"Дите безвинное" в это время что-то рассказывал Настюшке и Васькиному Никитке, и все трое заливались смехом.
Цирковое представление понравилось всем, особенно радовался маленький Аверчик,-смеялся, прыгал, восторгался, только на минуточку взгрустнул:
-Минечка не видит, какие красивые обезьянки. Папа, когда бошой мой братик приедет?
-Новый год встретим, Дед Мороз подарочки принесет, а потом, через две недельки Миня приедет.
-Я тогда подарочек раскрывать не буду с конфетками, Минечку обожду, я только с машинкой открою, ладно?
-Ладно, ладно! — Авер обнял своего такого ласкового котенка, Филюшку. — Аль, у нас даже дочка такой киской-мурыской не была, а сынок, как котенок игручий.
-Саша, он, по-моему, и снаружи, и внутри — Цветик, дед же говорил, что он чистый Хвилипп.
Погуляли по центру города, сходили в Детский мир, женщины пошли в гастроном, а деток папы повели в кафе-мороженое, день получился насыщенный впечатлениями.
Домой ехали поздно, в тишине — почти все детки уснули, крепко спал на руках у Саши младшенький, задремала, привалившись к папиному плечу, Настя.
Алька шепотом жалилась мамке:
-Вот, глянь, ни один к мамке не подлез, все на папе виснут.
-Ой, не прибедняйся, был бы тут Минька, кто у него на плече бы дремал? А и не ной, папка у нас, как Серый скажет — штучный, вона, посмотри на Васяжиных, как-то неладно они живут. Гешка мотается по командировкам, а Люська, как говорится, "завей горе веревочкой", — понизила мамка голос до шепота, -с газовиком ведь постоянно крутится, Васяжиха уже её позорила, а как с гуся вода. Как бы не разошлися, Гешка-то вряд ли такое терпеть станет.
Алька опечалилась, как-то неприятно царапнуло внутри, у всех её ребят жизнь, как говорится, устаканилась — дети, жены — все неплохо, и вот такой финт...
И весной случился-таки разлад-развод у Гешки, как в том бородатом анекдоте: "Вернулся муж из командировки неожиданно..."
Гешка не стал разбираться, выяснять отношения, бить сопернику и жене морду, вздохнул, собрал вещи, спросил у прибежавшей с улицы дочки:
-Тебе с кем лучше?
Та, ни минуты не сомневаясь, выдала: -С тобой! Этот дядька злой, пусть мамка с ним будет, а я с тобой.
— Слышала? Значит, выбирай: или мирно разбегаемся — я с дочкой, ты с... этим... Или...
-Да я... да я через суд дочку верну.
-Зачем она тебе, нарожаешь себе ещё от великой любви, а не хочешь мирно — затаскаю по судам, у меня денег на адвокатов хватит, а вот ты где возьмешь, если после рождения Машуни, ни дня не работала? Да и дочке уже одиннадцать, право голоса имеет. Спроси у своего... даст он тебе такие деньги? Вот и решай, или-или.
-Маш, дочка?
-Я с папкой пойду, нельзя чтоб он один был — я суп варить умею и картошку.
-Точно, дочь, будем с тобой вместе кулинарить, а ты пиши заяву на развод, завтра в городе и отнесу...
Под громкий вой неверной жены собрали дочкины вещи и ушли к Гешкиным родителям переночевать. Днем Гешка забрал из школы документы, привез Маню свою в Горнозаводск, первое время пожили с ней в дедовой квартире, а к лету справили ребята новоселье — купил Гешка двушку, поблизости от Альки.
Он как и прежде, был таким же ехидным бесшабашным, но видели ребята, как дается ему такое поведение, и не лезли к нему под кожу, наоборот, все старались помочь им в обустройстве быта.
Маня старательно училась кашеварить, первые блюда получались не очень, но папа Геша мужественно ел и нахваливал свою кулинарку. Научилась его дочка готовить самые простые блюда, и вечерами отец и дочка пробовали приготовить что-то новенькое, постоянно консультируясь по телефону и с Алюней, и с Ленусей, и с дядей Сашей.
Двери трамвая захлопнулись, едва Светка успела вытащить неподъемную тележку с яблоками и виноградом. Матерясь про себя на такую жизнь, она отошла в сторонку и устало прислонилась к стене дома...
-Да, Светка, вон как тебя жизнь закрутила. Кого наверх, а тебя все вниз и вниз, из жены офицера, будь он неладен этот красивый снаружи, но гниловатый внутри Тонков — затем жена этого хитросделанного прапорщика Гнидюка... Там отдельная песня, у Тонкова хоть была сама себе хозяйка, пусть гулял, но и ты Светочка, не переламывалась, а уж у Гнидюка была ты чисто рабочей лошадью, которую кормили обещаниями.
Она передернулась, вспомнив свою непроходимую дурь и сладкие речи мужа-2.
-От, Светулёчек, мы з тобою зараз ещё поднатужимся, а хату достроим и заживем по-королевски. Бачишь, яка хата будет? — мешая русские и украинские слова заливался соловьем Гнидюк.
Хата, двухэтажный большой дом, и впрямь получилась 'яка', но вымотанной до предела курами, гусями, утками, свиньями, бычками, Светке ничего не приносило радости. Худая, выглядевшая теперь лет на десять старше, Светочка мечтала только об одном — отдохнуть, отдышаться, не вставать хотя бы недельку с петухами, не слышать эти ненавистные до печенок звуки просыпающегося двора. И вся в курах -гусях не заметила, как Гнидюк положил глаз на разбитную, тридцатипятилетнюю соседку — Тетяну.
Так бы и тянулась эта тягомотина, если б не выдержала эта самая Тетяна, вывалившая ей всю правду. Оказалось, что супруг протоптал тропинку к ней давно (там уже настоящая дорога образовалась), обещая, что достроив хату, он возьмет её хозяйкой в дом. Ему загорелось родить ребенка, а поскольку Светка бесплодная, но лихо управляется с хозяйством, то он пока подождет, может, жена сама догадается 'уйтить'
. Сейчас, когда Тетяна точно беременна, стал крутить-юлить, "от она и пришла до Светулёчка. Не станет же она мешать их счастью?"
Светочка и не стала, прижала скользкого Гнидюка:
-У тебя, сволочь, и фамилия подходящая, от слова — гнида!
Тот клялся, божился, что "деньги все пошли на дом, но он непременно отдасть... как они будуть".
С неделю Светка наблюдала за ним, он что-то замышлял, бегал туда-сюда, старался не встречаться с ней. Плюнув на хозяйство, она с раннего утра проследила за ним... То, что увидела, заставило её сложить два и два: оглядываясь и лихорадочно блестя глазами, он о чем-то договаривался с двумя местными отморозками.
Пожалев ревущую на разные голоса скотину, быстро накормив их, она, уже не сомневаясь нисколько, зная, что Гнидюк попрется в райцентр продавать сало, не спеша собрала вещи. Забрала все самое ценное, не забыла прихватить золотые часы и две цепочки гада. Наткнулась в том ящичке, где они хранились, на любопытный документ — оказалось, что они уже два месяца как в разводе.
-Ишь ты, нет тела — нет дела, как говорится, стукнут по голове эти отморозки и отвезут в лес, а эта... сволочь всем будет говорить, что я до матки уехала. А вот на хитрую задницу всегда найдется болт с винтом.
Здраво рассудив, что все эти новые, нераспакованные рубашки, галстуки и прочая женихова одежда пригодится — всегда можно продать подешевле, забрала все и задами вышла на тракт. Остановила попутку и поехала на станцию. Там, опять же, повезло, прибывал поезд на Москву, вот и рванула Светка туда.
-'Москва, она большая, ищите, Мыкола, до посинения'.
Устроилась продавцом на Черкизоне в палатку, снимала в ближнем Подмосковье угол, проработала год, и хозяин её уволил:
-Надо маладой продавэс, ти старый савсэм.
ГЛАВА 9.
И поменяла за два года Светка этих хозяев, не счесть. Потом приладилась закупать на Даниловском рынке фрукты-овощи оптом и продавать у метро. Хозяйка угла — бабуля преклонных лет, любопытная и властная, приглядевшись к жиличке, обмолвилась, что если она будет её обихаживать, то возможно, пропишет в свою покосившуюся хибару. Зная, что родственников у бабки нет — всех пережила — Светка сжав зубы, терпела хозяйские закидоны. Домой к матери — отец уже лет пять как умер — возвращаться не было смысла, младшая сестренка с тремя детьми, её муж и мать в стандартной трешке еле умещались, куда ж ещё и она.
Вздохнув, Светка потащила свою тяжелую тележку дальше, но день как не заладился с утра, так и продолжался. При переходе на другую сторону улицы — машин как раз не было совсем, колесо тележки попало в небольшую выбоину, и застряло намертво. Светка изо всех сил пыталась вытащить тележку, на повороте показалась какая-то навороченная иномарка, из находящегося на этой стороне здания с вывеской — Ч.О.П 'ГРОМ' выскочил что-то дожевывая охранник, и шустро зашагал к застрявшей посреди дороги Светке.
Та в очередной раз дернула тележку, и застрявшее колесо отскочило, тележка завалилась на бок, подъехавшая машина остановилась, получилось что охранник и мужик из иномарки оказались возле Светки одновременно.
-Женщина, ну что же Вы так, тут и перехода-то нет, — сказал охранник.
А второй, весь такой лощенный, со вкусом одетый недовольно проворчал:
-Быков, почему в твою смену вечно случаются какие-то косяки?
Светка замерла, перестав поднимать тележку, голос-то весьма знакомый...
Хлопнула дверца машины с другой стороны, и капризный женский голос пропел:
-Мииилый, ну сколько можно возиться с этой оборванкой? Прикажи охраннику, пусть выкинут её с дороги!!
И на Светку накатило:
-Все кобелишся, Мишенька? По малолеткам пошел?
Лощеный мужик удивленно уставился на неё, приглядевшись, присвистнул:
-Какая встреча... мадам Грицацуева? А нет, Гнидюк, вроде? Да... поистрепали тебя годы, или хитрозадый муженек заездил? — ехидно процедил Тонков.
-Быков, вытащите вы этот воз, а я пока с мадам пообщаюсь.
-Миилый, — заныла красотка, — сдалась тебе эта бабища? Твоя зайка ревнует, — надула она силиконовые губки.
-Мишенька, — не менее сладко пропела Светка, — а ты теперь котик, зайчик, рыбонька или козёлик?
Мужики вытащили тележку:
-Михаил Александрович, может, эту... женщину как бы отправить куда?
-Пока нет, мы немного пообщаемся, давно не виделись с... со стародавней знакомой, — с каким-то азартом в глазах ответил Тонков. — Быков, вызови для мадам такси, за мой счет, разумеется.
Охранники и подружка вошли в здание, бывшие супруги остались одни.
-Ну, вижу я, изрядно потрепала тебя жизнь? — не то вопрошающе, не то утверждающе заключил Тонков.
-Кому что, кому вино, кому кино, ты вот все по бабам. Черного кобеля, как говорится, не отмоешь добела, да и мешочки под глазами приличные. Пить надо меньше, а то случится, мало ли, импотенция, конфуз, и девочки любить перестанут. И, как я понимаю, ни семьи ни детей не завел?
-Завел, не завел, не твоя забота. О, такси, говори, куда тебя отвести, так и быть по старой памяти, спонсирую.
-Благодетель! — задохнулась Светка, и вся накопившаяся за эти годы горечь и злоба на всех и вся прорвались у неё, так захотелось сделать больно этому трахальщику, что она не задумываясь, дождавшись, когда её многострадальную тележку охранники вдвоем погрузят в багажник машины и отойдут, ударила:
-Я, может, и никудыка, а вот ты — кукушка мужского рода, и очень хорошо, что дите без тебя выросло, наверняка, не такая бездушная сволочь.
— Какое дите, уж не от тебя ли? — злорадно отбил подачу бывший.
— Зачем от меня, твоему ребенку уже сколько? — она прикинула, — двадцатник уже есть.
-Какому ребенку? — враз подобрался Тонков, — нет у меня внебрачных, есть дочка, ей только где-то десять-одиннадцать.
— Во-во, даже не знаешь, сколько лет дочке.
-Ты не юли, какой ребенок, — завелся Тонков.
-А такой... к Анне подружка приезжала, молоденькая такая, видать, уговорил её, вот и была она беременная.
-Какая подружка, откуда ты знаешь, что беременная, почему я об этом только сейчас узнаю? Или привираешь, чтобы меня задеть?
-Нет, не вру и очень рада, что хоть так тебя, суку, смогла задеть, за все хорошее. А про беременность её какая-то однокурсница написала на твое имя... — она поперхнулась, видя как карие глаза стали темнеть...
-Так-так... и вы с подружкой перехватили это письмо и ответили в пакостной форме? Зная вашу блядскую натуру, только такой вывод просится.
-Ну и ответили, все равно ведь, ты уже женат был на мне, да и, может, этот ребенок не от тебя, просто женить на себе хотела та.
-Типа тебя? Паскудины вы две! Может, за это и наказывает тебя жизнь? Да и ту лет десять назад видел, вокзальная шлюха.
-А не паскуднее тебя, кобелина!
На этом и расстались.
И ждал Мишку ещё один сюрпрайз. Проводив глазами удаляющееся такси, он судорожно начал шарить по карманам, искать сигареты, забыв, что уже с год не курит. Чертыхнулся, попросил у стоящего возле шлагбаума охранника:
-Дай сигарету!
-У меня только 'Кент'!
-Давай! Парочку!! — Жадно затянувшись, присел на угловую лавочку, не видную от центрального входа, и крепко задумался, не обращая внимания на вышедшего и немного постоявшего на улице дежурного по офису. Догорающая сигарета обожгла пальцы, прикурил вторую... Пожалуй, так лихо ему не доводилось с далеких школьных лет. Сам не понимал, как смог удержаться и не показать этой, сильно изменившейся в худшую сторону бабёнке, что ему реально больно, в сердце как кол вонзили, он абсолютно не представлял, что делать.
Докурив сигарету, тяжело, по-стариковски поднялся и побрел в сторону запасного выхода. Медленно поднимаясь по служебной лестнице, услышал обрывки разговора:
-Нет, успеем, Лапин — мой человек, предупредит, когда твой папик пойдет, он там за углом курит, сидит, задумавшись, что-то ему эта бабка брякнула, он аж побледнел.
И голосок очередной пассии:
-Если б ты знал, как он мне надоел, надоело ублажать, выплясывать перед ним, звать его "милый". Когда уже мы будем вместе?
-Скоро, осталось чуток дожать и все, будет фирма в кармане, а папик, он свое отслужил, пусть выходит в тираж.
-"Вот, Мишка, и прилетело тебе за все сразу, — криво усмехнулся Тонков, — а и поделом,наверное!"
Осторожно ступая, взглянул наверх: сидевшая на подоконнике с задранной до талии юбкой его, оказывается, совсем не его, красотка лихорадочно стягивала с молодого перспективного зама рубашку, приговаривая:
-Скорее, нет сил терпеть!
Мишка кашлянул:
-Приятного секаса!
Немая сцена порадовала, красотка отмерла первой:
-Дорогой, это не то, что ты думаешь!!
-Откуда тебе знать, что я думаю?
Снизу, шумно дыша, поднимался дежурный по офису. Не доходя один пролет, не видя Тонкова, негромко шумнул заму:
-Викторыч! Шеф куда-то делся, вы, это, побыстрее.
-Спасибо! — сказал Тонков. — Мы постараемся!
-Вот бля! — раздалось снизу, и Лапин понесся назад.
-Ну, что, проходим в мой кабинет, поговорим?
В приемной Мишка дал команду секретарю:
-Позвоните на выход, Лапина не выпускать, Быкова ко мне немедленно, и главбуха тоже.
-Значит, надоело меня ублажать, да, милая? Или как там, зайка-попрыгайка?
Заглянул Быков:
-Звали?
-Да! Ты как-то говорил, у тебя мент — хороший друг без работы остался?
-Да!
-Давай его сюда, как можно быстрее, у нас тут интересное кино получается.
-Сейчас позвоню, — Быков вышел в приемную.
-Значит, так, квартирку, цацки, оставляешь там. Забираешь свои тряпки, и через час чтобы и духу твоего не было, попадешься где на глаза — не обессудь, поедешь в свою тьмутаркань, коровам хвосты крутить. Вопросы есть? Нет? Вали, время пошло!
