Честь и Польза - 2

Столь неслыханную щедрость в отношении писателя, Иосиф Виссарионович объяснял своим соратникам на Госсовете очень просто.

— Писатель Горький талантливый человек и при этом не лишен здорового тщеславия. Мы должны сделать все, чтобы привязать его себе несокрушимыми канатами. Только тогда мы будем полностью уверены в его преданность к нам, к нашей стране и общему делу, которое мы с вами затеваем.

Документы того времени.

Постановление правительства Российской республики, опубликованное в газете "Известие" от 14 июня 1926 года.

Признавая огромный вклад сделанный Алексеем Максимовичем Горьким (Пешковым) в российскую и мировую литературу, правительство России постановило.

1. Учредить специальную ежегодно вручаемую государственную премию по литературе имени Максима Горького.

2. Присвоить Московскому Художественному театру имя Максима Горького вместе с присвоением статуса академического театра и именовать его в дальнейшем МХАТ именем Максима Горького.

3. Присвоить имя Максима Горького одному из строящихся крейсеров Балтийского флота.

4. Переименовать город Нижний Новгород в город Горький. Переименовать Нижегородскую область в Горьковскую область.

Президент России Сталин И. В.

Из выступления председателя ОГПУ Дзержинского Ф.Э. на республиканском съезде работников ОГПУ 12 июня 1926 года.

Уважаемые коллеги. Полгода прошло с момента опубликования президентом России декабрьских тезисов, направленных на создание в нашей стране общественного социального строя с равными правами и возможностями. Как и ожидалось, эти намерения президента пришлись не всем по нраву в нашей стране и в первую очередь банкирам, промышленникам, крупным землевладельцам и их приспешникам.

Лишившись в результате национализации заводов и фабрик легкой и тяжелой промышленности, нефтяных приисков, права внешней торговли, они активно препятствуют выполнению президентской программы всеми доступными им средствами и способами. За шесть месяцев по стране нашими сотрудниками было возбуждено двадцать шесть дел по поводу саботажа чиновниками государственных проектов по индустриализации страны.

Наступают трудные и серьезные времена. Если раньше наше управление занималось охраной государственной безопасности, выявления внутренних заговоров и предотвращения проникновения на нашу территорию бандитов и диверсантов, то теперь мы должны заниматься экономическими преступлениями, а также осуществлять контроль исполнения решений правительства.

Прекрасно понимая, что нельзя надеяться на одно только сознание коррумпированных чиновников и примкнувших к ним трудовых специалистов, правительство ввело уголовное наказание за саботаж и индивидуальную ответственность за исполнение постановлений правительства.

Президент Сталин доверяя нам этот карающий меч, очень надеется, что мы будем применять его взвешенно и разумно, основываясь исключительно на духе и букве законности. От всех нас, я торжественно заверил президента, что люди, получившее это грозное оружие, будут применять его, имея чистые руки, горячее сердце и холодную голову.

Бурные продолжительные аплодисменты.

Шифрограмма генерал-губернатору Восточного Туркестана Фрунзе М.В.

от начальника Генерального Штаба России генерал-полковника Снесарева А. Е. от 10 июня 1926 года.

Сообщаю вам, что план операции по оказанию военной помощи законному правителю Афганистана королю Надиршаху для наведения порядка в стране, утвержден Госсоветом и подписан президентом. Её осуществление возлагается на войска, дислоцированные на территории Восточного Туркестана, из которых следует составить оперативно-тактическую группу под общим командованием полковника Осипова. Начало операции назначено на 19 июня этого года. План операции будет отправлен фельдъегерской службой самолетом в ближайшие часы. О получении пакета прошу донести незамедлительно.

Генерал-полковник Снесарев А.Е.

Телеграмма начальника полярной экспедиции Обручева В.А. президенту России Сталину И. В. от 9 июня 1926 года.

Дорогой Иосиф Виссарионович. Географическая экспедиция на дирижабле "Россия" успешно приступила к исследованию южного побережья Северного Ледовитого океана. Члены экспедиции и экипаж дирижабля все как один твердо убеждены, что с честью выполнят задачу, поставленную перед ними Правительством по освоению Арктики. Все здоровы и бодры.

С уважение академик Обручев В.А.

Глава VII. Там, вдали, за рекой — Африка.

Громко и протяжно били негритянские барабаны, стоящие в ряд возле хижины старой колдуньи Тванги, что под покровом ночи готовилась провести магический обряд гадания.

Дабы узнать тайны грядущего, седой как лунь негритянке был нужен полностью черный петух. Его пролитая на жертвенные камни кровь, могла соединить мир земли с миром неба, и позволяла колдунье задать богам свой вопрос и услышать их ответ.

Тванга пользовалась заслуженным уважением среди негритянских племен, живущих по обе стороны великой африканской реки Нигер. Сделанному ею предсказанию люди верили сразу и безоговорочно, столь мощной силой убеждения обладала эта сухая и сгорбленная старушка. Невысокого роста, с тонким пронзительным голосом и горящими глазами, что подобно углям пылали под седыми бровями, она заставляла людей трепетать перед собой. Мало кто из обратившихся к ней людей не испытывал дрожь при общении с колдуньей, но на этот раз её клиент был белый человек. По своей значимости среди обитателей берегов Нигера он ничем не уступал Тванги, и звали его — Нестор Махно.

Как истинный православный христианин он сначала с предубеждение относился к различным проявлениям местной магии, считая её "бесовским наваждением". Это было обычная нормальная реакция белого человека на непонятную ему действительность, однако за время пребывания в Африке Нестор Иванович несколько изменил свое мнение. Стрелка его барометра качнулась от полного неприятия "колдовской чертовщины" и медленно, но верно поползла к отметке "в этом что-то есть".

На решение посетить знаменитую колдунью повлияли две причины. Первая заключалась в плохих новостях, пришедших из Ломе. Прибывший в ставку Махно посланец Котовского сообщил ему, что озлобленные французы бросили против него вдвое больше сил чем в прошлом году и то, что в ближайшее время на помощь от исполняющего обязанности губернатора рассчитывать не придется. После отбытия на Большую землю Фрунзе, между Котовским и Андриевским началось перетягивание каната. У Котовского в подчинение были вооруженные силы колонии, на стороне Андриевского были финансы и все хозяйство. Каждый считал себя достойным поста губернатора и мир их никак не брал.

— Обманули! Предали! Позвали в драку, а теперь бросили одного! Сволочи! — гневно кричал батька в лицо ни в чем, ни повинному посланцу. В порыве обиды Нестор Иванович схватил свой неразлучный маузер и стал гневно потрясать у носа гонца, доставив тому несколько неприятных минут. Впрочем, дав выход чувствам, Махно быстро успокоился и велел испуганному посланцу убираться к черту.

Отступать лихой атаман не собирался и перед началом борьбы с врагом, он решил укрепить ряды своего воинства. Белым собратьям в лице анархистов и примкнувшим к ним галичанам он устроил знатные посиделки. На них, в задушевной обстановке, хлебнув свежего первача, борцы за свободу поклялись батьке в вечной ему преданности и обещали биться с французским ворогом до самой смерти.

Чтобы сплотить вокруг себя чернокожих сподвижников по борьбе с колонизаторами, по совету своей правой руки Нкваме Трума, Нестор Иванович решил посетить знаменитую колдунью Твангу. Нкваме клятвенно заверял, что встреча с колдуньей сделают авторитет Махно среди его собратьев непререкаемым и после недолгих раздумий батька согласился.

Встреча с Твангой не принесла особой радости Махно. Все, что происходило в хижине колдуньи, было для него чужим. В отличие от Нкваме с сотоварищами, Нестор Иванович видел пред собой не могучую прорицательницу, а только сгорбленную старуху с противным голосом. От вида и исходящего запаха действительно начинало, но не от страха, а от злости.

Во время магического обряда, Махно больше всего беспокоило не то, что пробормочет колдунья, а то, чтобы кровь принесенного в жертву петуха не попала на его сапоги. По этой причине он старательно поджимал под себя ноги, что было расценено сопровождающими его неграми как почтение к великой колдунье Тванге.

Когда впавшая в транс пророчица стала выкрикивать предсказания, находившийся рядом с атаманом Нкваме стал старательно их переводить, но не очень удачно. Махно ничего не понял из открывшегося ему божественного откровения, обличенного в красочные формы и сравнения. Единственное, что было ему ясно и понятно — это слово огонь, которое Тванга произнесла несколько раз.

Как и предрекал Нкваме, после визита к колдунье авторитет Нестора Ивановича среди местного населения вырос в разы. Не было дня, чтобы негры не пытались выразить свое почтение Махно в виде целования руки или преклонения колен. Подобное поведение сильно раздражало атамана, так как отвлекало от подготовки к предстоящей встрече с генералом Виданлеком, но он был вынужден терпеть "африканскую дикость". У противника было вдвое больше хорошо обученных и вооруженных солдат, и каждый чернокожий новобранец освободительной армии анархистов, готовый биться с врагом был важен Махно.

При простом сравнении сил противоборствующих сторон, перевес был на стороне Виданлека, но и у французского генерала были свои слабые стороны. Вместо того чтобы высадиться в Дагомеи и наступать на мятежный север, Виданлек решил повторить путь своего неудачного предшественника Брисака. Высадившись в Дакаре, он двинулся на восток в надежде, что сможет быстро добраться до Бамако благодаря хорошо отлаженному транспортному пути.

К этому, в определенной мере его принудил комитет по финансам, посчитавший, что переброска солдат в Дагомею обойдется дороже, чем по суши через Дакар. Как господа финансисты проводили свои расчеты, никто не знал, но свое решение они вынесли и Виданлек был вынужден их принять.

Ознакомившись с документами прошлогодней кампании, Виданлек посчитал основной причиной её неудач — раздробленность сил отряда Брисака. Это позволило Махно, не имевшего численного превосходства над французами, разбивать их по частям.

— Я не намерен доставить Махно удовольствие, разбить наши войска этим приемом. Только собрав все наши силы в один могучий кулак, мы сможем навести порядок во владениях Франции и уничтожить беглых каторжников. Пусть попробуют силу клинков наших улан, остроту штыков нашей пехоты и меткость наших стрелков. Мы раздавим Махно как гнилую тыкву и наведем порядок на берегах Нигера! — громогласно заявил генерал на заседании своего штаба перед выступлением в поход и его слова были поддержаны одобрительным гулом офицеров.

Все они считали, историю с Махно скверной грязью на военном мундире Франции и были готовы немедленно смыть.

— Как это Брисак и его офицеры умудрились проиграть каторжнику, не имевшему минимального военного образования? Это все равно, как мудреному войной полковнику проиграть капралу первогодку — недоумевали подчиненные Виданлека всю дорогу до Бамако. Среди офицеров заключались пари и делались ставки относительно судьбы "черта Махно". Одним словом настроение было хорошим. Все были уверены в скором и благоприятном исходе похода, однако после того как войска покинули Бамако настроение изменилось.

Не прошло и двух дней, как атаман беглых каторжников обозначил свое присутствие. Верный своей тактике, он приказал сотнику Хмаре напасть на лагерь французов под покровом ночи, точнее произвел разведку боем.

Два десятка верховых скрытно приблизились к биваку противника и обстреляли сначала часовые посты, а затем и солдатские палатки.

По своей сути, этот маневр был пробным шаром, на который махновцы получили неожиданный ответ. Исходя из прежнего опыта боевых действий против французов, они намеривались выпустить по взбудораженному лагерю пару-другую винтовочных обойм, нанести врагу небольшой урон, нагнать на него страху, но не тут-то было.

Не успели махновцы опустошить свою первую обойму, как неожиданно ночную мглу разорвал ослепительный огненный шар. Выпрыгнув буквально из ничего, он стал стремительно набирать высоту, ярко освещая пространство вокруг лагеря французов. С пронзительным свистом, новоявленная комета пронеслась над головами испуганных махновцев, и с грохотом рухнул где-то далеко за их спинами.

Знакомство простых украинских парней с брандскугелем, именно так называлось это оружие, непонятно каким путем оказалось в арсенале генерала Виданлека, потрясло их. Оцепеневшие от страха, они судорожно сжимали в руках свои винтовки, позабыв, что нужно стрелять по вражеским палаткам.

Только грозная ругань Хмары и его крепкие тумаки вернули махновцам способность действовать, но время было упущено. Вслед за первым осветительным снарядом в небо взмыл второй, потом третий, местонахождение стрелков было замечено врагом и в их сторону, поскакал отряд уланов. По приказу генерала он был специально создан на случай нападения Махно и сразу покинули лагерь, как только был отдан приказ.

Отсутствие навыков у улан к быстрым действиям в ночное время и заминка, возникшая при запуске нового осветительного заряда, способствовали тому, что махновцы смогли благополучно ускользнуть от преследователей. Когда французы достигли места, откуда махновцы вели обстрел лагеря, там никого не было, а преследовать врага в ночи они не решились. Виданлек строго настрого запретил это делать, помня, как попадали в засаду всадники Барсака.

Новое столкновение противников произошло по тому же сценарию. Едва начался обстрел лагеря, как загрохотали две маленькие мортиры и на махновцев устремились уланы капитана Можери. В отличие от первого раза действовали ли они быстро и проворно, и только хорошее знание местности, позволило махновцам оторваться от погони.

Весь лагерь с шумом праздновал маленькую викторию. Все, начиная от пехотинца до генерала, были уверены, что в третий раз врагу не удастся просто так убежать, но Махно преподнес французам горькую пилюлю.

Среди трофеев, захваченных в прошлом году атаманом, было два ракетных станка с небольшим запасом осветительных снарядов. Неизвестно, что с ним бы стало, если бы он не попался на глаза бывшему артиллеристу Сафронову, исполнявшему у Махно роль оружейника, спасшего станок от уничтожения, и определил его в арсенал. Там он благополучно пролежал около года и теперь настал его черед.

В тот день, когда Махно решил дать свой ответ врагу, французы разбили лагерь на небольшой возвышенности. Место было удобным для отражения нападения незваных ночных гостей, но это обстоятельство никак не повлияло на настрой солдат Виданлека. Ночные караулы были усилены, кавалеристы были готовы выступить по первому приказу командира, однако на этот раз, все приготовления французов оказались напрасными.

Руководивший нападением на вражеский лагерь Леонид Хмара, по приказу батьки отказался от привычного шаблона. Под покровом ночи, его охотники сняли один из караульных постов французов и, подобравшись к краю лагеря, закидали близлежащие палатки гранатами.