День курсанта

И как-то все сразу поняли, какая это высокая честь быть курсантом.

На следующий день на большом разводе батальона полковник Абрамов представил нам нашего постоянного командира батальона. Подполковник Старун Василий Иванович.

За свое имя отчество он сразу получил кличку в батальоне "Чапаев" или "Чапай".

Он был полной противоположностью полковнику Абрамову, к которому мы успели привыкнуть. Если Абрамов был сухощав, лицо обветренное, все в глубоких морщинах, лицо задубевшее на морозе и ветрах, казалось, что на сапогах кожа была нежнее чем у старого полковника на лице.

Старун был грузен. Массивное тело, большие кисти рук, икры были настолько крупные, что сапоги были собраны в гармошку, и слегка надрезаны сзади по шву, чтобы могли налезть на его ножища.

И хоть ростом он не дотягивал до метра восьмидесяти, размер сапог у него был, наверное, такой же как и у меня — сорок пятый. Несколько не гармонично смотрелись огромные сапоги с голенищами, собранными у щиколоток и огромными головками сапог.

На нижнем веке левого глаза нового комбата был какой-то нарост, он не мешал ему смотреть, но поначалу привлекал к себе внимание.

Комбат только что закончил военную академию связи имени великого связиста Буденного. Мой отец также в свое время закончил ее.

Но комбат был уникален в своем роде. Не слыхал до этого, ни после. Он очно закончил с золотой медалью инженерный факультет академии и параллельно — заочно командный факультет этой же академии. И не просто закончил, а с красным дипломом. По идее он мог носить два академических значка. Уже то что он сделал, вызывало уважение.

Сразу же комбат стал "закручивать" гайки. И не так мы ходим строевым шагом, не так отдаем честь, не так отвечаем на вопросы. Офицерам тоже доставалось по полной. Они, понятно, с нами не обсуждали это, но чувствовалось.

Даже Тропин подстригся, его грива уже не топорщилась сзади. Баров на построении уже не носил фуражку так, что козырек закрывал глаза. А Вертков стал затягивать ремень портупеи почти до конца.

У нового комбата была привычка курить. Не просто курить, а много курить. Даже не просто много курить, а чудовищно много. И казалось, он был всеяден. Вернее всекурящий. В основном он курил болгарские сигареты "ТУ-134", но часто видели его и с папиросой.

Сам я часто менял сигареты. Все зависело от количества денег в кармане. Но, то что в училище быстро перешел с сигарет с фильтром на сигареты без фильтра — факт.

Когда был студентом, подрабатывал разгрузкой вагонов, деньги в кармане водились, изредка покупал себе и "Мальборо", "Кэмел". Они стоили полтора рубля! В, основном, болгарские по тридцать пять копеек. Когда и у отца воровал "Столичные" по сорок пять копеек. Эх, было время! Казалось, что это так далеко было. Очень давно, а не пару месяцев назад. Сейчас, если были деньги — "Астра", "Прима", а когда денег не было — "голубая смерть" — "Дымок".

Потому что всегда бегали, что просто на физо, что перемещались по территории. И вне зависимости от погоды, сигареты промокали. Великая армейская смекалка подсказала, что делать. На помойке нашли полупустые аптечки армейские "АИ-2" (аптечка индивидуальная), какие-то таблетки там были там, вытряхнули их. Футляры, в которые упакованы эти таблетки — в карманы, пока не знаю, но могут пригодится. Внутри оранжевых футляров выламываются перегородки, и туда вставляются сигареты. А чтобы они промокали от конденсата или пота, то туда укладывалась ватка. Она впитывает влагу. Иногда вата промокала сильно, или выпадала, когда небрежно открывал импровизированный портсигар, укладывалась новая ватка. Где ее взять? Либо из подушки или матраса.

Также прикупил мундштук. Для чего? Чтобы табак в рот не лез Поначалу делали так, размял сигарету, прикурил от спички, затушил спичку, отламываешь кусочек от нее и вставляешь в сигарету, распираешь табак, и он лезет в рот.

Мундштук также хорош и в другом случае, когда нет денег, или в выходной день магазин закрыт, или по дурости старшины "бегом-отставить" или еще чего не удается сбегать в "лавку", сигарет нет. И "стрельнуть" не у кого, то идешь в курилку и ... начинаешь курить "БТ". Нет не дорогущие болгарские сигареты "Булгар табак", а "бычки тротуарные". Всегда в курилке есть чинарики. Небольшие. Маленькие. Большие аккуратно притушишь, и спрячешь за отворот пилотки, либо обратно уберешь в пачку или портсигар, чтобы потом его "прикончить" когда поступит команда "перекур". Таких бычков не бывает в природе. Вернее такие окурки есть. Где-то там — за забором, очень далеко, на гражданке. На осьановке автобусной всегда есть о-о-о-огромные чинарики. Это когда ждешь-ждешь автобус, а его все нет и нет. И вот когда ты в отчаянии закуриваешь, и по закону подлости, идет твой автобус. И ты выбрасываешь огромный "бычок". Просто великолепнейший экземпляр! Почти целая сигарета! Ее курить и курить, и ты ее с сожалением выбрасываешь. А, что делать — надо ехать на автобусе! Эх, мне бы этот чинарик сейчас!

Некоторые умельцы перочинным ножом из ветки делали трубку-носогрейку. Маленькая такая, туда высыпался табак из окурков и можно было не спеша потянуть трубочку. Это было преимуществом перед мундштуком. В мундштук вставил "чинар", пару затяжек, и все, пора искать новый окурок, а вот с "носогрейкой" можно много забить табака.

Также хороши папиросы. Ну, "Казбек" — дорого, "Герцеговина Флор" — очень дорого. Дороже сигарет. Но, вкусно, очень вкусно. Но, очень дорого, страшно дорого! А, вот "Беломорканал" или "Любительские" — это про нас. У "Любительских" что хорошо, в мундштук вставлен кусочек ваты, чтобы табак в рот не лез.

Мундштук можно сделать из оьычного колпачка ручки. Проковырял гвоздиком дырочку — кури!

Всем курильщикам или как говорил новый комбат "курцам" известно, что лучший "Беломор" — ленинградский. Поэтому поводу есть старый анекдот.

Все директора табачных фабрик приехали для обмена опытом на питерскую фабрику, научиться как делать качественный "Беломор".

Главный технолог показывает, рассказывает:

— Берем кочан капусты, пропускаем через лошадь, полученное, сушим, тщательно измельчаем, потом добавляем немного табака и набиваем папиросы. Вот и все наши секреты.

— А, вы еще и табак добавляете! — воскликнул один из директоров — А, то мы просто капустой и лошадью обходимся!

Так, что тема курева в армии — отдельная история. Многие офицеры курят, и с пониманием относятся к курильщикам— курсантам. Хотя все прекрасно понимали, что для того чтобы выдержать темп нагрузок, нужно бросать курить. Дыхалки зачастую не хватало на кроссах, но, чтобы согреться, отвлечься, снять стресс — без сигарет никуда.

И чтобы не говорили врачи, при курении падает температура тела, но по личному ощущению получалось, когда холодно — закурил, и согрелся.

Некоторые бросали курить, кто-то, наоборот, начинали. Круговорот курильщиков природе.

А самым заядлым курильщиком в батальоне был наш новый комбат — подполковник Старун. Такое ощущение, что когда он не в строю, то с сигаретой в зубах.

А еще через пару жней нам представили и нашего командира роты — капитана Земцова Сергея Алексеевича. Он сразу получил кличку "Зёма". Этот сразу выделялся из всех офицеров. Подтянутый, накаченный, небольшого роста, но умел носить форму. Не просто как офицер, а как-то щегольски. Как он скромно рассказал про себя, что является кандидатом в мастера спорта по боксу.

— Рота, подъем!

— Подъем!

— Подъем!

— Подъем!

Эхом пронеслось по роте, командовали замкомвзвода, командиры отделений.

Рота построилась. Зёма принял доклад. Глядя на наши сонные рожы, тела, что поеживались под осенним ветром, решил поднять нам настроение:

— Чем отличается гражданский от военного по команде "подъем"?

— Гражданский не слышит команды "подъем"?

— Неправильный ответ! Военный, в отличие от гражданского, по команде "подъем", не думает, что ему одеть, чтобы выглядеть покрасивее, поэффектнее. Он всегда одет красиво и эффектно. А, сейчас... Утренняя зарядка! Старшина — командуйте!

Сам ротный вышел с нами проводить физическую зарядку, был в спортивных трусах, кроссовках, с голым торсом, загорелый.

Мышцы перекатывались под кожей, мощный торс, на животе ни единой жиринки — сплошные "кубики".

И тут наша рота поняла, что все утренние зарядки, которые у нас были — завтрак на утренней росе.

Зёма сходу задал такой тон бега на зарядке, что уже через десять минут, полроты выдохлось. Он бежал рядом легко, пружинисто, по ходу махал руками, разминался как это делают боксеры, "бой с тенью", то спиной вперед бежал. Все это видели у Лёхи Мигаля, но у ротного это получалось более естественно, непринужденно. И более страшно. Не хотелось попасть под его кулак.

А потом начались отжимания от сырой, грязной земли. Если раньше старшина когда проводил зарядку, то он стоял и командовал, а сейчас его тоже уткнули мордой в землю, как всех. Хоть что-то хорошего этим утром! И сам комроты отжимался со всеми на кулаках. Иногда упруго отталкивался от земли и хлопал в ладоши. Вскакивал, пробегал вдоль строя, делал замечания и снова со всеми снова отжимался. Если бывшие солдаты раньше филонили, старшина им прощал, то сейчас они отжимались вместе со всеми. Включая и Егорова. Этому приходилось несладко. После пяти отжимания он "сдох".

Потом снова бег по пересеченной местности и уже никто не обращал внимание на дорогу, неслись как загнанные лоси, не выбирая дороги, лишь добежать, дыхания уже давно не было. Первое дыхание закончилось, второе еще не открылось. Потом снова "упор лежа принять"! Тридцать отжиманий! Если кто будет филонить — взвод лентяя будет отжиматься по пятьдесят раз!!! А, лентяй будет считать взводу. Ну, упаси Боже, если кто-то "залетит"!

Но пронесло роту. Никто не был замечен.

В расположение вернулись последними из батальона. Остальные уже заканчивали умываться и строились на утренний осмотр.

Осматривали друг друга. Сапоги, начищенные с вечера до зеркального блеска, были заляпаны грязью, носки сапог вообще убитые, упирались же при отжимании в землю. Просто пройтись тряпкой — бархоткой, как это было раньше — не поможет надо мыть и чистить заново. Брюки тоже убиты. От стрелок остались лишь воспоминания. Колени тоже забрызганы грязью. На заднице видны следы грязи — неприятные последствия кросса по пересеченной местности. Ротный кричал — командовал "Ускорение". И вот бежали с ускорением, забрасывая ноги назад. Дозабрасывались...

— Сорок вторая рота, построение на утренний осмотр через десять минут! — орал дневальный!

— Какой осмотр, мы еще не умывались!

— Сдурел что ли, чиститься надо!

— Заткнись, придурок!

Роте надо было на ком-то отыграться, сорвать злость. Им оказался дневальный.

За него вступился дежурный по роте:

— Кому, что не нравится — подходи ко мне! Распорядок дня! Сорвете — меня будут иметь во всех видах!

— Да, ты знаешь какая у нас физзарядка была!!!

— Зёма задрочил!

— Посмотри, мы грязные как свиньи!

С ворчанием, взяв из палаток туалетные принадлежности, помчались умываться.

Три роты, что были перед нами, умылись... Дневальные не успели навести порядок. Вода, комки грязи на полу. Того и смотри, чтобы не упасть в эту жижу. Умылись, кое-как помыли сапоги там же где умывались. Не до сантиментов и приличий! Через три минуты построение на утренний осмотр.

Иногда кто-то из курсантов оставлял полотенце в умывальнике.

Серега Бровченко подобрал такое и тщательно чужим полотенцем натирал сапоги. Свое у него болталось на шее.

За ним я взял это полотенце и тоже быстро, насухо вытер сапоги, потом еще кто-то из роты взял. Кому-то не повезло. Он вернется за ним перед обедом, до этого времени не будет, он будет неприятно удивлен, когда увидит черную тряпку, которая будет висеть рядом с умывальником, если дневальный еще чего-нибудь не придумает новое применение этому полотенцу. Ну, а когда придет время менять белье, то сержанты по голове не погладят этого растеряху. А также ему нужно чем-то вытираться все это время. Но это его проблемы, не наши. У нас — утренний осмотр!

Ротный и взводные уже ждали нас. Ротный начищен, наглажен, голову всегда держит прямо, высоко задрав подбородок, спина прямая, как лом проглотил. По внешнему виду весь такой уставной, как с картинки из "Строевого Устава ВС СССР". Молодцеватые, вечно ироничные Баров и Тропин на его фоне выглядели помятыми и потертыми, не говоря уже про Верткова.

Земцову, который бегло провел сам утренний осмотр роты не понравилось как начищены бляхи, как наглажены. Как затянуты ремни. Про начищенные сапоги он высказался, что они мы всей ротой навоз месили.

Было слышно как шипят от злости курсанты, мол сам физзарядку провел по грязи, а тут... Сам же виноват, что рота на разводе будет выглядеть как чмыри задроченные.

На разводе Старун громко, четко, срывая прокуренное горло сообщил нам:

— Товарищи курсанты! Ваш набор после окончания обучения будет почти в полном составе направлен для прохождения службы в Афганистан, в ограниченный контингент. Поэтому он самый большой набор в истории училища. Также вас набрали с "перебором" с тем расчетом, чтобы отсеять тех кто не готов к службе в горно-пустынной местности, не готов воевать. И к вашему батальону, к каждому из вас будет строгий, нет, строжайший подход. Вас будут учить воевать и побеждать. Армия — не детский сад! Связь — нерв армии. И в случае вашей плохой подготовки, погибнут люди! Поэтому проще исключить неуспевающих в училище, чем потом ваши плохие отметки исправлять на поле боя кровью! Вы будете или выполнять всю программу подготовки на пять или будете отчислены! Еще раз повторяю, что спрос будет наижесточайший. Нарушителей дисциплины будем выгонять, кто не справляется с учебной программой — долой! Многие из вас поступили в училище по блату, так, вот заявляю всем и каждому такому блатному, что никто не сможет повлиять на мое решение об отчислении того, кто не будет соответствовать критериям подготовки. Если кто-то надеяться, что удастся увильнуть от Афгана после окончания училища — не рассчитывайте! Паре-тройке курсантов, может, и повезет, но все остальные — в Афганистан. Воевать! И если надо, то и умирать! Поэтому, товарищи курсанты! До присяги у вас есть еще время подумать, одуматься и добровольно подать рапорт об отчислении из училища! Подчеркиваю — до присяги! Уедете домой, к маме с папой, забудете про военное училище как про кошмарный сон! После принятия присяги дорога только в войска! Сейчас по моему указанию, ваша подготовка будет усилена, чтобы простимулировать у вас желание покинуть училище. Также чтобы не было самовольных отлучек, по моей команде, дежурный офицер не будет ходить по палаткам и считать вас по ногам, а будет построение ночью всего батальона или какой-нибудь роты выборочно. Кому не нравится — рапорт на стол об отчислении! Прошу усвоить для всех, что в батальоне я — командир. И я решаю, как жить батальону!

После такой "вдохновительно-напутственной" речи нас развели на занятия. И ротный проводил лично занятия по строевой подготовке. Оказывается, что все мы умели делать — не правильно!