Эхо войны. Ред2

В свете чужого фонаря где-то сбоку мелькнула корявая разлапистая тень. Тело машинально развернулось, наставив ствол на стеклянно-хрупкий скелет деревца в пластиковом контейнере.

Я недовольно дернула плечом и вдруг замерла, прислушиваясь.

Нам навстречу кто-то шел.

Выключив подствольник, Маэст бесшумно скрылся за выступом стены, попутно втолкнув туда же Тео с Тайлом. Я затаилась за деревцем, опустившись на колено и пригнувшись. Ствол "мамы" лег на край контейнера, царапнув мерзлый грунт.

Шаги медленно приближались, какие-то неуверенно-шаркающие и неровные. Я чуть сменила позицию, разворачиваясь.

В круг света, очерченный оброненным Тео у бассейна фонарем, пошатываясь, вступила нескладная, но явно гуманоидная фигура. Вошла и остановилась, замерев на вдохе.

Палец рефлекторно дернулся на спуске, мертвую тишину разорвал выстрел. Неизвестный с неестественной скоростью бросился в сторону, уходя от пули, я же, впервые в жизни, начала ощущать, как вдоль позвоночника встает дыбом грива — у фигуры было лицо Зимы.

— Фарра, это же скальник!

Коэни призраком возник у меня за плечом.

Я судорожно сжала дернувшуюся было к цели руку.

— Никогда. Так. Больше. Не делай, — очень спокойно, очень раздельно. — Со сломанной шеей ты краше не станешь.

— Но вы же знали, что это я.

— Солдат мало отличается от шизофреника, — я встала, уложив "мать" на руку. — И чем он лучше, тем меньше. Не подкрадывайся со спины и не делай резких движений. Далеко не все рефлексы можно успеть вовремя пресечь.

Коэни порозовел и мелодично просвистел длинную ноту. Несуразная фигура поднялась и пошла к нам. Чем ближе она подходила, тем лучше была видна подделка: будто нарисованная на теле одежда, искаженные пропорции, грубо вылепленное лицо. Его только издали и можно было принять за настоящего — неумело слепленная ребенком фигурка, да и только.

Я посмотрела вглубь зала.

— Там, где он бегал, что-нибудь есть?

— Нет. По крайней мере, Быстрый не почуял, — Коэни на секунду замер и добавил: — Но выход отсюда он нашел. Пойдемте.

Выстроившись цепочкой, мы двинулись вдоль бортика бассейна. Идти впереди мальчику я не позволила, внушив в случае чего не перекрывать обзор. Ни один идиот не посчитает магию Жизни наступательным оружием, а пуля и плазменный заряд летят всяко дальше и быстрее любого фаербола, пущенного даже самым великим магом.

Через несколько минут последовал очередной подъем по обледеневшим скобам. Узкая галерейка, россыпь крошечных технических кабинок — и снова подъем...

К моменту, когда на горизонте замаячили жилые этажи, было решено сделать привал. Побросав на пол тощие рюкзаки с "аварийным набором" и сев сверху, мы настороженно оглядывались по сторонам и запивали внезапно возникшую давящую тревогу ходящим по кругу горячим пойлом из фляжки.

Только здесь, на жилых этажах, до меня дошла вся странность этого корабля.

Он был пуст.

Ни трупов, ни костей. Ничего. И это огромный корабль-колонист, упавший на незнакомой планете чуть ли не за полярным кругом.

Возможно, в те времена климат был другим. Возможно, пассажиры и экипаж улетели на спасательных шлюпках. Мало ли что... возможно.

Прихватив Тайла, я обошла с десяток кают — бесконечные "возможно" не нравились ни мне, ни моей паранойе, как и нависшая над этажом тревога.

Никого.

Сверкающие инеем покрывала на кроватях, неряшливо сбитые в сторону и образцово натянутые в струнку; тонкий ледок на полках, тумбах и сброшенных на пол, сотни лет назад примерзших к полу безделушках; застывшая на полувздохе, на полушаге жизнь... И по-прежнему — ни трупов, ни костей.

К ночи мы добрались до главной навигационной рубки. Там же и заночевали, вяло обсуждая планы на завтра.

В голову лезли навязчивые мысли о том, что подчас заводилось на брошенных кораблях. Страшилки об открытом космосе слабо котируются в полярной пустыне, где голод и мороз страшнее всех космических страшилищ вместе взятых, но... Но.

Поверить, что Богиня привела меня сюда по доброте душевной, я не могла.

Утро было холодным, до хрустящего от тонкого ледка ворота куртки и окоченевших пальцев. Тайла в компании Тео оставили копаться в оборудовании и документах в главной рубке, остальные же спустились на три уровня вниз и рассредоточились вдоль правого борта корабля, где согласно планам должны были находиться спасательные модули.

Я надеялась на одно — что все ременские колонисты строились по одним спецификациям с незначительными изменениями, иначе нам с нашей типовой схемой планировки, залитой в портативки, можно было с равным успехом пускать себе пулю в лоб прямо сейчас. Учитывая размеры корабля и неработающие транспортировщики, мы могли бродить здесь до седых волос, или, что точнее — до голодной смерти, и ничего не найти.

К вечеру стало ясно, что мы промахнулись с уровнем — признаков спасательных капсул не было, как и мест их предположительной отстыковки.

Тайл у себя в рубке разобрал половину главной консоли. И даже бодро улыбался за ужином парням, уверяя, что у него вот-вот проснется генетическая память.

А потом он отозвал меня в сторону и обреченно сказал:

— Орие, у меня плавятся мозги. Ни документации, ничего — на систему, которой чуть ли не тысяча лет. Такого уже давно не делают. Другие технологии, другие принципы, все другое... и слишком сложное. Я ведь не инженерный гений — всего лишь полицейский с дипломом по электронике приземельных кораблей...

Я помолчала. Посмотрела на дожевывающих вечерний паек и начинающих укладываться спать парней, на снежную панораму на обзорной панели. Спросила:

— Какие шансы?

— Запустить?... Ноль, — он замолчал. Поднял на меня странно-ясные глаза. — Знаешь... Мы еще не были так близко к смерти, как сейчас. Даже когда думали, что метель не закончится никогда... Ищите капсулы. Если не найдете — можно брать веревки и идти к ближайшему крюку в потолке.

Снаружи, в серых сумерках вместо настоящей ночи, выл ветер. Внутри стояла мертвая тишина.

— Знаешь... Один из самых страшных грехов — уныние. Не для богов страшных — для себя.

— Пока живешь — надейся?... — ремен растянул губы в кривой, невеселой ухмылке.

— Вранье, — я качнула головой. — Без надежды можно жить. А вот с унынием смерть найдет тебя сама.

— Тебе виднее.

— Да. Мне виднее.

Ночью я лежала и невидящими глазами смотрела в пустоту. Надежды не было, но без нее действительно можно жить. Рядом стояло Уныние и пропарывало своими когтями душу насквозь.

Я хотела верить в то, что говорю, в то, что правильно — и не могла.

Глава одиннадцатая

Количество крупных животных в лесах Камеруна так же очень велико. Поимка их, как правило, значительно легче, чем мелких животных. Связано это прежде всего с тем, что более крупного зверя легче обнаружить.

Джеральд Даррелл

Огонь еле тлеет — даже зимой в горах опасно привлекать к себе внимание. Костер бросает блики на окровавленную тушу раскорца — удобные для ночевки пещеры редко бывают свободны, и ему повезло, что это был всего лишь зверь.

Для убийцы из Деревянной гильдии не было бы проблемой устранить даже короля Асатоля под носом у охраны... Но устраивать бойню, вполне возможно — многочасовую, истребляя очередную банду из разоренных засухой крестьян, или, того лучше — из наемников, в межсезонье решивших подзаработать деньжат на дороге, было бы хлопотно, долго и дорого. Помимо того, что за это все равно никто не заплатит, истратятся болты, шарики с газом, а, если бы бродяг оказалось десятка два, что в здешних краях не редкость, еще и несколько зарядов стоившего годового заработка амулета. А уж что сказал бы по поводу опоздания заказчик, которому не иначе как все эйра из Бездны пролезли под хвост...

Убийца скидывает рукавицы и укладывает на камень у огня — пусть стает ледяная корка и подсохнет набивная шерсть на подкладке. Он вытаскивает из сапога короткий мясницкий нож с широким лезвием и аккуратно подрезает шкуру на брюхе раскорца. Зверь молодой, сильный: если подвялить за ночь мясо с ребер и лап, выйдет хороший запас на случай многодневного бурана.

В дальнем углу пещеры лежит груда сухих веток, из которых раскорец еще летом сплел гнездо. Убийца выбирает те, что попрочнее, и нанизывает полосы мяса, укладывая их над тлеющими углями.

Чехол со свитком на неудобном креплении мешается, натирая шею, и, закончив с мясом, убийца перекладывает его в потайной карман в рукаве. Но уже через лучину тянет его обратно — за тайну личности заказчика ему доплатили, но не за тайну груза. Никогда не знаешь, что пригодится гильдии — тем более, заказчик не внушал доверия. Южанин, да еще и из крестьянской Нитерры... Правда, по говору — вроде бы из благородных, но кто же из благородных добровольно режет себе косу?...

Убийца аккуратно раскупоривает футляр и разворачивает полосу выделанной кожи. Быстро пробегает взглядом, удивленно поводя ушами. И ради этого его послали в погоню зимой, по горам, да еще и подгоняя так, будто от промедления земля провалится в Бездну?...

Затейливые руны были ему знакомы — магический шифр, написанный магами и для магов, где схемы течения сил перемежались рисунками странных созданий.

Неужели маги Нитерры, всегда славившиеся не силой, а ее отсутствием, сподобились изобрести что-то стоящее, раз это хочет перехватить кто-то из благородных? И не стоит ли прежде заказчика отнести этот свиток гильдейскому копировальщику?...

Обдумать эту мысль как следует он не успевает — у входа в пещеру слышится глухое порыкивание, перекликающиеся на дюжину голосов.

Убийца подхватывает с дорожной сумки скорострел и торопливо заряжает болты. О костре даже не вспоминает — те, кто переговаривается снаружи, не боятся огня. И таких, как он — тоже.

Охотники, убивающие охотников.

Снежные оборотни.

— Фарра! Да фарра же! — горячий сбивчивый шепот вахтенного вырвал меня из едва начавшегося сна.

— А?... Коэни, что?... — я вскинулась, нашаривая приклад "матери".

— Быстрый! — маг задыхался, как после долгого бега. — Он нашел капсулы! Но с ними что-то не так! И Быстрый застрял!

Я выругалась, рывком вставая.

— Маэст! Тайл!

Солдат оказался на ногах едва ли не раньше меня. Тайл вздохнул и, выкопавшись из вороха одеял, безо всяких просьб начал складывать разбросанные по консоли инструменты в сумку. Я тем временем разбудила Тео и оставила инструкции: если что, кричать в рацию погромче.

— Нам на сорок второй уровень. Я сейчас... — Коэни включил портативку, разворачивая карты.

Мысленно я пустила себе ту самую гипотетическую пулю в лоб. Мы ошиблись на двенадцать уровней. Если бы не бегающий одним богам известно где скальник, мы не нашли бы капсулы и через месяц, когда было бы уже совершенно все равно.

Ты ведь не зря привела меня сюда, Богиня?...

Эту фразу я твердила про себя, пока мы скатывались по обледеневшим скобам вниз, пробегали по извилистым коридорам аварийного уровня, протискиваясь боком в полуоткрытые шлюзы, и матерились на тонкий ледок под ногами.

Внешне спасательные модули были исправны — сверкающе, безупречно целые, будто только что сошедшие с конвейера.

Груда металлолома, никогда не смогущая взлететь.

Я почувствовала это сразу, едва завидев переходные шлюзы. Это ощущение, резкое и острое, почти видимое, висело в воздухе, застило глаза и не давало двигаться дальше.

— Орие... Ты чувствуешь? — Тайл обернулся, глядя на меня широко раскрытыми глазами.

— Да, — тихо отозвалась я.

— Что это?...

— Не знаю.

В этот момент Коэни, растерянно крутившийся на месте, рванулся вправо. Я бросилась следом.

Скальник лежал, свернувшись тугим клубком, у двенадцатого по счету шлюза. Слишком тугим и неестественно перекрученным клубком. Запрокинутая морда, нет — почти гуманоидное лицо, полуоткрытый рот. И — тонкая ниточка слюны, тягуче, будто нехотя сочащаяся на подбородок.

Маг на секунду застыл в каменной неподвижности, но почти сразу же плавно опустился на колено рядом с другом.

Обернулся:

— Фарра... Он...

— Сочувствую.

Я положила ладонь на мягкие белокурые локоны, другой рукой снимая "мать" с предохранителя. Маэст за моей спиной повторил маневр.

Что бы это ни было, оно не любило двуногих.

* * *

К утру я уже не была уверена ни в чем. Коридоры и каюты во всем секторе были осмотрены не раз и не два. И — были пусты.

Ничего. И никого.

А скальник был мертв. Окончательно и бесповоротно.

Про себя я вот уже пять часов сожалела об отсутствии Ремо, как ни о чем другом. Патологоанатом — единственное, в чем мы сейчас нуждались почти так же, как в лишних солдатах.

Коэни сидел чуть в стороне, сжавшись почти в такой же комок, как до него мертвый скальник. Тогда, ночью, я спросила, отчего он умер — видимых ран не было, лишь сведенные дикой судорогой мышцы.

— Не знаю... фарра.

В другое время этот тихий, безжизненный голос и сухие покрасневшие глаза открыли бы долгий разговор. Но времена не те. Когда на кону стоит жизнь, начинаешь с удивительной небрежностью относиться к душевному равновесию и психическому здоровью.

Я сидела возле мага, не снимая руки с приклада лежащей на коленях "матери", и прикрывала свой конец коридора. Мощный свет фонарей рассеивал темноту, мне лишь оставалось смотреть и слушать.

Тайл вскрывал очередной переходной шлюз. На каждый уходило по часу, а то и по два — ремен хмурился и говорил, что аварийная автоматика так вести себя не может, но работал.

Странное ощущение, накрывшее тогда нас обоих, подтверждалось — модули были мертвы, все, как один. Полный отказ всех двигательных систем.

Можно было потратить лишние сутки, методично перебирая шлюзы по очереди, а можно было шагнуть в услужливо выкопанную яму — или в указанный из последних сил выход. Как всегда, все зависит от точки зрения.

Я предпочла поверить звериному чутью.

Через полчаса замершая на тысячелетия автоматика поддалась — Тайл отжал тот самый шлюз, у которого сдох наш проводник. Я уже привычно нырнула внутрь с "матерью" наперевес, проверяя все углы.

Покойный скальник не подвел: этот модуль, судя по комментариям Тайла, имел шансы на реанимацию.

Лагерь перенесли: оставаться наверху не было смысла. Мы с Тео сделали вылазку наружу за оставшимися припасами и вещами. Складывая палатку, я наткнулась на следы скальника. По крайней мере, я искренне надеялась, что четырехпалые глубокие отпечатки принадлежали именно ему.

Наверху Тайл со слезящимися от недосыпа глазами пытался ликвидировать последствия того, что зацепило двенадцатую капсулу лишь краем, и благодарил своих богов, хоть и не всегда печатно, за то, что даже тысячу лет назад спасательные модули делали в расчете на ничего не смыслящих в технике дилетантов.

Коэни под охраной (и присмотром) Маэста был отправлен на поиски того, ради чего, собственно, мы и летели сюда. Этот дурацкий поход уже стоил нам покалеченных и мертвых, и чем-чем, а напрасным я ему стать не дам.