Созерцающие путь

шиеся тучи на западе озарялись зловещими кроваво-красными от—

блесками пожаров.

* * *

Наши войска двигались на север, по следам отступающего

противника. Шли неспешно, уверенные в своём безусловном пре—

восходстве. И, уж конечно, не опасаясь остатков побитой армии

северян. Мы подолгу задерживались в попадавшихся на пути по—

селениях, поджидая подкреплений с юга. Они не заставили себя

долго ждать, а вместе с ними прибыли отряды каких-то странных

людей в сером облачении.

Мы стояли на крыльце постоялого двора в одном из неболь—

ших городишек, что были густо разбросаны вдоль тракта. Дышали

свежим воздухом после чадного зала харчевни. Изнутри слыша—

лись возгласы и смех подгулявших солдат. Время от времени доно—

88

сился визг прислуживавших там девок; надо думать, пьяные герои

награждали их шлепками и щипками.

— Как же я истосковался по несравненному соку наших вино—

градников! — пожаловался Чернявый. — Пить здешнюю бурду со—

вершенно невозможно. Интересно, из какого дерьма они её гото—

вят?

— Может, это нас они бурдой потчуют, а то, что получше, при—

прятали для себя, — предположил Торба. Он совсем недавно пере—

стал бинтовать лицо и теперь являл всему миру кошмарные рубцы.

Крыльцо, на котором мы стояли, выходило прямо на широкую

центральную улицу. По ней как раз двигалась колонна фургонов,

обитых толстым железом. Маленькие окошки под самыми крыша—

ми были забраны решётками. На всех были имперские гербы, и за

каждой шли люди в серых балахонах поверх лат, с капюшонами,

опущенными на самые глаза. На груди их одеяний были изображе—

ны красные собачьи морды.

— Это кто такие? — поинтересовался я у товарищей, изумлён—

ный видом процессии.

— Серые Псы, — процедил сквозь зубы Тёртый, метнув на них

колючий взгляд.

— Что ещё за Серые Псы? — снова спросил я, хотя название по—

казалось мне очень знакомым.

— Государственный Сыск Великой Бабиллской империи, — по—

яснил Чернявый.

— Что же они тут забыли? — встрял уже Торба.

— Запомни: эти никогда, ничего и никого не забывают. Ни тут,

ни там, ни где-то ещё... — ответил ему Тёртый.

— Если мы, допустим, воюем с внешними врагами Империи,

— продолжал объяснять Чернявый, — то эти борются с врагами вну—

тренними. Выискивают недовольных и изменников, а также кра—

мольников, вредящих государственной системе.

— Даже здесь, в чужой стране? Даже во время войны? — уди—

вился Торба.

— Выходит, зачем-то понадобились они здесь Империи, — сде—

лал вывод Чернявый.

— Может, они ищут вредителей, которые расхолаживают нашу

армию? — пошутил я не самым лучшим образом.

89

— Удивительное дело, — продолжал бурчать Тёртый. — Обычно

эти трусливые крысы носа не высовывают из имперских городов.

Им куда удобнее вершить свои мерзкие делишки в глубоком тылу.

А тут ведь самый что ни на есть фронт...

— Не знаю, трусливы они или нет, — ответил Чернявый, — но

они пользуются неограниченной властью, данной им императо—

ром. Перед ними даже бывалые генералы трепещут.

Вскоре последние повозки серой процессии скрылись за

углом. Но грохот оттуда слышался ещё долго.

* * *

Прибытие многочисленных отрядов Серых Псов имело для ту—

земцев самые печальные последствия. А в особенности для мест—

ной религии, приверженцами которой было почти всё население.

Быстро освоившись, они принялись вершить дела, ради которых

их сюда прислали. Как исполнителям верховной власти Империи,

у них были полномочия делать здесь всё, что заблагорассудиться.

Они в первую очередь занялись религиозными вопросами.

Мессианская вера была объявлена набором нелепостей и вы—

мыслов, при посредстве которой северные попы-сектанты многие

века дурили людям головы, отвращая паству от поклонения Вели—

ким Богам и приравненным к ним их земным наместникам — пред—

ставителям императорской династии. Говорили, что она глубоко

враждебна интересам Империи, чьими вассалами, независимо от

здешней государственной системы, оставался местный народ. В

результате её объявили вне закона, а всех, кто поддерживал это

вредное религиозное течение, равно как и его духовных лидеров,

— врагами Великой Бабиллской империи, подлежащими безуслов—

ному изничтожению.

По приказу начальников Государственного Сыска начали ру—

шить храмы и набатные башни во всех захваченных городах и

селениях. Взамен них туземным жителям милостью императора

разрешалось строить на центральных площадях кумирни для бо—

жественной династии — Истинных Светочей и Наместников Небес.

Специально для этого на длинных повозках везли немалое количе—

ство деревянных идолов. Их сопровождала целая армия волхвов.

90

Теперь в каждом городе и селенье нас встречали плач и сте—

нания. Местных священников и тех, кто противился разрушению

храмов, развешивали на деревьях вверх ногами. При здешнем хо—

лоде они мучились не слишком долго. Всё чаще Серые Псы при—

меняли к врагам Империи древнюю, почти совсем забытую казнь:

распятие на столбе с перекладиной или деревянном щите. Они

зачем-то решили ввести её здесь в практику. Вдоль дорог теперь

десятками торчали столбы с мертвецами. Мороз убивал их бы—

стрее, чем предусматривал такой вид умерщвления, но казни всё

равно продолжались.

Нередко среди караемых оказывались и солдаты имперской

армии, уличённые или заподозренные в государственном престу—

плении. При этом преступным могли счесть даже высказанное

вслух недовольство начальством. Иной раз ляпнет кто-нибудь что—

нибудь, причём среди своих же товарищей, — назавтра и его во—

локут к дознавателям. А там, если даже ты позабыл, в чём и когда

провинился перед Империей, тебе помогут это вспомнить. Есть

много способов и много инструментов. Нечеловеческие вопли, до—

носящиеся иной раз из пыточных застенков — в походных услови—

ях они не всегда имели достаточную звукоизоляцию, — заставляли

вздрагивать даже бывалых ветеранов.

Люди сделались осторожными и подозрительными, даже в

кругу друзей предпочитали помалкивать, предполагая едва ли не

в каждом доносчика. Командование было недовольно — ведь сама

суть армии подразумевает солдатское товарищество. Но с Государ—

ственным Сыском опасались связываться даже высшие команди—

ры, а те, упиваясь властью и безнаказанностью, продолжали люто—

вать во славу Империи.

* * *

Чувствовалось приближение весны. Светлое время сделалось

длиннее, солнце стало заметно припекать. С ветвей и крыш зазве—

нели первые капели, вокруг деревьев и столбов просел снег. Заще—

бетали птички, радуясь ранней оттепели.

Через две декады после большого сражения мы, наконец, уви—

дели столицу северян. Высокая стена из серого камня, воздвигну—

91

тая, похоже, не так давно, защищала огромный город со всех сто—

рон. Из-за неё выглядывали крыши многоэтажных зданий. Многие

из них сверкали на солнце то медью, то лужёной жестью. Над горо—

дом плыл тревожный медный гул. Звон набатов множился много—

голосым эхом. Трезвонили, ясно, не от хорошей жизни.

Наша армия обложила вражескую столицу с юга. Северную

же её сторону, помимо стены и высокого берега, защищала река,

так и не замёрзшая посередине. Форсировать её в это время года

было весьма проблематично. Тем более что северяне уничтожили

все мосты и переправы далеко вверх и вниз по течению. Станови—

лось ясно, что наскоком этот город не возьмёшь: самоходы ведь не

могут перелезть через стену. Началась обстоятельная подготовка к

штурму.

Дни и ночи в лагере стучали молотки и топоры. Визжали и

пыхтели паровые лесопильни, быстро собранные из частей, при—

везённых в обозе. Готовились стенобитные машины, сколачива—

лись штурмовые башни. Материал был местный: напрочь выру—

били окрестные рощицы и разобрали дома в ближних селеньях.

На специально отведённом участке лагеря имперские инженеры с

многочисленными бригадами сборщиков трудились над металли—

ческими каркасами огромных аэроскафов.

Командование, памятуя о ямах-ловушках у Нотгема, решило

проверить пространство до городской стены с помощью дально—

бойных катапульт. Методично, пядь за пядью земля выжигалась,

а потом ещё усеивалась увесистыми камнями и литыми ядрами.

Заодно доставалось и неприятельским укреплениям, но на излё—

те тяжёлые снаряды не причиняли каменной кладке ощутимого

ущерба. Стены только сделались из серых чёрными: закоптились

в дыме от кугелей.

Оттуда нам почти никогда не отвечали. Лишь по ночам про—

жектора с обеих сторон обшаривали яркими лучами тёмное, осно—

вательно прожаренное поле.

* * *

Лагерь осаждавших раскинулся перед городом едва ли не до

горизонта. Из бойниц дозорной башни я видел его, как на ладони.

92

Картина открывалась неутешительная: имперская армия числом

более полумиллиона встала у самого моего порога, под стенами

родного Мэйдла. Сутками напролёт кипит там работа: что-то ско—

лачивают, собирают, перетаскивают. Ясно, что скоро быть штурму.

Со стыдом и болью вспоминалось, как месяц назад я горде—

ливо уводил отсюда для генерального сражения почти миллион—

ную армию, а назад привёл менее двухсот тысяч. Вернулся, как

побитая собака, в свою конуру зализывать раны. Поле близ Стэ—

на стало красным от крови тех, кто отдал жизнь за Сэксондию.

А кости павших ещё долго будут устилать там землю, напоминая

о позорном поражении. В результате этой бойни количество вдов

и сирот сильно возросло по всей стране. Сколько матерей теперь

будут безутешно оплакивать своих сыновей?

Основную массу погибших составили ополченцы. Плохо воо—

ружённые и ещё хуже обученные. Словом, малоценный расходный

материал, который военачальники бездарно бросили в самое пек—

ло, и который, опять же вследствие бездарной тактики, стал одной

из причин поражения. Артиллерия — и отечественного, и прэндий—

ского производства — вся досталась врагу. Королевская конница

была разбита наголову: из боя вернулись около пятнадцати тысяч

всадников. Более-менее радовало, что уцелела почти вся регуляр—

ная пехота — сто тридцать тысяч без малого, но это лишь потому,

что в битве они почти не участвовали: побежавший авангард бук—

вально вынудил их отойти с позиции. Ополченцев удалось вернуть

в строй не более пятидесяти тысяч. Остальные, кто не полёг, рас—

сеялась по округе, просто не желая больше воевать.

Здесь же всё готово к обороне. На защиту родного города готов

встать буквально каждый, тем более что отступать дальше некуда.

Если уж тут не выстоим — пропало всё королевство. В особом ме—

сте на берегу реки в северном районе столицы ждали понтоны и

прочие части нескольких наплавных мостов. Они понадобятся для

переправы сюда подкрепления или, на самый худший случай, для

нас самих, чтобы покинуть Мэйдл.

— Есть ли вести от наших союзников? — спросил я своего пер—

вого советника.

— Ваше величество, полтораста тысяч отборных солдат уже

пересекли границу на севере, — доложил он. — Сто тысяч, обещан—

93

ных из Прэндии, и не менее пятидесяти тысяч гэллтонцев вскоре

пополнят наше войско.

— А как прошла вторичная мобилизация? Что ещё могут дать

нам северные города?

— Северные города выставляют до двухсот тысяч пехоты. Это

части гарнизонов и добровольцы из обывателей.

— Вместе выходит около трёхсот пятидесяти тысяч, — подыто—

жил я.

— Совершенно верно, ваше величество.

— И где планируется соединение наших и союзных сил?

— Оптимальным признано место возле Фриберга. Оттуда ар—

мия двинется к столице.

— Только бы они подоспели вовремя! Выстоит ли город до той

поры?

— Думаю, выстоит. Стены крепки, защитников хватает. Го—

рожане готовы до последнего отстаивать Мэйдл. Артиллерия и

стрелковые механизмы на стенах приведены в полную готовность.

Найдутся и кое-какие сюрпризы для неприятеля.

— Только бы враг не решился форсировать реку, чтобы захва—

тить плацдарм на другом берегу. Тогда столица окажется в полном

окружении.

— С каждым днём им всё труднее будет это сделать. Близится

весна, а зима в этом году выдалась необычайно снежной. С поло—

водьем река для них станет совершенно непреодолимой.

— Значит, время и природа на нашей стороне?

— Да, ваше величество. Хотя мне кажется, что имперцы не

склонны разделять свою армию. Они надеются покончить с нами

прямым штурмом.

— Хорошо. За крепкими стенами ещё можно оборониться, а на

открытом пространстве они нас одолеют. Остаётся только надеять—

ся на скорую помощь с севера.

Я отвернулся от бойницы и пошёл к выходу, сопровождаемый

свитой, от которой в последние дни мне некуда было деться.

94

* * *

В приёмном зале дворца странствующие музыканты пытались

развлечь меня. Концерт малоизвестных артистов — довольно ред—

кое явление в королевской резиденции. Честно сказать, не до му—

зыки мне было, но настояли придворные из ближнего круга, ссы—

лаясь на необходимость немного развеяться.

Сидя в окружении свиты, я слушал, как нежно плачут цитры,

как протяжно им вторят флейты. Старинная музыка чаровала: про—

стота сочеталась в ней с какой-то запредельностью. И не хочешь,

заслушаешься.

Потом из-за спин музыкантов вышла стройная медноволосая

девушка в белом платье, совсем ещё юная. Вышла и запела вы—

соким чистым голосом, который своими переливами походил на

дружную весёлую капель.

Весь простор страны прекрасной

Тенью чёрною накрыт.

Под пятой железной властной

Твердь пылает и дрожит.

Встань, воитель славный, смело,

Заслони нас от врага.

Защити страну и веру,

И не дрогнет пусть рука!

Бродят бледными тенями

Павших призраки вокруг.

Отомстить на поле брани

Призывает мёртвых круг.

Голос её, казавшийся поначалу несколько робким, с каждой

фразой становился всё звонче и сильнее, отдавался эхом под сво—

дами обширного зала. Куплеты были томительны и протяжны, но

припев — яростный, взрывной.

Встань, воитель славный, смело,

Заслони нас от врага.

Защити страну и веру,

И не дрогнет пусть рука!

95

В мыслях каждого — тревога,

Сердце холодом студит.

Молим неустанно Бога

Край родной освободить.

Встань, воитель славный, смело,

Заслони нас от врага.

Защити страну и веру,

И не дрогнет пусть рука!

В сердце больно кольнуло: девушка напомнила мне Мэрин—