— Has-sulesh! — выплюнул Гедимин, отворачиваясь от сарматов. Пошатываясь, он дошёл до верстака и тяжело опустился на стул. До вечера он сидел, глядя в одну точку и пересыпая из ладони в ладонь мелкие детали; никто не подходил близко, кроме Айрона, и тот, пару раз сунувшись к верстаку, наткнулся на взгляд ремонтника, шарахнулся назад и больше не приближался.

Разбитая бровь Гедимина не беспокоила — о ней он быстро забыл, но жжение в спине, чуть ниже рёбер, чувствовалось при каждом движении. В душевой он долго тёр и щипал обожжённое место — боль не усиливалась, но и не ослабевала, и неприятные ощущения от хребта расходились по груди, и без того сдавленной невидимыми обручами. "Придётся выждать," — решил сармат часом позже, выбираясь из холодной озёрной воды. Эксперимент оказался неудачным — от резкого охлаждения странный ожог не стал чувствоваться слабее. "Дней через пять ночью спущусь в хранилище. Помощь мне не нужна."

23 октября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

Последние пять дней Гедимин избегал других сарматов и не обменивался с ними более чем парой фраз, и то на рабочие темы; иногда он возвращался вместе с ними на одном глайдере, но чаще — с ремонтниками Исангера, чья смена заканчивалась в то же время. Ещё у ворот "ангара" он отделялся от группы и сворачивал в другую сторону — обычно для того, чтобы выйти к глайдерам немного другим путём, но сегодня он остановился за углом ближайшего здания и ждал там, пока сарматы не ушли.

Константин не забрал у него ключи — это удивило Гедимина ещё тогда, когда он приходил в себя после выстрела в спину; тем не менее — все скопированные пластины были на месте, и замок на воротах "ангара" легко открылся. Закрыв за собой двери, сармат огляделся по сторонам. Свет ему был не нужен — хватало флюоресцентной разметки по стенам, всё ещё светящейся от энергии, накопленной за день. "Замки не сменил," — отметил про себя ремонтник, заходя в лабораторию. Все три двери на его пути открылись без проблем. "А я бы начал с этого."

Спину уже почти не жгло; что с ней было, Гедимин так и не понял. Лилит по его просьбе долго разглядывала кожу над позвоночником и даже прищипывала её, но ничего странного не нашла. Видимых ожогов не было, а с невидимыми к медикам идти не хотелось. Гедимин пошарил на столе Константина — вдруг командир оставил там станнер? — но ожидаемо ничего не нашёл, хмыкнул и вернулся к рабочему месту Хольгера. Анализатор был там — падение вместе с ремонтником он перенёс без повреждений. Там же был остывающий фэнриловый лист с подробным изображением тополёвой ветки, дрожащей на ветру.

У двери в хранилище Гедимин остановился и, прежде чем вставить ключ в замок, внимательно осмотрел его. Снаружи ничего не было заметно, и всё-таки сармат задержался на пороге, прежде чем войти в открывшийся проход. Что-то странно блеснуло в освещённом фонарём проёме, и Гедимин, приглядевшись, опознал узкие сопла станнеров. Их было всего два, оба — на уровне его пояса, и ставили их, видимо, изнутри хранилища, — снаружи стенные пластины лежали ровно, как раньше, будто их никто не поднимал.

"Тоже способ," — подумал про себя Гедимин, приподнимая одну из них и просовывая внутрь руку в ремонтной перчатке. Станнеры встраиваемого типа обычно имели два источника питания — собственные батареи и внешний кабель; рядом с ним сармат нащупал сигнальный провод.

Можно было легко отсоединить его — без распознанного сигнала станнеры не сработали бы, но Гедимин, не церемонясь, вырезал полметра провода вместе с кабелем питания и оставил лежать внутри. Ставить на место стенные пластины он старался так, чтобы следов взлома не осталось, и даже слегка заварил один из швов, показавшийся ему слишком широким. "Какой ерундой приходится заниматься..." — досадливо сощурился ремонтник, после долгой возни со станнерами заходя в хранилище и останавливаясь у защитного поля. Газ исправно выделялся из-под сферы, и это был единственный признак того, что синтез ирренция продолжается.

Анализатор скатился вниз по жёлобу и остановился в "клешне" манипулятора — заранее включенный, с вытянутыми "щупами". Слегка отодвинуть урановую сферу, просунуть устройство под неё, — ничего сложного в действиях не было, но Гедимин не торопился, выполняя каждое движение с предельной осторожностью. Сквозь полупрозрачное поле экран был плохо виден, и сармат отключил один из слоёв. Из-под того, что осталось, писк анализатора был не слышен, но световые индикаторы мигали — устройство обнаружило что-то необычное. "Запись," — сармат прижал клавишу прибора к сфере, и индикатор снова мигнул. "Теперь — обратно."

Анализатор, выпавший из жёлоба, свалился в "пакет", свёрнутый из защитного поля. Только после этого Гедимин взял его в руки и очень осторожно через щель в коконе проверил дозиметром. Контакт с омикрон-излучением был кратковременным — оно оставило след, но незначительный, и сармат рассчитывал, что вскоре анализатор "остынет" — отправлять прибор в ящик с радиоактивными отходами ему совсем не хотелось.

"Что он обнаружил?" — Гедимин встряхнул кокон так, чтобы зацепить клавиши. "Воспроизведение..."

Прибор выдал пару строк непонятных символов. За ними шли вопросительные знаки вперемешку со знакомыми обозначениями — анализатор нашёл окись чего-то неопознанного, предположительно — трансуранового элемента, ещё одну окись чего-то, в чём заподозрил серебро, но выдал атомную массу — и у серебра она была в разы меньше; нижней строкой упоминался химически инертный элемент, принятый анализатором за включения золота, — но атомная масса снова выдала вещество, от золота отстоящее довольно далеко. Гедимин едва заметно усмехнулся.

"Не подвёл," — он снова проверил анализатор на остаточное излучение и, убедившись, что опасности нет, вынул его из защитного поля. "Нашёл все три. Ирренций, "тяжёлое золото" и "тяжёлое серебро"... Надо написать Герберту. Ему будет интересно."

В этот раз Гедимин не спешил всё бросить и уйти — он тщательно убрал все свои следы из хранилища, лаборатории и записей с видеокамер. Пропущенный день должен был выглядеть подозрительно — но здесь уже можно было сделать вид, что не понимаешь, о чём речь, и при чём тут ты. Когда, заметя следы, Гедимин вышел на верхний ярус, до полуночи оставалось чуть меньше часа, и сармат вспомнил, что ему ещё предстоит выбираться наружу.

Работа на станции не останавливалась ни на минуту, и на ярко освещённой площадке было некуда спрятаться, — как и днём, тут ездили по обычным маршрутам грузовые глайдеры, проходили по своим делам сарматы, и охранники "Вестингауза" патрулировали широкие проезды и пустое пространство вдоль стены. Прикинув расстояние между её гребнем и ближайшим зданием, Гедимин досадливо сощурился, — прыгнуть можно было, но остаться при этом незамеченным — уже нельзя. "Ладно, с земли, когда патруль пройдёт," — решил он и остановился за углом, дожидаясь, пока застрявшие у стены охранники докурят и двинутся дальше.

... — Стоять!

На бросок через стену Гедимину не хватило одной секунды. Теперь ему оставалось только отдёрнуть руку и развернуться лицом к источнику слепящего света — яркий луч упёрся в спину, рядом грохотали стальные "копыта" — экзоскелетчики, не успевшие заметить сармата первыми, теперь сбегались со всех сторон.

— Имя? — не дожидаясь ответа, охранник направил в лицо Гедимину считыватель.

— Он из первой смены! — крикнул один "бабуин" другому. — Эй, ты, теск! Что ты тут делаешь, а?

— Работаю. Задержался для отладки, — отозвался сармат, щурясь на свет в глаза. "Глупо нарвался. Опять карцер," — мелькнуло в голове.

— Отладка? — охранник, стоявший ближе всех, крепко взял его за плечо, другой подтолкнул в спину соплом станнера. — Иди-иди. Всё выясним.

— Гедимин Кет, ремонтная бригада, — вслух зачитывал один из "броненосцев" то, что выдали ему считыватель и база данных станции. — Открытый допуск — первая рабочая смена. Закрытый допуск — главный корпус, кроме особых случаев.

— Ага! — тот, кто шёл за Гедимином, снова ткнул его станнером под лопатку. — Нарушение распорядка, вот что. Посидит до утра. Кто у них командир?

— Погоди, тут странное, — экзоскелетчик высвободил руку из-под брони и надавил пальцем на экран смарта. — Квалификация — инженер... Непосредственное подчинение: служба безопасности комплекса "Полярная Звезда". Обращаться к мистеру Мартинесу... Эй! Этот теск из компании Мартинеса. Чёрт!

До центрального поста охраны оставалось недалеко, но все "броненосцы", как по команде, остановились и переглянулись. Тот, кто держал Гедимина, слегка ослабил хватку, но тут же опомнился и крепче сдавил его плечо.

— Ну и что? У них своя работа, у нас своя. Отдадим его утренней смене, пусть сами с Мартинесом разбираются.

— Ага, а он потом с нами разберётся, — хмыкнул другой охранник. — Надо звонить ему, вот что.

— Иди! — Гедимина снова толкнули в спину. Двое экзоскелетчиков повели его к посту охраны. Остальные за ними не пошли — так и стояли у входа, и Гедимин ещё несколько секунд слышал обрывки их разговора, но так ничего и не понял. Потом за ним закрылась дверь здания, а ещё через минуту его затолкали в уже знакомую комнату с матрасом на полу и защитным полем, растянутым поперёк дверного проёма.

— Сиди тихо, понял? — буркнул охранник, ткнув станнером в окошко на двери, и куда-то ушёл — сармат слышал его удаляющиеся шаги. "Вся обшивка лязгает," — недовольно сощурился он, прислушиваясь к металлическому грохоту. "Где их ремонтники?!"

Он опустился на матрас, с удивлением ощупал карманы, — его даже не обыскали, только забрали наплечный "арктус" и ремонтную перчатку — то, что было оставлено на виду. "Это вернут," — без особого беспокойства подумал сармат. "Это инструменты. Не мне, так Константину."

Вспоминать о командире было не очень приятно — Гедимин уже понимал, что утро будет "весёлым", и что начнётся оно именно с Константина, входящего в карцер или ждущего за турникетом. "Что делал — не узнает, но докапываться будет," — сармат еле слышно фыркнул и вытянулся на матрасе во весь рост. "Но эксперимент был интересный. Тяжёлое серебро и тяжёлое золото... Это пригодится, когда будем выделять их. Процент маленький, но постепенно накопится. Если бы найти ещё несколько старых образцов, настоящую горную породу..."

Он восстановил в памяти то, что Конар писал о "портале на орбите Сатурна", корабле, провалившемся в другую галактику на восемнадцать часов, и планете, о которой никто не знал ничего, кроме названия — "Иррьен". Сармат почти не сомневался, что один-два крейсера и эскадра десантных кораблей уже прочесали окрестности Энцелада во всех направлениях — и если они и нашли что-то кроме вакуума и пыли из колец Сатурна, то Гедимин об этом узнает в самую последнюю очередь.

Как следует обдумать, при каких условиях могли бы образоваться ирренциевые кристаллы, сармату не дали. Через десять минут в коридоре снова загрохотало, и дверная створка отъехала в сторону, пропуская торопливого охранника в лёгком экзоскелете. В коридоре за его спиной остановился "Рузвельт".

— Гедимин Кет, на выход! — крикнул "Маршалл", не подходя к сармату близко. Тот, удивлённо мигнув, поднялся с матраса, провёл ладонью по глазам и вышел в коридор.

— Добрый вечер, мсьё инженер, — послышалось из-под брони "Рузвельта". — Что мне всегда нравилось в вас, так это ваше рвение к работе. Но вы задержались тут слишком надолго. Пора отдохнуть.

Гедимин кивнул, смущённо разглядывая броню на "ногах" "Рузвельта" и радуясь, что лица сарматов менее выразительны, чем человеческие, — насколько он помнил, люди в таких ситуациях багровели, как кожа перегревшегося венерианца.

— С вашего позволения, мсьё, — "Рузвельт" слегка приподнял "руку", и охранник поспешно отошёл в сторону, освободив проход. Фюльбер и Гедимин в молчании миновали турникет и вышли из здания.

— У вас проблемы на новой работе, мсьё инженер? — вполголоса спросил "менеджер по персоналу". Гедимин мигнул.

— Ваше руководство настаивает на крайней важности того, что вы делаете, — продолжал Фюльбер. — Боюсь, оно не позволит отозвать вас на ремонтную базу.

— Мне нравится работа, — буркнул сармат. — Я не уйду оттуда. Мне не нравится командир.

— Мне трудно оспаривать решения вашего руководства, — сказал человек. — Ещё труднее — вмешиваться в отношения между существами другой культуры. Могу только дать вам совет, мсьё Гедимин. Впредь будьте более осторожны, когда нарушаете установленные правила.

На посту у ворот их не спросили ни о чём. "Рузвельт" вышел первым и остановился на обочине. Дорога была пуста.

— Вам придётся возвращаться пешком, мсьё Гедимин, — сказал Фюльбер. — Я полагаю, это входило в ваши планы. Соблюдайте осторожность. От вас и так очень много беспокойства.

Сармат сошёл с дороги через десяток метров — ему не нравилось быть одинокой мишенью на пустом шоссе под светом двух рядов фонарей, пусть даже никто не собирался в него стрелять. Путаясь в подлеске и стараясь не слишком шуметь, он потратил четверть часа, чтобы выйти к баракам "Вестингауза" — и ещё пять минут, чтобы вытряхнуть отовсюду растительные остатки. "Неупорядоченная структура," — сердито сощурился он, обернувшись к лесу. "Не знаю, почему макакам нравится на это смотреть."

Он рассчитывал, что все "научники" уже спят, и совсем не ожидал, что наткнётся в вестибюле на Хольгера. Химик, увидев его, облегчённо вздохнул и шагнул навстречу.

— Где ты был? Я уже всё обошёл. Никто тебя не видел.

— Уйди, — буркнул ремонтник, не замедляя шаг. Хольгер подался в сторону, но тут же крепко схватил его за плечо и заставил остановиться.

— Ты в порядке? Спина не болит?

Гедимин хотел оттолкнуть его, но встретил встревоженный взгляд и осёкся.

— Тебе что? — спросил он.

— Я заходил в госпиталь, спрашивал медиков, — Хольгер понизил голос. — Было бы неплохо тебе зайти к ним, Гедимин.

Ремонтник мигнул.

— Мне есть чем заняться, — он осторожно отцепил руку химика от своего плеча и шагнул в дверной проём. — Иди спать.

Он не слышал шагов за спиной — похоже, Хольгер так и стоял в коридоре, пока за Гедимином не закрылась дверь. Сармат тяжело опустился на матрас и потянулся за смартом — переписка с Конаром сейчас была важнее всего. "Там уже всё без меня знают," — с досадой подумал он, отослав письмо. "Даже, возможно, опробовали вариант с нептунием. А я так и буду настраивать станки и ремонтировать печи."

31 октября 46 года. Земля, Северный Атлантис, Ураниум-Сити

— Гедимин, ты псих, — покачал головой Кенен, заглянув в список на листе ежедневника, и тут же подался назад, к открытому проходу в вестибюль. — Нептуний? Плутоний? РИТЭГ? Нейтронная пушка? Я половину этих слов не знаю. Ты точно не перепутал? Это список вещей, которые тебе нужны, или кусок какого-то из твоих планов по созданию ядерной бомбы?