве Паладинов.

— Тогда тебе рано еще об этом знать, — ответил Император. — Послушай, я хочу сказать...

— А вы не обиделись, что мы, то есть, имперцы, свергли ваших потомков? — вот этот вопрос был куда более достоин и Ганц сам частенько ломал над ним голову... образно выражаясь, конечно.

— Нет. Это были не мои потомки, — ответил Император. — В смысле, жена третьего Императора ходила налево столько раз, что... Ладно, забудь. Я хочу сказать, что ты...

— А почему вы не убили Героиню Рунны, когда та, — начал было Ганц, но, увы, пределы божественного терпения были исчерпаны.

— Ты дашь мне, Первому Императору, Темнодушецу Пармесских Равнин, Воплощенному Хаосу, и Мгле, поглотившей древний Ксарнат, слово молвить? — гневно спросил он, заставив душу Ганца затрепетать от благоговейного ужаса. — Ты — Ганц из Безупречной династии, хоть и по материнской, а не отцовской линии. Твой дядя — последний Император Валье, видел в тебе угрозу своим детям и послал наемных убийц, чтобы покончить с тобой. Они раскрошили тебе череп, но твой другой дядя, Феликс, Стальной Кот, вынужденный стать паладином Империи, чтобы спасти свою жизнь, нашел тебя и принес в Орден, чтобы спасти твою.

— Ага, — кивнул Ганц, не понимая, зачем Император говорит ему об этом. Если не считать внезапного откровения о генеалогии Безупречной Династии, он и так все это знал. Даже пожалел в свое время об отсутствии у паладинов репродуктивных функций: так, потомки человека-бога могли бы вернуться на трон...

— Ты выжил лишь чудом и тебе в голову поместили пластинку из адамантия, — продолжал Император, пригубив свой напиток еще раз. — А адамантий поглощает ударные импульсы леватейнов, которыми сражаются потомки эльфов из Небесного Города.

Если бы Ганцу было нужно дышать, он бы перестал. Паладины редко позволяли чувствам взять верх над собой, но сейчас темный рыцарь ощущал, как теряет контроль.

— Ага, понял, наконец. — радостно произнес Темнодушец. — Ты тяжело ранен, но не умираешь. А теперь проснись и стукни этого остроухого ублюдка. Или хотя бы просто отвлеки...

* * *

497 год от основания Империи. 1 августа.

Империя Валье, город Ралкрусс.

День Видблайна Андланга удался. Отрицать этого было нельзя. Хэрсир убил сотню человек. Поставил проклятого мага на место. Заполучил драгоценный груз, ради которого все это затевалось. Повторил тот подвиг, который впервые заставил его осознать собственное могущество, и бросить вызов прежнему ярлу Ормен Ланга, сразив паладина Валье. Почти разрушил крупнейший город Империи. И, к тому же, влюбился. Раньше, стоило ему только подумать о том, чтобы сойтись с женщиной высшей расы, как перед глазами вставал кровавый призрак его сестры, заклинавшей брата, сохранить ей верность даже когда она уйдет в Небесный Город. Но воительница из подземных племен, почти сумевшая добиться победы над ним, впервые заставила уродливое прошлое отступить, открывая дорогу великолепному будущему. Стоило потери калечащего посоха. Тем более, что когда у них есть тело существа, обитавшего на высших ветвях Мирового Древа, оружие будет легко заменить.

"Жизнь прекрасна", — подумал он, наконец вырубив доккальфарку.

И тут на него напал человечишка. Видблайн услышал его рев, как только ему удалось усмирить строптивую красавицу. Он обернулся, и ему стало смешно. Человек отбросил оружие, и теперь собирался напасть на него используя... собственные кости? Слабый, глупый, короткоживущий. Ничтожество. Да, паладин изрядно потрепал его, как и воительница темных собратьев. Но двуногому мусору не на точно было надеялся. Разве что их божок решит протянуть ему руку помощи.

— Тебе не победить меня человек, — с усмешкой бросил Андланг, перехватывая остатки леватейна и готовясь убить наглеца, но тут он допустил ошибку, встретив его взгляд.

— Я не хочу побеждать тебя, — в голосе человека не было ни намека на эмоции. Словно он даже не понимал сам себя. — Я ХОЧУ, ЧТОБЫ ТЫ УМЕР!

Тот маг, что привел морских эльфов в Ралкрусс, заставил наследника Андлангов вспомнить о своей смертности. А этот смотрел на хэрсира морских эльфов так, словно тот уже был мертв. Страх вновь взорвался в душе эльфа.

И битва началась. И на сей раз, она не доставила эльфу и тени наслаждения. Имперские солдаты сражались как могли, защищая свои жизни. Гигант в броне бился точно машина, забывая о боле и страхе, руководствуясь лишь долгом. Доккальфарка сражалась с божественной красотой, заставлявшей трепетать сердце. Сам хэрсир был демоном и он побеждал. Но сейчас, он столкнулся с... Воин не мог найти подходящего слова. Или не хотел.

"Безумец! Спятившее животное! Крыса загнанная в угол!" — ни одна из этих аналогий мелькавших на границах сознания эльфа не подходила.

Человек нападал на него в каком-то трансе. Он напоминал того неудавшегося убийцу, которого грибы лишили разума, преодолевая ограничения собственное тела. Не применяй он волшебство, он сломал бы собственные кости, набрасываясь на хэрсира. Но существовало важное отличие между ним и ассасином. Покойный хотел убить Видблайна. Человек же не только хотел убить его. Он знал, что должен убить его. И ему было нужно убить его.

Костяные клинки человека скрежетали по броне. Лишь доспехи спасали Андланга. Его дар молчал, не в силах понять, откуда придет следующий удар. Да что там, хэрсир — кажется, его враг сам этого не знал, превратившись в сгусток смерти. Нельзя было даже подумать о контратаке и, если честно, хэрсир полагал, что даже если разрубить врага на части, те продолжат набрасываться на него. Воин мог лишь защищаться — любая ошибка могла стать фатальной. Врагу был нужна всего лишь одна брешь в защите, и не более того.

"Он не сможет сражаться вечно", — попытался успокоить себя хэрсир. — "Тело не выдержит. Я все еще могу..."

Неожиданно что-то схватило Видблайна за ногу, лишая возможности уйти. Взгляд метнулся вниз. Он отказывался верить своим глазам. Казалось бы мертвый паладин, к телу которого он был вынужден отступить, схватил его. Ему бы не составило труда вырваться, но через мгновение, обезумевший некромант уже воспользовался его заминкой и налетел на него. Эльф ощутил , как импровизированное оружие его врага заскребло по его броне и успел испытать радость от того, что тот не смотрел куда бьет...

— Я могу изменять форму даже живых костей, — бесстрастно произнес его противник. — Важен лишь контакт. Умри.

Доспехи из драконьей кости взорвались вовнутрь, пронзая внутренности хэрсира и безжалостно уничтожая их. Эльф не мог сделать вдох. Не мог выдохнуть. Круги поплыли перед глазами. Это был конец. Но... Видблайн был силен. И он не собирался дать своим врагам поведать о том, как они справились с величайшим воином из рода Андлангов.

— Вы ничего не изменили... Ваш город все равно обречен... — произнес он сквозь смертную пелену, занося свободную руку с остатками леватейна, чтобы обрушить ее на мага и уйти в Небесный Город достойно. — Мои маги уже на берегу... Мои воины... Я умру с оружием в руках.

— Знаешь что? — внезапно донесся до него голос доккальфарки. — Руки — для слабаков.

Даже не видя доккальфарки, Видблайн постарался уклониться. И замер. Его остановил вид. Здание склада уже рухнуло, открывая взору хэрсира главную улицу Ралкрусса, что соединяла замок и гавани. Именно там эльфы столкнулись с людьми и вышли победителями. Именно по ней его воины растеклись по городским улицам. Именно на другом ее конце располагались его маги, разрушавшие город. И именно по ней сейчас текла настоящая волна из стали. Паладины Империи Валье. Десятки. Они текли вниз по улице, и Видблайн не мог обманывать себя. Его воинам их не остановить.

— Империя! — их боевой клич, который, казалось, был слышен по всему городу, был последним, что Видблайн Андланг, последний хэрсир Ормен Ланга, услышал, прежде, чем лезвие глефы доккальфарки отсекло ему руку, а затем и голову.

Эпилог.

Сознание возвращалось к Рейнольду медленно. И болезненно. В голове точно недавно прогремела битва архимагов, нарушившая баланс в организме, и вызвавшая ужасную засуху в районе зубов и языка. Кроме того, токсичные отходы от битвы осели на языке, вызывая желание стать паладином Империи Валье и питаться одной лишь травой. Еще сильно болели руки, ноги, и желудок, но тут уже было сложно подобрать красочные метафоры. В общем, все симптомы указывали на одно.

"Похоже, я все-таки напился", — подумал господин Рейнольдс, безуспешно пытаясь разлепить веки. — "В стельку".

Память отказывала магу с упорством монашки Звезды, которой сделали непристойное предложение. Удавалось извлечь какие-то совсем уж бредовые картины: землетрясение, гигантская крепость в порту, какой-то пугающий эльф с кучей косичек, которого Рейнольд загоняет в угол. И десятки вариантов Ганца, разных оттенков черного и серого, которые весело бегают по городу, периодически оглашая окрестности боевыми кличами разной степени бредовости.

"Может и нет никакого Рейнольда Рейнольдса", — лениво прокралась философская мысль. — "Есть лишь бабочка, которая спит и видит себя человеком".

Веки, наконец разошлись. Обведя комнату мутным взором, некромант пришел к выводу, что находится в тех же апартаментах наместника, которые ему выделили. Вид, открывавшийся на Ралкрусс, было сложно с чем-то спутать. Маг с тревогой взгляну на бухту. Ничего. В смысле, там были какие-то корабли, и текла привычная жизнь, но там не было ничего похожего на махину из камня и металла, огромную, мрачную и неуязвимую.

"Не выгнали из замка", — подумал он. — "Хороший знак".

Взгляд начал перемещаться по комнате. Вещи на месте, чистые, аккуратно сложены на тумбочке перед кроватью. На столе прозрачный графин с водой. Тарша спит сидя. Стоп. Маг тряхнул головой и пару раз моргнул. Взгляд, наконец, сфокусировался на темной эльфийке, уютно свернувшейся в массивном кресле. Девушка выглядела так мило, что некроманта охватило практически неудержимое желание подняться, и... Увы, первое же движение, напрочь выбило все мысли из головы.

Как вдруг боль налетела на него со всех сторон, превратив день в ночь, заставив забыть о том, как дышать, и уронив в постель. Рейнольду казалось, что шума он не производит, однако даже легкого хлопка от соприкосновения его тела с кроватью, хватило, чтобы Тарша дернула ухом и открыла глаза.

— Лежи спокойно, — произнесла она, подходя к нему и усевшись на краешек кровати.

Приступ боли начал отступать. Помогла ли ему близость темной эльфийки, или он просто начал к ней привыкать? Рейнольд не был в этом уверен.

— Что ж вчера было-то, что меня так корежит? — удалось спросить некроманту.

— Вчера? — эльфийка странно улыбалась, и у Рейнольда это вызывало смешанные чувства. И приятно смотреть и жалко, что он ничего не помнит. — Ты провалялся тут весь день. И позавчера. И за день до этого. А за день до этого приходила какая-то некромантка с вашего мантикорьего острова и помогла вернуть твои кости в нормальную форму, чтобы целители, наконец, могли все нормально залечить.