Исток. Том первый. Часть I

Подхватываю с земли горсть камней и бросаю в оппонента, а сам в это время пытаюсь сблизиться и нанести удар, но громила оказался не так прост — он не закрыл глаза, как это рефлекторно выходит у всякого нетренированного человека. Вместо этого бородач, прекрасно понимая, что мелкий гравий ему никакого вреда не нанесёт, подался вперед и попытался дотянуться кончиком клинка до моей груди, но лишь неглубоко рассек кожу. Я же сумел нанести один 'чистый' удар в солнечное сплетение, заставив громилу отступить на два шага назад. Частые кабацкие драки научили меня одной вещи, касающейся любых поединков один на один — не давай лишить себя инициативы. И сейчас я был полон решимости положиться на этот бесценный опыт. Два шага вперед, отвожу клинок внешней стороной ладони и довершаю начатое сокрушительным ударом по горлу. Бородач захрипел, схватился за шею и кулем повалился на землю. Еще несколько секунд он судорожно сучил ногами, после чего резко затих и рассыпался на тысячи маленьких искр, снопом взмывших в небо. Красиво.

Я вернулся к столбу и с непроглядной тоской во взгляде посмотрел на расплескавшееся содержимое небольшой ёмкости с краской. То ли её смело со столба ударной волной от ракеты, то ли я сам её уронил — совершенно неважно. Главный вопрос — считается ли тренировка проваленной...?

— Поздравляю, Андо. Ты провалил задание, едва приступив к его исполнению. Однако! — Я посмотрел на ехидно осклабившегося беса. — Печать ты создал достаточно качественную. И я удивлен, что ты не испортил первый носитель. С хорошим закончили, переходим к ошибкам.

Бес указал пальцем на землю перед собой, и в то же мгновение на этом месте появилось объемное изображение... Меня? Вот я стою, склонившись над печатью, и самозабвенно наношу рисунок. Я искренне считал, что внимательно слежу за местностью, но фигура бородача навернула вокруг меня три(!) круга, и лишь после этого расчехлила ракетную установку. И именно на исходящую от неё опасность я и среагировал, решив, что фантом только появился. До этого момента агрессии в мою сторону громила не проявлял, а я, в свою очередь, его не замечал.

— Не думай, что он просто так ходил вокруг тебя. Я хотел посмотреть, способен ли ты интуитивно распознать скрывающийся при помощи специальных устройств объект. Естественно, никаких устройств не было — лишь их симуляция. На таком расстоянии обнаружить этого фантома без использования псионики или специального оборудования невозможно, так что можешь сильно не расстраиваться. Интуитом тебе не быть, но ты, как мне кажется, на это и не рассчитывал.

— Можно чуть подробнее про интуитов? В книгах о них ничего нет. — На самом деле, они достаточно часто упоминаются наравне с сенсорами и носителями клановых способностей, но исключительно походя, вскользь. Так, словно о них нежелательно говорить.

— Точного определения у интуитов нет. Можно сказать, что это люди, ощущающие мир много чётче простого человека. Нет, и зрение, и слух их ничем не отличается от таковых у, допустим, тебя, но по какой-то причине они подсознательно подмечают такие детали, которые обычный человек никогда не заметит, и на их основе делают выводы. Интуиция. То, что происходит с тобой лишь иногда, для интуита — норма. Примеров можно привести много, но интуит, будь он на твоем месте, пошёл бы осматривать круг. Так бы ему подсказала интуиция, и он бы её послушал. И обнаружил бы фантом, не дав тому приготовиться к выстрелу. Или придумал еще что-то, до чего лично я додуматься не могу.

— Так вы не интуит?

— Нет. Мне хотелось бы иметь такой дар, но — нет. Сенсором быть тоже неплохо. О них ты что-то знаешь? — Я покачал головой. — Обычно сенсором называют человека, чем-то отдаленно напоминающего интуита. Только если тот полагается на предчувствие, то сенсор опирается лишь на голые факты. Сенсоры давно исчезнувшего клана Шогш знали обо всём, что происходит в радиусе сотни метров от них. Это была клановая способность... Или способность крови, если хочешь. Таковая может проявиться даже у тебя, но она будет настолько слабой, что заметить её можно будет лишь чудом. А вот у твоего сына она будет чуть сильнее, а у его пра-пра-правнуков так вообще раскроется полностью. Так образуются кланы — сильный род, открывший в себе способность крови, со временем набирает влияние и силу. Подчиняет себе прочие рода, поглощает их способность и становится еще сильнее... И исчезает, будучи не в силах противостоять группе объединившихся против него чуть более слабых кланов, по одиночке никакой опасности не представляющих. Но нашей темы человеческая суть касается слабо. — Бес угрюмо хмыкнул и протянул мне прозрачную упаковку безо всяких опознавательных знаков, внутри которой были запаяны девять розовых пластинок.

— Что это, учитель? — Я принял из рук Беса этот странный предмет.

— Порошковые пластины Келиц. Есть один редкий цветок, встречающийся, в основном, в древних брошенных мегаполисах. Редок он потому что такие города кишат мутантами, а вытяжку необходимо добывать на месте. Из-за этого приходится вести туда целый конвой, который вполне может сгинуть по пути.

— И сколько стоит такая упаковка? И что делают эти пластины? — Осмотр и попытка вызвать всеведущее окно ни к чему не привели.

— У пластин Келиц нет цены, Андо. Их не продают. В течение следующих трех дней будешь съедать по три пластины ежедневно. Эффект проявится не сразу, но, если в тебе есть хоть какая-нибудь способность крови, она непременно даст о себе знать. Ну и контроль пси-энергии вместе с размером резерва серьезно возрастут. Конечно, через год, если ты продолжишь развиваться в псионике, эти объемы тебе покажутся ничтожными, но прямо сейчас твой запас сил крайне мал. Тебе хватает его на один, максимум два удара, верно?

— Да, учитель. Спасибо. — Я низко поклонился, всё еще пытаясь представить себе, сколько может стоить что-то, не имеющее цены. Я крепко сжал упаковку пластин и улыбнулся — сто тысяч, которые я заплатил за месяц тренировок, перестали казаться мне огромной суммой...

Глава 14

— Терпи! Ты мужик, в конце концов, или кусок дерьма?! — Я, сжав зубы и превозмогая возникающую при использовании пси-энергии боль, раз за разом восполнял и выбрасывал силу в окружающее пространство. Рядом, лишь усугубляя ситуацию, надрывался фантом моего первого наставника в ратном деле. Он был таким, каким мне запомнился — противным, гадким и крикливым старикашкой с начисто отбитым понятием причинно-следственных связей. Ранним утром учитель предложил мне представить худшее из того, что мне хорошо запомнилось, то, о чём я вспоминать не хотел совершенно. И, как не трудно догадаться, этим извращенным страхом моего сознания отчего-то стал не убивший меня нелюдь, а Крючк — человек, на могилу к которому после его смерти не пришла ни одна живая душа. Правда, его образ разбавляли те наставления, которые передавал мне через него учитель, но общее впечатление от пребывания рядом с ним оставалось отвратительным. — Ну!

Как объяснить этому вытащенному из моего подсознания и памяти фантому, что я работаю над собой добровольно, а не из-под палки? Что я и без его криков рву жилы и довожу своё тело до предела?! Очередной выброс пси-энергии отозвался ноющей болью во всём теле, а ноги так и вовсе свело судорогой. К счастью, я каким-то образом удержался в вертикальном положении и не удостоился новой порции оскорблений от фантома давно уже отдавшего душу богам старика. Хоть в чём-то мне сегодня повезло. Я ценил ту пользу, что уже принесли и еще принесут пластины — резерв вырос до трёх сотен разом и должен был, в конечном итоге, достигнуть шести сотен, но боль, которую я испытывал, используя большое количество силы, описать было сложно. А если я не разработаю каналы — умру или, в лучшем случае, лишусь всякой возможности использовать псионику. Стимул убийственный, а в сочетании с болью...

Бес говорил, что боль возникает из-за неспособности моего тела оперировать такими объемами энергии. Способ расширения резерва посредством употребления пластин — процесс совершеннейшим образом не естественный, и каналы просто за ним не успевают. Печальный итог в виде преждевременного, принудительного их расширения сопровождается, как уже можно было понять, болью. Вообще с подобными 'рывками' в развитии впервые псионики сталкиваются примерно на третьем ранге, уже имея за плечами кое-какой опыт, но Бес посчитал необходимым использовать на мне вращающиеся в узких кругах пластины Келиц, обычно распределяемые среди своих. Кланы с их помощью в раннем возрасте определяли потенциал способности крови, одновременно увеличивая нагрузку на молодых псиоников, а учителя таким образом ускоряли развитие своих воспитанников.

Я завершил трехсотый цикл и сначала сел, а затем вообще лёг на землю. Болело всё, кроме, пожалуй, лица, но меня это радовало не то, чтобы очень сильно. Там и каналы наверняка не проходили... А вот мышцы, кости, сухожилия и даже сосуды, казалось, были готовы вот-вот рассыпаться на части. Мысли о том, что псионика — вещь суть бесполезная я давил в зародыше, не позволяя отчаянию завладеть сознанием. Один раз поддашься, сфилонишь — всё, конец. Считай, сам себе вырыл яму, скинул туда весь свой уже вложенный труд, а потом и сам туда опустился. В прошлой жизни мне так поступить не позволил юношеский максимализм, потом переросший в гордость и чувство собственного достоинства, а в этой... Не знаю. Может быть, осознание того, что второй шанс просто так пропасть не должен, или сам характер так сложился. Куда как важнее то, что отвадить меня от избранной цели сможет только смерть. Моя смерть.

— Чего разлегся?! Встать! Встать, я сказал! — Тело рефлекторно попыталось подняться, совершенно забыв поинтересоваться возможностью подобного у меня самого, из-за чего нелепо взмахнуло руками и рухнуло на землю. Вырвавшийся изо рта старика ушат помоев, окативших меня с ног до головы, стерпеть я не смог. Будь Крючк живым человеком, то я, быть может, ограничился бы словесной перепалкой — чай, я уже давно не четырнадцатилетняя неразумная сопля, но с фантомом... С фантомом можно подраться и высвободить на нем всё, что успело накопиться за этот день.

Я как мог резво поднялся на ноги и приблизился к старику, — благо, тот стоял от меня в двух метрах, — занося кулак для удара. И лишь недобро блеснувшие глаза Крючка заставили меня отступить на шаг назад, на считанные сантиметры разминувшись с выброшенной вперед ногой ратных дел мастера. Да, я называл его стариком, но того, что физическую форму он поддерживал превосходную, не признать я не мог. Жилистый и подтянутый — этой парой слов можно было точно описать его худую, гибкую, скрывающую в себе нечеловеческую силу, фигуру. В народе ходит множество историй о том, как огромные, медведеподобные кузнецы руками сгибают подковы. Но я готов поспорить, что вы ни разу не слышали о семидесятилетних, хлипких на вид стариках, способных играючи повторить этот подвиг.

В конечном итоге, бой я проиграл, так и не нанеся по своему детскому кошмару ни одного удара — он даже сейчас, спустя столько лет, во всём был на шаг впереди меня. В честном бою я ему не соперник. Пока не соперник.

— Ну, сопля, получил по сусалам? Встать! — Я, зажимая рукой разбитый нос, поднялся на ноги. — К выполнению упражнения приступить!

Я послушно вытолкнул из тела всю пси-энергию и, чуть вздрогнув от резко накатившей боли, принялся стремительно пополнять запасы. Сейчас, в месте силы, я восполнял утраченное за пятнадцать секунд. В любом другом месте — двадцать минут медитации либо почти два часа активных действий, в том числе и сражений. Учитывая, что способный весомо усилить удар выброс силы потреблял полторы сотни пси-энергии, то сейчас моего запаса хватало всего на два серьезных удара, которые готовому к бою псионику пятого ранга будут что комариные укусы. А вот если нанести удар неожиданно, со спины, то вероятность вырубить или вообще убить неосторожного сверхчеловека была очень велика. Слабость человеческого тела искоренить, — по крайней мере, на первых рангах, — было невозможно. И именно на этом я и планировал играть — в числе слабостей тела была не только прочность плоти и костей, но и зрение, слух, обоняние, эмоции... Всё то, на что способен влиять иллюзионист...

— Андо, что с лицом? — Я опустошил резерв и открыл глаза, сразу же наткнувшись взглядом на учителя. Надо же — он не всеведущ!

— Подрался с фантомом, учитель. Неудачно. — Бес окинул взглядом ехидно улыбающегося, но никак не комментирующего произошедшее старика, после чего кивнул каким-то своим мыслям. — Обычно вы всегда знаете, что происходит вокруг ваших фантомов.

— Обычно мои фантомы практически во всём контролируются мной, а этот... Как его...

— Крючк. — Подсказал я наставнику.

— ... Крючк — фантом автономный. Меня не было в поместье, и в качестве надзирателя и советчика я оставил это недоразумение. Он преследует одну-единственную задачу, используя при этом скопированную из памяти кого-либо личину. В твоём случае оптимально подошёл этот старик, которого ты, несмотря на всю напускную нелюбовь, уважаешь как наставника. Правда, методы у него... — Бес прищелкнул пальцами и фантом исчез, оставив после себя лишь облако оседающей на землю пыли. — ... не самые лучшие. Думается мне, он вобрал все самые плохие черты, какими ты его наградил, и в этом виде провел с тобой большую часть дня. Повернись спиной и замри.

Я молча сделал так, как сказал учитель. То ли клон, то ли настоящий Бес подошёл ко мне и положил руки на мою спину. При этом ощущение было такое, что для его ладоней надетой на мне рубахи просто не существовало... Впрочем, об этом я забыл буквально через секунду. Сначала спина, а затем и всё остальное тело потеряло чувствительность. К подобному я был непривычен, и на ногах удержался лишь благодаря окутавшим меня плотным потокам пси-энергии.

— Продолжай заниматься, боли ты теперь не почувствуешь. Только воздержить от драк и вообще получения ран — кровь у тебя в этом состоянии останавливаться не будет. Сразу скажу — завтра шесть часов опять придётся помучить себя. — Я обернулся.

— Учитель, с чем связана эта необходимость? И сложно ли отключить ощущения так же, как это сделали сейчас вы?

— Без боли каналы не будут расширяться. А отключить ощущения самому себе достаточно просто, но кому-то еще — много сложнее. И если ты думаешь об использовании подобного в бою, то лучше откажись от этой идеи — это состояние притупляет не только боль, но и все остальные чувства. Берсерки долго не живут.

— Нет, учитель, я не совсем ради этого интересовался. Что, если отключить чувства своему противнику? Пусть даже воздействие будет не на всё тело... — Я мечтательно улыбнулся. Если подобное случиться в бою, то на адаптацию уйдут десятки секунд, которых, как правило, даже в обычной драке у бойцов нет.

— Ты не знаешь многих основ, в которых тебе потом предстоит тщательно разобраться, и оттого задаешь глупые вопросы. Я смог воздействовать на твою нервную систему лишь при прямом контакте, при этом ни на тебе, ни на мне защиты не было. Мало того, что таких условий в реальном бою достичь практически невозможно, так еще и нерационально — слишком велик шанс получить ответный удар, если оппонент разгадает твой замысел. Куда как проще просто ударить силой по незащищенному врагу, моментально оборвав его жизнь. — Учитель достал из инвентаря странного вида устройство с притороченным к нему вытянутым дисплеем. — Доводилось пользоваться?