— Я учился в одном классе с сыном Сагары, — ответил Итосу. — Мы с ним сохранили приятельские отношения и потому я был в курсе вашей борьбы, даже когда работал на лесозаготовке в Канаде. Тецуя Сагара, к слову, осудил поступок отца, да и Сагара-старший тоже не в восторге от себя, но сыну сказал, что теперь у вас и Йомы хотя бы появится равный противник.

— Вспомнила! — воскликнула Киоко. — Хидэо Итосу, лидер банцу Хоннодзи и ученик Сагары.

— Бывший, — поправил тот. — Бывший лидер банцу, бывший банцу, бывший ученик Сагары. Все это закончилось вместе с детством, меня вообще в городе не было почти два года... Возвращаясь к Дзюбею, могу я предложить способ решить его проблему в зародыше?

Отец кивнул, а Киоко про себя отметила, что Итосу весьма оригинально сформулировал вопрос "могу я дать вам совет?".

— Дзюбей еще не приехал, а вы уже давно тут. Вы можете лишить его опоры, забрав себе сильнейших учеников Сагары, а также всех ключевых желающих. В целом, у вас и так есть сильнейшее подспорье в виде нового лидера Хоннодзи, но его будут бояться только пока не побьют впервые. Второй банцу в Хоннодзи тоже ваш ученик, вам осталось забрать к себе еще троих, и после этого вряд ли кто из этой школы рискнет выступать против ваших учеников, сколько бы Дзюбей его ни поощрял. Диренни и Такехиса и так контролируют всю школу, забрав себе Куроду и его прихвостней, вы исключите их возможный переход в стан врага, и контроль ваших учеников над Хоннодзи станет непоколебимым. Аналогично следует поступить с банцу из Бенибэ, там буквально шесть-семь имен, которые чего-то стоят. В итоге, вы свяжете Дзюбея по рукам и ногам, потому что никто из его учеников не рискнет бить ваших из страха стать жертвой банцу, в какой бы из двух школ он ни учился. Чтобы закрепить этот ход, кроме сильных бойцов стоит принять к себе тех, чьи старшие братья входят в обе молодежные банды, а возможно, и самих старших братьев. Уличные банды — это основные "потребители" техники Дзюбея, если часть состава будет вашими учениками, ситуация уравновесится, но, скорей всего, Дзюбею вообще не удастся расшатать ситуацию внутри группировок и там до откровенной междоусобицы вчерашних друзей не дойдет. В конечном итоге, Дзюбею останутся только самые худшие и никчемные ученики, и любые его попытки будут обречены на неудачу. Не исключено, что он пустится на новые уловки, он хитрый, подлый и весьма опытен в подлости своей... Но он изначально окажется в очень невыгодном положении.

— Все это, конечно, рационально и весьма продумано, да вот беда, мой дед по мою душу с того света вернется, если я начну обучать банцу за деньги, отнятые ими у малышни.

Итосу кивнул.

— Понимаю, — сказал он, — ваша щепетильность мне давно известна, но тут дело немного серьезней, чем вы думаете. Это уже не конкуренция за учеников и доходы. Это борьба за подрастающее поколение горожан Сакурами. Если вы из принципа откажетесь принять к себе не самого достойного ученика — его заберет Дзюбей и сделает не просто недостойным — а таким же отмороженным подонком, как он сам. С другой стороны, не воспримите как дерзость, нет ничего выдающегося в том, чтобы учить достойных. Сделать из достойного человека бойца — не особое достижение. Превратить недостойного в приличного человека — вот где настоящий вызов. Грядущая война с Сэнгоку Дзюбеем — это также и война за идеалы, ваши и ваших предков, за культурные и воинские традиции. Победив, вы докажете их ценность. Если победит Дзюбей — докажет слабость традиционных подходов и путей. К тому же, далеко не все те, кому вы отказали в обучении, так плохи. Вы приняли Такехису — а я могу рассказать о нем много нехорошего. В целом, он на самом деле неплохой парень и отличный боец, но у многих из тех, кого вы считаете недостойными, за душой куда меньше некрасивых поступков, чем у Такехисы. Да, и еще одно, сихан Хираяма...

— Что?

— На случай, если вы рассчитываете на гайдзина Йому...

— Я не рассчитываю на него и не рассчитывал, — с нажимом возразил отец, — его вмешательство было сюрпризом и для меня!

— Речь не о том. Его номер во второй раз не пройдет, потому что Дзюбей уже знает, как именно он сделал Сагару, и по прибытии в Сакурами будет ходить с тростью. На самом деле, он хоть и пожилой, но весьма крут, для своего возраста и вообще. Однако выглядеть с тростью будет как весьма пожилой человек. И метод "школьник сбивает с ног мастера вин-чуня" превратится в "молодой парень избивает старика". С учетом того, что Диренни уже ваш ученик, подобный способ действий ударит не по Дзюбею, а по вас, так что, если он имеет обыкновение действовать самостоятельно — вам стоит проинструктировать его.

— Я все это обдумаю на досуге, — сказал отец.

— Будет странно, если в додзе внезапно примут кучу тех, кому раньше было отказано, — добавила Киоко. — И тут еще вопрос, откуда человек, два года отсутствовавший в городе, так хорошо осведомлен о происходящем.

Итосу улыбнулся.

— Все просто. Я уехал мир посмотреть, но люди за два года никуда не делись. Мои бывшие соратники и просто одноклассники — они в основном все тут. Кто-то уехал и поступил в университет, кто-то, как и я, порвал с прошлым и живет как обычный горожанин, некоторые попали в обе городские банды. А в Хоннодзи и Бенибэ сейчас учатся их младшие братья и сестры. Да, много новых имен, но я без труда разобрался, что к чему. Сакурами — город маленький, многие — мои знакомые, а кого не знаю — о том расскажут те, кого знаю. А что касается приема — тут никаких проблем. Опять же, многие стоящие хоть чего-то ребята, о которых я вам говорил — либо мои знакомые, либо младшие братья моих знакомых, либо их сэмпаи — мои знакомые, либо я сам — их сэмпай... Ну а дальше я им скажу, что попробую помочь и попрошу учителя, кхм, пересмотреть свою точку зрения... В общем, теперь вы знаете расклад. Для Дзюбея он действительно благоприятный, потому что вы обучаете порядочных, но не самых сильных и перспективных бойцов из подростков, и ваша ставка — на совершенствование личности и мощный результат в отдаленной перспективе. А наиболее сильным и агрессивным вы отказали, и их некоторое превосходство, умноженное на быстрые результаты обучения мордобою по методике Дзюбея, станет решающим перевесом. В целом, я бы все равно поставил на вас в долгосрочной перспективе, но если вы не предпримете что-либо до приезда Дзюбея и позволите ему получить площадку для старта — вас ждет изнурительная и жестокая борьба, к которой многие ваши ученики не готовы.

В этот момент появились первые малыши из младшей группы.

— Что ж, — отец поднялся со скамейки, — благодарю за сведения. Мы должны обдумать все это в спокойной обстановке. Позвони мне вечером после восьми.

— Был рад помочь, — вежливо ответил Итосу, поклонился на прощание и пошел на выход.

— Должна признать, он придумал оригинальный способ набиться к тебе в ученики, — негромко сказала Киоко.

— Угу, — согласился отец. — В общем-то, он производит неплохое впечатление, особенно с учетом, кем был раньше. Впрочем, я наведу справки и узнаю, все ли правда из услышанного. Если правда — то новости действительно не самые приятные.

Однако самая неприятная в этот день новость была еще впереди.

* * *

Тирр спокойно сидел на скамейке, забросив ногу на ногу, потягивал кофе из стаканчика — забавные у людей напитки, если запах лучше вкуса — и прокручивал в голове последние события. С его места — небольшой пригорок в скверике в культурной части города — открывался отличный вид на улицу, театр и стоянку напротив театра, частично заполненную дорогими автомобилями. Щебет птиц, легкий ветерок — казалось бы, ветер в мире людей и сквозняк в тоннелях родного Подземья вроде бы одного типа явления, то и то суть потоки воздуха, но какие же они все-таки разные — все настраивало на философский лад.

А поразмыслить было о чем.

Добро наказуемо — эту присказку Тирр узнал у людей. Попытка действовать по принципу наименьшего зла, которую он предпринял из чистого любопытства, конечно же, вылезла боком: проблемы надо решать наиболее эффективным методом, а не наименее разрушительным. Дона Морено стоило убить еще в Вегасе, и сыщика вместе с ним — и тогда никакие ниточки не привели бы к нему агентов ФБР. Любой дроу-молокосос, проживший хотя бы сорок-пятьдесят лет, знает, что врагов оставлять в живых нельзя, если есть возможность их прикончить. Тирр нарушил это правило — и теперь расплачивается за пренебрежение мудростью своего народа.

С другой стороны, при решении всякой проблемы из нее надо извлечь максимум выгоды. Что сделано, то сделано, дроу не сокрушаются о сделанных ошибках: они либо погибают из-за них, либо выживают и учитывают на будущее.

Просто взять и убрать агентов нельзя: их организация наверняка хоть немного в курсе хода их расследования. Или записи останутся. Подозрительная смерть или несчастный случай сами по себе бывают сплошь и рядом, но если кто-то проверит показания сыщика и дона Морено и сопоставит их с гибелью двух агентов... В общем, будут проблемы. Людишки жалки, никчемны и глупы, но в ФБР работают самые умные из них, а они уже могут быть опасны.

Потому свою стратегию поведения Тирр выбрал наиболее оптимальным способом: пока что агенты не имеют насчет него враждебных планов, иначе сдохли бы еще на руне у двери, значит, пока маг поиграет на их стороне. И тут целых два резона: во-первых, у него появляется время на подумать и выбрать оптимальный путь, во-вторых... Хе-хе. Они думают, что Тирр помогает им найти музейного вора — но на самом деле это агенты помогают ему найти своего учителя.

В том, что музейный вор — учитель, маг не сомневался. Во-первых, он еще пятнадцать лет назад установил, что учитель бывал в земном мире, потому что в Подземье ему неоткуда было взять зажигалку "Зиппо", а человеку Гэри Гайгэксу неоткуда было узнать про дроу и их Подземье, в книгах Гайгэкса слишком много очень точных совпадений.

Во-вторых, ритуал портала привел сбежавшего Тирра опять-таки на Землю. И в-третьих, после гибели учителя в результате взрыва его башни не было найдено ни тело, ни многие его артефакты.

Тирр раньше не особо горел желанием искать учителя, тем более что это не самая тривиальная задача. Да, он знает, что Харримандир тут, да, он знает, как именно тот прячется — а дальше что? Старый маг хоть и уступает бывшему ученику в одаренности, но знает много больше. На видео Тирр его не узнал — кто бы сомневался, ведь именно учитель обучил его заклинанию, скрывающему истинный облик.

Наконец, Тирр прекрасно понимает, как именно действует вор. Кража наверняка произошла вскоре после закрытия, это самое удобное время. Как сделал бы он сам? Да все просто, что два пальца об асфальт. Зайти в музей перед закрытием, улучить момент или место без свидетелей, наложить на себя зачарование невидимости, подождать, пока зрители уйдут и помещение закроют, преспокойно наложить на нужный ящик руну подчинения и приказать открыться. А потом так же спокойно уйти через дверь, в которую вбегают охранники. Все просто.

Тирра немного сбивала с толку реализация плана. Учитель сильно прокололся, когда невидимость спала прямо перед камерой, можно было озаботиться и проделать все невидимкой. С другой стороны, было бы хуже, если б камера запечатлела, как сейф открывается сам собой и оттуда исчезает содержимое. Вот тогда дело могло быть серьезней, потому что реальное доказательство существования невидимки поставит на ноги все спецслужбы, на Харримандира бы пошла охота на высочайшем уровне. А так его пока что ищут только два агента, не самых проницательных, которые к тому же убеждены, что дело в трюках.

А дело, конечно же, не в трюках, дело в магии.

Агенты в конце концов согласились на условия Тирра, хоть и не сразу. Им не импонировала мысль о том, что они помогут сотворить что-то очень плохое с законопослушным гражданином и его родственниками.

— Вы смотрите на вещи под неправильным углом, джентльмены, — ответил им Тирр. — Сильвервуд для вас законопослушный гражданин, потому что он не сделал ничего плохого вам лично. А для меня это враг, сделавший мне подлость без причины и таким способом, что я не могу призвать его к ответу по закону. Я ему за это отплачу симметрично, так, что и он не сможет меня привлечь. Око за око. А что касается нас с вами — тут тоже все симметрично. Вы помогаете мне наказать моего врага — я помогаю вам наказать вашего. Да, вам придется сделать усилие и поступить против совести — ну, ведь и вы от меня хотите того же. Конечно, помогая вам ловить своего учителя, я поступлю не совсем уж против совести, в чем-то даже согласно ей... Ну и вы свою совесть можете успокаивать тем, что поможете проучить подлеца. Все честно, равновесие соблюдено, и вам тоже не о чем волноваться: что бы ни случилось с Сильвервудом — это произойдет без нарушения буквы закона, а что не запрещено — то законно.

Они колебались и даже выходили посовещаться.

— Мистер Диренни, — сказал Трекслер, когда оба вернулись, — вы все же отдаете себе отчет, что если с Сильвервудом случится что-то очень плохое, то...

— То вы оба будете молчать, как рыбы, господа, — ухмыльнулся Тирр. — Даже если я сейчас предскажу Сильвервуду страшную смерть, а завтра это действительно случится, то у меня будет алиби, безотносительно того, я ему это организовал или не я. А вы даже не пикнете, потому что я выйду сухим из воды, а вы сами себя подставите. Но на самом деле, чтобы сделать с Сильвервудом что-то действительно страшное, мне ваша помощь как раз и не нужна. Мне не обязательно знать, что и где Сильвервуд делает днем, чтобы устроить пожар у него дома ночью, понимаете? А вот чтоб все было чисто и красиво, тонко и элегантно, без посторонних жертв и откровенного криминала — вот тут мне нужна ваша помощь. Точнее, я и сам накопаю все, что потребуется — но тогда у меня не будет ни желания помогать вам, ни даже времени.

Трекслер тяжело вздохнул.

— И какая гарантия, что с вашей помощью мы поймаем вора?

Тирр пожал плечами:

— В этой жизни только одна гарантия — что когда-нибудь вы умрете. Все остальное — шансы, вероятности, возможности и риски. Но для вас рисков как раз почти нет: вы-то что теряете? Если я сделаю с Сильвервудом что-то криминальное — это не ваше дело, а полиции. И если меня поймают — ну, вы вообще ни в чем не виноваты, вы же понятия не имеете, что у меня зуб на Сильвервуда и что я заставил вас нарыть на него информацию обманом, не так ли?

И они согласились.

Самым скользким местом плана был один вопрос, который, конечно же, агенты ему задали.

— Мистер Диренни, а что вы имели в виду, говоря о поступке по или против совести касательно вашего учителя?

Тирр задумчиво скрестил руки на груди:

— Да вот как бы вам сказать... Мой учитель — профессиональный убийца. Не в том понимании, что он фактически работает убийцей, а в том, что его способности на уровне высококлассного киллера. Его учитель был убийцей и шпионом, и учитель его учителя, и учитель учителя его учителя. Собственно, мне готовилась та же стезя... Так вышло, что юность моя прошла в Тибете, и там я стал учеником шпиона и убийцы. У меня не было выбора: либо самое дно, нищета и голод, либо работать на нехороших людей против таких же нехороших. Однако на каком-то этапе я обнаружил, что тому немногому, что я узнал у учителя, можно было найти другое применение, не вступающее в противоречие с нормами человеческой морали. Мы с ним спорили подолгу, мои доводы были логически сильнее его доводов, но пробить приверженность традициям не смогли. В общем, мы расстались двадцать лет назад, и я двинулся в Россию. А что было дальше, вы знаете.