Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ты не человек, — уверено сказал полковник уже мне. — Сему с одного удара выбить не каждому дано.
— Нам морпехам, — с тупой мордой отвечаю,— раз плюнуть. Я таких на завтрак регулярно кушаю.
— Иран?
— А еще Курдистан и Афганистан. И Фэйри-Сити. Хуже любых войн. На войне сразу видно кто враг. А у нас адвокаты и прокуроры с общественностью.
— А! Так это ты у нас на стажировку прибыл. Совсем из головы вылетело. Мы еще спорили, что за чудо подкинут и куда девать.
— В ОМОН не пойду, — выразительно глядя на нашивки по-прежнему стоящего на коленях оборотня, отказался.
Это по-нашему Команда Быстрого Реагирования и не сдалось мне в сорок лет доказывать, что я не хуже. Еще и после такого знакомства устроят проверки. Нема дурных служить в подразделении, где командиры себя в рамках держать не умеют. Это пусть обыватели думают вся работа ворваться и избить. Мозги у старшего обязаны присутствовать. Это я вслух произносить не стал и так ясно.
— Не честно было, — осторожно распрямляясь, заявил Сема Козлов. — Я не ожидал.
Он больше не жаждал расправы. И не потому что боялся, такие типы ничем не пробиваются. Зато они обычно уважают честно дающих отпор. Трудность в том, что таких на свете немного. Стену кулаком мало кто способен проломить. Значит и уважать остальных не за что.
— Ага, — говорю, — надо было слегка потолкаться с криками: 'А ты кто такой?'. Еще шапки на землю с размахом кидать.
— Свободен Юрченко, — приказал полковник рыжему, посмотрев на меня странным взглядом. Тот, не переспрашивая, ушел. И запах у него встревоженного. Положительно я угадал. Что-то парень накосячил. Но свои не осуждают, даже прикрывают.
— Семен, — протягивая мне огромную лапу, провозгласил оборотень.
— Билл, — повторно представился я. Вряд ли он запомнил, как меня зовут.
— Нет, а давай нормально стыкнемся, — ему очень хотелось дать мне по шее, но уже не всерьез, а для самоутверждения. — У нас и спортзал имеется. Ты ж здесь поселился?
— Может быть, если время найдется, — сказал я вежливо-дипломатично.
Второй раз так удачно может и не выйти, а ловить пинки я не особо люблю. С другой стороны форму держать надо? Пару раз в неделю ходил много лет со своими в управлении. У нас и тир свой и ринг. Даже тотализаторы в участках есть. Незаконно, но существуют.
— А ты куда направлялся?
— В Главное следственное управление, — бодро отрапортовал я, — по месту предстоящей службы, товарищ полковник!
Тот отчетливо поморщился, а Козлов довольно хохотнул.
— Я что-то не так сказал?
— В армии и милиции подобное обращение применяется исключительно в особых случаях, — довольно скалясь, объяснил капитан. — Товарищами нынче между собой называют друг друга, — прозвучали очередные матерные выражения, обозначающие лиц нетрадиционной ориентации.
Это было очень обидно. Не ругань, а дурацкое попадание впросак. Всегда гордился своим умением болтать без ошибок. Когда мы из Афганистана летели домой через Киргизию и самолет сутки торчал на аэродроме я успел смотаться в Бишкек и хорошо погулять. Понятно, нарвись я на патруль мог легко заполучить реальную статью за шпионаж. Аэродром не наш, а советский, мы просто садились на подскок. Визу мне естественно никто не давал, да и до города километров двадцать. Но я был разведчик и мы с ребятами поспорили.
Все-таки не зона, а обычное КПП. Там каждый день американские транспортные самолеты садились и взлетали. Все давно привыкли. Вот пассажиры редко задерживались. В основном отпускники и раненые в Германию. Этим не до гулянок. Вот бдительность и упала. Самое то. Через забор и вперед. Уж преодолевать препятствия нас учили крепко.
А поймать попутку не сложно. Ни одна собака не усомнилась в дальнейшем в моем прибалтийском происхождении. Надо ж было объяснить произношение. Я был якобы советский специалист в поте лица помогающий бедным дехканам. Попав в родные места, возжелал выпить и проветриться. А деньги...
Да ну, Мало ли что можно загнать без документов, если по дешевке? Не оружие с наркотиками, понятно, хотя и спрашивали с оглядкой. Видеомагнитофон оригинальный японский, отобранный у застреленного афганца или кроссовки 'Адидас'. Лишних вопросов не задавали, зато программа вышла крайне насыщенная. Вернулся я на базу довольный, как и подобает с несколькими бутылками водки и в чужих дранных вещах. За настоящие джинсы и американскую форму в те времена можно было еще неплохо выручить.
А результате на выигранные деньги я смог приобрести все проданное в двойном размере по возвращении домой и получил кучу приятных воспоминаний о доброжелательных людях. Мужчинах, женщинах и нормальной чайхане, когда не ждешь ножа в спину.
Правда ходить в дальнейшем пришлось в старой одежке, потому что объяснить командирам куда девалось только что выданное не сумел, соврав про случайное возгорание у костра и прочие глупости. Майор не поверил и впаял мне кучу неприятностей. Он очень справедливо заподозрил, что я умудрился продать вещи местным. Оказывается не первый случай за выпивку. Ну и все равно. Лучше меня никто не сумел.
А теперь оказывается надо пересматривать старые знания на каждом шагу. За последние пятнадцать лет СССР очень изменился. Во всех смыслах. Кроссовки пожалуй не продашь — смеяться будут. Адидас небойсь в том Бишкеке сегодня массово выпускают, а видеомагнитофоны и вовсе перестали выпускать. ДВД в моде. Но вот изменения в языке...
Странно это. В какой момент нейтральные слова наполняются определенным смыслом? По-английски говорят 'веселый'. Это проще всего: 'веселыми домами' в Англии в старину назывались бордели. По-немецки 'теплый'. Сначала было слово 'Schwul', которое означало просто 'жаркий, горячий', потом оно разделилось на Schwul с двумя точками — душный, знойный — и Schwul без точек — 'гомосексуал'. Почему — неизвестно. Не только мне, филологи без понятия. А как нынче коммунисты называются? Положительно не гожусь в шпионы. Сходу провалился.
— Идем, — сказал мне полковник, махнув рукой.
— Куда?
— В управление, куда еще? Я тоже туда отправляюсь. Довезу по знакомству.
Машину я сначала принял за обычный 'Volvo' и только затем обнаружил соответствующую блямбу. Якобы ВАЗ. О покупке фирмы в Штатах только мертвый не слышал. У нас аналитики дружно вещали по сомнительные выгоды от покупки таких терпящих бедствие компаний, как 'Volvo'.
У русских другие резоны. Такие покупки позволяют не только обходить европейские таможенные барьеры, но и улучшать технологию и дизайн при изготовлении аналогичных изделий в самом СССР.
Эта модель не из дешевых и к нам, если и поставляется, то в мизерных количествах. Видеть раньше не приходилось. Видимо параллельно выпускается и для местного рынка. Никаких спецсигналов и надписей. Почти как мой форд. Разве классом повыше.
У меня долгие годы был Ford Crown Victoria. Сейчас город с чего-то решил приобрести Dodge Charger. Мы накатываем на своих машинах по четыре года или 120 тыс. миль, что происходит гораздо раньше. Потом их продают с аукциона, в основном таксистам. Если честно они обычно убитые.
Большинство машин используется 24 часа в сутки, практически 7 дней в неделю. В спецотделах каждый автомобиль закреплён за двумя-тремя сотрудниками. Ну кроме сержантов, лейтенантов и больших начальников. Остальные не дают бедному автомобилю вздохнуть, гоняя регулярно. Работая в городе, эти машины постоянно в движении — трансмиссии, мотор, тормоза, амортизаторы и колёса изнашиваются довольно быстро. Да и внутри не сказать, чтобы напоминало чистоту операционной.
Здесь было роскошно. Кожаные кресла, деревянная отделка. Куча всевозможной современной электроники. Еще и стекла тонированы. Ментам законы не писаны. Екатерина прямо сказала — запрещено свыше каких то мизерных процентов. У нас и у первого заместителя комиссара полиции города ничего похожего нет. На однотипной со мной катается. Хотя полковник почти двадцати миллионного города вполне возможно повыше нашего Фрэнка будет. Интересно, а что у него за должность? Какое отношение к ОМОНу? Да ну, чего мельтешить.
— Плохой ты шпион, — не дождавшись вопросов, сказал он, — доверчивый. А вдруг в застенки кэ джи бей везу? Ты ж насквозь подозрительный.
— Сколько можно? — возмутился я. — Шпион, шпион! Все подряд тычут. Ненормальные вы все!
— Как раз нормальные, — с удовольствием сказал он. — Тебя ж сразу видно. Обычный американец языков не знает и знать не хочет. Все обязаны знать аглицкий, — от так и произнес, с сарказмом, — США центр вселенной и других вам не требуется. Приезжаете в Союз и требуете, чтобы с вами общались на английском. Наглые, громогласные и уверенные в своей исключительности. Ты ж не из бывших эмигрантов, раз Мак-Кинли и не славист, раз из полиции.
— Нам доплачивают за знание языка.
— 'Золотого теленка знаешь' — читал, да и говоришь свободно, — гнул он свое. — Вот и выходит — цэрушник натуральный, под легендой.
— Какая чушь! — сказал я с ненаигранным отвращением. — Мало ли чего я читал. Булгакова, Шукшина, Рыбакова, Войновича с Довлатовым. 'Швейка', 'Тихий дон', военные повести и Солженицына.
Швейк мне точно в жизни пригодился. Уметь избежать выполнения неприятных обязанностей, используя при этом не открытое сопротивление, а надевая маску безобидного и податливого дурака дело полезное. Особенно на государственной службе. Первая выведенная мной для себя заповедь солдата: 'Умей спрятаться от офицера, если это не чревато трибуналом'. Вторая: 'Умей втереть очки офицеру'. Фактически любого начальства касается.
— Списочек книг длинный всего уж и не упомню. Кто такие коммунисты на примере 'Как закалялась сталь' — первое издание с уклонами и троцкистами.
— А? — он откровенно удивился.
Наверняка адаптированное читают, как и 'Тараса Бульбу'. Нет, мне Мари давала без купюр. Еще и объясняла непонятное. Вот детективов я не читаю. Ничьих. Лучше уж приличную книгу по истории. Правда не на русском. Эти их советские стандартно-патриотические пассажи безмерно раздражают. В подобных книгах необходим баланс и показ двух сторон. А выводы читатель сам сделает.
— Сколько раз 'Двенадцать стульев' экранизировали? — спрашиваю с удовольствием. Этот вопрос стандартно ставит русских в тупик.
— Два, — уверенно отвечает.
Обычный ответ. Кроме своих советских постановок ничего не видели. Про заграницу они и не подозревают.
— Еще десять раз!
— Чего?
— Того. Правда вроде как в не в СССР происходит, а по месту съемки. Имена другие и города. Никаких конфискаций у дворян и коммунистов. А жулики почти не изменились. Собственную историю не знаете! В Польше , Англии , Германии , Италии , США , Швеции , Бразилии , ФРГ , Кубе , Италии .
— Ну и что? — после тяжкого раздумья спрашивает.
— Да ничего, — говорю уже с раздражением, — будто сотни студентов не учатся по обмену и за деньги у вас и у нас.
— Ты студент! — издевательски восклицает. — Мальчик после школы.
— А у вас комплекс врага не изжит. Все чего-то боитесь. Пока что ваших задерживали за промышленный шпионаж у нас, включая эмигрантов, а не наоборот. Буквально на прошлой недели арестовали советскую гражданку в аэропорту и нашли у нее более тысячи конфиденциальных документов компании, в которой она работала инженером. И ведь взяли на работу после обучения в аспирантуре в Иллинойском технологическом институте в Чикаго. А в милицию на кой внедряться? Статистику по убийствам узнавать?
— И все-таки, не вяжется твоя биография с подобным знанием языка. Я бы еще понял в армии зубрил, пленных допрашивать.
— В конце 90-х? Ну-ну.
Он многозначительно покосился и промолчал. Нет, в Иране уже не было. Мало того, они за наш счет неплохо поимели. Лицензии на добычи нефти и всякое прочее. Воевали американцы при минимальной помощи НАТО и арабов, а русские присваивали лакомые куски в обмен на невмешательство. Мне-то пофиг. Все лучше, чем всерьез драться, но недовольных было полно. Президента тогда полоскали на всех углах за мягкотелость и уступчивость.
Кстати в армии мне курсы русского проходить пришлось. А как же. Наравне с фарси, но тот практически сегодня не использую. Нет нужды. А тогда не просто один военный разговорник и ругань. Вполне прилично общался. Без высоких абстрактных дел, но за переводчика вполне проходил у ребят в роте.
Правда не понравилось мне окружающее. Восток с его жизнью точно не мое. Я горожанин и индивидуалист. Клан важнее государства не понимаю.
— Честно? — переспрашиваю. — Ой, сложно объяснить. Ты ведь фильмы наверняка видел про бандитский район и школу, куда ходят с пистолетами, а учителям проламывают головы в перерывах между уроками. Ну хоть 'Опасные мысли'?
— Это в котором Мишель Пфайффер?
Ну он точно не американец и не разведчик. Откуда эта странная 'п'? Всю жизнь была Файффер.
— Он самый. Только в реальности таких учителей не бывает. Им бы номер отработать и ноги унести целыми. А ученики частенько гораздо хуже. Постоянно живешь готовый драться. Я случайно прикоснулся к чужой культуре еще мальчишкой и вдруг без всякой подсказки, сообразил насколько мы замкнуто живем и какими глупостями занимаемся. Буквально рядом находятся люди с совсем иными ценностями. И я могу их заполучить. Теоретически все это знают, а у нас было полно детей эмигрантов и приезжих из разных концов США, но все старались не выделяться. Если и вели себя как-то иначе, так в своей группе.
Я остановился, пытаясь подобрать правильные слова. Нечто подобное я объяснял в армии, на курсах. Там всех спрашивали. Язык вероятного противника, а я уже выучил и лишние баллы. Но никогда раньше по-русски не излагал, даже своим. Звучало странно. Будто у меня в те годы такие глубокие мысли в башке бродили. Все было проще. После смерти родителей я у Липиных в семье жил. Вполне официально. Тут не захочешь, а научишься.
— А тут я убедился непосредственно и близко. Мы разные в глубине души от воспитания. Мои предрассудки, предпочтения, ничего для них не значат. Они не знают имен людей из комиксов, зато им знакомы совсем другие, про которые я и не слышал. Другая среда. Иные культурные коды. Даже в еде. Но они еще и думали по-другому и делали странные для меня выводы. А я не хотел смотреться дураком. Вот и все. Никаких особых секретов. Тем более потом мне пришлось работать с русскими постоянно. Еще дореволюционными, потом первая волна и вторая. Изменения не выбирают. Фэйри становятся независимо от происхождения. С советскими сталкивался меньше. Ваши не очень к нам ехали. Кого и тут неплохо кормили, а большинство дальше побережья не уезжали.
— Не очень-то и пускали после первых лет.
— С этим в конгресс, я точно не причем. Для всех лимиты на въезд установлены, не специально для советских. Китайцев вон за все годы миллион пустили максимум. Русских и советских много больше.
— Ну не надо приравнивать к нашим всякое отребье сбежавшее после второй мировой.
— А после гражданской нормально? Тебе что, Царь-батюшка пирожками торговать мешал?
-Это и у нас рассказывают, — сказал полковник со вздохом. — Слушай, деньги платили?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |