Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Извините, граф, Вы завтра мне понадобитесь при разборе документов. Заночевать можете в своей прежней комнате и кровати, меня же пока устроит и диван.
— Благодарю, — сухо ответил де Брок. — Я уже устроился в соседнем постоялом дворе. Завтра обещаю прийти.
После его ухода Кристиан растасовал прибывших с ним семерых служащих по комнатам (в том числе повара, конюха и двух охранников) и брякнулся, наконец, спать сам — последний отрезок пути дался всем тяжело.
После плотного завтрака (ужинать-то не пришлось) новоявленные сотрудники посольства стали разбирать те самые папки — и тут объявился все-таки де Брок. Дело пошло живее и осмысленнее. Спустя час Кристиан оставил на разборке документов служащих, пригласил бывшего посла в свои аппартаменты и стал его пытать по персоналиям французской элиты. Граф знал, оказывается, много:
— Король Луи на вид любезен и уступчив, но если что задумает, то действует быстро. Осточертел ему матушкин любимец Кончини — три выстрела в упор и нет его. Возмутилась мать — и уехала в ссылку в Блуа вместе со своим хитрованом Ришелье. Восстали на юге гугеноты — собрал армию и разгромил их. И это в 22 года.
— Так мать его, Мария Медичи, в изгнании?
— Уже нет. Они помирились по случаю такой победы.
— А где Ришелье?
— Его только что сделали кардиналом, и он активно всех поучает, как жить и служить.
— Кто еще в большом фаворе?
— Маршал Бассомпьер, родом из Лотарингии. Он как раз и разгромил гугенотов. У него в друзьях все Гизы, а особенно Клод де Шеврез, недавно женившийся на вдове герцога де Люинь, Мари — самой близкой фрейлине королевы Анны.
— Кстати о королеве. Почему у нее до сих пор нет детей?
— Говорят, что король долго ей пренебрегал. Пришлось даже Папе ему пригрозить. Он послушался, и в прошлом году Анна забеременела, но случился выкидыш, в котором обвинили ту самую Мари де Люинь (сама игрива и королеву подбила поиграть на скользком полу).
— Что еще за пренебрежение? В самые рьяные годы?
— В детстве он часто "играл" в постели с отцом, Анри 4-ым, и рассказывал про его большую писю. В подростковом возрасте очень сдружился с этим самым Люинем....
— Н-да, бедная королева....
В соответствии с регламентом новый посол Богемии явился в Лувр, чтобы представиться государственному секретарю Франции виконту де Пюзье. После долгих переходов по коридорам его ввели в кабинет, где сидел надменного вида дворянин средних лет. Оба дипломата обменялись изучающими взглядами, после чего надменность виконта уступила место вежливости, он ускорил необходимые формальности и обрадовал, что вручение верительных грамот королю состоится уже в конце недели.
— Сейчас у нас затишье с послами, — сказал де Пюзье. — Поэтому Вас примут индивидуально. Надеюсь, Вы придете на прием к королю не так просто одетым?
В назначенный день и час высокие двери перед послом Богемии открылись, и Кристиан вошел в Большую галерею Лувра, богато расписанную художниками и ярко освещенную через обширные окна мартовским солнцем. В дальнем конце галереи на троне сидел король Франции, рядом — его жена и мать, а вокруг толпились придворные в ярких одеждах. Впрочем, Кристиан успел сшить себе парадный костюм в соответствии со здешней модой: короткие сапожки с отворотами, расширенные кверху лиловые бархатные штаны в пеструю крапинку и такой же колет с продольными разрезами в рукавах, накрытый у горла небольшим кружевным воротником. Через плечо он надел голубую ленту с мальтийским крестом, черные роскошные "гофрированные" волосы рассыпал по плечам, а усы и бородку совсем укоротил — отчего приобрел вид молодцеватый и дерзкий.
Приблизившись к трону на оптимальное расстояние, посол изящно поклонился королю и (чуть качнув влево-вправо туловище) дамам, достал из-за спины верительные грамоты и протянул их вперед со словами:
— Король Богемии Фридрих приветствует в моем лице короля Франции Людовика и желает укреплять между Богемией и Францией дружеские отношения!
Мигом взявшийся откуда-то де Пюзье взял у посла из рук грамоты и передал с поклоном королю. Пухловатый и нежнолицый в связи с молодостью король неспешно их развернул и прочел:
— Кристиан фон Анхальт-Бернбург.... Имя, вроде бы, мне знакомое?
— Так же зовут моего отца, который является канцлером Богемии, — пояснил Кристиан.
— Нет, — возразил Луи. — Что-то связанное с войнами.... Бассомпьер, не напомните?
— Недавно корпус под командованием Кристиана фон Анхальта отбил у генерала Кордовы Пфальц и заставил его уйти в Брабант, — выступил вперед из толпы придворных средних лет дворянин с обветренным лицом.
— Ага, — оживился Луи. — Так это Вы там командовали или Ваш отец?
— Я, Ваше величество. Но Кордова не слишком упирался — наверное, на зимних квартирах его ждала какая-нибудь фламандка....
Король чуть хохотнул, и придворные тоже хохотнули. Луи же продолжил беседу с необычным послом:
— А орден Иоанна Иерусалимского Вам успели дать за этот подвиг?
— Нет, Ваше величество. Его снял с себя мой король после сражения на Белой горе, под Прагой — там мы отстояли свою независимость от императора Фердинанда.
— Но орден дали именно Вам. Почему?
— Наверно, я старался больше всех, — сказал, улыбаясь, Кристиан. Дамы, во все глаза смотревшие на высокого бравого красавца, тоже невольно заулыбались. Улыбнулся и Луи, но сказал:
— Наверно, в Богемии много хороших полководцев, раз Фридрих может себе позволить сделать послом такого удачливого воина. Мне было бы интересно услышать подробности Ваших битв и потому я приглашаю Вас свободно посещать мой Лувр и первым делом искать в нем меня. Да и дамам придворным Вы, кажется, пришлись по душе — поэтому часть времени приберегите для них. Вот, кстати, скоро состоится первый весенний бал — прошу им не пренебречь.
— Благодарю, Ваше величество. Постараюсь быть в вашем кругу занятным и галантным.
Глава двадцать девятая. Стал послом — умей вертеться
Во все времена в социуме есть железное правило: если местный босс тебя куда-то приглашает — надо идти, причем без проволочек. Ибо чревато последствиями для тела, кошелька или самой жизни. Но там, куда тебя пригласили, обязательно лавировать и уклоняться. Ловко, ловко, ловко. Иначе тот босс тебя использует, пережует, а пустую оболочку выплюнет.
Нет, король Луи был во время первой приватной встречи с Кристианом сама любезность и очарование. Все выспросил про его жизнь в Алемании и окрестностях, с азартом вник в детали сражений в Богемии, Саксонии и Пфальце (о Мюнхене Алекс велел не упоминать), а затем стал говорить о своих увлечениях, достижениях и пристрастиях — съехав, в конце концов, на охоту. Стало ясно, что это его основная страсть.
— Вы бывали, Кристиан, на соколиной охоте? Нет? В Алемании ей не увлекаются? Гоняете по старинке оленей и кабанов? Ах, еще уток? Ха-ха-ха! Тогда Вы не испытывали настоящего азарта! Когда прирученный Вами сокол бьет в лет гуся, цаплю или ту же утку и добыча падает Вам прямо в руки — оглушенная, но обычно живая! И тогда я сам сворачиваю ей шею!
— Кристиан, — маякнул Алекс. — Ты можешь представить себя в постели с мужчиной?
— Бр-р! — передернуло Кристиана.
— Так что же ты развесил тут уши? Сокольничий де Люинь был ведь еще миньоном этого вот Луи. А теперь он тебя к себе в миньоны тащит! Срочно туши свой интерес к охоте!
Кристиан поежился и сказал:
— Я, Ваше величество, вообще недолюбливаю охоту. От дичи всегда так неприятно пахнет.... Да и на вкус она уступает домашней птице или говядинке. К тому же на охоте бывает много несчастных случаев....
— Не ожидал, — сказал Луи, чуть округлив глаза. — Такой бравый солдат и негодный охотник. Или Вы предпочитаете охотиться на дам?
— Я люблю свою жену, — с упряминкой сказал Кристиан. — В походной жизни встречал, конечно, других женщин, которые, к моему стыду, оказывались иногда в моей постели, но в мыслях и перед Богом я верен своей Сюзанне....
Когда Кристиан вышел, наконец, из покоев короля и облегченно вздохнул (Удалось, вроде бы, открутиться!), его перехватил в коридоре слуга со словами:
— Вас ожидает у себя reine mere (королева-мать).
В аппартаментах Марии Медичи (склонной к полноте величественной женщине лет 50 со следами былой красоты) присутствовал также кардинал Ришелье — высокий, худой и очень похожий на свои портреты, хотя был еще относительно молод (37 лет). Она сидела в кресле в свободном платье, но с кружевным воротником, на нем была та самая красная мантия и шапочка типа еврейской кипы.
Кристиан вошел, поклонился даме, потом слегка кардиналу и сказал:
— Рад приветствовать Вас, гранддам. И Вас монсеньор.
— И я рада Вас, наконец, увидеть, герр посол Богемии. Мой Луи терзал Вас больше 3 часов. Теперь Вы, видимо, станете его товарищем в охотничьих забавах?
— Увы, нет, мадам. Я не люблю охоту.
— А-а, как это я сразу не поняла. Судя по Вашим дерзким усишкам, Вы были в Богемии волокитой? И Вас сюда отправили в ссылку, ибо покусились на особу значимее Вас?
Кристиан и Алекс подивились женской прозорливости, но первый все-таки стал уворачиваться:
— Мне нравятся молодые женщины, и я охотно вступаю с ними в разговоры, игры и прочие затеи. Они обычно смешливы и я смешлив, мы радуемся жизни, своему здоровью и тому, что смерть пока где-то далеко. Иногда игры заводили нас в область пылких чувств, но я научился убеждать дам в их мимолетности и мы всегда расставались друзьями.
— Завидное качество, — фыркнула экс-королева. — Мотылек сел на цветок, напился соку и дальше полетел. А ведь Вы, наверное, женаты?
— Женат, — склонил голову на грудь Кристиан. — И всегда молюсь Богу, чтобы с моей женой и детьми ничего плохого не случилось.
— Она, что, прощает Вам измены?
— Прощает потому что чувствует, что люблю я только ее одну.
— Господи Исусе! Ну и нравы царят в Богемском королевстве! И эти кальвинисты утверждают, что именно католики погрязли в сетях порока! Что Вы на это скажете, Арман?
Кардинал остро взглянул на гостя и изрек:
— А ведь он верит в то, что сказал нам. Его измены поверхностны, а любовь к жене глубока. Как этот человек умудряется совместить несовместимое — непонятно.
— Оставим его судьбу на волю Бога. Но Вы хотели его порасспрашивать о политике....
— Да. Скажите, Кристиан, для чего король Богемии решил поддержать притязания герцога Савойи на Баварию?
Кристиан перевел дух (Отстала, вроде....), собрался с мыслями и стал отвечать:
— Во исполнение ранее достигнутой договоренности с герцогом и в надежде, что он и дальше будет оставаться нашим союзником в борьбе с императором Фердинандом.
— А если вскоре на Карла Эммануила навалится испанская армия с одной стороны и армия императора с другой? Вы будете ему помогать, в том числе и войсками?
— Помощь какая-то будет, причем в союзе с другими государствами. Для того чтобы круг этих государств расширить наш король и разослал сейчас своих послов к соседям. В том числе меня к вам.
— Хорош посол! — не выдержала королева-мать. — Натуральный вертопрах!
Но Ришелье ухом не повел и продолжил свое зондирование:
— Со времени вступления в брак Генриха Наваррского и Марии Медичи Франция перестала конфликтовать с Испанией. Брак Людовика с инфантой Анной закрепил наш союз. С какой стати нам сейчас его рушить?
— Испания снова начала войну с Нидерландами. Если она одержит победу, то Брабант и Лотарингия, где живет много франкоговорящих людей, окажутся целиком во владении испанских Габсбургов. Поэтому Франции нужен союз с Нидерландами. Еще соображение: через несколько лет неизбежно скончается Винченцо, бездетный герцог Мантуи из рода Гонзаго и начнется борьба за мантунианское наследство. Одна из ветвей этого рода живет во Франции, ее представляет герцог де Невер. Таким благоприятным случаем грех не воспользоваться, но на пути Невера вновь встанет Испания. Естественным противником Испании сейчас является герцог Савойи — вот с ним Франция и может заключить союз в борьбе за Мантую. А раз с ним, то и с королем Богемии. Я все сказал.
Кардинал переглянулся с изумленной гранд-дамой и сказал, улыбнувшись:
— Пожалуй, Фридрих Пфальц нашел удачного посла к нашему королю.
Глава тридцатая. Неожиданный перехват
Наступил апрель и Париж покрылся яркой зеленью. Обитателей Лувра, особенно его женскую половину, потянуло в соседний сад Тюильри. Ну а где гуляют молодые женщины, там вьются и предприимчивые мужчины. Кристиан стал, конечно, одним из них.
Нет, сначала он изо всех сил упирался:
— Ты опять втянешь меня в адюльтер, козлоногий профессор! Я только что отослал в Прагу голубя с весточкой для Сюзан, что у меня все хорошо и рядом нет никаких баб!
— Пойми, в политике очень многое зависит от женщин, — терпеливо поучал Алексей Михайлович. — Будешь их избегать — заведомо лишишься козырей.
— Ну и каких конкретно женщин я должен обхаживать?
— Герцогиню де Шеврез, — с некоторой досадой сказал профессор. — Лично мне она не нравится — роста не хватает, белобрысая, личико хитрое — но она здесь самая шустрая и вхожа ко всем: к королеве Анне, королю, кардиналу, маршалу Бассомпьеру, Гизам да и с Марией Медичи не шапочно знакома....
— Это ты про старшую фрейлину королевы так отозвался? — удивился Кристиан. — По моему, очень миленькая и веселая, больше других дам мне нравится....
— Ну, и слава богу! Они с королевой гуляют обычно по центральной аллее сада? Значит, ты садишься там на скамью и углубленно читаешь книгу....
— Это ту огромную? Которую ты заставил меня купить в Латинском квартале?
— Ее. Так вот, сначала ты прогуливаешься по боковым дорожкам, а как увидишь, что они поворачивают назад, идешь к той скамье и раскрываешь том....
Идеальный их вроде бы план провалился: сладкая парочка шла в сети и де Шеврез стала что-то говорить Анне, кивая в сторону Кристиана, но королева вдруг заупрямилась и прошла мимо, бросив к скамье лишь косвенный взгляд. Мари, естественно, просеменила за ней, хоть ее взгляд был отчаянно красноречив. Впрочем, через четверть часа она внезапно оказалась перед все еще уткнувшимся в книгу Кристианом (то есть это Алекс завис над раритетом):
— Что это Вы читаете, принц Анхальт? — спросила, улыбаясь, герцогиня. — Это писано ведь по-английски?
Кристиан малость опешил от непривычного обращения (хотя принцем княжеского рода как раз и был), но приосанился и пояснил:
— Это собрание пьес знаменитого в Англии драматурга Шекспира, только что напечатанное в Лондоне и привезенное ушлым книготорговцем в Париж. Я купил его за немалые деньги, но книга того стоит: пьесы в ней веселые, занимательные или поучительные.
— Но разве Вы владеете английским языком?
— Читаю, пишу и говорю. Наравне с французским.
— Поразительно. Нас, нормандских аристократов, тоже учили английскому, но это уже традиция: ведь Англию завоевал наш предок Вильгельм Нормандский и мы вправе претендовать на их земли и народ. Но ближе к теме: нельзя ли мне взять эту книгу на несколько дней домой и почитать избранные места?
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |