| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
В чём причина — не знаю. То ли где-то в глубине души возвращение не казалось чем-то настолько ужасным, то ли длительное слияние с драконьей сущностью повлияло, но факт был налицо: никакого отчаяния, только странное предвкушение. Чего именно? Чуда или беды? Нет, не знаю. Но что-то намечалось, это точно.
Гертон, всё так же деливший со мной тесное пространство кареты, это состояние точно заметил. Я наблюдала за конвоиром столь же внимательно, как и он за мной, и не могла не сообразить — сородич недоумевает.
Это его недоумение стало поводом для нескольких улыбок, но на четвёртый день, когда прибыли в Кенстрич, улыбаться расхотелось...
Постоялые дворы всегда выбирал Гертон, что неудивительно — кто платит, тому и карты в руки. И, будучи вроде как аристократом, предпочитал заведения подороже и получше.
Вот и в Кенстриче, одном из торговых узлов нашей империи, Гертон теми же вкусами руководствовался. Но перестарался... В смысле, в этот раз он привёз в гостиницу высшего класса. С огромными номерами, широченными кроватями, и высокими окнами.
Я, конечно, удивилась — да, сородич отыгрывал роль графа, но род Бонор не настолько богат, чтобы так шиковать. Но большого значения поступку всё-таки не придала.
После того как служанка проводила в отведённый мне номер, а двое плечистых парней втащили в комнату чемоданы, я избавилась от шляпки и отправилась умываться. Дальше привычно поправила причёску, шарфик, проверила всё ли в порядке с платьем и отправилась вниз, в ресторанный зал.
И вот тут стало ясно — всё не просто так, всё сделано с умыслом!
С каким именно? Ну... если учесть, что меня проводили в один из отдельных кабинетов, где, кроме прочего, царил интимный полумрак, ход мыслей Гертона был предельно ясен.
Но нужно отдать метаморфу должное — бросаться в атаку сразу же он не стал. Сперва галантно отодвинул для меня стул, потом налил вина и позволил насладиться изысканным салатом с морепродуктами. И лишь когда перешли к горячему, а бокалы были наполнены по второму кругу, заговорил о деле.
— Астрид, ты ведь знаешь, чем кончится твоё возвращение, — тихо сказал он.
Вопрос был риторическим — я не только знала, мы с Гертоном ситуацию давно обсудили. Именно поэтому я не ответила, вздёрнула бровь и только.
А сородич и конвоир в одном флаконе хлебнул вина и озвучил мысль, которая витала в воздухе всё это время...
— Вариантов у тебя совсем немного, и я один из них. Думаю, мы можем решить вопрос без старейшин. Мы можем договориться.
Слова были ожидаемы, и я восприняла их совершенно спокойно. И столь же спокойно ответила:
— Благодарю, Гертон. Я подумаю.
А теперь он бровь вздёрнул! И удивление, вспыхнувшее в глазах, было отнюдь не шуточным.
Конечно. Кто я и кто он? В моём положении есть лишь один разумный вариант ответа — радостно согласиться.
Но соглашаться не хотелось. Понимала, что придётся, но...
— Астрид, не дури, — сказал собеседник. — Мы идеально подходим друг другу. К тому же, ты мне действительно нравишься.
И опять: сознавала, что нужно радоваться, ведь симпатия в браке это важно, но вместо этого чуть не поперхнулась кусочком жареного мяса.
Гертон, разумеется, заметил, и такая реакция его ничуточки не вдохновила. Тем не менее, сородич не постеснялся поймать мою руку, которая метнулась к бокалу и крепко сжать затянутые в тонкую перчатку пальчики. Пришлось собраться и обратить всё своё внимание на мужчину.
Минуты две мы смотрели глаза в глаза. Взгляд Гертона убеждал и одновременно требовал ответа, а мой... хочется верить, что не выражал ничего.
На этом и разошлись.
В том смысле, что метаморф-таки отпустил руку и позволил вернуться к остывающему ужину. Сам тоже на еде сосредоточился. И хотя выглядел он спокойным и даже безмятежным, было ясно — данный эпизод лишь начало.
Всё. Попалась, Астрид. Как есть попалась!
Угу, мне действительно следовало радоваться. И когда я вернулась в комнату, разум с прагматизмом начали дружно шептать о том, что нужно прямо сейчас пойти к Гертону и сказать "да".
Возможно, я бы даже смогла пересилить себя и сделать это, но вот незадача — каждый раз, начиная с той памятной ночёвки в "Разудалом копытце", меня запирали.
Правда, теперь всё было проще. Гертону уже не требовалось скрывать свои планы, поэтому он банально отбирал у меня ключ. Я, как и прежде, прекрасно понимала, зачем это делается и претензий не предъявляла.
Но и позволять конвоиру проникать в мою комнату когда ему вздумается, так же не могла. Поэтому тоже дверь запирала, но уже изнутри, на щеколду.
В этот раз фальшивый граф Бонор действовал по обычной схеме, и возможности увидеться с ним у меня уже не было. Это стало поводом послать разум с прагматизмом подальше и отправиться в ванную.
Ну а чуть позже, лёжа в огромной постели, я позволила себе то, что последние три дня категорически запрещала — вспомнила о герцоге Кернском.
Интересно, как он там? Уже успокоился или всё ещё надеется поймать беглянку? Грустит или наоборот радуется, что избавился от такого сомнительного счастья, как я?
А как его ранение? Фурих уже разрешил этому несносному блондинчику нагружать руку или они по-прежнему спорят на данную тему?
Эх... а без сестры милосердия в моём лице лекарю точно нелегко. Ведь теперь присмотреть за Даном и заставить выполнять рекомендации совершенно некому.
Последняя мысль, вопреки логике, вызвала улыбку. В следующую секунду я перевернулась на живот, крепко обняла подушку и закрыла глаза. Образ растрёпанного блондина в белой рубашке, вспыхнувший перед внутренним взором, был до того ярким, что почудилось — стоит лишь протянуть руку и тут же окажусь рядом с ним.
Ещё я точно знала — это воспоминание не пройдёт даром. После такого, герцог Кернский, непременно, приснится. Вот только отмахиваться от сновидения не было ни малейшего желания. И когда сознание подёрнулось туманной дымкой, я приняла её как великое благо...
Лежу... Расслабленно лежу на кровати светлости и одним глазком наблюдаю за Полли, которая проводит плановую уборку.
Сам блондинчик ещё не выздоровел, но постельный режим по-прежнему нарушает, невзирая на протесты. Поэтому светлости в комнате нет. Она в кабинете, в том, который на первом этаже расположен.
Чем там занимается, в общем-то, неизвестно, но, включив логику, несложно догадаться, что фигнёй! Правда, желания пойти и проверить, или... заняться фигнёй вместе с ним, у маленького дракона нет. Поэтому...
Лежу! Лежу и вроде как контролирую Полли.
А горничная на меня даже не смотрит, напоминая тем самым, что времена, когда вся челядь относилась к маленькому дракону с опаской и уважением, прошли.
Это не то чтоб обидно, но слегка коробит. И, глядя на такой беспредел, я невольно начинаю размышлять о мести.
Хочется придумать план! Да такой, чтобы "ух"! Чтобы все поняли, оценили, и впредь вели себя рядом с драконом соответственно, но... план придумываться не желает. Мы слишком сыты сегодня. Сыты и расслаблены!
Вообще, особняк светлости, сама светлость и обстановка, очень дурно на меня влияют. Теряю квалификацию по пакостям. И это тоже обидно. Гораздо обиднее, чем наблюдать спокойствие Полли.
Чувствую себя маленькой и... никчёмной.
Страдаю.
Ей-ей страдаю!
А потом вижу, как горничная открывает дверь крошечной гардеробной комнаты и уходит в гостиную, дабы взять что-то из своего помывочного инвентаря. И лично мне пофиг, но драконья сущность сразу приободряется. Ей интересно, ей хочется разведать, что там и как.
Я спорить с драконьей сущностью не люблю. Поэтому тут же переворачиваюсь на брюхо и поднимаюсь на лапки. Замираю и, осознав, что Полли возвращаться не спешит, спрыгиваю с кровати и бодро семеню туда, к распахнутой двери гардеробной.
Замираю на пороге — пахнет приятно. Несмотря на то, что здесь только чистые, постиранные вещи, в тесном пространстве витает умопомрачительный запах Дана.
Это становится поводом проскользнуть внутрь и оглядеться. Вешалка с камзолами и рубашками меня не интересует. Полки с обувью тоже. А вот полки, где... нет, там не только чулки и бельё, там всё вместе и много чего разного!
Я выбираю ту, что расположена под вешалкой с камзолами. Сосредотачиваюсь, чувствуя, как задние лапы наполняются энергией, примериваюсь и совершаю прыжок. В процессе вспоминаю о том, что драконья анатомия довольно своеобразна. Что попа у драконов непропорционально большая и всегда перевешивает, но в этот раз всё получается.
Я не падаю, цепляясь лапами и стягивая вниз всё, что лежит на полке, а красиво опускаюсь на стопку чистых вещей. Какая я молодец! Прям чудо, а не дракон!
Выдавать своё присутствие не хочется, поэтому гнездо устраиваю аккуратно. Потом ложусь, укрываю носик хвостиком и закрываю глазки.
Слышу деловитые шаги Полли и тихий стук, с которым закрывается дверь в гардеробную. Улыбнуться ввиду особенностей драконьей анатомии не могу, но мне очень радостно — всё, я спряталась!
Полли уходит, а я остаюсь. Думаю — а не перевернуться ли на спину, чтобы поудобнее, но лень оказывается сильней стремления к комфорту. Поэтому просто зеваю, растягивая пасть до предела, и собираюсь заснуть, но...
— Астра? — слышится из-за двери. — Астра, ты куда подевалась?
Ага...
Нет, не так. Правильнее будет — ага-ага!
— Астра! — повторяет горничная громким шепотом. В её интонациях слышится неподдельное беспокойство. — Девочка, ты где?
Здесь. В гардеробной. Но знаешь, Полли, я тебе про это не скажу.
Молчу.
Лежу и молчу!
И мысленно подхихикиваю, отлично сознавая, что сейчас начнётся.
Ведь после моей попытки улететь, Дантос всех насчёт маленького дракона предупредил. Мол, смотрите в оба, и чтобы ни-ни! А Полли, дурёха этакая, золотую девочку потеряла. И что если я всё-таки сбежала? Что если исчезла навсегда?
— Астра! — Вот теперь в голосе горничной звучит настоящая паника, но я выдавать своё убежище по-прежнему не собираюсь.
А нечего было меня игнорировать! Нечего было притворяться, будто моё присутствие в спальне тебя ничуточки не заботит!
Сонливость, которая наваливалась каменной плитой, с меня сдуло. Я перестала и зевать, и потягиваться. Вместо этого, навострила ушки и заодно обратила пристальное внимание на драконью сущность, которая не просто слышит, а чует!
Примерно через четверть часа в особняке начался настоящий переполох.
Я слышала далеко не всё, но чуяла многое. И видела, как в яви: повинуясь кличу Полли, вся прислуга с насиженных мест вспорхнула, и теперь носится по дому и саду в надежде найти и вернуть маленькую красивую меня.
И, опять-таки, не видела, но точно знала — герцог Кернский не в курсе. Он, как и прежде, сидит в кабинете на первом этаже, и в ус не дует. И сообщать светлости о пропаже, конечно, не спешат, ибо это верный способ получить таких тумаков, что и во сне не привидится.
Мимо кабинета ходят на цыпочках! И голосить под окнами тоже не решаются! Снуют, мечутся, зовут почти шепотом и умоляют, но... маленького дракона нет. Пропал он. Исчез!
Не знаю, как долго это длится. Но в какой-то момент веселье уходит на задний план, а меня вновь окутывает дрёма. Я начинаю отчаянно зевать и, повинуясь желаниям тела, прикрываю глазки в намерении провалиться в сон, но...
Шаги! Тихие, но до того уверенные, что сразу ясно — в покои вернулся хозяин. И пусть я невиновата, но попа отчего-то начинает чесаться, а в сердце вспыхивает желание закопаться в чистое бельё по самый гребень.
И я бы закопалась, но, бес меня пожри, слишком хорошо понимаю — не успею! Поэтому сильней зажмуриваю глазки и начинаю дышать часто и размеренно. Вроде как сплю.
Сплю и никакого отношения к переполоху не имею!
А услышав, как открывается дверь гардеробной, и почуяв над собой грозу по имени Дан, начинаю спать ещё усерднее.
Нет, ну а что? Я животная бессловесная. Со своими непонятными человеку инстинктами и прихотями. И забралась сюда совсем не для того, чтобы измотать нервы прислуге и, заодно, Дану.
Я вообще не при чём. Честно-честно!
— Ах вот ты где... — звучит над головой.
Но я не реагирую! Мне эти ваши страсти до одного места. Я всего лишь маленькая, красивая девочка, которая...
— Астрёныш, у тебя совесть есть? — перебивает ход моих мыслей Дан.
И хотя я не отвечаю, и дышу всё так же ровно, но...
— А если найду? — продолжает блондинчик не без ехидства.
Вообще, воображение у меня довольно бедное, но тема "светлость ищет совесть у маленького дракона" отклик в душе всё-таки вызывает. И образы при этом посещают до того возмутительные, что невольно распахиваю глаза, и...
— Ага! — говорит Дан. В голосе звучат изобличающие нотки.
Приходится включить весь актёрский талант — сонно похлопать несуществующими ресничками, потом зевнуть, потянуться...
— Не верю! — сообщает светлость вероломно.
Вот теперь у меня два пути: или сдаться, или продолжить пантомиму, но убедить.
Будь я потрусливей, непременно бы выбрала первое, и начала ластиться, дабы загладить неловкость. Но! Но драконы просто так не сдаются! А золотые толстопопики не сдаюсь тем более.
— Ву! — говорю "сонно". Мол, что случилось, милый?
— А то ты не знаешь, — прищурив глаза, отвечает Дан.
Приходится сменить тактику и воспользоваться природной красотой и обаянием. Потянуться, перевернуться на спинку, демонстрируя такое круглое, такое роскошное пузико...
— Ас-стра, — звучит в ответ.
Драконья сущность подсказывает — в действительности герцогу Кернскому смешно. Но угроза в голосе до того натуральная, что я пугаюсь и вздрагиваю. А в следующий миг происходит то, чего я предвидеть не могла...
Раздаётся тихий, едва различимый хруст и, прежде чем успеваю среагировать, полка рушится. Ну не выдержала она веса золотого толстопопика, что поделать?
Грохот!
Грохот не сильный, но по ушам бьёт.
И я оказываюсь как бы на следующей полке этого небольшого напольного стеллажа.
А потом снова грохот! И опять! И четвёртая полка тоже не выдерживает!
При том, что меня и так попрекают аппетитом, становится жутко обидно. Ужасно хочется воскликнуть: "Я не толстая!", но... сказать не могу.
Да даже если бы и могла, всё равно бы не успела — светлость реагирует быстрей. Глядя на моё падение, эта... этот... Короче, он хохотать начинает.
А я лежу!
Лежу всё так же, пузиком кверху. Маленькая, красивая, беззащитная и по-прежнему нетолстая. А он... Ну не сволочь ли?
Этот смех — настоящий повод обидеться! Жаль только, что обидеться тоже не успеваю...
— Люблю тебя, — сквозь смех, сообщает Дан. И добавляет: — Безумно.
Я слегка теряюсь. Потом резко переворачиваюсь, встаю на лапки, но убежать не получается, потому что блондинчик ловит. Крепко сжимает в объятиях и повторяет:
— Люблю тебя.
Ну что с этим делать, а?
Нахохливаюсь. Пытаюсь вывернуться из кольца рук и отступить, но не могу. И слова Дана, вопреки всем решениям, действуют как наркотик.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
