Взрослая колыбельная

— Привет, девчонки. Жаль, я сегодня занят. — Чёрные глаза смотрели на меня в упор. — Знал бы, что вы свободны да под рукой — отменил все встречи.

— К твоей завести, мы первые их встретили. — Волин шутливо отодвинул его плечом. — Проходи, брат, не задерживайся. Ну, пойдёмте, девчонки, окажите нам помощь, это недолго.

— Ладно, пока. — Жегло перестал меня рассматривать и ушёл, и повода задержать его не было никакого. Не кричать же, в самом деле, признайся, признайся, наконец, кто ты? Перестань прятаться! Приди ко мне! Не таись, давай, наконец, просто будем счастливы!

Смешно.

Волин тем временем за руку потащил меня за собой, Бакуня, так и не поднимая глаз, пошёл следом. Я обернулась.

— Белка!

Та вздрогнула, будто только что очнулась ото сна.

— Пошли!

— Куда?

Несмотря на вопрос она уже двигалась следом, послушная, как сомнамбула.

— Тут дел всего на полчаса, — говорил Волин, выводя нас на улицу и поворачивая к воротам АТМы, за которыми дежурили извозчики. — А я буду вам должен. Хотите медовый торт привезу? Или колбасы домашней свиной? В общем, заказывайте, всё будет.

Бакуня суетился, упрямо прятал глаза, смотрел под ноги и беседу не поддерживал. Однако больше меня волновала Белка, которая шла, словно робот за нами следом и тоже молчала.

— Даже не представляете, как я рад, как рад! — улыбался Волин, единственный кто, похоже, был доволен. Чем, интересно? Руку мою он давно отпустил, что ему нужно не объяснил, только вёл нас и болтал. За воротами быстро позвал извозчика с четырёхместной крытой повозкой, тот тут же подкатил и открыл перед нами дверцу. Все молча забрались внутрь, Белка села рядом со мной, отвернувшись к окну, Бакуня напротив неё.

— Так чего ты хочешь? — спросила я, когда мы отъехали — снег почти весь сошёл и колёса застучали по брусчатке почти как колёса поезда по рельсам.

— Ерунда! Мелочь! Вам это не будет ничего стоить. Хотя... вижу, Белка не в духе, но Катя, ты же мне поможешь?

Он улыбнулся и наклонился вперёд. Глаза такие яркие, как серый может сиять так ярко? Даже удивительно, почему в них нет и намёка на улыбку, которая цветёт на губах.

— Двадцать минут твоего времени — а для меня неоценимая услуга, помощь настоящего друга. Не волнуйся, я бы никогда не попросил тебя нарушить закон или опозорить кого-нибудь. Просьба совершено безобидна, всего-то поговорить с женщиной, которая не любит мужчин, поэтому будет лучше, если пойдём ты. Купить у неё кое-что и передать мне, деньги я тебе дам. И за услугу тоже предложил бы деньги, но думаю, ты не согласишься. Ты очень гордая и, кажется, обидишься. Но если ты хочешь оплаты деньгами — говори. Или просто моей дружбой — только скажи. Когда-нибудь, когда помощь понадобиться тебе, я помогу, обещаю. Услуга за услугу. Ну вот, мы и приехали, Бакуня и Белка подождут нас тут, а мы давай выйдем.

Волин открыл дверцу и спрыгнул на тёмную улицу возле каменного дома с изящным кованым забором и коваными завитками вокруг окон. Наверняка здесь кто-то обеспеченный живёт.

Волин помог мне выйти и быстренько отвёл от повозки подальше.

— Слушай, — в руку ткнулся мешок с круглыми монетами. — Объясняю — тебе нужно войти в этот дом и купить летяшку. Мне не продадут, хозяйка, которая их разводит, продаёт только женщинам. А я обещал... сестре обещал в подарок, не могу нарушить слово. Ты купишь?

Он схватил мои руки и сжал их.

— Ты купишь?

В его голосе, ранее ровном, что-то дрогнуло. Не будь он мужчиной, я подумала бы, что за деланным спокойствием скрывается настоящая женская истерика.

— Ну...

— Скажи да. Пожалуйста, Катя, вовек не забуду. Пожалуйста.

— Ну ладно. Я схожу.

Кажется, это очень важно для него.

— Только я не поняла, летяшка это что?

— Это такое животное, — он с рассеянным видом отпустил мои руки и захлопал глазами. — Такое пушистое животное, эта женщина, госпожа Марта их разводит. Не перепутаешь, других в доме нет.

— Ладно... Я пойду.

Волин отпустил мои руки и молча посторонился, смотря перед собой. Улыбка с его лица спала. Нахмурившись, он мотнул головой, словно что-то отгоняя, и снова лучезарно улыбнулся. Таким улыбкам не отказывают.

— Да! — прежним жизнерадостным тоном сказал он. — Иди! Только поспеши, вечер всё-таки, с утра на занятия. Хозяйку зовут госпожа Марта.

Я покосилась на повозку, но в окно никто не выглядывал. Белка сейчас не в себе, так что лучше её не беспокоиться и не дёргать по пустякам. Ладно, что тут такого — купить животное? Законом не запрещено.

Госпожа Марта, значит, надо запомнить, думала я, пока шла к двери. Дверной молоток был таким тяжёлым, удивительно, как им ещё никто не проломил дверь. А грохот от стука, наверное, по всему дому разносится.

Стоило постучать, как за дверью раздался странный звук, похожий на тявканье щенков. Дверь открыл сухой мужчина с надменным лицом.

— Да?

— Мне госпожу Марту, пожалуйста. Я по поводу покупки питомца.

Выглянув за порог, он порыскал взглядом, но Волин спрятался за повозкой, которую в темноте было практически не видно, так что ничего подозрительного не увидел.

Хозяйка спустилась через пять минут. На шее у неё вместо шарфа висело какое-то длинное животное, покрытое ярко-рыжим мехом, с плоской забавной мордочкой и круглыми глазами. Похоже, это и есть то, что мне нужно?

— Хотите завести летяшку? — переспросила госпожа. А получив подтверждение, стала меня сканировать глазами, забираясь прямо под кожу. Не помню, чтобы хоть раз меня так изучали, просто на косточки разобрала.

— Петр, принеси младшего щенка! — не отрываясь, крикнула она. Через пару минут мужчина, который открыл мне дверь, вынес на руках другого зверька, меньшего размера и серебристо-голубого. Чёрные глаза малыша уставились на меня как блюдца.

— Возьми его.

Надо же... Такой лёгкий, мягкий и тёплый. Наверное, редкий зверёк, раз я раньше их не видела. Приятно так урчит, почти как кот.

Повезло сестре Волина — получить такую милую зверушку. Стоит она целое состояние, судя по весу мешочка с деньгами, который мне выдали.

— Как его зовут? — спросила я почти против воли. Не знаю, дают ли тут имена животным.

— Просто малыш. Имя выберешь сама, — женщина, наконец, перестала меня изучать. — Вижу, ты ему нравишься. Забирай.

— Правда?

Я так обрадовалась, будто этот малыш мне достанется. Отдать его кому-то... похоже, будет непросто.

— Можешь сразу забрать, сейчас, если деньги с собой.

Я протянула ей мешочек. На второй руке висела зверушка, словно прилипшая ко мне. Марта подсчитала монеты и кивнула.

— Иди. Корми хорошо, хлебом и овощами, спать давай много, вырастет сильным, будет тебя всю жизнь любить. Ты уже восьмая, кто за ним приходит, и всем я отказала. Колдунов развелось, а мне морока — кому продать, чтобы в хорошие руки попал, да никто не обидел. Переноску даю с собой, но раз он на руке висит, пусть висит. Но всё, иди, поздно уже.

Мне сунули в руку корзинку с крышкой и вытолкали за дверь, я даже не успела спросить, что она имела в виду, упоминая колдунов.

Тёплый малыш почти обмотался вокруг моей руки и прикрыл глазки. Какой всё-таки милый.

Нет, нельзя отвлекаться. Что Марта говорила про колдунов? Какое они имеют отношение к зверьку? Надо уточнить у Волина, о чём речь. А может... может, он позволит оставить зверька мне? Тот так доверчиво прижимается к руке, просто сил нет его отдавать.

Стоило подойти к повозке, как меня буквально затащили внутрь, после чего повозка сорвалась с места и быстро поехала прочь.

Я с трудом удержалась на месте и посмотрела вокруг.

Белка вдруг дёрнула головой, уставившись на мои руки.

— Это что, летяшка?!

Судя по тону, произошло нечто ужасное.

— Да! У тебя вышло, — удовлетворённо улыбнулся Волин. — Я не сомневался. Ну, давай, сажай его сюда.

Он выхватил у меня переноску — корзину и приоткрыл крышку.

— Ты заставил её купить летяшку?! — взволнованно воскликнула Белка, которая, кажется, только-только оттаяла.

— Суй.

Нет. Рука не поднимается.

Тогда Волин быстро схватил зверька за тело и оторвал от меня. Тот жалобно пискнул, но тут же угодил в корзину и крышка вслед за ним захлопнулась.

— Зачем ты это сделал?

Глаза у Белки были как полные воды блюдца. Казалось, она вот-вот заплачет.

— Что происходит? Почему я не могу купить летяшку? — спросила я. В сердце проникал отчаянный, холодный, как мороз страх.

— Ты можешь. Колдун не может! — крикнула Белка.

— Почему?

— Ты не сказал ей, что происходит, если колдун берет летяшку в руки? Животное умирает, потому что не может выдержать колдовской силы! Сила травит его, медленно убивает! Ты ей наверняка не сказал!

— Что?! — я ушам своим мне верила.

— Ничего с ним не случится, он в корзине посидит, пока я не докажу, что выиграл спор.

Ушам своим не верю.

— Что ты сделал? Это из-за какого-то дурацкого спора?

Со мной произошло что-то странное, будто меня неожиданно ударили в живот. Резкая боль, воздух вышел и я просто не смогла вздохнуть. — Ты же купил её сестре?

— У него нет сестры, — прищурившись, процедила Белка.

— Подожди! Отдай его мне. Отдай мне зверька!

Он не может специально подвергать малыша опасности. Из-за какого-то глупого спора! Нужно просто объяснить, что это опасно, Волин наверняка поймёт, пойдёт навстречу и всё будет хорошо.

Красивые губы криво изогнулись:

— Ага! Прямо сейчас отдал! Летяшка стоит двадцать золотых! Давай деньги, тогда отдам.

— Но у меня нет столько...

Двадцать золотых это целое состояние! Целый год моих денег, выделенных радетелем.

— Тогда уймитесь! Ничего не случится!

Волин рассердился, его глаза стали злыми.

— Ты не можешь так поступить! — Нет, я не верила, что он подвергнет такого милого малыша опасности. — Пожалуйста, отдай его мне! Он же погибнет.

— Ничего с ним не случится, в последний раз говорю. И всё! Хватит! Завелись, как две старушки у церкви, которым бы только поныть причину найти.

У ворот АТМы Волин первый вышел из повозки, прихватив корзину и ушёл, не попрощавшись. Бакуня выскочил за ним следом, как ошпаренный. За всю поездку он ни слова не сказал.

Было такое впечатление, будто мною воспользовались. Так и было, если подумать, и уже ничего не исправишь.

Мы с Белкой подошли к общежитию и остановились у входа. Ноги отказывались идти дальше и молчать я тоже больше не могла.

— Я не знала.

Крайне важно было, чтобы она поняла — я не знала, что зверюшка окажется в опасности. Никогда я бы не подвёргла чью-то жизнь опасности специально!

— Катя, конечно, ты не знала. Это я виновата!

— Ты?!

Вот уж новости!

— Это я... Не знаю, что со мной произошло, как в тумане весь вечер. Почему я с вами поехала? Даже не сообразила куда, зачем, просто сказали — а я села да поехала. Почему не поняла, чего он хочет? Волин не мог обойтись без гадости, я же знала! И не досмотрела. Прости, я как... в общем, не знаю, почему я как дура себя вела. Это я тебя не остановила!

Она может и не знает, почему вела себя как дура, а мне зато сложить два плюс два куда проще.

— Это после Лада? После того, как ты его увидела с другой?

— Нет! — дёрнула она головой. — Я постоянно его с кем-то вижу. Постоянно!

— Может, так же постоянно и впадаешь в ступор, откуда мне знать!

— Ладно, не о том сейчас, — Белка торопливо отвела глаза. — Прости за сегодняшнее. Как я не доглядела!

— Я сама виновата. Догляд мне не нужен, я не малый ребёнок!

— Всё равно, — уже тише закончила она, качая головой. — Ты нашего мира не знаешь. Я не думаю, что ты малый ребёнок, просто...

— Поверить не могу, что он меня обманул.

Хотя почему нет? Это я им доверяю, считаю чуть ли не родными, безо всякой причины, просто потому что среди них затесался сужденный, а они так плевать хотели на моё доверие и открытое сердце.

Какое разочарование!

— Этого нельзя так оставлять! Нужно придумать, что делать. Белка, обещай, что завтра мы что-нибудь придумаем!

— Хорошо.

Судя по слову, выдавленному с трудом, Белка сомневалась в возможности придумать выход, но всё равно согласилась. Нельзя было летяшку бросать без помощи, нельзя и всё тут!

Спалось отвратительно. Неизвестно, где эта ни в чём не повинная зверушка, что с ней происходит. Что Волин станет с ней делать? Раз спорил с кем-то, должен будет её показать, как я понимаю. А потом? Что он сделает с ней потом? Может, отдаст? Для этого придётся не ругаться с ним, а просить по-хорошему, но я так сделаю, если летяшку отдаст. Проглочу все злые слова и даже поблагодарю, если зверька это спасёт.

Да, придётся просить, хотя хочется треснуть по лбу и сказать всё матерное, что знаю.

Утром после завтрака мы с Лелькой (Белка ушла раньше) уже собирались выходить на лестницу, когда явился Жегло. К счастью, почти все уже разошлись, так что свидетельниц встречи не было. Лелька нервно сказала, что ей пора бежать и мы с ним тотчас остались наедине — пустой коридор от тишины казался ещё больше, а каждый звук — громче. Мысли об учёбе, занятиях и обо всём остальном меня покинули моментально, потому что на руке Жегло висела вчерашняя корзинка.

— Это он?

Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть это будет он!

— Да. Я тебе принёс. — Он оглянулся, как будто искал, куда поставить корзинку. — Волин только что отдал, пари всё равно выиграл. Я лично ставил против — никогда не думал, что он сможет у госпожи Марты выкупить летяшку, она же их колдунам не продаёт, и нюх на покупателей у нее, что у сыскаря. И уговорить кого-нибудь постороннего шансов мало, все же знают... кроме тебя.

— Он меня обманул!

— Ну, чего удивляться, это же Волин, цель средства оправдывает. К победе любой ценой, не оглядываясь и не смотря под ноги. Такой у него девиз.

У Жегло голос такой... горячий, что ли. И говорит он с придыханием, будто что-то сексуальное.

Если бы не зверушка, я бы обязательно остановилась поболтать. Но некогда.

Как он там? Крышка с трудом открылась. Летяшка лежал в корзине на дне, свернувшись калачиком и дышал так тихо, что вначале я испугалась. Его глазки были закрыты.

Эта скотина даже ничего мягкого ему не положила в гнездо, так что тот лежал на грубом дне.

В моей комнате точно найдётся что-нибудь подходящее. Жегло прошёл за мной следом и, оказавшись в комнате, стал рассматривать мою кровать и вещи, которые я вытаскивала из сундука. Особенно его интересовало исподнее, судя по всему, потому что он хмыкал ни к месту, но ругаться не хотелось. Вот, эта майка подойдёт — из прошлого мира.

Осторожно подложив её под летяшку, я поставила корзинку на окно, к свежему воздуху. Его хоть покормили? Сбегав на кухню, я принесла морковку и кусок свежего белого хлеба. Приоткрыла корзину и рядом на подоконнике оставила блюдце с водой.

— Нужно на занятия... его можно так оставить, одного?

Жегло хмыкнул.

— Да не суетись ты так. Видишь, я его принёс, забрал у Волина.

— Спасибо тебе!