Нэйгель с трудом приподнялась. Тело отозвалось болью — кажется, была сломана пара ребер, уже срослись... спасибо Лютиэнь... но двигаться можно было вполне.

Дориат... Менегрот, Тысяча пещер. Переливающиеся самоцветы, живые цветы, свет... да, здесь был полумрак, но и света было достаточно, чтобы можно было разглядеть всё эту красоту.

Лютиэнь вела Нэйгель через длинные коридоры, поддерживала, — путь оказался долгим. Наконец они поднялись почти к поверхности: Мелиан не решилась держать пленника в глубинах земли, там, где, она знала, можно было при большом желании и призвать к себе балрогов... Страх. Завеса Мелиан была единственным, что защищало Дориат от ужасов мира, но от страха защитить не могла.

Наконец Лютиэнь остановилась у простой двери и открыла её.

-Входи. Иди одна.

— Спасибо, Лютиэнь.

Нэйгель переступила порог, прикрыв глаза — не хотелось увидеть черного майа беспомощным и разбитым.

Здесь сквозь небольшое стрельчатое окно падал дневной свет, и против него сначала трудно было что-то рассмотреть. Потом стало ясно: комната была небольшой, вряд ли жилой, — похоже, её выбрали для тёмного майа исключительно из-за расположения, потому что легко стеречь...

Гортхауэр лежал на кровати, — лицом вниз, прикрывая глаза рукой. Чёрную рубашку с него сняли, и было видно: повязки, повязки, повязки... Тилион хорошо постарался, и, видимо, не он один.

В первый момент захотелось зажмуриться снова — так велик был контраст между тем, что она видела совсем недавно... и тем, что предстало ее глазам сейчас. Острая жалость резанула по сердцу. В пару шагов Нэйгель очутилась рядом с майа, опустилась на пол. Провела рукой по его волосам — передать покой, сочувствие, тепло...

"Ты скоро поправишься. Как они тебя отделали... я и не знала, что майар можно — так."

Он пошевельнулся, — повернуться не было сил. Только продолжал прятать лицо, как будто не хотел, чтобы она увидела.

-Можно, — глухо, шёпотом. Похоже, он с трудом мог говорить. — А ты говоришь — верить... мы не нападали на них... просто летели. И уже — всё...

"Нужно было лететь не в пределах их досягаемости или договориться как-то заранее, чтобы они на вас не нападали, — ответила Нэйгель. Слова ее звучали холодно, но за ними стояла боль и сочувствие. — И говори мысленно... не нужно давать им знать все, о чем мы говорим."

"Мысленно — больно, — коротко ответил он. — Два дня... Я не смогу поправиться так быстро. Вот что. Когда они загонят орков за огненный заслон, сюда придёт Тхурингветиль — за мной. Мелиан поставила ей условие, что они освободят меня, если убедятся, что наши действительно усмирили южных орков. Ты говорила — Мелькор может видеть через тебя, чувствовать... Скажи — он видел то, что случилось со мной? Я не хочу, чтобы он знал... я не знаю, чувствует ли он. Всегда — чувствовал, но то всегда..."

"Этого я не могу сказать точно, я же не знаю — он мог смотреть тогда... но если нет — я бы не распознала. А когда я потеряла сознание, то и он, наверное, не видел. А сейчас видит снова... Гортхауэр, ну перестань же ты отчаиваться! Разве вам не доводилось переживать куда худшее, в конце концов?! "

"Мы тут уже несколько дней, — он потянулся к ней... или показалось?.. — Завтра сюда явится посольство от феанорингов, Мелиан сказала, они собираются потребовать, чтобы меня отдали им. До чего противно чувствовать себя вещью в чужих руках..."

"Ну, что же поделать. Как будто ты не знаешь феанорингов... Так всегда — если делаешь что-то серьезное, то опасность ходит рядом с тобою. Тебе нужно стараться прийти в себя, и стараться узнать ближе Мелиан и остальных... раз уж попал сюда," — она мысленно погладила его по волосам, зная, что он почувствует эту поддержку не хуже, чем физическую.

"Мелиан... она могла приказать бросить меня в лесу, там, под её Завесой. Я... понимаешь, если бы она не помогла мне, я был бы вынужден оставить тело, я был на грани, а Тхурингветиль далеко, да и пробиться сквозь Завесу — это, знаешь ли, сил не прибавляет... хорошо, что она улетела и увела наших, и так слишком много крови..."

"Видишь — они помогли тебе. А когда я спросила — почему?! ведь враг? — Лютиэнь возмутилась: как же иначе, не все же, как нолдор, потеряли честь! Знаешь, давай-ка я тоже попробую помочь тебе восстановиться... конечно, по сравнению с Мелиан я слаба, но тоже не помешает, к тому же, меня ты не будешь отторгать."

"Попробуй..."

Теперь уже не показалось, — он потянулся к ней, мысленно, — физических сил не было. Не было сил даже закрываться: промелькнула мысль, — попросить её дать возможность поговорить с Мелькором, или нет... ему самому плохо, не стоит, слишком больно уже и то, что Мелькор знает о том, что с ним случилось...

Она села поудобнее, коснулась одной рукой его запястья, другой — виска. Сосредоточилась.

Как странно — чувствовать майа... доселе ей еще не приходилось этого делать. Кажется, Завеса Мелиан выпила из него все силы, ничего не оставила. Неудивительно, что ему так плохо...

Поделиться своей силой, влить ее в чужое тело, заставить кровь быстрей бежать по жилам, чтобы заживлялись раны...

Он на несколько долгих мгновений словно припал к свежему, чистому источнику, — так путник не может оторваться от родника, пройдя нескончаемый путь по пустыне. Потом, вдруг, — тихо убрал руку.

"Спасибо. Хватит... я ведь могу причинить тебе вред. Невольно."

И снова — та же мысль, даже не мысль, — отголосок её: попросить... нет...

"Мелькор, по-моему, видит тебя, и слышит, — она уловила это желание. — Только, по-моему, ему еще больнее, чем тебе — смотреть на все это..."

Он помолчал. И вдруг — как прорвалось:

"Мне бы хоть голос его услышать..."

"Знаешь что... Давай. Смотри — через меня, у нас уже прочная связь, ты сумеешь. Он — тем более. Я не буду слушать, что вы будете говорить..."

Она пересела — прислонилась к стене, потом, подумав, просто легла на пол — делать _такое_ между майа и валой ей еще не приходилось, кто знает, как отреагирует тело?.. Ничего приятного в этом не было, даже когда открываешь дорогу друзьям... быть инструментом, пусть и на короткое время...

Мысленно потянулась к Мелькору — и открыла ему вход в свое хроа.

Последнее, что она почувствовала, — горячая благодарность... а потом мир исчез.

"Мелькор... отзовись, пожалуйста..."

Как будто прохладная рука протянулась через пространство и коснулась его руки.

"Я здесь, Гортхауэр. Я слышу... вижу все. Как же они тебя..."

"Ничего, ничего, — он попытался улыбнуться. — Это всё пройдёт... Вот что. Я выполню это условие, с орками, то есть уже не я — Тхурингветиль сделает, я уверен. Выберемся. Мелиан поставила условие: усмирение орков в обмен на мою свободу. Не думаю, что она нарушит слово, хоть бы сюда явился и сам Феанаро. Ты-то сам... как? Я показывал Нэйгель, мы может освободить тебя в любой миг, но надо так, чтобы никто не догадался, прости, я не успел... да и она говорила, от имени Финрода, и от своего, что сначала надо доказать, сделать... Я вернусь и освобожу тебя. Обещаю. Веришь?"

"Я знаю, — голос Мелькора успокаивал. — Не бойся за меня. Со мною все будет хорошо, я чувствую вашу поддержку. Ллахайни рядом, они в любой момент готовы пробить мне выход на волю. Что этот месяц темноты по сравнению с миром в Эндоре, которого мы можем добиться... Ты, главное, выберись сам."

"Я хотя бы вижу свет солнца, — он прерывисто вздохнул. — Всё как тогда... только сейчас я могу слышать твой голос, могу дотянуться до тебя... хотя бы мысленно. Ты затеял рискованное, тяжкое дело, я тебе говорил, — проще было отогнать их огнём от Твердыни, и пусть бы себе бесились сколько угодно... ты же видишь, что творится! Тилион, орлы, теперь ещё Ариен донесла своим хозяевам про нас... И я теперь ничего не могу сделать..."

"Нэйгель права — после огня можно было бы распроститься с надеждой на примирение. А теперь у нас есть шанс... настоящий, весомый. Я не предполагал, что кто-то из эльфийских лордов рискнет пойти на связь со мною, но ты же знаешь — Финрод. Нарготронд готов открыто заявить о союзе с нами. Финроду всегда доверяла Мелиан. Главное — ты сам не поддавайся отчаянию... — он не добавил "вслух", но Гортхауэр это почувствовал явственно, за словами, — "ты дорог мне, как никто другой, что бы ни случилось, я буду рядом..."

Дверь распахнулась. Гортхауэр вздрогнул: незримая связь обрывалась, он не мог удержать её, — и не было сил, и чужая воля обожгла, как раскалённым клинком...

На пороге стояла Мелиан. Лютиэнь ворвалась в комнату, бросилась к Нэйгель, схватила за плечи.

-Нэйгель! Вернись! Сейчас же!

Несколько долгих секунд в руках Лютиэнь было безвольное тело — голова эльфийки моталась, словно та была без сознания. Потом вдруг — резко — она раскрыла глаза и напряглась, короткий взгляд на Гортхауэра... она перехватила руки Лютиэнь.

— Что?.. — глаза ее приобрели осмысленное выражение. — Что случилось?

Мелиан приблизилась к Гортхауэру, — тот убрал руку от лица, их взгляды скрестились, как две меча. Нэйгель наконец увидела, почему он прятался: ожоги от валинорского света Тилиона, глаза чудом остались целы...

-Моргот, — не поворачиваясь, бросила Мелиан. — Он использовал тебя, Нэйгель. Чтобы говорить с ним.

— Я знаю, — Нэйгель не сразу отважилась произнести это вслух, но все же решилась. — Я сама позволила ему это сделать.

Руки Лютиэнь крепко стиснули её плечи.

-Ты, конечно, не знаешь, о чём они говорили.

— Не знаю, — она кивнула, — но думаю, он не станет это скрывать от меня. И от вас бы не скрывал, если б вы не относились, как к врагу, злоумышляющему против вас...

Гортхауэр со страшным трудом приподнялся.

-Вот что, Мелиан. Хватит тратить слова. Да, я говорил с ним. Да, через Нэйгель мы можем поддерживать связь. А ты как хотела бы? Чтобы — как тогда, в Мандосе, и ни слова, ни весточки снаружи, как будто жизнь закончилась, а осталась одна пустота и бесконечность плена? если ты так боишься — смотри!

Его глаза вдруг вспыхнули, казалось — луч чужой памяти стал почти зримым...

Мелиан оставалась спокойной. По крайней мере, так казалось.

Лютиэнь невольно вцепилась в плечи Нэйгель ещё сильнее.

-Эру...

— Вы же можете понимать друг друга! — не выдержала Нэйгель. — Что же вы не желаете ни слышать, ни видеть?.. Что вы хотите только видеть друг в друге врагов?!

Мелиан обернулась.

-Лютиэнь, уведи её.

— Владычица Мелиан, — Нэйгель поднялась. — Прости, что в твоем владении я оспариваю твои слова. Но у меня есть право знать, что происходит, ибо я действую не от себя лишь, но исполняю поручение Финрода, государя Нарготронда, который не менее твоего заинтересован в том, чтобы предотвратить кровопролитие между Севером и землями эльдар.

Мелиан сделала шаг к ней. Лютиэнь помогла Нэйгель подняться.

-Посланница от Финрода? На Север?

— Да, Владычица Мелиан, — голос Нэйгель был спокоен и уверен. — Именно так. Нарготронд готов открыто заявить, что он желает мира с Севером и не станет выступать против Севера с оружием, или поддерживать тех, кто будет это делать, иначе, как только если для защиты от нападения оттуда.

Гортхауэр сел, тяжело дыша, провёл рукой по лбу.

-Это правда, Мелиан. Послушай. Через несколько дней мы выполним то, что обещал Мелькор Финроду, то, для чего — ты видела — мы летели на юг. Дай нам время. Ты сама всё увидишь.

— Вы родичи Финрода, — добавила Нэйгель, — вы не одержимы тем безумием Клятвы, что ведет феанорингов. Как расценят этот шаг феаноринги — очевидно; но Финрод надеется, что вы не станете поддерживать их жажду мести и крови. Это мнение Финрода... и общее мнение совета Нарготронда, в который вхожу и я сама.

Мелиан молчала, но глаза отбрасывали тысячи мыслей: сомнения, надежда...

Наконец она развернулась, шагнула к двери.

-Мы будем ждать, как и обещано, — властно сказала она. — Как видишь, Гортхауэр, я могу оборвать ваши переговоры, хотя я знаю, что ты можешь пробовать снова и снова.

— От имени Финрода благодарю тебя, Владычица, за понимание, — Нэйгель коротко поклонилась ей. — Вы позволите мне оставаться с ним?

Мелиан мгновение размышляла.

Лютиэнь смотрела на неё — в глазах была безмолвная просьба, которую она, похоже, не хотела высказывать даже мысленно.

-Хорошо, — наконец сказала Владычица. — Ты можешь оставаться, Нэйгель. Лютиэнь, пойдём.

— Благодарю.

Дождавшись, пока женщины выйдут, она снова села на кровать рядом с Гортхауэром.

— Вот видишь, — сказала, — они вполне способны к пониманию. Однако как же тебе досталось... — она провела пальцами над его покрытым ожогами лицом. — Это ненормально — свет Тилиона не должен так обжигать.

Он поморщился, отстранился. Отвернулся... потом всё же снова взглянул на неё.

-Любое лекарство может стать ядом. Вопрос только в количестве. К тому же, Тилион хотел меня убить, а другого оружия, кроме света, у них нет, ни у него, ни у Ариен... свет Древ. Точнее, то немногое, что от него осталось: их светильники и Сильмариллы.

Нэйгель кивнула.

— Они боятся вас. Боятся тебя. Еще бы: ведь Мелькор уничтожил Древа, а ты ему служишь. Мне тоже жаль Древа... — в глазах ее промелькнула печаль, — они были прекрасны, и тогда я тоже ненавидела Мелькора за них.

-Ненависть... — он помолчал. — Ненависть сжигает душу. Как тебе удалось от неё избавиться?

Она пожала плечами.

— Нельзя же ненавидеть вечно, и если случилась одна беда, то самой наживать себе новые, бросаясь в злобу.

-Да нет, почему же... можно. Бывает, что ненависть помогает жить... не сама она, сама она бесплодна. Движение — это желание осуществить её, добиться справедливого возмездия, тогда ненависть отступит.

Его взгляд на миг стал страшен.

-Именно это я чувствовал, когда отдавал приказ убить Феанаро.

— Я могу понять... теперь, — тихо сказала Нэйгель. — Смогла понять, когда узнала вашу историю. Раньше не понимала — не видела причин к вашим поступкам.

-Мелькор сильнее меня, — с болью прозвучало признание. — Он сумел не отдать свою душу ненависти. Мне это не удалось. Мы все изменились, изменились страшно и бесповоротно, и нет пути назад. Надо жить дальше, надо видеть то, что вокруг... а как, если ты каждую минуту ждёшь удара из Валинора? Да, они прокляли нолдор, они отказали им в помощи, но теперь — вон, видишь, стоило только взлететь... Они хотят, чтобы мы жили под страхом.

— А вы уверены, что вам никогда не понять друг друга? — осторожно спросила Нэйгель. — Валар считают вас отступниками и злодеями, но все мы жили в Валиноре, и я видела их, и много была с Феантури — они скорее скорбят о раздоре, чем проклинают вас.

-Я не хочу их видеть, — упало коротко и резко. — Никого из них. Никогда. Мелькор предполагал, что феаноринги могут отвезти его в Валинор, даже говорил мне, что ему есть что сказать братьям и сёстрам... Нет. Во второй раз я его ни в какой Валинор не пущу.