Корпорация "Приют"

КАЗАНЦЕВ МЛАДШИЙ.

— Кем ты хочешь стать, Иван? — спрашивал Казанцев своего сына.

— Я мечтаю стать капитаном корабля, отец. Мне нравится, когда ветер наполняет паруса и судно, повинуясь движению руля, рассекает водную гладь и уносит тебя вперёд...

— Не иначе тёзка твой, Иван Андреевич Лапин снова катал тебя на своём новом коче? — глядя на подростка, улыбался воевода.

— Да, — соглашался мальчик, опуская взгляд.

Он не знал, как папа отнесётся к его затее и к тому, что он часто проводит время с дядей Иваном. Мачеха говорила, что он дворянин и не пристало ему общаться со всякими купцами. Но Иван знал, что отец хорошо относится к этому человеку.

— Я подумаю, сын, над твоими словами и завтра утром дам ответ.

— Хорошо, отец. Разреши я пойду в свою комнату?

— Конечно, ступай.

Этим же вечером Казанцев собрал своих друзей и решил обсудить будущее своего сына. Собрались как всегда в ресторане Лапина, который назывался "Космос" и имел красивую вывеску над входом. На картине было изображено звёздное небо, на которое с палубы корабля смотрят взявшиеся за руки мужчина и женщина. В свете ночных фонарей вывеска вообще выглядела завораживающе. Маллер постарался для своего друга от души.

— Рассказывай, Алексей, что случилось? — глядя на мнущегося Казанцева, спросил Лапин.

— Это... Сын хочет стать капитаном корабля, — неуверенно ответил тот.

— Хорошее желание! — улыбнулся Лапин, — а нас для чего собрал?

— Хотел посоветоваться с вами по этому поводу.

— Сколько ему сейчас лет? — спросил Агеев.

— Одиннадцать.

— Ага, значит, через два года нужно будет везти его в Петербург. Морской кадетский корпус у нас там находится.

— Думаю, — привлёк к себе внимание Муравьёв, — что пришла пора всерьёз заняться его обучением.

— А разве сейчас он не серьёзно занимается?

— Науки — это хорошо, их он знать должен. Я говорю о физическом и психологическом развитии. Нужно его на ферму везти.

— Жена не отпустит. Она по-другому видит процесс воспитания мальчика. Учителя сами ходят к нам домой.

— Какая на хрен жена, Алексей? — возмутился Лапин. — Разве баба может из пацана воспитать мужчину? Знаю я, кто к вам ходит. Учителя музыки, словесности, этикета, поп с богословскими книжками, да парочка учителей иностранного языка. Кроме иностранного языка других полезных вещей не вижу. Хорошо, хоть ты сам преподаёшь ему математику и физику. Спортом он у тебя практически не занимается. Его в кадетском корпусе все пи...ить будут! Ты этого хочешь?

— Нет, конечно! — возмутился воевода.

— Тогда посылай супругу, а лучше сажай на свои три буквы, а пацана отправляй жить на ферму. Не хрен слюнтяя растить. Кто "за"? — Иван посмотрел на всех.

Этим вечером Елена Михайловна Казанцева увидела своего всегда доброго и покладистого мужа совершенно с другой стороны.

— Дорогая, Иван сказал мне сегодня, что хочет стать морским офицером.

— И что ты решил? — улыбнулась супруга воеводы.

— Раз хочет, пусть будет. Через два года ему предстоит ехать в Петербург.

— Это хорошо. Я подберу учителей, которые научат мальчика, как вести себя в высшем свете. К нам и сейчас приходят...

— Никого подбирать не нужно, — перебил её Казанцев, — он отправляется жить в деревню, там его будут всему учить.

— В деревне, милый? Уж не заболел ли ты? — с недоумением посмотрела Елена Михайловна на своего мужа.

— Именно в деревне. Я подобрал для него хороших учителей, которые обучат мальчика всему, что должен уметь будущий офицер.

— Но почему в деревне? И что это за учителя, я их знаю? Разве нельзя чтобы они приходили к нам домой? — высыпала удивлённая женщина сразу кучу вопросов.

— Можно, — Казанцев предпочёл ответить на последний, — только у нас дома они не смогут научить его тому, чему он должен научиться.

— А что не так с нашим домом, Алексей? — Елена Михайловна никак не могла понять своего мужа.

— Слава Богу, с нашим домом всё в порядке.

— Тогда в чём же дело?

— Дорогая, почему ты не принимаешь пищу в уборной комнате? — Казанцев решил донести до жены свою мысль, используя образные сравнения.

— Что ты такое говоришь, Алексей? Зачем мне принимать пищу в уборной? — ещё больше изумилась супруга.

— А затем, что уборная не предназначена для приёма пищи, но, однако, никто не говорит, что с этой комнатой что-то не так.

Елена Михайловна окончательно запуталась в том, что говорит ей муж. Она смотрела на него растеряно и испугано. А Казанцев продолжал:

— Как уборная не предназначена для приёма пищи, так и наш дом не предназначен для той системы обучения, которая потребуется мальчику.

— Но почему? — женщина решительно не хотела понимать мужа.

Казанцев сочувственно посмотрел на жену. Он понял, что объяснить ей ничего не удастся. А говорить правду не имел права.

— Потому что так надо, — решил завершить он неприятный для себя диалог, — и это моё решение. Надеюсь, больше к данному разговору мы возвращаться не будем.

После этих слов Казанцев развернулся и ушёл, оставив растерянную жену в одиночестве. Подумав некоторое время, женщина решила обратиться за советом к Игнату, как к человеку лучше всех знающего её мужа.

— Чего госпожа изволит? — спросил Кощеев, когда Елена Михайловна вызвала его к себе.

— Игнат, ты знаешь, что Алексей Петрович хочет увезти Ивана в деревню?

— Знаю, госпожа.

— Но почему он так делает? Разве нельзя учить мальчика дома?

— Думаю потому, что после такого обучения дом превратится в руины.

— Игнат, что за ужасы ты мне здесь рассказываешь? Почему наш дом должен превратиться в руины.

— Так Алексей Петрович из Ивана офицера будет готовить. А офицер должен стрелять, рубить, скакать. Думаю, что если всё это будет происходить дома, то люди подумают, что у нас идёт война. Да и для Любушки и малютки Насти такой шум не желателен, зачем детей пугать? Такими делами лучше заниматься в деревне.

— Ты, думаешь, Игнат, что Алексей Петрович так поступает из-за наших дочек?

— Конечно же — нет, Елена Михайловна. Но ваш дом это не военный полигон и не казарма. Просто Алексей Петрович сам военный и знает, какая жизнь ожидает Ивана в морской академии, поэтому хочет подготовить его заранее, чтобы ему было не так трудно среди других подростков.

— Хорошо, я поняла тебя, Игнат, ступай.

— Всего хорошего, госпожа, — поклонился Игнат и вышел.

"Бедный мальчик, — подумала Елена Михайловна, — с такого раннего возраста тебе придётся познать тяжесть солдатской жизни. Надеюсь, Алексей приставит к Ивану хороших учителей, и они будут оберегать его".

Утром следующего дня Казанцев зашёл в комнату сына. Мальчик сидел за столом и что-то рисовал.

— Доброе утро, Иван.

— Доброе утро, отец, — сказал Иван и выжидательно посмотрел на него.

— Я подумал над твоими словами и решил, что быть капитаном корабля это хорошо. Я хочу, чтобы мой сын стал капитаном корабля.

— Ура, папа! Спасибо! — и Иван повис на его шее.

— Ну, успокойся, успокойся. Это ещё не всё.

— А что ещё, — обрадованный мальчик с любопытством посмотрел на Казанцева.

— Если ты хочешь стать офицером, то тебе нужно быть сильным. А для этого ты отправишься в деревню, где тебя будут учить и тренировать. Что ты на это скажешь?

— Отец, если так надо, то я готов, — Иван не видел причины расстраиваться.

— Хорошо, собирайся. После обеда поедем.

После обеда во дворе дома Казанцевых Игнат грузил в повозку вещи, которые собрал Иван плюс те, которые приготовила ему заботливая мачеха.

— Ванюша, мальчик мой, — говорила Елена Михайловна, гладя ребёнка по голове, — помни, кто ты и веди себя достойно. Слушайся учителей, которых подобрал тебе отец и береги себя.

— Пора! — сказал стоящий рядом Алексей Петрович и пошёл к возку.

Его супруга наклонилась, поцеловала ребёнка в щёку, после чего выпрямилась и перекрестила ребёнка.

— С Богом, Иван.

Стоящая рядом дворня тоже начала крестится, некоторые женщины пустили слезу. Иван залез в возок и сел рядом с отцом. Игнат, убедившись, что мальчик хорошо устроился на сиденье, щёлкнул поводьями.

— Но, Ласточка, поехали, — и направил лошадь со двора.

Через два часа они были на месте. Возле дома их встретил Муравьёв.

— Здравствуй, Алексей Петрович, заждался я вас уже. Как доехали?

— Нормально доехали, и Игнат скучать не давал, историями разными развлекал, — сказал Казанцев, спрыгнув с возка. После чего обратился к Ивану, — вот сынок, это дядя Даниил. С этого дня ты будешь во всём его слушаться.

— Хорошо, отец, — сказал мальчик, глядя на большого мужчину, который, казалось, заполнял собой всё пространство рядом с ними.

— Я тоже буду часто приезжать, и Игнат будет приезжать. Тебе предстоит многому научиться здесь. Научится тому, чему больше нигде не учат.

С этого дня у Ивана Алексеевича Казанцева началась действительно новая жизнь. Каждая минута его существования была чем-то занята. День подростка наступал с шести утра с обязательной пробежки, вслед за которой шли физические упражнения на развитие всех групп мышц. Потом приходил черёд уроков по плаванию. Затем мальчик шёл на завтрак. Покончив с завтраком, Иван окунался в мир академических дисциплин, где его молодым зубкам приходилось упорно грызть гранит науки. Потом объявлялся долгожданный обед и часовой отдых. Отдохнув, мальчик учился рукопашному, сабельному и стрелковому бою. Устав от боёв, он шёл на полдник. После полдника была медитация, которая плавно перетекала в тренировки органов чувств. Потом наступал ужин, после которого мальчику нужно было подготовиться к следующему дню — привести в порядок себя и свои вещи. Где сам, а где и с посторонней помощью он справлялся и с этим. Перед сном Иван выпивал чай с мёдом или какой-нибудь отвар из трав и в десять часов ложился спать. Мальчику всё было интересно, и если он даже уставал, то старался не подавать вида. Муравьёв это оценил, ему нравилось целеустремлённость Ивана. Конечно, первое время ребёнку было очень тяжело. Но усталость это одно, ему ещё приходилось преодолевать внутренние страхи и неуверенность. Он боялся огня, он не мог спокойно убить курицу, чтобы накормить себя, его пугала высота. День за днём, не спеша, потихоньку наставники вытравляли из мальчика детские страхи, тренируя его ум, тело и чувства. Каждый из шести друзей, так или иначе, его чему-то обучал. Например, Лапин нашёл бывалого моряка, который научил подростка морской терминологии, научил завязывать десяток всевозможных узлов и определять направление ветра. Маллер преподавал химию, эстетику и рисование, которое понадобится в составление всевозможных карт. Агеев учил истории, арабскому языку, слежке и чтению по губам. Кощеев показывал всевозможные фокусы с игральными картами, это тоже могло в жизни пригодиться. Муравьёв преподавал баллистику и стрельбу. Казанцев вёл уроки физики, математики, геометрии и механики. Всё остальное преподавали привозимые из города в деревенский домик учителя и один из китайских монахов, который почти всегда находился при мальчике.

На Рождество Ивана на неделю привозили домой. Казанцев предупреждал его, что женщинам, как и посторонним, лишнего знать о мужской военной науке не стоит. Поэтому отвечая на вопросы, мальчик много говорил о предметах, которые женщинам были не интересны, например, о геометрии или физики. Или рассказывал о том, как он здорово умеет стрелять из пистолета и ружья. Блистал знанием иностранных языков. Всё, что слышала от мальчика Елена Михайловна, её вполне удовлетворяло. Она видела, что ребёнок выглядит хорошо, прилежен в науках и держит себя, как и подобает настоящему дворянину.

В трудах и учениях прошли почти два года, нужно было везти мальчика в Петербург. Иван за это время подрос и окреп. Движения его стали плавными и уверенными. Он понимал шесть языков: арабский, китайский, немецкий, итальянский, французский и английский. Хорошо разбирался в точных науках. Не боялся вида крови, мог постоять за себя, но так же понимал, что самое ценное — это человеческая жизнь.

Итак, он уезжал. Вместе с ним уезжал Лапин, несколько купцов, двадцать человек охраны и большой обоз. Ивану Андреевичу в Петербурге нужен был свой дом и магазин. Торговля требовала расширения. Так же на него возлагались функции по охране мальчика и его устройстве в Кадетский корпус. С собой он вёз письмо от Казанцева на имя директора морской Академии Иллариона Матвеевича Кутузова-Голенищева. Майским тёплым утром 1783 года обоз тронулся в сторону Санкт-Петербурга, оставляя за спиной Тюмень. Будущее влекло вперёд своими мечтами и надеждами.

Конец второй книги.

(Александр Решетников)

Февраль — март 2018 года.