Заклинатель

Меня будто толкнули в спину. Взглядом. Михал пошёл за мной? Нет... То ли потому что с сегодняшнего дня вспомнил старые навыки, то ли вообще чувствительный здесь, на Сцилле, но этот взгляд я, не оборачиваясь, прочувствовал как ненавидящий. Притаившись, я приготовился резко повернуться, чтобы поймать врасплох человека за спиной. Очень близко подошедшего. Мне показалось, я даже слышу его тяжёлое дыхание — дыхание обозлённого человека, решившегося — нет, даже настроенного на убийство.

За спиной, я помнил, часть стены, в человеческий рост, отделяющая дорожку одного грузовика от другого. То есть я в небольшом тупике, скрытый от посторонних глаз. Как и тот человек — за спиной. Случись что...

Учащённое дыхание буквально в затылок. Раз, два, три... Ухватившись за поручень вокруг шахты, я прыгнул в сторону, разворачиваясь во время движения.

Черноволосый, прилизанный. Растерялся от моего неожиданного прыжка так, что забыл спрятать руку с каким-то предметом, тут, в полутьме плохо различимым. Прилизанный переливается красно-фиолетовыми волнами с вкраплениями коричневых всплесков, которые жадно тянутся ко мне. Ненависть. Желание убить. Искреннее желание. За что он меня хочет убить?.. За дружков отомстить?

Но пришёл он в себя мгновенно. Руку с предметом к бедру, сморщившись от сдерживаемой ярости, — и медленно пошёл на меня.

Мне идти некуда. В углу, конечно, обороняться легче. Но это при условии, что знаешь, как защищаться. А я... знаю? Брис знает?

Прилизанный приближается насторожённо. С каждым шагом — выражение лица всё решительней. Он знает, что я всё понял, но не собирается отступать. Кажется, его даже не волнует, что люди рядом. Сейчас он так близко, что даже в сумраке верхней части шахты я разглядел его бейдж с именем "Жан Красовски".

Спиной я ткнулся в угол, отчего меня слегка развернуло — боком к прилизанному.

Теперь я видел, что именно Красовски прижимает к бедру, — отвёртку. Спокойно подумалось: "Удобно. Острием куда угодно — а потом столкнуть в шахту". Словно откликнувшись на эту мысль, мои руки, только что шарившие — в поисках выхода — по стене и поручням вокруг шахты, образующим угол, поднялись на уровень солнечного сплетения, сжавшись в кулаки. И опять-таки спокойно подумалось: "Драться в этом комбинезоне всё равно не смогу. Ноги не поднять".

Ещё шаг прилизанного. Теперь его рука с отвёрткой плавно и быстро двигалась перед грудью, будто заранее предупреждала, что она оружие не только нападения, но и защиты. Сам же он не сводил с меня ненавидящего взгляда. И шёл на меня тоже боком. Кажется, моя предупреждающая стойка его не напугала. Значит ли его упорство, что он хороший боец, привыкший драться не в спортивных соревнованиях, но в уличных стычках? Если это так, то моё дело — швах.

Заныл синяк на пояснице — так плотно, оказывается, я прижался к поручням. Мелькнула мысль: смешно — если бы он шёл на кого-то другого, я бы сразу ринулся в драку — защитить, но он шёл на меня... А мне почему-то было, откровенно говоря, на...

Воздух за Красовски внезапно расплавился, будто на него надвинулось кривое стекло. Расплавилось-поплыло и его правое плечо, а сам он вдруг пронзительно вскрикнул от боли, а через секунды заверещал.

Вольф, материализовавшийся за его спиной, недовольно спросил:

— Чего ещё не поделили?

Из разжавшихся от боли пальцев Красовски выпала отвёртка, с суховатым металлическим пристуком попрыгала в сторону. Утихая в движении, покатилась и замерла в нескольких сантиметрах от края шахты.

— Рабочий инструмент не поделили, — констатировал призрак, и его лапища в бронированной перчатке стукнула по плечу, за которое только что держала пойманного.

Прилизанный свалился без звука.

— Скажи спасибо, что рабочих не хватает, — монотонно обратился Вольф к постанывающему Красовски. — И — первое и последнее предупреждение: если ещё в чём будешь замечен, я тебе лично проведу операцию по невральной ресоциализации. И будь уверен: проведу так, что жив останешься, но вот за мозги не ручаюсь. Меня понял?

Красовски дико взглянул на него с пола и поспешно замотал головой, кивая. Но призраку жеста показалось мало. Он лениво двинул лежащего в бок ножищей в ботинке, который больше подходил, по моим представлениям, для прогулки по Марсу, чем для разгуливания по Сцилле, даже с её сильными ветрами.

— Вслух.

— Понял! Я понял вас! — провизжал Красовски.

— Подними отвёртку, — велел мне Вольф. — Нечего разбрасываться нужными вещами. Иди за мной. И чего ты всё время попадаешь?..

Он не договорил, но я понял. Но мысли уже были о другом: а может ли призрак понять по ауре человека, что в теле одного другой? Праздный вопрос. Не спросишь же на самом деле Вольфа напрямую.

Обойдя стонущего Красовски, я поспешил за призраком.

У моего грузовика топтался встревоженный Михал. При виде нас он было облегчённо расслабился, но вновь насторожился, взглянув на моё непроницаемое лицо. Чуть дальше с одним из водителей автокара разговаривал Шериф. Оглянулся и поспешил к нам, озабоченно отдавая какие-то распоряжения в трубку, прижатую к уху, — аналог триди-визора?

— Что случилось?

— Разбирайтесь сами, — бесстрастно сказал призрак и, прихватив какой-то небольшой контейнер, формой похожий на чемодан, удалился.

Михал и Арни уставились на что-то за мной. Я обернулся. С трудом шагая, из тупика выходил Красовски. Не глядя на нас, он повернул в сторону, сел на пустой кар и уехал. Мужчины разом оглянулись на меня.

— Так что произошло? — спросил Арни.

— Не знаю. Я смотрел на шахту, а он вдруг подошёл и вынул отвёртку. — Что я и передал Шерифу. — А потом появился призрак и разрулил ситуацию.

— Точно — не знаешь? — странно переспросил Шериф. — Тогда на всякий случай запоминай: ты убил брата Красовски. Будь осторожен с ним.

— Брата?..

— Ну да. Помнишь одного из тех двоих, в душевой? Небольшого роста, небритый, лицо ещё такое круглое, одутловатое.

Небритая обезьяна!.. Ясно... Я вздохнул.

— Я буду осторожен.

Михал вдруг ухватил за рукав двинувшегося было в сторону каров Арни.

— Подожди, мне с ним работать. Я хочу знать, за что он убил тех двоих. Что сказали призраки? Они сказали, за что он их? Они сказали тебе?..

Шериф перевёл глаза на меня — я невольно набычился. Усмехнувшись, он сказал:

— Михал, прозвучит странно, но Брис защищал наших детей. Так сказали призраки. В частности — Вэл. Удовлетворён? Продолжайте работать, вы задерживаете погрузку.

Он развернулся и зашагал от нас. Я поспешно, боясь расспросов, залез в кабину своего грузовика. Призраки, конечно, не стали говорить, что не смогли выслушать меня телепатически, отчего и заставили говорить. Единственное — я уверен, что они проследили, правду ли я сказал. По цветам ауры определить нетрудно, когда человек лжёт, а когда говорит правду. Хотя я не думал, что они скажут о результате Шерифу.

Постояв немного на месте, Михал, ни слова не говоря, быстро подошёл к своему грузовику. Он привычно тронулся первым, я — последовал за ним.

До конца рабочей смены ничего больше не случилось.

Во время последней разгрузки на перерабатывающем заводе я отошёл от машины и очутился у заводского забора. Присел на цоколь сплошной стены. Оказывается, Михал тоже еле-еле терпел общение со мной. Странности человеческой психологии. Все запомнили меня как убийцу двоих из душевой, но почему-то никто не вспомнил, как я вышел к призракам, спасая девушку-заложницу...

За мощной стеной ветра даже на открытом воздухе почти не чувствовалось. Я стащил с рук жёсткие перчатки, положил рядом. До конца разгрузки время есть. Автобуса ещё дожидаться и дожидаться.

Положил ладони на колени, полурасслабленными пальцами кверху. До появления на Сцилле я никогда не видел ауры. И не чувствовал личного пространства человека, как почувствовал его, когда, таясь, ко мне начал подкрадываться Красовски. Интересно, как будет выглядеть обычный набор энергии?

Сосредоточившись на коже ладоней, я мысленно прикоснулся к ней, прочувствовав каждую складку, каждый её миллиметр. Привычный следующий этап — ощущение пульса. Очень быстро. Одновременно с ощущением пульса по коже словно забегали волны. Теперь поднять ладони пальцами друг к другу и слегка покачать, будто лепишь невидимый снежный комок.

В пространстве между ладонями уже через секунду возникло впечатление тяжести. Ого... Это Брис такой сильный? Я ведь ещё не начал заниматься чисто физически. Откуда у него столько энергии?

Я уже перестал сдвигать-раздвигать ладони, а ощущение тяжести между ними росло. Всё, хватит. Чтобы добро не пропадало, как наставлял один из наших преподавателей, я "втёр" полученный энергетический шар в солнечное сплетение. Как обычно — по часовой стрелке.

И задумался. Примитив. Как бы научиться тому, что делал вчера Винсент, — переводить энергию на оружие? По сути — ментальная телепортация.

Мда... С другой стороны, если я, будучи не в самой лучшей физической форме, могу состряпать такой шар в считанные секунды, что будет дня через два-три, после постоянных тренировок?

Есть отрицательная сторона. Призраки сразу увидят, что я тренируюсь. Я ведь буду полыхать такой мощнейшим энергополем, что не увидеть его нельзя. Попробовать блокировать его? Мысленно? Надо найти где-нибудь зеркало и заниматься перед ним.

— Брис, где ты? Автобусы скоро будут!

Оклик Михала оборвал мысль — попытку разобраться хотя бы логически в вопросе, откуда на Сцилле ксеноморфы. Ну и каша в голове...

Пришлось встать и пойти к воротам, чтобы отогнать грузовик под навес, где уже стояла машина Михала. Сам он сидел в кабине с раскрытой дверцей и внимательно следил за моими манипуляциями.

— У тебя неплохо получается.

— Хороший учитель — Арни, — ответил я, присев на подножку своего грузовика и нащупывая завязки капюшона.

Но, кажется, Михал настроен поговорить. Он как-то беспокойно всматривался в меня, то и дело дёргая уголком губ.

— Брис, мы тут все к тебе относимся... не очень. Но ведь ты киллер, пусть и потерявший память. Так что наше отношение к тебе понятно, да?

— Что ты хочешь сказать? Все боятся — я могу убить кого-то? — устав от неудобной, вызывающей тошноту ситуации, я решил прояснить момент, благо Михал сам начал разговор. — Да, киллер. Но ведь чтобы киллер убил человека, ему надо получить на него заказ. Пока мне никого из переселенцев не заказывали. — Я криво усмехнулся.

— Но киллер...

— Господи, Михал! — буркнул я. — Вы что же, думаете, киллер — это человек, который стреляет сдуру во всех, кто ему не понравится? Да и не помню я этого киллерства своего.

— Алекс — мой младший, и он рассказывал про тебя.

Оглушённый, я уставился на Михала. Вот что его мучило все эти часы работы со мной. Он наблюдал за мной как за человеком, с которым общается его сын. Наблюдал и пытался вычислить, что я за человек, если дети охотно бегают ко мне. К уроду со страшными рваными царапинами на лице, к профессиональному убийце. Пытался вычислить, как такой человек, как я, киллер, мог рассказывать детям обычные сказки, а не учить плохому. Например, ремеслу убийцы.

— И ты боялся, как бы твой сын...

— Наверное, уже не буду, — признался Михал и спустился на землю, тоже сел напротив меня, на ступень своей машины. — Хотя мне трудно понять...

Мы сидели молча до появления автобусов.

Не знаю, о чём думал Михал, но своим страхом за сына, как это смешно ни звучит, он напомнил, что мне вечером ещё рассказывать детям сказку и надо бы придумать, какую именно. А ещё я вспомнил, что эту сказку будут слушать и другие дети. И почему-то вдруг пошла странная аналогия: в Великую отечественную, когда Твардовский только-только начал творить своего "Василия Тёркина", бойцы с фронта писали ему, чтобы он печатал поэму небольшими главами-историями. Мол, жаль и обидно идти в бой, не зная, чем закончилась очередная эпопея Тёркина. Вдруг убьют?.. Нет, с таким настроением в бой идти — победы не видать. И Твардовский откликнулся на просьбу, сделал главы максимально компактными и законченными.

И я стал думать, какие же сказки вспомнить, чтобы их хватало на один вечер.

12.

Лидия велела забрать выстиранные вещи. Оказывается, где-то здесь, под жилым этажом, есть комната со стиральными агрегатами, куда она и носила бельё. Она вручила мне мой балахон, состоящий из рубахи и штанов, в которых я, то есть Брис, лежал, находясь в крио-сне. И уже в своей камере я внимательно осмотрел вещи.

Дети пока не придут. Полчаса на себя есть. В первую очередь костяным штырём из ладони оборвал пуговицы на рубахе. Затем переоделся и вытащил из сумки Бриса ремень. Нет, не то. Пришлось воспользоваться полотенцем. Переодевшись в подобие тренировочного кимоно и подпоясавшись свёрнутым полотенцем, я несколько минут просидел, прислушиваясь к себе. Нет. Никакого отклика.

Достал триди-визор и зашёл на сайт кёкусинкая. Так. Видео. Ещё одно... Стоп. Чья это знакомая бритая голова? Брис. Настоящий. В спарринге с широкоплечим парнишкой своего возраста. Оба подпрыгивают завораживающе мягко, и, по первому впечатлению, оба же уворачиваются от контактного боя. Но вот спарринг-партнёр опробовал удар — Брис отскочил, продолжает подпрыгивать вкруговую, словно не собираясь вообще приближаться к противнику. Нет, пошли на сближение. Противник, защищая собственную голову, попытался достать Бриса странным выпадом — тыльной стороной кисти в грудь. Тот в боковом развороте внезапно выбросил ногу вперёд — ударил сверху, над плечом, по затылку. Каким образом он нашёл брешь в довольно плотном блоке?! Противник свалился. Подскочил рефери, Бриса отвёл в сторону. Кажется, упавшего и более не пошевелившегося парнишку оттащили с татами.

Я поставил триди-визор на сумку, снова включил видео и посмотрел начало. Ещё раз. Брис застыл передо мной. Движение пробного удара, прощупывающего оборону противника, я вроде запомнил. Подпрыгивание, мягкое, будто на спортивной сетке, — тоже. Встал. Развернулся. Итак, удар начинается с разворота тела. Неуверенно подпрыгиваем. Поднимаем руку... Ах-ха! Чёрт, я же хотел только рукой!..

Опустил ногу и немного испуганно вгляделся в стену, куда ударил. Нет, всё нормально. Ничего не сыплется. Почему же мне показалось... Ногой же ощутил... Я похолодел. Стена-то в душевую. А там плитки.

Очнувшись от шока, быстро сбросил "кимоно", натянул уже привычные джинсы и выуженную из сумки Бриса толстовку — хорошая вещь, мягкая. Прихватил на всякий случай полотенце и поспешил глянуть, всё ли нормально с плитками внутри душевой.

Дверь открыл спокойно и даже не дрогнул при виде троих, стоящих у стены, кивнул им и сразу направился к кранам с водой. Умывался и, затаив дыхание, посматривал в зеркало, слушая, как переселенцы обсуждают, отчего выпали три плитки.

Ну и удар у Бриса. Это ещё при ослабевшем-то теле. А что было бы, будь он в форме?.. И тут будто кто-то со стороны прошептал искушающе: "И к этому состоянию здорового тела добавить бы стимуляторы". Я вспомнил эйфорию, лёгкость тела, только что дышавшего на ладан... И передёрнул плечами. Нет. Искусственного состояния мне не нужно, если я могу достигнуть того же результата с помощью тренировок. Не люблю непредсказуемости, а наркотики — это сплошь неконтролируемое состояние. Я — хозяин тела, и оно подчинится мне, а не химии, которая, убивая мозги, даёт мимолётный кайф.