— Тот был воистину железным в круговерти! — подхватили следом остальные. — С него — меж поколений кровь и сечь, и быстрый путь открыт для страшной смерти.

Воины слаженно шагали вдоль края плаца, распевая песню и энергично размахивая руками, покуда не вернулись на прежнее место. В этот же момент изображение вновь замерло.

— Никогда такого не видела, сир! — поднимая взгляд, высказала фемина. — А откуда ваши воины так хорошо знают эту походную песню? Она очень старая, но легионеры её часто поют.

— Истинно так, signorina, древняя песнь это, — кивнул Сергей. — Тибуллова элегия одиннадцатая, вернее, начала часть её, преизрядно преображённая. Узнаваемая, однако, есть. А хорошо знают её, поелику легионеры то и есть.

— Легионеры, сир? — недопоняла Тредецима.

— Пленные они есть, — коротко пояснил федерал.

"Пленные? Это вот так у них выглядят пленные?! — к фемине вернулась способность удивляться. — С песнями маршируют в новеньких одеяниях с плеча своих пленителей?"

— Почто же они так облачены?

— Одежды ваши в наших краях strano, э-э-э, непривычные есть. Ещё разрывы, грязь, кровь, паразиты. Истинно, проще старые одеяния сжечь, а новые дать.

— Правда ваша, сир, — Тредецима поспешила согласиться.

Подход федералов к вопросу о пленных был необычен. Впрочем, как она уже успела убедиться, необычность являлась лучшим определением для всего, что оказывалось связанно с этими людьми. Но стоило ли ожидать чего-то иного от выходцев из Далёкого Отечества? Риторический вопрос.

— Зачем вам пленные, ежели рабства у вас нет?

— Что поделать, раз они сдались? — пожал плечами Сергей. — Nolens volens68 пленить пришлось. Пусть они помогут восстановить то, что было ими rotto, э-э-э, нарушено. А затем домой отправляются.

— Справедливо и милостиво это, — кивнула фемина. — Но неужто так запросто возьмут и отпустят?

— Простых воинов, кто в преступлениях уличён не был, тех точно отпустят. А вот нобилей и магов... — федерал развёл руки ладонями вверх. — Договорятся.

"Кто бы сомневался? — Тредецима мысленно хмыкнула. — За простого легионера али дружинника выкуп вряд ли получишь. Таких коли отпустишь, то и денег сбережёшь, и славу о великодушии своём обретёшь."

— Да, не нашего то ума дело уже, — произнесла она вслух. — А как это видение получается?

— О, частицы света попадают на чувствующую свет matrice, нет, матку и... — федерал запнулся. — Вам интересно ведь прикладное знание, signorina?

Тредецима не стала признаваться, что с радостью бы выслушала подробную лекцию о принципах работы этого артефакта, и лишь кивнула, растянув губы в улыбке.

— Ничего сложного нет, — сказал Сергей, беря смартфон двумя руками, и повернулся к собеседнице. — Смотрите в, э-э-э, глазок и говорите.

— Что говорить? — не поняла фемина.

— Неважно это есть, просто говорите, — артефакт скрывал часть лица федерала, но губы его улыбались. — Какие у вас мысли о погоде, signorina?

— О погоде? — Тредецима сбилась с толку, но послушно ответила. — Жарко, сир. Дождю бы случится, так в радость бы стало. Трава вот сохнет, а животине сочной пожевать лучше бы.

— Готово, — произнёс Сергей и протянул артефакт.

Под его стеклом фемина увидела собственное лицо и уже знакомый белый треугольник. Понимая, чего от неё ждут, она коснулась руны и тут же услышала свой чуть искажённый голос: "Что говорить?"

— Так просто? — только и спросила Тредецима, когда изображение замерло.

В голове у неё стало тесно от роящихся мыслей о том, как можно было бы использовать подобные возможности артефакта. Течение алхимических реакций и расчёт заклятий, препарирования и вивисекции, диспуты и дуэли — всё это и многое, многое другое, можно было сохранить в этих видениях, а после пристально изучать раз за разом!

— Истинно так, просто, — кивнул Сергей и тут же добавил. — Но и видение это простое есть. Оно словно abbozzo, нет, набросок углём на листке. Чтобы изготовить прекрасное полотно нужно время, мастерство и, э-э-э, множество кистей. Так же и с видением.

— Понимаю, сир, — чуть склонила голову набок фемина.

— Я сумел soddisfare, э-э-э, ублаготворить ваше любопытство, signorina? — вопросительно поднял брови федерал.

"Удовлетворить? Да я просто сгораю от любопытства! Столько нового, столько вопросов!.."

— Благодарю вас, сир, — почтительно кивнула Тредецима. — Это было очень интересно.

— Perfetto, тогда у меня есть вопросы по нескольким словам...

Следующая четверть стражи прошла в активной языковедческой беседе, в течение которой фемине пришлось изрядно постараться, дабы не обнаружить своё знание архаичной латыни и греческого. Однако, Сергей будто бы и не замечал, как простая поселянка легко "угадывает" значение слов, которые он пытался ей объяснить, переходя, порой, на жесты. Не иначе как представления об учёности плебеев были у федералов очень высоки.

Наконец, бросив взгляд на часы, Сергей со вздохом убрал блокнот и стилос в карман.

— Благодарю вас, signorina, — сказал он, вставая. — Полезна и приятна беседа наша есть, но должен я идти.

— Рада, что смогла вам помочь, сир, — ответила Тредецима чуть потупив взгляд.

— Надеюсь, нам будет possibilita, э-э-э, шанс провести беседу ещё раз, — улыбнулся федерал и вскинул правую руку к козырьку. — Доброго дня, signorina.

— Доброго дня, сир.

* * *

Повозка вновь скрипела и пошатывалась на деревянных колёсах, но мерно катилась по дороге, всё ближе и ближе к Илиону. Впереди, так же скрипя, тянулись гружёные коробами с рудой телеги из Леимона. В Хеске обоз рудокопов прибыл буквально стражу спустя после того, как у Тредецимы состоялся разговор с Сергеем. В поднявшейся из-за этого суете фемине так и не удалось улучить момента, дабы продолжить беседу. Только и смогла, что вечером того же дня обменяться с федералом улыбками, когда тот на форуме объяснял столпившимся вокруг мальчишкам правила игры под названием паллаканестро. Играть в неё следовало большим оранжевым, с чёрными полосками, мячом, который нужно было бросать в ту конструкцию, что сир Коваль лично сколачивал ещё в полдень: деревянный помост обзавёлся мачтой, наверху которой был закреплён прямоугольный щит с кольцом. Мальчишкам надо было изловчиться бросить мяч так, чтобы он, отскочив от щита, попал в это кольцо. Довольно занятное действо, особенно учитывая, что бежать держа мяч в руках было никак нельзя — правила требовали вести его, раз за разом ударяя о землю. Благо, тот был упругим и резво отскакивал вверх. Тредецима невольно улыбнулась, вспоминая, как неловко, но азартно кинулись отроки осваивать новое для себя развлечение.

Однако же, к немалому её сожалению, выведать каких-то дополнительных сведений о федералах ей так и не удалось — ранним утром обоз выдвинулся в путь, дабы успеть в Илион до вечера. И потому фемине ничего не оставалось, как предаваться собственным мыслям, сидя рядом с неизменно молчаливым Минием. Внешне тот не проявлял никакой тревоги или нервозности, и Тредецима позволяла себе надеяться, что ветеран всё же как-то смог примириться со своей новой долей подданного Федерации. В любом случае, она понимала, что лезть с расспросами не стоит. К чему лишний раз напоминать человеку о неприятном? Ей и самой сейчас не пришлось бы по нраву, заставь её кто-либо вспоминать о случившемся с экспедицией. На счастье, последние события в Восточном Пределе позволяли занять голову иными мыслями.

Федералы, пришельцы из мира Далёкого Отечества. Спасибо Учителю, Тредецима знала и то, что другие миры существуют, и то, что прародина нынешней цивилизации находилась в одном из них. Но одно дело — умозрительное знание, и совсем другое — практический опыт. И ничто не походило так мало на ожидаемое, как увиденное ею за прошедшие два дня. Каких только гипотез, домыслов и фантазий о Далёком Отечестве не довелось ей прочесть или услышать, но ничто из этого, как оказалось, и близко к правде не стояло. Никто из сочинителей не описал городов с широкими улицами, заполненными разнообразными самоходами так плотно, будто те были обычными повозками. Никому и в голову не пришло рассказать о созданных механической магией артефактах, что одновременно позволяли общаться на расстоянии, хранить в себе тысячи книг, создавать картины и тьма знает, что ещё делать. Ни один не упомянул... да много чего не упомянул. Слишком уж отличалось реальное Далёкое Отечество от представлений о нём.

"А ведь узнала я всего ничего, — с сожалением подумала фемина. — Заполучить бы Сергея хотя бы на пару дней в полное своё распоряжение... Мечты, мечты."

Не успела она подумать об этом, как слух уловил знакомый уже рычащий звук, нараставший позади. Тредецима обернулась, привставая на колено, и увидела стремительно приближавшийся самоход федералов. Точнее, колонну самоходов, как она рассмотрела мгновение спустя. Послышались удивлённые возгласы остальных обозников, тоже заметивших чудные машины. Рудокопы во всю глазели на диковинки, даже и не подумав принять к обочине не самой широкой дороги.

"Тьма, да мы же не разъедемся!" — проскочила у тредецимы тревожная мысль.

Самоходы стремглав неслись по дороге, подобно пущенным галопом лошадям сокращая расстояние до обоза. От головной машины донеслось несколько отрывистых гудков, но прежде чем возницы успели что-либо предпринять, та приняла влево, наполовину выкатываясь на обочину, и промчалась мимо, не снижая скорости. Фемина только и смогла рассмотреть, что огромные чёрные колёса самохода разместились сразу на четырёх осях. Следом пронеслось ещё три творения федералов, но они отличались от первого: только по три колёсных оси, большие стёкла кабин и прикрытые тентами кузова, словно у фургонов.

— Им дорога вообще нужна? — пробормотала Тредецима, глядя на поднимавшуюся за последним самоходом пыль.

— С такой скоростью им к шестому часу69 в Илионе быть, — нарушил молчание Миний, в голосе которого проскочили завистливые нотки.

— А нам хорошо если к вечеру успеть, — продолжила мысль фемина и уселась на своё место.

Городские стены и синеватую ленту реки они и впрямь увидели в лучах клонившегося к горизонту светила. Как и лагерь федералов, разместившийся на холме слева от дороги. Покуда повозки проезжали мимо, Тредецима внимательно рассматривала зелёные шатры и зарывшиеся в землю самоходы, по периметру окружённые какой-то спиралью в три ряда, не иначе как из проволоки сделанной. Отсутствие каких-то более серьёзных видимых укреплений вокруг лагеря давало богатую пищу для предположений. Впрочем, вид городских врат самого Илиона, одиноко стоявших меж разобранных стен, вызывал вопросов не меньше. Но задавать вопросы хмурым, точно бы после выволочки, привратникам, фемина поостереглась — подобную информацию легко можно было добыть и позже, в любой попине70 или каупоне71.

Было ещё совсем не позднее время, но улицы встречали приезжих не свойственным торговому городу затишьем. Немногочисленные прохожие спешили по своим делам, безо всякого видимого интереса к проезжавшим мимо повозкам.

— Я помнила Илион более оживлённым, — проронила Тредецима, задумчиво поглаживая тонкую белую нить шрама на правой щеке.

— Так ведь смута, сира, — пожал плечами Миний.

Фемина лишь молча кивнула. В любых землях отсутствие порядка приводит к упадку торговли: негоцианты, ремесленники и просто земледельцы не спешат, без особой на то нужды, подвергать риску свои товары и свою жизнь, отправляясь в путь. И потому жившие торговлей города словно замирали. Хотя, сложись всё действительно плохо, то улицы города заполонили бы голодные и оборванные беженцы, спасающие свои жизни от ужасов хаоса.

На поиски не сильно приметной, но приличной каупоны много времени не ушло. Выкрашенное жжёной умброй здание в три этажа нашлось меж двух инсул на четвёртом кардо. Расположенное в недорогом квартале, оно соответствовало месту: тесноватый двор с трудом бы вместил больше четырёх повозок, а выбеленные пилястры по стенам и углам самой каупоны выдавали, что из крепкой обожжённой плинфы возведён лишь каркас, промежутки которого заложены адобой. Впрочем, и цены в подобном заведении должны были быть далёкими от астрономических.

Дородный копо72 за прилавком встретил небогатых клиентов натянутой улыбкой, но, когда в ответ на озвученную цену за кубикулу и стол, Тредецима, не поведя и бровью, достала из кошеля серебро, тут же заулыбался заискивающе и отправил раба помочь с вещами постоялицы.

— Тоже бы тут оставался, — предложила фемина усаживавшемуся обратно в повозку Минию. — Чисто, опрятно и просят недорого.

— Нет, сира, я уж лучше рудокопов сыщу, да с ними заночую, — покачал головой ветеран. — Так оно спокойнее мне будет за те монеты, что от вас получил. Всякий копо, как известно, плут: сильно разбавить вино, обсчитать, взять больше, чем следует, а может быт и краденое спрятать — то для них дело привычное.

— И то верно, — ухмыльнулась Тредецима. — Счастливо тебе расторговаться и добраться до дому, Миний.

— И вас храни Единый, сира, — ответил тот и, разобрав вожжи, тронул просившую хода лошадь к воротам.

Не дожидаясь, покуда повозка выедет со двора, фемина развернулась и направилась в своё временное пристанище — стоило умыться и переодеться после дороги.

— Любезный, через четверть стражи я хотела бы отужинать, — предупредила Тредецима, проходя мимо копо, и поднялась по лестнице на второй этаж.

Когда она всё же спустилась к ужину, то на лице копо на мгновение промелькнуло растерянное выражение. Место скромного платья из домотканого сукна заняла расстёгнутая корацина73 розового набивного бархата, надетая поверх бежевой атласной туники. Стройные ноги облегали бежевые штаны с замшевой леей74 и высокие коричневые сапоги. Заканчивала образ поясная перевязь с небольшой сумкой и кинжалом — свой меч Тредецима предпочла оставить в кубикуле.

Мазнув взглядом по полупустому залу и не заметив среди посетителей появления кого-либо достойного внимания, она уселась за свободный стол, спиной к выбеленной стене. Заскучать, рассматривая ничем не примечательный интерьер, ей не удалось — из дверей кулины появилась прислужница с подносом в руках. Ловко двигаясь между столами, она приблизилась к постоялице, и молча принялась выставлять посуду с едой. Тредецима оглядела её: русые волосы, серые глаза, очерченные скулы, тонкие губы — девушка явно была уроженкой северных земель. Высокий рост и довольно широкие плечи только подтверждали это, а кожаный ошейник недвусмысленно говорил о её статусе рабыни.

— Желаете ещё чего-то, сира? — осиплым голосом спросила она.

— Нет, спасибо, — ответила фемина, омывая ладони в миске с кружком цитрона на дне.

Прислужница почтительно кивнула и удалилась, а Тредецима, стряхнув с пальцев влагу, достала свою серебряную ложку и принялась за ужин. Тушёная капуста, на её вкус, оказалась несколько пресноватой, утренний хлеб — излишне тёмным и рыхлым, а вино, как и предрекал Миний — разбавленным чуть более, чем требовалось. Но к свиным колбаскам и атриплексовой каше с грибами, луком и морковью претензий не нашлось. Споро расправившись с едой, фемина встала из-за стола и направилась к скучающему за прилавком копо, прихватив с собой глиняный кубок.