Манящая корона

Альфар и Борк одобрительно закивали.

-Ну что же, друзья мои... Почтенный Второй совершенно прав: я очень часто думал об этом. Надеюсь, вы согласитесь: можно быть одновременно главой Семейства и патриотом своего отечества. И мне искренне больно видеть, что происходит с Империей, а еще больнее думать, что может с нею случиться, ведь угроза, исходящая от Эсаны, с каждым месяцем становится все сильнее.

Джервиса говорил спокойно, негромко, без малейшего пафоса, но все присутствующие внимали ему с благоговением, поскольку он задел самые чувствительные струнки их душ.

-Над всеми нами нависла смертельная опасность. Торвальд не просто фанатик — он истинно верующий фанатик, а это гораздо страшнее. Если он не пощадил собственную родню, частично истребив, частично изгнав из королевства, то какой пощады можем ожидать мы, чужеземцы и инаковерующие! Да, между нами океан, но что мешает Торвальду построить большой флот? Только вечная нехватка денег: хвала богам, его авантюры опустошают королевскую сокровищницу не хуже, чем это сделали бы наши ребята, попади они в нее! Но рано или поздно он решит эту проблему, и тогда...

Судя по посуровевшим лицам присутствующих, таны хорошо представляли, что можно ожидать.

-Если армия Эсаны высадится на наших берегах, кто ее остановит? Личные телохранители Правителя? Гвардейцы наместников провинций? Стражники членов Тайного Совета? Смешно и говорить. Если даже созвать ополчение... — Джервис махнул рукой.

-От необученного человека, будь он хоть трижды силач и храбрец, мало толку в бою, — подтвердил Альфар. — Наспех собранные ополченцы, даже под командой опытных людей, ничего не смогут сделать с эсанской пехотой.

-А с панцирной конницей и подавно! — прогудел Кристоф.

-Если бы свести провинциальную гвардию в один кулак и под единое начало, тогда еще был бы шанс! — добавил Борк. — Но ведь наместники ненавидят друг друга...

-Еще бы, ведь все они — члены Тайного Совета! — грустно усмехнулся Альфар. — Пауки в банке, матушек их благородных всеми способами... прошу прощения.

-Ничего, друг мой, это от волнения, я понимаю... Итак, почтенные таны, на что же мы можем рассчитывать? Наш Правитель умен, но слабоволен, и шансов на то, что в нем все-таки заговорит кровь деда, практически нет. Его наследнику всего шесть месяцев, и даже если это будет второй Норманн, до совершеннолетия слишком далеко... Ни один из членов Совета не обладает явным преимуществом над другими... Какой вывод из этого следует?

-Из этого следует, что бардак будет продолжаться, пока не придет Торвальд и не открутит всем нам головы! — с горечью отозвался Борк.

-Почтенный Четвертый, не вы ли призывали нас не отчаиваться раньше времени! — с легкой укоризной воскликнул Джервис. — Вывод совсем другой: нам пришла пора вмешаться. Надо найти подходящего человека и помочь ему взять власть.

Глядя на вытянувшиеся лица танов, глава Первого Семейства поспешил уточнить:

-Друзья мои, клянусь всеми святыми, я в здравом уме!

-Милостивые боги... — прошептал потрясенный Борк.

-Если бы это пришлось услышать от любого другого, я счел бы его сумасшедшим, — медленно протянул Кристоф. — Но к вам, Первый, это не относится, поскольку более рассудительного человека я в жизни своей не встречал, а умопомешательство, насколько мне известно, в одночасье не наступает... Поэтому прошу: не тяните, не терзайте нас догадками! Готов держать пари: вы уже давно присмотрели этого самого "подходящего человека". Или, может быть, я ошибаюсь?

-Вы не ошибаетесь, Второй.

-Одну минуточку! — поднял руку Альфар, вставая с кресла. — Вы как хотите, а я должен выпить еще. После того, что услышал, голова пошла кругом...

-И у меня! — подхватил Борк, устремляясь к столу.

-Пожалуй, и мне не помешает лишний кубок дауррского... — пробасил Кристоф, грузно поднимаясь на ноги. — Боюсь даже представить, что нам придется выслушать через минуту-другую!

-Присоединяюсь, друзья мои! Вот только чокаться не будем! — поспешно произнес хозяин, глядя, как Борк протягивает руку к своей любимой бутыли с ореховым ликером.

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

В усадьбе Хольга было все, что могло понадобиться высокородному дворянину. Даже тюрьма для тех, кто имел несчастье разгневать графа.

Просторный подвал трехэтажного особняка был разделен на две неравные части: в большей находились ледники и кладовые, а в меньшей — несколько маленьких клетушек с железными дверями и решетками на крохотных оконцах под самым потолком, и еще одна комната. О ней говорили вполголоса, с благоговейным страхом, поскольку она называлась "допросной камерой", и время от времени там по-хозяйски распоряжался графский палач Ференц, могучий, кряжистый человек с красным обветренным лицом и белесыми бровями, похожий на почтенного крестьянина средних лет. Как правило, он жил в родовом замке Хольгов, и там же занимался своим делом, но если графу предстояло вершить суд и расправу в столичной усадьбе, за ним посылали заранее. Тогда из подвала доносились душераздирающие вопли, заставляющие слуг и стражников нервно вздрагивать и торопливо шептать молитвы...

В этот день палача не было в усадьбе, но допросная камера не пустовала. И долгое время там раздавались крики, от которых леденела кровь. Потом они постепенно перешли в удушливый, булькающий хрип, а вскоре сменились зловещей тишиной.

Один из стражников, стоявших за дверью, совсем еще молодой парень, бледный, как полотно, опасливо оглянувшись по сторонам, перекрестился:

-Слава богам, наконец-то отмучилась, бедная...

-Не спеши радоваться! — зловеще прошептал его напарник, постарше и, по всему видать, лучше знакомый с порядками. — Его сиятельство так просто от нее не отстанет.

-Да ты что?! Она умерла!

-Не-а... Бабы — они живучие, как кошки. Сейчас отольют водой, приведут в чувство — и по новой.

-Святые угодники!!! Это смертный грех, нельзя так с человеком...

-А нарушать приказ, блудить — можно? Знала, дуреха, что его сиятельство не прощает непослушания? Знала. И все-таки распутничала, почитай, чуть ли не в открытую. Так о чем разговор? Грешила передом, расплачивайся задом!

-Раз провинилась, наказать надо, согласен. Но не так же!

-А вот это, парень, не нашего ума дело...

За дверью послышался громкий всплеск, затем — чуть слышный, страдальческий стон.

-Ну, что я тебе говорил? — пожал плечами старший. — Из бабы так просто дух не выбьешь!

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

Хозяин "Золотого барашка" с затаенным торжеством оглядел присутствующих танов, наслаждаясь тем потрясением и восхищением, которое они не могли скрыть.

Джервис не был тщеславен, но когда твои труды или идеи оценены должным образом, и не кем-нибудь — самими Главами Семейств! — не грех и возгордиться. Так, совсем немного...

-Вот о чем я хотел посоветоваться с вами, друзья мои. Теперь скажите, что вы думаете о моем плане? Прошу, не бойтесь уязвить мое самолюбие, говорите откровенно!

-Что я думаю? — медленно произнес Кристоф, не отрывая благоговейного взгляда от лица Первого. — Я думаю, что вы — гений!

-Потрясающий замысел! — подхватил Альфар. — Главное, как все просто, и по закону — вы только вдумайтесь, по закону! Да если бы кто-то сказал мне, что я буду с таким восторгом произносить слово "закон" — расхохотался бы ему в лицо!

-Значит, именно поэтому вы настаивали, что Хольга обязательно надо прикончить... — добавил Кристоф.

-Разумеется, Второй! Только его смерть может пойти нам на пользу. Если бы мы сожгли усадьбу вместе с мастерскими, он лишь пуще раззадорился бы, и через пару месяцев снова наладил выпуск своей чертовой проволоки. Если бы похитили его мальчишку — он пришел бы в бешенство и начал мстить, невзирая на последствия. Хольги всегда отличались дьявольской гордыней и болезненным честолюбием... А вот убийство члена Тайного Совета — это будет последней каплей. Все дружно завопят, что дальше падать некуда, что Империя гибнет, потребуют наведения порядка... А кто, позвольте спросить, его наведет? Наш дорогой Правитель?

-Друзья, по-моему, мы просто обязаны еще раз выпить за здоровье и за светлый ум тана Джервиса! — вскочил Борк.

-Спасибо, Четвертый, но лучше не надо! — торопливо воскликнул глава Первого Семейства, похолодев при одной мысли, что какое-то количество тошнотворной ореховой "тянучки" опять попадет в его кубок. — Мы уже достаточно выпили, а нам сейчас нужна полная ясность ума.

Борк, с трудом скрыв гримасу разочарования, снова занял свое место.

-Ваш замысел великолепен, не побоюсь этого слова. Конечно, должность Наместника уже больше пятидесяти лет никем не была занята, но ведь ее никто и не упразднял...

-Вот именно! — горячо поддержал его Альфар. — Раз не упразднена, значит, она по-прежнему существует.

-Получится, прямо как... дай боги памяти... а, вот: "Могучий ум при слабом государе!" Не помню, кто так сказал, но в самую точку! — кивнул Кристоф.

-Правитель формально сохранит всю власть, точнее, все ее внешние признаки, но на самом деле она окажется в руках нашего человека, — подытожил Джервис. — Перспективы открываются такие, что подумать боязно!

-В самом деле, ведь тогда вы, дорогой друг, станете настоящим Правителем, хоть и некоронованным! — улыбнулся Кристоф. — Надеюсь, нас не забудете? Я был бы не прочь на старости лет походить в графах...

-Ха-ха-ха! Ну а мне и баронского титула хватит! — рассмеялся Альфар.

-Наверное, думаете, что я, как самый молодой, стану рыцарем? Нет уж, подавайте и мне барона! — подхватил Борк.

Главы Семейств весело, от души хохотали, как юные школяры или студиозусы. Если бы их людям довелось увидеть своих грозных танов в эту минуту, они были бы вне себя от изумления.

-Лишь бы Ригун не передумал в последний момент, — сказал Кристоф, успокоившись и утерев слезы. — Если ему вдруг попадет вожжа под мантию....

-Не попадет. Он не глуп, но, к нашему счастью, слабоволен, им легко управлять. И есть еще кое-какое обстоятельство... Буквально перед самым вашим приходом, друзья, мне доставили одну коротенькую, но очень важную записку.

Джервис извлек из нагрудного кармана камзола маленький клочок пергамента, развернул его и подал Кристофу.

-Пациент бессилен, — прочитал тот, недоуменно подняв брови. — Ну, и как это прикажете понимать, Первый?

-А так, почтенный Второй, что попытка нашего дорогого Правителя исполнить после весьма долгого перерыва свой супружеский долг, окончилась... — не дожить вам до такого дня! — безрезультатно.

Борк иронически улыбнулся:

-Сочувствую ему, но нам-то какое дело до этого, Первый?

-Самое прямое, Четвертый. Правитель — такой же живой человек, к тому же, на наше счастье, очень мнительный... Ручаюсь: бедняга глаз не сомкнул до утра, прикидывая, что за напасть с ним случилась. В таком состоянии ему легко можно внушить, что всему виной накопившаяся усталость, государственные заботы, и потому надо отдохнуть, препоручить другому большую часть неприятных и утомительных обязанностей...

-Говоря по-простому, навешать лапшу на уши, — прогудел Кристоф.

-Вот именно, мой друг! В самую точку.

-А если не успеем навешать? Я имею в виду, мало ли у кого бывали неудачи... ну, вы понимаете. Переждет пару дней, успокоится, а потом такое устроит на пару с женушкой — никакой Наместник не будет нужен! — усомнился Альфар.

-Не устроит, — покачал головой Джервис. — Просто-напросто не сможет. Я прикажу нашему дорогому Араду, чтобы он позаботился об этом. Слава богам, Правитель очень послушный и аккуратный пациент, микстуры принимает регулярно...

— — — — — — — — — — — — — — — — — —

Женщина уже давно не кричала, и даже не стонала: она не смогла бы сделать это ни ради сказочной награды, ни под угрозой еще более страшной пытки. Теперь из безобразно распухших, прокусанных губ вылетало только чуть слышное бессвязное мычание.

Очередной обжигающий удар наконец-то погрузил ее в блаженное забытье. Голова с глухим стуком упала на скамью, уткнувшись в лужицу кровавой пены, смешанной со слюной и рвотой.

-Ваше сиятельство... во имя святых мучеников, страдавших за наши грехи... — набравшись храбрости, прошелестел трясущимися губами сухонький человечек в облачении священника, отчаянно боровшийся с приступами тошноты. — Умоляю, велите прекратить! Это уже переходит все границы!

-По мне, еще не перешло, — равнодушно откликнулся Хольг, сидя на табурете в углу допросной камеры. — Но из уважения к вам, святой отец... Отвяжите ее и отлейте водой!

Молодой стражник и бывший сотник, которые по приказу графа исполняли роль экзекуторов, отшвырнули окровавленные прутья, подскочили к низкой скамье и начали торопливо распутывать узлы, туго стянувшие запястья и щиколотки кухарки.

Священник, вздохнув с нескрываемым облегчением, перекрестился.

-Вы готовы совершить обряд, святой отец? — спросил граф.

-Готов, ваше сиятельство. Понадобятся только два свидетеля...

-Они уже здесь, святой отец.

-Простите?

-Первый — один из них, — небрежно кивнул Хольг в сторону мужчин, наконец-то справившихся с веревками. — А вторым свидетелем буду я.

-Вы?!

-Помилуйте, что тут странного? Может быть, святой отец, у вас есть сомнения в моем совершеннолетии, или дееспособности?

-Нет, конечно, упаси боги! Но все-таки это так... так неожиданно... Чтобы человек вашего положения, и вдруг... — священник смущенно осекся, утирая рукавом пот со лба — в камере было невыносимо душно.

-Так опустился? — усмехнувшись, продолжил Хольг. — Шучу, шучу, святой отец, не волнуйтесь! Просто в Священной Книге сказано: "Да будут господа для рабов и слуг своих, как родители, не только строгие, но и справедливые, не только наказывающие, но и заботящиеся". Вот я и решил соблюсти божью заповедь! Сначала примерно наказать эту дурочку, а потом собственными руками вручить счастливому жениху, как отец вручает дочь... Ну, что ты там копаешься?!

Последняя фраза, резкая и отрывистая, была обращена к молодому стражнику. Вздрогнув, как ужаленный, тот торопливо окатил лежащую женщину из ведра. Кухарка, чуть приоткрыв глаза, дернулась и издала протяжный, мучительный всхлип. Холодная вода, журча, стекала красными струйками на каменный пол с ее распухшей, разодранной до мяса спины, и таких же ягодиц.

-Невеста ожила! — с наигранной радостью воскликнул граф. — Вот только в такой торжественный день надо выглядеть красиво, а у нее на лице демоны знают что... Извините, святой отец. Умойте ее, быстро!

Разжалованный сотник трясущимися руками приподнял голову кухарки, а молодой стражник, схватив новое ведро с водой и губку, стал торопливо и неуклюже протирать ей лицо, подбородок и шею. Женщина безумными глазами озиралась по сторонам, видимо, не понимая, где она и что происходит.

-Какая трогательная забота, не правда ли, святой отец? — с легкой иронией произнес Хольг. — Поистине, жаль, что она не может выйти за обоих сразу, это было бы только справедливо.