Маг Азидал. Лорд Альсаса

— Все. Теперь все, — сажусь на землю.

Кто еще живой и целый, повторяют за мной, без сил падают на пол. Пытаются отдышаться. Колдун такой силы... Раненных нет. Только Фрес выжил. Тут или целые, или трупы.

— Фрес?

Тишина в ответ.

— Фрес!

Пытаюсь подняться. Ноги подводят. Фрес молчит, грудь не вздымается.

— Если ты сейчас вот так героически сдохнешь — я создам тебе статую. В полный рост, с членом в руке.

Гилан скорбно качает головой. Все молчат.

— Подпишу "Вот так он победил колдуна"

Фрес вскинулся. Привстал на руке.

— Придурок! Бхэ, — из рта льется кровь, — Я тут героически лечусь! Помогай, или взаправду ноги протяну!

— Хе-хе, напугал ты меня. Держись.

В пещеро давно стемнело, притащили факелы. Фрес временам отключался, я тоже на грани. Кое-как привели его нутро в порядок. Затянули рану.

— Сегодня ночуем здесь, — сворачиваюсь клубком на земле.

Снится всякая муть. Я в ванне, голая Фелика, колдун рядом стоит, с факелом. Чтоб значится, видно было. Просыпаюсь в холодном поту. Над головой звездное небо. Оглядываюсь, где это мы? Рядом повозки, в темноте всхрапнула лошадь. Лежу на стопке белых шкур, рядом теплый костер, потрескивают поленья. Неподалеку еще костры, тихие разговоры доносятся оттуда. Гилан на пеньке сидит, ворочает угли веткой. Я завозился, тело ноет, пить охота.

— Господин?

— Как Фрес?

— Он в порядке. Проснулся, попросил попить, снова уснул. Сказал, что ему нужен отдых и время.

— Где мы?

— В двух часах от города. Утром будем дома. Барон приказал вас не будить. Да вы бы и не очнулись. Потихоньку шли, всю ночь.

— Весело, наверное, было нас по горам тащить.

Гилан промолчал.

— Скольких мы потеряли? Как барон?

— Наших пятеро погибло, серых... осталось семь человек. У барона рука сломана, левая. В остальном, все в порядке.

— А кэхас?

— Только Гном остался. Он сказал, сам друзей похоронит и отправится домой. Вроде низушники своих не сжигают?

— В землю возвращают, — киваю, глядя в костер, — По их приданиям, из мертвых тел потом прорастают деревья, чьи листья отливают серебром. Если они жили доблестно, Кардас дарует таким деревьям благословение. Листья будут испускать звездный свет.

— Красивая легенда, — вздохнул Гилан.

— Это не легенда. Звезднолисты освещают подземные города. Читал, на вершине Турдум была роща с такими.

— Была? Красивое, наверно, было зрелище.

— Ее вырубили люди. Под корень.

— Что? Зачем?!

— Кто его теперь знает, — я накрылся шкурой, зеваю, — У мертвых спроси. Разбуди утром.

— Хорошо. Кстати, мы все там обыскали, нашли пару интересных вещей. И дневник колдуна. Руками старались не трогать. Сложили в мешок.

— Угу, потом глянем.

Гилан с задумчивым лицом продолжил ворочать угли. О чем думает? Его дело. А мое, быстрее восстановиться. Если мать увидит нас в таком состоянии, будет худо.

Глава 5. Дневник Колдуна и Вельда.

Я не знал, что отец умеет закатывать такие потрясные празднества. Город гудел два дня! Вид Гилана, на четвереньках ползущего к казармам, запомнится надолго. Фрес схитрил, умыкнув пару бутылок дорогущего вина из Розарии. Когда все упились, мы славно посидели на крыше поместья, вспоминали старые деньки. В целом, отлично время провели. Теперь нас в лицо каждая собака в городе знает, не походишь как обычно.

— Азидал! — Фрес отворяет дверь с пинка, — Ты обалдеешь!

— Чего, — я накрыл голову одеялом, — Будь хорошим братом, дай поспать.

— Артефакт! Колдуна!

Два волшебных слова прозвучали. Три секунды, я на ногах, одет, взъерошен и готов. Фрес стоит с мешком руках, глаза горят жаждой познаний.

— Показывай.

Фрес кладет мешок на стол. Открывает горловину, изнутри бьет мягкий синий свет. Достает артефакт, осторожно ставит на стол. Пирамидка, деревянная. На верхушке переливается шар, от него исходит яркий свет.

— Это что? Светильник?

— Ага, на магии Воды. Никаких рун, ничего, но работает!

— Интересно.

— А то!

Когда думаешь о свете, первым приходит в голову Огонь. А тут Вода. Колдун был явно башковитый мужик, раз смог додуматься до такого. А я ведь сам видел, как заряженная маной вода светится. Но так привык, что не обращал внимания.

— Мы сможем такое повторить?

— Сейчас поглядим, — склоняюсь над артефактом.

Принцип несложный. На первый взгляд. Вода, насыщенная нейтральной маной до предела. Такое повторить несложно. Но как шар воды удерживает форму? Почему вода так долго держит ману?

— Черт, придется поломать голову.

— Оставлю его пока у тебя, — Фрес лезет в мешок, — Гляди чего еще тут есть.

Фрес достает потрепанную книжку. Кожаная обложка потерта, торчат уголки страниц.

— Она безобидна, я проверил. Даже полистал немного. Это дневник Рубедита.

— Он может скрывать знания о демонах.

— Тогда чего ждем? — Фрес раскрывает дневник.

Склоняемся над записями колдуна. Листаем, бегло просматривая обычные записи, заметки. Любит жену, отличный день, новая идея для романа, бла-бла-бла. Чернила давно потускнели, страницы желтые, дневнику много лет.

— Стоп, смотри, тут про демонов мелькнуло.

"...вторую неделю не могу написать ни строчки. Все из-за этой гребанной шлюхи! Как я могу писать о любви, нежности? Да я ненавижу все! Я все жизнь слал в задницу демонов во снах, с их предложениями. А ради этой дуры согласился. Я отдал душу демонам, нет пути назад. Вылечил ее, буквально с порога смерти вытащил. Она стала ходить, я был рад, счастлив, демоны побери! Пока эти демоны не показали мне правду. Я не доверял слухам, считал людей завистливыми. Зря.

Мои чувства обострились. В доме следы от мужских сапог, воняет рыбой, словно тут ватага моряков побывала. В спальне стоит запах... Ненавижу. Ненавижу! Ненавижу ее!

... Что я наделал! Моя любимая! Я убил ее! Безжалостно, жестоко. Но она так забавно кричала"

— Дерьмо, — Фрес мотает головой, — Он безумен.

Листаем дальше.

"Как я устал убивать детей. Демонам нравятся их крики. Я придумал новую забаву. Буду вырезать людишек семьями. Оставлю самих молодых, они будут долго ненавидеть меня. Демонам понравится. Теперь я хотя бы могу не убивать детей...

...Это я написал? Что за слюнтявый идиот! Эти милые детки кинулись на меня с ножом. Едва не сдох! Они долго вопили, проклинали меня. Это было восхитительно!"

Листаем дальше, последние записи.

"Который год пытаюсь что-нибудь написать. Пальцы дрожат, перо никак не коснется бумаги. Мой талант. Я утратил его? Но когда? Не помню. Голоса, они повсюду, такие манящие. Я делаю все, что они шепчут мне. Они любят меня. Совсем как когда-то давно, меня тоже любили. Но кто? Я не помню, не желаю помнить."

Закрываем дневник. Молчим.

— Знаешь, до встречи с демонами я их просто не любил. Как метель или овсяную кашу на воде. Теперь я начал их по-настоящему ненавидеть.

Брат согласно прикрывает глаза.

— Я даже слегка сочувствую колдуну. Хотя он меня едва не убил. Покажем барону дневник?

— Зачем? Он не примет, и не простит. Слишком много зла Рубельт совершил. Честно говоря, никто бы не принял, и не простил. Даже если написанное в дневнике — правда, я желаю ему гореть в лапах демонов вечно.

— И то верно, — Фрес убирает дневник в мешок, — О, погоди-ка, тут еще страница. Выпала, наверное. О? О-о-о! Тут заметки по проклятью. Куча зачеркнутых строк. Вот тут могу разобрать. Написано: "Бесит проклятье, скормлю его демонам. И не выпить толком, а холодина жуткая"

— Это все?

— Нет, погоди. Вот еще: "Сколько лет этому проклятью? Прорва силы! Не знаю, откуда оно, но я точно обрету огромную мощь! Скоро будут гости, уже предвкушаю их боль и отчаяние. Тот пацан, он заплатит за мое бегство"

— Если это правда...

— Кэхас смогут вернуться!

Фрес полон восторга. А я призадумался.

— Могут. Но захотят ли? Столько лет прошло. Да и горы теперь принадлежат Альсасу, кэхас давно отказались от них. Для клана Турдум это просто святыня, дань традиции. Что случится, если кэхас целым кланом придут на эти земли? Заберут горы себе?

Фрес тоже задумался. Ходит по комнате, хмурит брови. До двери, обратно, до двери, обратно.

— И что теперь? Оставим все в тайне?

— Нет, — я аккуратно вырываю литок из его рук, — Людям нужны союзники. Нам они нужны. Решать, конечно, отцу, но я постараюсь его убедить. Хотя бы отправить письмо к старейшинам клана. А там будь что будет.

* * *

Через две недели уехал барон Шадовид. Он быстро поправился. На следующий день, мы обедаем всей семьей. Похоже, повара решили нас порадовать. Стол уставлен блюдами, приятные, аппетитные запахи оставляют голову пустой. Взгляд шарит по столу, с чего бы начать? Тушеное мясо, запеченная курочка, овощи на углях, нежная, белая рыба с травами? Ложу всего понемногу.

— Пап, вы с бароном вчера весь день разговаривали. О чем?

— Если бы ты не носился так с этими колдунскими светильниками, ты бы знал, — граф не отвлекается от тарелки, — Азидал, ты должен проявлять больше внимания к таким вещам.

— Я и так вечно торчу у тебя в кабинете. Могу я немного позаниматься любимым делом?

Отец поднял взгляд.

— Вот уеду в Розарию, брошу тут все, что ты делать будешь?

— Помру под бумажным завалом.

Отец буркнул явно что-то матерное, отложил ложку.

— Мы строили планы. Я даровал барону земли. От границы с Серебором до озера Алус. Включая Приречную.

— Это где-то четверть графства? — прикинул я, — Нет, одна пятая. И что он там делать будет? Поселится в деревне?

— Не совсем, — отец взял кубок с вином, отпил немного, — Около полугода надо, чтобы барон перевез сюда все из Пакарама. Золото, вещи, людей. Это не легкая задача. Шадовид продаст там все, что останется. Еще мы говорили о будущем. Вы мыслите одинаково.

— В чем же?

— Шадовид тоже не видит в Сереборе союзника. Он сказал что-то вроде: "Зачем платить за то, что можешь взять силой?" Он поставит крепость на берегах Борки. Уже сейчас я отдал приказ строить в Приречной временные дома, для его людей.

— Ясно.

— Кстати, его племянница, Вельда, поживет у нас, пока крепость не закончат. Опасность для нее миновала, так что скоро она прибудет из столицы. Я надеюсь, вы с ней поладите.

— Это к Фресу, — киваю на брата, что сосредоточенно разрезает мясо.

— Чего?

— Он у нас любит заботиться о детях, да брат?

— А? — брат прослушал весь разговор, хлопает глазами.

— Мальчики, — посмеивается мама, — Вы и сами еще дети. Вельда старше вас на два года, кто еще о ком заботиться будет.

— Значит, как сражаться, так мы взрослые. А как...

Мама страшна в гневе. Один взгляд, я заткнулся. Кушаю я, кушаю. И молчу.

Я днями и ночами бьюсь над загадкой светильника. Такой простой предмет, а сколько разгадок в магии он принес! Изучая его, мы поняли один из принципов маны. Закон магии этого мира. А также, главное отличие маны от эфира.

Эфир подчиняется разуму, четкой мысли. Мана подчиняется желаниям, эмоциям. Разумеется, четко выделить одно нельзя. Но баланс эмоций и холодного разума сильно смещен в обоих случаях. Осознав эту простую истину, мы ходили по усадьбе с горящими глазами, кончики пальцев зудели от желания творить. Магия этого мира требует настоящего творчества, четкий и методичный подход плохо работает. Нет тут никакой системы, со всегда известным результатом.

Я хожу по коридорам, окрыленный вдохновением от бесконечных путей, по которым можно пойти. Но с другой стороны, поднимает голову страх. Раз все так индивидуально, то невозможно подготовиться. Чего ожидать от врагов? От себя самого?

Вот так я пропустил приезд племянницы барона. Вельда появилась в моей жизни неожиданно.

Один из прекрасных весенних дней в Альсасе. Валяюсь на траве в саду, под тенью дерева. Бездумно разглядываю белые шапки далеких гор.

— Привет, — тихий, девичий голос рядом.

Вздрагиваю. Чтобы человек подошел ко мне вот так, незаметно? Ощущаю лишь одну эмоцию рядом. Безбрежное спокойствие. Ну и кто же ты? Оборачиваюсь, на мгновение перехватило дыхание.

Кончики густых белых волос щекочут изящную шею на ветру. Полные, розовые губы на бледном лице, словно не видевшем солнца. Короткая черная туника облегает тонкую талию, тонкие штаны на длинных ногах. Маленькие туфельки утопают в зелени травы. Фигура девочки, что на пути к прекрасной девушке. В фиалковых глазах мелькнул довольный блеск. Никогда не видел людей с такими.

— Ты Азидал, так? — девочка наклоняется, рассматривает.

Уверен, выгляжу как дурак. Но не могу оторваться от ее лица. Будто произведение скульптора, что создал шедевр. Что будет, когда она вырастет? За таких женщин начинают войны. Понимаю, почему колдун не особо рвался ее убивать. Мысль о колдуне приводит в порядок. Привстаю на локтях.

— Белые волосы, молодая девушка. Ты Вельда, верно?

— Вельда это я, — диковинно согласилась она, — Я присяду?

— Места навалом, — киваю на траву подле себя, — Добро пожаловать в Альсас. Давно приехала?

Она плавно усаживается рядом, скрестив ноги. Не отводит пристального взгляда.

— Вчера вечером.

Молчим. Я снова разглядываю горы. Шум листвы над головой. И о чем с ней говорить? Где Фрес, когда нужен? Вельду молчание не тяготит, спокойствие в эмоциях. То, как она пялится, начинает напрягать.

— Где тебя поселили?

— А ты не знаешь?

Наконец-то, хоть какая-то эмоция. Легкое удивление.

— Напротив твоей комнаты. Не слышал, как заносили мои вещи?

— Нет, — легкомысленно махаю рукой, — Я немного увлекся вчера.

— Чем?

Убийственная прямота.

— Сложно объяснить, — стараюсь по-доброму улыбнуться, — Как на счет нормального знакомства? Судя по всему, ты у нас надолго. Узнаем друг о друге получше?

Кажется, она моргнула впервые за весь разговор. Эти повадки... Точь в точь, как у барона. Это у них семейное?

— Хорошо.

— Как тебе Альсас? Еще не гуляла по городу?

— Утром. И через пару деревень проезжали. Люди тут странные.

— Что? Почему?

Даргал побери, да ты себя видела? Вельда чуть нахмурила брови.

— Улыбаются, смеют думать о том, что будет через год или два. Это странно. Как в столице.

— А в Пакараме все не так?

— Нет, — слегка качнула головой в стороны, — У кого нет верных людей с оружием в руках — не имеет права думать так. Их могут убить в любой момент. Там каждый ждет смерти. Не думает о будущем. Законы короля в Пакараме пустой звук. Выживает сильнейший. Такой вот у нас закон.

Говорит так спокойно. Жутковато слышать подобное от ребенка.

— Совсем как дикие звери.

На миг ее губы сжимаются. Злится?

— Это нормально, — она наконец отводит взгляд от меня, смотрит в сторону города, — Это вы здесь все ненормальные. Неженки.

Понятно с ней все. Поживет в Альсасе, оттает. А может и нет. Такой взгляд на жизнь не так уж плох, пока она не кидается на людей ножом.

— Ладно, давай не будем спорить. Что на счет тебя?

— Что ты хочешь узнать?

Трудно чувствовать ее. Но ей вряд ли понравятся вопросы об уничтоженной семье.