Run away\hide away. Part 3. Changes will come in the fall

— Я... — Том замялся, будто вовсе не хотел продолжать говорить. Однако, через пару секунд он все же заговорил. В карих глазах светилась решимость, как у человека, готового шагнуть в ледяную воду... или огонь. — Я хотел отдать тебе вот это.

Билл автоматически взял в руки папку, которую даже не заметил до этого. Дрожащими пальцами он открыл жесткий синий переплет и едва сдержал болезненный стон — это были бумаги на развод. Подписанные одной из сторон. Размашистую подпись мужа юноша помнил даже слишком хорошо.

— Ты подписал... — тихо сказал Билл, все так же не поднимая взгляда.

— Да, — голос мужчины был хриплым, словно тот разговаривал несколько часов без перерыва. Или не произносил ни звука несколько дней.

Найдя в себе силы только кивнуть, Каттерман едва сдерживал слезы, мысленно благодаря небо за то, что его глаза все еще скрыты очками. Томас внимательно смотрел на своего супруга, которого только что добровольно согласился потерять. "Так будет правильно" — убеждал себя бизнесмен, надеясь, что со временем сможет поверить этим словам.

— Билл? — Том хотел дотронуться до юноши, чтобы в последний раз ощутить тепло его тела, но вовремя вспомнил о том, что они находятся под прицелом множества камер, и успел вовремя отдернуть руку.

— Что? — голос Билла был безжизненным.

— Посмотри на меня, пожалуйста, — в голосе Каулитца послышалась мольба, и брюнет не смог ей сопротивляться. Он медленно снял очки и поднял голову, встречаясь взглядом с мужем.

— Билл, три года назад ты сказал, что желаешь мне счастья, потому что любишь. А теперь я хочу тебе сказать то же самое. Я люблю тебя. И знаю, что ты мне не веришь, и уже никогда не сможешь поверить. Поэтому я и подписал бумаги на развод. Там, в Штатах, теперь твоя жизнь, твоя музыка, твои друзья, — Том бросил быстрый взгляд на стоящего чуть поодаль Йоста. — Я хочу дать тебе свободу, хочу, чтобы тебя больше не держала даже такая мелочь, как простая подпись на листе бумаги. Ты достоин иметь так много, и я не хочу тебе мешать. Надеюсь, что ты сможешь забыть меня, — тихо закончил Том, которого произнесенные слова оставили совершенно без сил.

— Том, — в голосе юноши звенели слезы. — Том, зачем ты это делаешь? Боже мой... — Билл чувствовал, что через мгновение его выдержка кончится, и он разревется прямо тут, под прицелом камер прессы.

— Я просто люблю тебя, Билл, и не хочу больше причинять тебе боль, — Том смотрел ему прямо в глаза. — Тебе нужно только поставить свою подпись.

— А ты этого хочешь? — вдруг вопрос сам сорвался с губ.

— Я? Больше всего на свете я хочу сейчас порвать эти бумажки в клочья, — горько улыбнулся Том. — Но я этого не сделаю.

— Почему? — Билл склонил голову к плечу, вызвав в душе Тома невыносимую боль, что этот родной жест он видит в последний раз.

— Потому что неважно, чего хочу я. Важно только то, что я не имею права претендовать на твою свободу. Я никогда не имел на тебя никаких прав.

— Том, ты, правда, любишь меня? — едва слышно спросил юноша и опустил глаза.

— Больше жизни, — твердо ответил Том, и Билл, услышав ответ, вскинул взгляд.

Однако в глазах Тома, который смотрел куда-то ему за спину, стоял леденящий душу ужас.

Все произошло за доли секунды. Билл почувствовал, как сильные руки мужа хватают его за плечи, и потерял равновесие. Том, резко развернул тонкое тело лицом к толпе, и в последний момент юноша все же увидел до дрожи знакомые серо-голубые глаза, мрачно горящие в тени капюшона, и темное дуло пистолета, направленного в их сторону. Раздался оглушительный хлопок, и Том, закрывший певца своим телом, вздрогнул, всем весом опрокидывая Билла на бетонный пол, укрытый зеленой ковровой дорожкой.

От удара дыхание покинуло грудную клетку юноши, но Билл даже не обратил на это внимания. Он смотрел только в глаза напротив, свет которых постепенно гас. Юноша не слышал визгов толпы, не слышал, как сталкера скрутили охранники, не слышал, как кто-то стал набирать телефон полиции и скорой. Он только смотрел в любимые глаза и чувствовал, как его собственная футболка пропитывается чем-то очень горячим.

— Он ранен! — кто-то приподнял потяжелевшее тело Тома; Билл, словно очнувшись, вскочил на ноги и тут же снова упал на колени, склоняясь над мужем, который все еще находился в сознании.

— Том? Том! — дрожащими, испачканными в крови пальцами он дотронулся до щеки бизнесмена, оставляя багровые следы на смуглой коже. Его самого трясла настоящая истерика.

— Билл, — тихо сказал, как будто выдохнул, Каулитц.

— Том, — тихо всхлипнул юноша, руками впиваясь в промокшую от крови ткань толстовки мужчины.

— Билли, — еще раз повторил Том, морщась от тупой боли где-то в области сердца, но был остановлен ледяными пальцами, испачканными в теплой красной крови.

— Тише, любимый, — юноша осторожно погладил чувственные губы подушечками пальцев и улыбнулся сквозь слезы. — Береги силы, скорая уже едет.

— Билл, — не послушался Том. — Ты... не улетишь?

— Глупый, — истерично хихикнул юноша, не замечая, как его слезы капают на побледневшее лицо мужа. — Любимый мой, муж мой... — Билл склонился к обожаемому лицу и легко дотронулся до перепачканных в крови губ.

Послышался громкий вой сирены, и буквально через мгновение Билла отстранили руки медработников, которые ловко переложили уже почти бессознательного бизнесмена на желтые носилки. Билл не отпускал его руки, словно помогая держаться в сознании.

— Молодой человек, отпустите, — раздраженно сказал один из работников скорой помощи, но Билл только отрицательно покачал головой и еще крепче вцепился в безвольную смуглую руку, следуя за носилками. Он не замечал, что репортеры, которых так и не удалось разогнать, фиксируют каждое его движение и слово. Как только они дошли до машины, певца стали буквально отпихивать от носилок, но тот упорно цеплялся за дверь, намереваясь ни на секунду не оставлять Тома.

— Да отпустите дверь, — медбрат отпихнул его от машины. — Вам сюда нельзя!

— Я поеду с ним! — закричал Билл.

— Можно только родственникам, — покачал головой второй работник скорой, он был постарше, и ему было жаль этого худого парня, который выглядел едва ли не бледнее самого раненого. — Посторонним нельзя.

— Он мой муж! — рявкнул Билл во всю мощь своих легких и, отпихнув опешившего медбрата, запрыгнул в машину, мгновенно склоняясь над потерявшим сознание Томасом.

Девид Йост, стоявший чуть в отдалении, только покачал головой и позвал охрану, приказав разогнать прессу, а сам направился к машине. Там, в больнице, его другу потребуется поддержка.

Йорг Каулитц уже не знал, куда деться от волнения. Он ходил по комнатам поместья, не находя себе места вот уже второй день. Вчера, когда раздался телефонный звонок, пожилой мужчина ощутил, как сердце екнуло, но постарался отогнать тревожные предчувствия. Звонил Том, и его голос только еще больше заставил Каулитца волноваться. Раньше сын никогда не предупреждал о том, что собирается навестить его, а в этот раз позвонил заранее, сказав, что приедет, да еще и с сюрпризом.

Размышляя об этом загадочном "сюрпризе", Йорг даже подумал, что Том встретил кого-то, и теперь хочет представить своего нового бойфренда отцу, но практически сразу откинул эту мысль. Разбитое сердце его сына до сих пор принадлежало милому мальчику из хорошей семьи, и Йорг был уверен, что брак с Биллом останется единственными серьезными отношениями в жизни его сына.

Пожилой мужчина резво понесся к двери, едва услышав шорох гравия во дворе — к парадному входу медленно подъезжал арендованный черный мерседес. Йорг остановился на пороге, привалившись к косяку. Волнения, испытанные за последние двое суток, лишали его сил, и он уже приготовился высказать сыну свои претензии относительно того, что Том не делает скидок на почтенный возраст отца.

Задняя дверь открылась, и Каулитц-старший увидел своего сына, со счастливой улыбкой выбравшегося из салона. Но молодой мужчина не пошел к крыльцу, а только приветственно махнул отцу рукой и снова повернулся к машине, протягивая руку куда-то вглубь салона. Йорг удивленно вскинул брови. "Неужели я оказался все же прав, и теперь мне предстоит знакомство с новой пассией сына?" В ладонь Томаса легла изящная рука, украшенная черным маникюром, на гравий опустилась длинная стройная нога, обтянутая темной тканью джинсов, а потом Йорг увидел копну черных волос, перемешанных со странными белыми дредами — такое сочетание показалось пожилому мужчине странно знакомым. Юноша, поправил немного растрепанную прическу и, наконец, поднял глаза на крыльцо. У Йорга перехватило дыхание, когда он встретил взгляд знакомых ореховых глаз.

Каулитцу — старшему казалось, что он каким-то образом перенесся на несколько лет назад. Он смотрел на двух молодых мужчин, сидевших рядом на диване, и не мог поверить, что снова видит, как Билл улыбается его сыну, а тонкие сильные пальцы Тома ласково сжимают узкую ладонь юноши в ответ.

— Билл, ты теперь знаменитость, — Йорг старался говорить как ни в чем не бывало, но все же ему было тяжело сдерживаться. Он не понимал, как Том смог снова завоевать юношу, после того, как так ужасно с ним поступил.

— Это только в Америке, — улыбнулся Билл. — В Европе я пока не очень известен.

— Пока? — приподнял бровь мужчина.

— У Дейва, это мой продюсер, на меня большие планы, — рассмеялся юноша, откидывая дреды за спину. — Так что мне предстоит работать без сна и отдыха весь следующий год.

— Ты останешься в Европе? — Йорг не знал, как прямым текстом спросить Билла о том, останется ли он с мужем.

— Да, я думаю, мы будем писаться в Англии, моя звукозаписывающая компания уже дает указания европейскому представительству.

— Ты будешь писать новый альбом для Европы? — Том чуть отодвинулся. — Я думал, ты поедешь в тур с уже существующим.

— Нет, это не прокатит, — покачал головой Билл, а Йорг чуть усмехнулся.

"Мальчик изменился не только внешне" — подумал мужчина, рассматривая проколотую бровь и экстравагантную прическу зятя — "Он вообще довольно сильно изменился. Стал уверенным, дерзким... Если бы я не знал о его прошлом, с уверенностью заявил бы, что он типичный американец, даже акцент у него проскальзывает".

— Европейцы думают совсем иначе, чем мы, — Билл бурно жестикулировал, что тоже стало для Каулитца-старшего открытием, ведь раньше Билл был очень сдержан в проявлении эмоций.

— Мы? — Том чуть подтолкнул супруга локтем, и щелкнул его по носу. — Ты, между прочим, чистокровный немец.

— Ну и что? — Билл сделал вид, что оскорбился. — Американский образ жизни мне нравится больше, и, вообще, у меня есть американский паспорт.

— Боже, — Томас картинно закатил глаза. — Ты еще скажи, что стал республиканцем.

Ребята весело рассмеялись, а Йорг только смотрел на них, не веря, что ему все же довелось увидеть такую картину — его сын, его Том был счастлив. Его глаза светились любовью, когда он смотрел на красивого юношу, сидящего к нему в пол оборота, а его руки непроизвольно тянулись к любимому существу, словно жили своей отдельной жизнью.

— Я очень рад за вас, — тихо сказал Йорг, и ребята замолчали, задетые серьезностью тона голоса пожилого мужчины. — Том, ведь ты знаешь, как я люблю тебя, и как переживал за тебя, когда Билл уехал.

— Пап, — Том хотел что-то сказать, но слов не нашлось, и он просто опустил глаза. Билл легонько дотронулся до его руки и переплел их пальцы, заставив чуть улыбнуться.

— Билл, — юноша вскинул на Каулитца-старшего ясный взгляд ореховых глаз. — Я не знаю, как выразить тебе свою благодарность.

— За что? — искренне изумился юноша.

— Ты смог сделать то, что не смог я в свое время. Ты научил Тома быть действительно достойным человеком. Я, наверно, был не очень хорошим отцом, и именно поэтому тебе пришлось столкнуться с последствиями моих ошибок в воспитании сына. Я прошу у тебя за это прощения.

— Не надо так говорить, — Билл пересел на диван рядом с Йоргом и сжал его сухие, покрытые морщинами ладони в своих. — Вы замечательный отец.

— Да где уж там... — невесело усмехнулся.

— Нет, это правда, — прервал его юноша. — Вы любите Тома, и это самое главное.

— Пап, Билл прав, — Том сел по другую сторону от отца и приобнял мужчину за плечи. — Ты самый лучший.

— К тому же это была непосильная задача, — театрально покачал головой Билл, и тут же взвизгнул, когда Том с коварной улыбкой дернул его за дред.

Йорг наблюдал за тем, как смеющийся сын пытается увернуться от ударов диванной подушкой, которой его лупил юноша. Они бесились, как малые дети, смеясь и бегая друг за другом, едва не снося предметы мебели на своем пути.

— Эй, дети, вы мне дом разнесете, — улыбался Йорг, наслаждаясь зрелищем семейного счастья двух дорогих ему мальчишек. — Идите в сад.

— Ладно, — Том наклонился и поцеловал отца в щеку, а потом взял своего супруга за руки и повел в сторону террасы, выходящей в цветущий осенний сад. Он что-то нашептывал брюнету на ухо, а тот только загадочно улыбался в ответ.

Они шли по аллее сада, держась за руки, и смотрели на заходящее солнце, окрасившее небо в розовые тона. Том следил за облаками, а Билл смотрел вперед, ведя за собой доверившегося супруга. Сейчас это уже не казалось чем-то невероятным, и певец чуть усмехнулся, вспомнив, как несколько лет назад мог только мечтать о том, что будет идти с любимым вот так, просто держась за руки.

— О том, что это похоже на сон, — ответил Билл тихо, будто громкий звук был способен разрушить ту волшебную атмосферу, что окружала сад.

— Это не сон, — Том заставил Билла остановиться и притянул к себе. — Ты же чувствуешь? — мужчина легко поцеловал чуть улыбающиеся розовые губы.