— Прожорливый, однако, получается "дядечка"!
— То-то и оно! Не зря же — самая крупная планета во всей Солнечной системе!
— Выходит, — вступил в "учёную" дискуссию помалкивавший Игорь, — он постепенно подъедает тело бывшего соседа?
— Выходит, так! — согласно тряхнул Пашка шевелюрой.
— И получается, что на тот момент, когда Икара только-только раздолбали, обломков было куда больше?
Пашка помялся:
— Можно сказать и так, но это ведь не такой уж и активный процесс. Его можно сравнить с деятельностью паука. Тот тоже, можно сказать, что на мух охотится. Но ведь он же терпеливо дожидается очередной бестолковки, что напорется на его паутину. Он же не сам за ними летает. А потому — и мухи здравствуют, и пауки не голодают. Так и в этом случае. Не очень уж и много "покушал" Юпитер от своего соседа. Больше тот сам поразбросал свои ошмётья по разным углам Системы во время взрыва. Солнышко, конечно, не дало разбежаться далеко строительному материалу, тоже многое прибрало к своим рукам. Но, в основном, вся масса обломков на прежней орбите и осталась. Мы только что в этом лично убедились.
— Да уж...
Пока Пашка нагнетал среди нас космические страсти-мордасти, полосатое, словно шкура тигра, тело Юпитера заполнило собою половину неба. Кольца, опоясывавшие его, переливались и играли в лучах далёкого Солнца.
— То ли я совсем дурак... — пробормотал Вовка, оглядывая панораму. — То ли...
— Что-то не так? — с удовольствием гида-профессионала подсунулся Пашка.
Вовка смущённо хехекнул:
— Я, вообще-то, не силён в астрономии, но, насколько помню со школьных времён, вот эти штуки, — он обмахнул общим жестом полосатое небо вокруг Юпитера, — всегда Сатурну пририсовывались. Мы с тобой, Вовчик, и на картинах наших частенько такое изображали. Или я чего-то не?..
— Всё правильно! — успокоил его "гид-профессионал". — Когда говорят о кольцах, то имеют в виду, конечно, Сатурн. Мы там своими глазами их наблюдали. Но это — распространённое заблуждение. Вернее — это от недостатка информированности. Кольца есть, как видите, и у Юпитера! Не настолько выразительные, и не так заметные издалека, но есть!
— И что же они есть такое?
— Пыль, — просто сказал Пашка, умиротворённо любуясь кольцами, будто делом рук своих. — Равномерно растёкшаяся по орбите пыль от столкновений тех самых неудачников, о которых я только что рассказывал. Кого разорвало при подходе к Юпитеру, кто столкнулся с кем-то покрупнее там же, — небрежно взмахнул он рукой в радужное небо. — Мало ли? И все постепенно превратились в тончайшую пыль. Вот её-то мы и видим сейчас, подсвеченную самим Юпитером. Смотри, как его поверхность буквально слепит глаза!
— Дельное замечание, между прочим, — подал голос помалкивавший Другов. Он недовольно щурился, разглядывая заметно шевелящуюся массу облачного покрова. — Не мешало бы и приглушить чем-нибудь. А то мы тут как в свете рампы. Артисты!
— Потерпи, — успокоил его Пашка, — Не надо ничего глушить. Щас занырнём туда, так оно будет, вааще, как у негра!
— Кошмар... — поёжился Вовка. — Мы что? Полезем в этот ад?!
— Интересно! — Пашка гыгыкнул и обвёл нас удивлённым взглядом. — А, по-твоему, зачем мы сюда приползли? На красоты любоваться?
— Паша так радуется, будто домой торопится, — с усмешкой сказал Игорь, аккуратно покусывая свою вечную спичку.
— Ну дык оно ж интересно жа!
— Как сказать...
— Не кипишись, Вова! — Пашка дружески похлопал его по плечу. — Нам абсолютно ничего не грозит! Энто ж просто кино!
— Какое-то слишком оно реальное, то кино... — повёл Вовка плечами.
— Реальным оно станет, когда Вовчик откроет на ту сторону калитку, — глумливо гыгыкнул Пашка. — Ото будет всем реальностям реальность!
— С ума сдохнуть...
Я улыбнулся:
— Да ты оглянись! Мы так и сидим всё на том же песочке. На том же берегу.
— Я понимаю... — поморщился тот. — Просто к такому сразу не привыкнешь.
— Всё это хорошо, — вздохнул Другов, закидывая ногу на ногу и откидываясь на спинку дивана. — Но что-то я обещанного Красного Пятна не наблюдаю. Всё какие-то кучеряшки да полосы по всему полю ползут.
— "Кучеряшки"! — заржал Пашка с явным удовольствием. — Это циклоны, батенька! Облака из аммиака и ацетилена! А Пятно — оно там, — махнул он за край диска, заполнившего собою весь обзор. — За лесом!
— За каким ещё "лесом"? — удивился Вовка. — Ты ж говорил, что здесь жизни вроде как нет.
— Это Паша так прикалывается, — фыркнул Игорь. — Пора бы уж привыкнуть.
"Приколист" многозначительно подвигал бровями, похлюпал носом и со скромной улыбкой потупил глазки:
— Я ещё и на машинке вышивать могу...
— Так чё там насчёт Пятна-то? — напомнил Санька. — Мы, кажется, из-за него тут... околачиваемся?
— Ну, если быть совершенно объективными, то вовсе не из-за него...
— Пал Ксанч! Вы что-то совсем заигрались. То Пятно вам подавай, а то вдруг оно и на фиг не надо. Непоследовательность — явно налицо! А кто-то там логике пышные дифирамбы пел? Вы, случайно, не знаете, кто? — ехидно осведомился Другов.
— Знаю. Только то Пятно — оно ж следствие присутствия того, ради кого мы здесь "околачиваемся". Нам "бублик" нужен. То бишь, корабль космический. Который "Страж Небес" прозывается. Если вы не забыли?
— Да это понятно, — поморщился Санька. — Но где оно всё?
— На той стороне, — Пашка опять небрежным жестом махнул куда-то за округлый горизонт полосатого гиганта. — На ночной. Но вы не переживайте! — Он дурашливо скочевряжился, театрально прижимая руки к груди. — Юпитер-батюшка вращается очень быстро. Всего за каких-то десять часов он сделает полный круг и предоставит нам полностью обозреть все свои бока. На одном из них и проявится искомое Пятно.
— Ну ни хрена себе! — выплюнул Игорь спичку. — Это что? Мы будем сидеть и ждать, пока он к нам спиной повернётся? Делать нам больше нечего!
— Да ладно-ладно, пошутила моя! — отмахнулся Пашка всё так же с придурью. — Ну-ка, Вовчик, сдвинь корону набок!
— В смысле?
— Ну, на орбитальный облёт перейди! В каком ещё может быть "смысле"? — И, делая страшные глаза, Пашка прогнусавил: — Где-то там оно и отыщется, наше кровавое пятнышко!
Глобус Юпитера испуганно дёрнулся и поплыл влево. Звёздное небо за нашими спинами поплыло в обратную сторону. Мы начали облёт планеты.
— О! Гля! А это что такое? — подался вперёд Вовка, указывая на чёрный кругляш небольшого размера, ползущий по поверхности облаков.
— Это тень, Вова, — усмехнулся Пашка.
— Чья? Наша?
Пашка хохотнул:
— Мы тени не отбрасываем. Потому как нас там пока ещё нет. Да и вряд ли наше пятно будет таким уж большим. Это тень одной из его лун. Если я, конечно, не ошибаюсь, она зовётся Ио... Да вон и она сама! — ткнул он пальцем. — Вон-вон, видишь? — подался он вперёд и даже чуть привскочил с дивана. — Шарик такой жёлтый ползёт? Да не туда смотришь! Ниже! Его плохо видно на фоне так называемых "кучеряшек", — Пашка скосил на Другова мимолётный иронический взгляд. — А вот тень от него хорошо заметна.
Пашка был прав. Невдалеке проплывал едва заметный диск ярко-жёлтого цвета.
— А ну, Вовчик, придвинься к нему поближе. Рассмотреть хочу это жёлтое недоразумение.
Диск луны резво прыгнул нам навстречу, и моментально обрёл объём и рельеф. Сразу стали видны коричневые и красные пятна на его поверхности, окружавшие язвы вулканических кратеров.
— А кто-то там про планетарий что-то говорил... — как бы между прочим проскрипел Игорь, вытаскивая из спичечной коробки новую жертву на изжевание. — Или мне это послышалось?
Пашка только с досадой прошипел что-то неразборчивое и тут же, забыв ответить на колкость, выбросил руку вперёд:
— О! Гля! Вулкан извергается!
И вправду, шарик Ио на самой его макушке был увенчан изящным "чубчиком" вулканического шлейфа, часть которого растекалась по поверхности планетки, а часть, вследствие малой силы тяготения, покидала пределы луны и тянулась за ней прихотливым хвостиком, рассеиваясь в пространстве.
— Смотрите! — показал Вовка на выползавший из-за горизонта ещё один кругляшок. — Другая луна!
— Ну да, — кивнул Пашка. — Это уже две из тех четырёх лун, что мы наблюдали при подлёте к Юпитеру.
— Пал Ксанч! — недовольно щурясь, заметил Другов. — Вы бы лучше занялись поисками того Красного Пятна, чем луны считать-трудиться. Они от нас никуда не денутся. А то ведь время-то наше капает! И его остаётся всё меньше с каждой минутой.
— Я помню, — смущённо покривился Пашка и выдал едва ли не цитату из филатовского "Стрельца...": — "Ну, случайно, не хотя, сбился с верного путя!". А вы уж сразу и клевать меня! Когда она ещё представится, такая возможность? А Пятно, чего его искать? Его невозможно не заметить! Оно ж размером раза в два больше нашей Земли! Слепой не увидит! Главная достопримечательность Юпитера!
— Ох, и врать ты, Паша, мастак! — ухмыльнулся Игорь. — В два раза больше! Тогда б оно вообще весь твой Юпитер заглотнуло!
— Не понял! — Пашка удивлённо уставился на него. — Ты что? Думаешь, что вот это, — он обмахнул рукой облачно-полосатую панораму, закрывшую собою весь обзор, — оно — что? — размером с нашу Землю?!
Тот едко, чтобы половчее скрыть внезапное смущение, ухмыльнулся:
— А что? Разве не так?
Пашка только и протянул:
— Н-да-а-а...
— Чё "да"-то? Ты, если чего знаешь, то по делу говори, а не намекай на дебилизм собеседников! — При этом Игорь окинул нас взглядом, приглашающим к солидарности. — Мы, к твоему сведению, астрономиев не кончали!
— "Не кончали" они! — не удержался Пашка от глумливого хохотка. — Да тут и без "астрономиев", невооружённым глазом видно, что эта вот бандурина, — он широко размахнул руки в стороны, — намного больше Земли! Я ж не зря всё время талдычу: "планета-гигант", "планета-гигант"! Для кого я это говорю? Не знаешь?
— Ну, мало ли? — иронически покривился Игорь. — Ты у нас "птица-говорун" ещё та...
— Спасибо на добром слове! — обиделся было Пашка, но тут вовремя встрял Вовка:
— И на сколько же?
— Чего "на сколько"? — недовольно повернулся тот к нему, готовый обороняться.
— Юпитер на сколько больше нашей Земли?
Пашка тут же забыл своё намерение и рассыпался трелью:
— Если мы поставим друг на дружку одиннадцать таких шариков, как наша Земля, то это и будет диаметр вот этого самого Юпитера!
— А так вроде и не скажешь... Планета, как планета. Земля так же смотрелась из космоса.
— Не верь глазам своим! — довольно облизнулся Пашка и повернулся ко мне: — Ну, и чё мы тут пристыли? Побыстрее нельзя?
Я пожал плечами и наподдал. Шар планеты вместе со звёздным ковром за спиной резво крутанулись и мы чуть было не проскочили мимо искомого Красного Пятна.
— Стой! — заорал Пашка и подался вперёд, едва не свалившись с дивана. — Стой! Вон оно! Чуть ниже экватора!
Игорь опять поддел его:
— Для тебя здесь и экватор даже прочертили?
Пашка проигнорировал замечание и подтолкнул меня:
— Давай, давай, подгребай поближе!
Мы на мгновение зависли над циклопическим спиралеобразным завихрением желтовато-коричневого цвета. Своей структурой оно ощутимо нарушало общий рисунок так называемых "кучеряшек" — облачных полос, которые стремительно перетекали из одной формы в другую. Я повёл "пятачок" на снижение. Прямо в центр Пятна.
— У меня вдруг встал вопрос, — сдавленно хехекнул Вовка, которому явно было не по себе от всех этих перемещений. — Даже два!
— Чего ещё? — подозрительно насупился Пашка, неохотно поворачиваясь к нему. — Как-то невовремя он у тебя "встал".
— Страшного — ничего. Во-первых, почему оно не красное? Как обещалось в рекламном проспекте.
— А во-вторых?
— Ты не ответил на первый вопрос.
— Успеется. Какой второй?
Но в этот момент натянутая улыбка на лице Вовки заметно трансформировалась, и он в явном замешательстве промямлил, глядя мимо Пашки:
— Это что ещё за фиговины?
Игорь присвистнул, а Пашка с досадой поморщился:
— Ты о чём?
— Да ты туда посмотри! — Игорь толкнул его локтем в ребро. — Кто-то нам говорил, что здесь жизни никакой нет? А это что, по-твоему?
Мы погружались в гущу настоящего сражения! Я даже притормозил от удивления и мы смогли рассмотреть все подробности скоротечной баталии.
Какие-то шарообразные, переливающиеся всеми цветами радуги, и довольно вялые объекты толпились жалкими разрозненными кучками, явно пытаясь занять круговую оборону. А их нестройные ряды атаковали юркие змееподобные существа, неопределённого, размытого быстрыми движениями, цвета. Словно подчиняясь чётким командам, они одновременно бросались в атаку на воздушные пузыри, в нижней части каждого из которых болталось по пучку слабо шевелящихся щупалец. Змееподобные наносили молниеносные удары по своим жертвам. Те эффектно лопались и, трепыхаясь на ветру, бесформенными тряпками начинали падать в бушующую бездну атмосферы. Но их путь оказывался недолог. Атакующие по двое, а то и по трое тут же кидались вдогонку, и рвали несчастную жертву на части, заглатывая истекающие зелёной слизью полотнища большими кусками. В этот момент можно было заметить, что их пасти снабжены устрашающего вида жёлтыми клыками. Разделавшись с очередной жертвой, они вновь кидались в атаку на ещё живые, сбившиеся в кучу, воздушные шары.
Пашка, так же как и все мы, несколько секунд оторопело молчал, разглядывая побоище. Потом растерянно пробормотал:
— Выходит, папа Карло был прав...
— Что? — первым вышел из ступора Санька Другов. — Какой ещё папа?
— Ну не Буратинин же! — окрысился Пашка. — Учёный был такой в Штатах — Карл Саган.
— И что?
— А то! Он ещё в семидесятых годах предположил, что на Юпитере, в верхних слоях атмосферы, вполне возможна жизнь. Именно такого вот, поплавкового типа. Мол, на этих высотах условия подходящие. А я, дурак, тогда только посмеялся на эти бредни.
— Прямо ему в лицо? — хехекнул Вовка.
— Умники! — презрительно фыркнул Пашка. — Да вам любой учёный на пальцах докажет, что в этом кошмаре ни одна тварь попросту не выживет! То же самое и Сагану говорили. Он так на том и заткнулся. С ним тогда ещё какой-то хмырь спелся, тоже так думал, его точку зрения поддерживал. Но я уж фамилии его не помню. Давно дело было.
— Тебя-то как на тот симпозиум пустили? — насмешливо хрюкнул Игорь.
— Шлангом прикинулся! — огрызнулся Пашка и повернулся ко мне: — Ну, и чего мы телимся? Они тут сами, без нас управятся. Падай! Нас "бублик" ждёт!
11. ''Бублик''
Неспокойная атмосфера Юпитера заглотнула наш "пятачок" прямо-таки с хищным удовольствием. Разве что не сказала громкое: "Ам!" Вокруг завыло-загрохотало-засверкало! Растрёпанная облачная круговерть, прорезаемая частыми ослепительными вспышками и сопровождаемая оглушительной каннонадой нескончаемых громовых раскатов, понеслась куда-то, сломя голову! Картина превратилась в сущий ад: смазанное грязно-серое марево с такими же неопрятными зелёными и рыжими полосами и разводами, ярко высвечиваемыми частыми электрическими разрядами. Обзор уменьшился практически до нескольких десятков метров, а по мере дальнейшего погружения и вовсе ограничился сферой силового поля, окружавшего наш "корабль". Мы сидели внутри этой свистопляски и чувствовали себя, надо сказать, не очень уютно, если не применять более сильных выражений. Все красоты дикой планеты остались там, на больших высотах, а на нашу долю теперь выпало довольно глупое занятие: пялиться в постепенно сгущающийся мрак, беспощадно раздираемый гигантскими высверками ветвящихся многокилометровых молний, сопровождаемых ужасающей какофонией, и пытаться в этом буйстве стихии разглядеть что-либо путное.
