Зона захвата

Грохнул одиночный выстрел. Пуля попала рыжебородому в левую щеку под глаз и вырвала затылок. Кавказец выгнулся дугой, на мгновение замер и обмяк.

Не обращая внимания на убитых, Липатов набросился на тушёнку. Он хватал её ложкой, обжигаясь, толком не прожёвывая ...

Насыщение пришло только после второй банки. И всё равно хотелось ещё. Усилием воли Андрей заставил себя отказаться. Он осмотрел бородачей, прикинув размер их обуви и одежды. Разул и раздел одного подходящей комплекции. Горстями старых листьев затёр следы крови в области дырок от пуль, сбросил свою робу и нырнул в ещё не успевший остыть от прежнего владельца камуфляж и тёплые берцы. Потом в один РД — рюкзак десантника собрал все продукты: девять банок тушёнки, завёрнутую в кусок белой материи стопку мягких лавашей и три фляжки воды. Причём половину первой фляжки Андрей опустошил в один приём.

Со своего АК-47 снял ствольную коробку, отстегнул магазин и разбросал их по сторонам, раскрутил за ствол автомат и кинул его в кусты.

Забрал два АКС-74 — укороченных "десантных" "калаша" и все магазины к ним, коих оказалось шесть. Разжился одним пистолетом Макарова и собрал все пистолетные обоймы, числом тоже шесть. Два других пистолета постигла участь АК-47.

Ещё засунул в рюкзак три коробка спичек, три неполных пачки сигарет, — хоть Липатов и не курил, но лишними они не станут, мало ли что.

С рыжебородого Андрей стащил курточку-безрукавку на искусственном меху, и натянул на себя, предварительно листьями затерев кровь. Сразу стало теплее.

Теперь он был экипирован почти по высшему разряду. Один автомат разместил на спине, перекинув ремень через голову и левую подмышку, второй повесил на правое плечо. Пистолет в кобуре нашёл себе место с правого боку на ремне, рюкзак пришлось повесить спереди — не очень удобно, но некое подобие защиты есть. Всё-таки автоматные магазины и тушёнка создавали какую-то иллюзию защищённости от возможных попаданий пуль.

Куда идти дальше, Андрей так и не определился. Поэтому он, как и прежде, пошёл наугад. Всё равно куда-нибудь, да придёт, лишь бы не напороться на другие группы преследователей, а то ведь неизвестно, кто кого обнаружит раньше. Лишь бы не дать кругаля и опять не выйти к чёртовой ферме.

23

Начальник Управления внешней разведки Блока Регионов Евгений Борисович Шемякин не спеша отхлёбывал чай из гранёного стакана в металлическом подстаканнике. Пил без рафинада и сахарного песка, вприкуску. Эта привычка досталась ему от родителей — простых колхозников, никогда не покидавших границ родного села.

Главный разведчик регионов славился своим аскетизмом. Носил магазинные костюмчики-тройки, хотя мог заказывать одежду и обувь в спецателье, ездил на личных "Жигулях", а не на статусной чёрной "Волге" с водителем и мигалкой. На обед ходил в "тошниловку" Управления, где заказывал на первое любимый украинский борщ за тридцать копеек, на второе картофельное пюре с куриной котлеткой, а на третье грузинский чай.

И точно такой же чай приносила ему секретарша в девять утра, когда заканчивалась планёрка, и в семь вечера. Рабочий день Евгения Борисовича длился, как было принято подшучивать, "от темна до темнадцати", а сам Шемякин приходил в Управление первым и уходил последним из сотрудников.

Его кабинет был обклеен дешёвенькими обоями и обставлен недорогой казённой мебелью: обшарпанный Т-образный письменный стол, десяток деревянных стульев с мягкими спинками. Сам хозяин восседал в потёртом кожаном кресле, помнившем еще брежневские времена.

За спиной висел большой портрет вождя мировой революции и поменьше — нынешнего генерального секретаря Блока Регионов.

Раньше на должность, которую нынче занимал Евгений Борисович, ставили генералов из комитета, но потом появилось модное веяние, по которому даже министр обороны стал штатским человеком. Остальные сотрудники Управления по-прежнему были офицерами, однако по насаждавшейся свыше традиции форму надевали исключительно по торжественным случаям.

Шемякин отдал комитету не один десяток лет, но с погонами расстался без малейших колебаний. Партия приказала, какие могут быть сомнения?

Структуру КГБ перетряхивали многократно, особенно при Черненко. При беззубом правителе органы госбезопасности тоже становились беззубыми. Из ведома комитета убрали экономические дела особой важности, и местные царьки вздохнули с облегчением. Руки у ОБХСС оказались связанными.

Лишь несколько лет назад начались изменения к лучшему, однако ломать всегда легче, чем строить. Прежние авторитет и эффективность приходилось нарабатывать.

С трудом решался кадровый вопрос. Большинство зубров поувольнялось при черненковском бардаке, смену подготовить не удалось. Опытных оперативников не хватало. Люди вроде Шемякина руководством Регионов ценились на вес золота. А он ... просто оказался в нужное время в нужном месте.

В Москве ему не давали ходу. Зато генсек Даниловский принял с распростёртыми объятиями. Как же, такая креатура!

Сейчас было утро. Подчинённые разбежались, отчитавшись за старые задания и получив новые, вызова на ковёр не ожидалось. Евгений Борисович верил в примету, согласно которой как начнётся день, так он и пройдёт.

Хорошее настроение испортил незапланированный вызов из лаборатории, о существовании которой не то, что в Управлении, в самих верхах не знал никто, кроме Шемякина.

Ситуация была нештатной и потому сильно напрягала. Профессор Петров не относился к числу паникёров и не вызывал понапрасну. Значит, что-то произошло.

Разговор вёлся по закрытому каналу связи. Евгений Борисович всегда заботился о собственной безопасности.

Петров немногословно доложил о причинах внеурочного вызова.

— Хорошо, — откликнулся собеседник. — Ситуация мне понятна. Насколько можно доверять Магомедову?

— Это не тот человек, на которого можно положиться. Но до сих пор он нас не подводил.

— Тем не менее, вы не исключаете такой возможности? — Шемякин прекрасно знал ответ на этот вопрос (пухлое досье на Магу и все его подвиги лежало у него в сейфе), однако хотел проверить, насколько совпадает его мнение с взглядом человека, непосредственно общающегося с главарём "незаконного бандформирования".

— Не исключаю. Магомедов будет выполнять условия нашего договора только до тех пор, пока ему это выгодно. Если обстоятельства изменятся, он сразу переметнётся к другой стороне и сдаст нас с потрохами.

— Есть ли смысл помогать ему? Может, лучше свернуть лабораторию и перебазироваться в другое место?

— К большому сожалению, эксперимент находится в такой фазе, что я не могу на это пойти. Я не хочу начинать всё сначала! Столько трудов пропадёт впустую!

"И денег!", — хотел добавить Шемякин, но промолчал.

Финансирование шло отнюдь не из его кармана, но, что правда, то правда: средства были вложены колоссальные. И теперь, когда появились обнадёживающие результаты, было бы всего обидней свернуть изыскания.

Хозяева, конечно, поймут, но не обрадуются. Почему-то они требовали форсировать все работы. Что-то их поджимало, причём сильно.

С другой стороны, Шемякин испытал страх. Ставка, действительно, была очень высокой. Если до генерального дойдёт, чем занимается глава его внешней разведки, быть беде. Пущенная собственноручно пуля в висок станет тогда лучшим выходом из положения.

Решение следовало принимать с максимальной срочностью.

Евгению Борисовичу удалось победить приступ страха. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского. Шампанского он не любил, но коньячок с лимончиком жаловал. Исключительно дома, в нерабочей обстановке.

Шемякин покатал пальцами карандаш по столешнице. Столь нехитрая манипуляция позволяла главе Управления сосредоточиться на главном.

Собственно, чего это я испугался? Образцы проделывали похожие операции неоднократно. При соблюдении разумной осторожности, шансы на успех высоки.

— Будем считать это новой фазой полевых испытаний. Разрешаю выделить Магомедову двух особей под вашу ответственность. Приложите все усилия, чтобы режим секретности не был нарушен. В противном случае следующего разговора у нас не будет. Я приму самые жёсткие меры, вплоть до вашего устранения и уничтожения лаборатории.

— Я всё понял, — тихо произнёс профессор. — Не сомневайтесь, всё пройдет гладко.

— Жду от вас ежедневного доклада. Конец связи.

Петров отключился.

Шемякин допил остывший чай, не чувствуя вкуса. Куски сахара в блюдце с высокими краями так и остались нетронутыми.

Докладывать о возникшей проблеме или отложить до её разрешения?

Те, кто доверил ему этот проект, не любили, когда их дёргают по пустякам. И ещё сильнее не любили, когда ситуация выходила из-под контроля.

Иногда Шемякин чувствовал себя аргонавтом, плывущим между громадами Сциллы и Харибды. Если они зажмут его — сотрут в порошок.

24

Мага тоже стоял перед дилеммой — показать профессору странные водительские права или нет? Его многое смущало, включая надписи на английском языке. Вдруг Мажор на самом деле иностранец? Если удастся снова взять его в плен, а затем поставить в известность родственников — те могут раскошелиться на выкуп, причём в валюте.

Профессор захочет, чтобы с ним поделились, а Хаким-бей делиться не любил. Ему и без того приходилось кормить, поить и вооружать ораву "земляков", подавляющее большинство из которых не приносила ничего, кроме убытка.

Но с таким же успехом этот Мажор мог оказаться обычным голодранцем, без гроша за душой.

Тщательно прикинув все варианты, Мага остановил выбор на следующем: непонятный документ он покажет, но, если дойдёт до выкупа, не даст профессору ни копейки. Тем более, что на Петрова и его зверюшек у Хаким-бея были далеко идущие планы.

А если Мажора приволокут живым, то, получив выкуп, Мага всё равно его грохнет. Репутацию надо поддерживать, особенно в бандитской вольнице.

К удивлению Хаким-бея, профессор не придал большого внимания странностям пластикового удостоверения. Его обрадовало лишь одно — цветная фотография довольно приличного качества.

— Вы просто молодец! — восторженно произнёс Петров. — Лучше не придумаешь! Я смогу загрузить фотографию беглеца в память моим образцам. Это очень поможет поискам. Запах запахом, но визуальное подтверждение будет не лишним.

Мага в технические тонкости вникать не стал, но похвала профессора пришлась ему по сердцу. Подобно многим восточным людям Хаким-бей был падок на лесть, хоть и прекрасно знал ей цену.

Петров говорил искренне. Сомневаться в его словах не приходилось. Значит, Магомедов поступил правильно.

В этот миг ему даже захотелось поделиться с профессором гипотетическим выкупом (хорошему человеку не жалко), однако Хаким-бей быстро отрезвел и прогнал эту мысль.

— Ты мне вот что скажи, уважаемый: когда твои образцы на охоту отправятся? — спросил он.

— Активация займёт от силы час, полтора. Примерно столько же понадобится на ввод данных. Думаю, в полдень образцы будут полностью готовы. Предупредите своих людей, Хаким-бей, чтобы они не попадались на пути моих созданий. Образцы будут запрограммированы на уничтожение любого, кто попытается их остановить или нанести вред. Но при этом они останутся весьма осторожными. — Произнося это, профессор пожалел, что не может прибегнуть к помощи орбитальных спутников. С ними зверюшек было бы навести на беглеца намного проще. Однако с самого начала деятельность лаборатории мало того, что проходила под грифом "секретно", она ещё и являлась полностью нелегальной для обеих враждующих сторон: Центра и Регионов.

Мага довольно кивнул. Возможности тварей были почти безграничны. Мажор, при всей своей странности, точно не был человеком из Центра, так что профессор зря переживает. В Москве о его лаборатории не знали и знать не будут. Зато скоро познакомятся с Магой, чьё влияние будет расти как на дрожжах.

Обидно, что у меня нет знакомого писателя, подумал Хаким-бей. Заказал бы ему книгу про меня и назвал бы её "Хозяин Ничейной земли".

25

Для намеченной операции профессор выбрал образцы, которые уже можно было считать "ветеранами". Опыта у них хватало. Они очень помогли в недавней серии нападений на склады Министерства обороны Центра, моментально и бесшумно снимая часовых.

То, что было не под силу человеку, зверушки проделывали легко и даже грациозно. Правда, жертвы потом представляли собой неприятное зрелище, но никто не требовал от опытных экземпляров эстетических изысков. Главными критериями всегда оставались быстрота и эффективность.

Образцы "отдыхали" в специальной капсуле. Датчики контролировали жизнедеятельность их организмов и поддерживали тварей в расслабленном состоянии, некоем подобии сна.

Петров берёг своих любимчиков и не хотел, чтобы те понапрасну тратили силы. Он почти с обожанием относился к существам, выведенным в результате многолетних опытов, и стал для них кем-то вроде крестного отца. Каждая особь получила своё имя от него. Он собственноручно прикрепил к капсулам пластиковые таблички, на которых чёрной тушью написал, как зовут ту или иную особь.

К пробуждению готовилась неразлучная парочка: Черныш и Гипер. Первый получил прозвище за гладкую лоснящуюся шерсть, второй — за ненормальную даже для этих существ активность. Да и жрал Гипер за троих, опустошая в один присест корыто белкового препарата, на изготовление которого шли трупы, поставляемые головорезами Маги.

Существа получились идеальными машинами для убийства: послушными, умными, ловкими. Следующая партия должна была выйти на новый виток развития — профессор планировал научить их обращаться с огнестрельным оружием. Для этого нужно было лишь чуть-чуть усовершенствовать строение конечностей и поработать над аппаратной мощностью устройства, заменяющего особям мозг. Впрочем, многие технические проблемы удавалось преодолевать при помощи биологических решений. В этом и заключалась специализация профессора.

Закрытый НИИ, в котором ему довелось работать, во время гражданской войны оказался на территории Регионов. Военные не оценили потенциал его исследований, и Петров оказался на улице — ненужный и неприкаянный. Тогда-то и состоялась его встреча с Шемякиным, после которой дела наладились и пошли в гору.

Гипер, как и следовало ожидать, очнулся первым. Маленькие глаза обвели холодным взглядом окружающее пространство. Он ещё не знал, что его ждёт, но догадывался, что будет убивать и вдоволь насладится чужой кровью и плотью. Эти мыслеобразы сразу же вызвали у него поток неконтролируемого слюноотделения.

— Как всегда: не успел проснуться, а уже голодный! — сказал один из ассистентов Петрова, отвечавший за нормальное функционирование Гипера.

— Ничего удивительного, с его-то метаболизмом, — заметил Петров. — Готовьте еду. Ему понадобится много энергии.

На отсутствие аппетита его подопечные никогда не жаловались. Гипер моментально сожрал положенную пайку и вытянул морду, намекая, что не откажется от добавки.

Профессор усмехнулся.

— На сегодня хватит, а не то лопнешь. Ступай отсюда!