— Да, это верно, но мой спутник, который тоже был там, в пустыне, рассказал вам, вероятно, то же, что могу рассказать и я. Поведайте нам, что Джасфер... Трифон рассказал вам?
— Мглистый маг? — вмешался Рифус. — Тот самый, что бежал из тюрьмы? Так это ты его отпустила?!
— А в чем его вина? — поинтересовалась Лундес. — В том, что он якобы ограбил меня, убил и закопал в песке?
Брат так смотрел на нее, что, казалось, вот-вот разорвет на части этим самым взглядом. Но главное, ответить на ее откровенный выпад ему было нечем. Ведь ему действительно не в чем было обвинить Трифона. Его сестра была жива.
Лундес пояснила:
— Мой брат ненавидит мглистых магов. Вот и вся вина Трифона. Он мглистый маг.
— Он обманщик и вор, а еще охотник за магическими артефактами! — твердо огласил "заслуги" Трифона Рифус. Глянув на Фредрика, он добавил: — Что бы он ни рассказал вам, не думаю, что вы готовы поверить в это.
— Граф? — протянула Лундес, ожидая от стража особой реакции. "Ну же, — думала она, — пусть он перестанет молчать".
— Он сказал... — Фредрик намеренно взял короткую паузу и убедился, что его слушают все. — Сказал, что вы намеренно избежали официального приема у султана Хискала. Предпочли убежать с ним в пустыню.
Лундес вскинула брови, все же оценив стройный шаг противника. Ведь еще недавно граф просил эльфийку не оглашать тему города при всех, не привлекать к ней всеобщее внимание, а она из-за давления Фавластаса поступила иначе, устроила целый скандал. И потом Трифон преуспел. Так что граф, отлично относясь к ее брату, поддержал его, выставив Лундес еще и опороченной. Еще бы! Как она теперь выглядела в глазах всех этих людей и эльфов высших принципов? Избалованной принцессой, которая, едва оказавшись без опеки брата, сбежала с первым же вором, да еще и мглистым, в пустыню, чтобы оказаться с ним наедине?
— Прошу вас не упускать деталей, — попросила она серьезно. — Про призрачный город и императора. Мой летающий корабль столкнулся с невидимой преградой...
— Представьте, прямо граница, не иначе. Не правда ли, легко поверить? — перебил ее Рифус.
— Команда погибла! — вдруг крикнула она прямо в лицо брату. — Твои верные эльфы! А ты шутишь! И не веришь. В пустыне произошло нечто необъяснимое. Все погибли, а я осталась совсем одна. Тогда я и набрела на городок Прэт и встретила там Трифона. Он мглистый маг — да! Но он дал мне воду, еду и помог выжить. А еще, в отличие от моего брата, последнего близкого родственника, мглистый маг единственный, кто поверил мне. Я решила, что странные события в пустыне важнее официального приема где-то. Решила, что, раз я оказалась там, быть может, боги устроили мне проверку. Было бы трусливо и глупо забыть и притвориться, что ничего не было. И хоть мой брат воспитывал меня как слабачку: учил драться, но не позволял практиковаться, учил всему, но не выпускал никуда из-за стен замка, — я, к счастью, оказалась достаточно храброй, чтобы пойти наперекор ему и решиться на путешествие по пустыне с мглистым магом. Вас интересует, было ли между нами что-то? Не было. Я достойная дочь своего отца. Знаю рамки, знаю правила и готова подчиняться им, когда они не заходят за грани разумного. Скажите, а вы бы поступили иначе на моем месте?
И вновь по залу пошел ропот. Некоторые стали поддерживать принцессу. Фредрик внешне никак не отреагировал.
— Обычаи здесь и у нас разные, — напомнил Рифус.
— Они глупые, — заявила Лундес. Своим взглядом она говорила ему: "Ну же, только скажи, что я не права. Мне все равно, что ты думаешь. Я больше не в твоей власти". — Если хочешь поспорить со мной, то потом. Сначала я закончу.
— Заканчивай, сестра. Хотя твое безумие и так налицо, — грустно констатировал Рифус.
Он держался, не кричал, хоть и давалась ему эта сдержанность непросто. Его собственная сестра подорвала его репутацию в глазах высшего круга графства. В своем рассказе Тэасу Лундес сокрушалась, что в прошлом все происходило именно так, не иначе, но подчеркнула особо, что некоторые вещи нельзя переделать, даже самыми изощренными способами. Чаще всего былого уже не вернуть.
— В пустыне я неожиданно перенеслась в тот самый город, он назывался Утренний Лик... — И она завела старую пластинку. Да только умолчала о вратах, собираясь говорить о них лично с Фредриком.
— Я закончила. Так судите же сами, что произошло в те три месяца и лгунья ли я? — Она, наконец, подняла бокал. — Мой тост — за правду. Клянусь именами всех богов, что мои слова — чистая правда. Если я лгу или сошла с ума, на меня опустятся кары всех богов за клевету. Еще я хотела извиниться, что испортила своей речью вам настроение. Я просто женщина, которая вынуждена самостоятельно защищать свою честь, потому что тот единственный мужчина, который должен это делать, сам мою честь и поругал. Простите, — закончила Лундес достойно и драматично, не сомневаясь в том, что победила. А Рифус... она верила, что Рифусу, во всяком случае в графстве, не позволили бы ничего сделать ей в ответ. Так что она уверенным шагом направилась в свои временные покои — ожидать, когда за ней придет верховный страж.
— Вы хотели поговорить со мной?
Фредрик обнаружил Рифуса Эверли в пустом холле на другом конце замка. Тот был ужасно бледен, словно умер и восстал из мертвых.
— Да, — выдавил из себя Эверли, — благодарю, что пришли так быстро. Разговор крайне... крайне важный.
— Это верно, разговор и впрямь намечается интересный. Я понимаю, учитывая то, что ваша сестра...
— Уверяю вас, моя сестра тут ни при чем. Женщина, что оскорбила мою честь, а вместе со мной честь Астании, наши законы и обычаи, не может быть моей сестрой.
Фредрик нахмурился и для верности уточнил:
— Вы хотите сказать, что после ее поступка отказываетесь от нее? Отказываетесь признавать ее сестрой?
— Нет, — поспешно возразил Эверли, — я не могу отказаться от сестры, я бы никогда не посмел отказаться от своей дорогой сестренки. Но меня сейчас так трясет вовсе не из-за слов этой женщины, просто я вдруг стал осознавать, что моей сестры, быть может, давно нет в живых.
— Я вас не понимаю, ваше величество. — Граф скрестил руки на груди, дав королю возможность объяснить свое заявление.
— Все, что я рассказывал вам о своей сестре, правда. Лундес Эверли чиста, мила, покорна и улыбчива. Всегда была такой. Она воспитанная красавица, а не порочная лгунья! У нее язык бы не повернулся сказать все это, все... что она там наговорила! Она не решилась бы даже подняться, чтобы сказать тост.
— Не спешите с выводами, — посоветовал граф. — Я понимаю, как вам должно быть сейчас тяжело. Не считайте, что ваша репутация под угрозой. К счастью, за столом присутствовали не только ваши верные союзники, но в той же мере — верные друзья. Никто не заинтересован, чтобы происшедшее вышло за пределы нашего круга. Мой отец позаботится об этом. Мы ничуть не разочарованы в вас, нас лишь настораживает поведение вашей сестры. И единственное, что сейчас важно, — это понять правду. Обо всем. О том, где ваша сестра пропадала все эти месяцы, с кем она была. Если она изменилась, то, возможно, кто-то поработал магией. Мне хотелось бы понять, о какой магии идет речь. Вы сказали, что не узнаете Лундес. Вдруг решили, что ее подменили. Вы оскорблены. В таком состоянии в голову проникают разные мысли, и далеко не всегда следует к ним прислушиваться. Я предлагаю вам помощь, предлагаю разобраться общими усилиями.
— Речь идет о репутации Астании и моей семьи. Вы должны понимать, граф, что...
— Речь идет не только о репутации вашей семьи, — возразил Фредрик.
Правитель опустил взгляд и тяжело вздохнул.
— Я не хотел бы вмешивать вас в это, — пояснил он. — Будет правильней, если я увезу эту женщину из графства, кем бы она ни была. У вас достаточно проблем и без нас.
— Нет. — Фредрик подступил к нему практически вплотную и заметил, стараясь, чтобы никто более в замке эти слова не услышал: — Эта женщина, принцесса она или нет, затронула опасную тему.
— Неужели вы восприняли ее слова про императора всерьез? — удивился Рифус. — Если кто-то затмил моей сестре разум, то уверяю вас, она не опасна. Я позабочусь о том, чтобы она никак не...
— Опасна в первую очередь не она, ваше величество, — прервал его Фредрик. — Опасен тот, кто сказал ей название "Непоколебимый". Вы упоминали когда-нибудь в разговорах с ней, до ее пропажи, название древней империи?
— Нет. Да и записей о Непоколебимом почти не осталось. Только обрывки, какие-то названия и общие слова.
— Вот именно, — подхватил граф. — Что меня всегда поражало, так это то, что и у нас, у стражей, — то же самое. Только общие понятия. Тысячу лет назад произошло нечто. Что-то, что отдает гнилью, чем-то таким, чем-то... — Фредрик сосредоточился, стараясь подобрать верное слово. — Скажу так... Мне известно мнение ангела, нашего покровителя. Во время ритуалов ангел сообщает стражам свою волю. До сих пор мне было достаточно знать, что ангел создал врата и запер за ними что-то очень темное, негативное. Не стану говорить про мировое зло. Однако если ангел создает подобное грандиозное сооружение и запирает им кого-то, а потом требует стереть все подробности о случившемся из памяти мира, на то должна быть особая причина. И Непоколебимый тут идеально подходит. Три строчки у вас в древнем хранилище книг, страница у нас, у стражей. А ведь мы — потомки первых стражей, и нам тоже не передали знаний о тех, кто за вратами. Нам положено верить и охранять. Мне всегда достаточно было воли ангела, чтобы делать это, но ваша сестра, которая даже мира не знала, вдруг произносит это название — Непоколебимый. Более того, появилось название города — Утренний Лик. А этого нет даже в записях. Если действительно один из городов империи назывался так, то что-то проявилось в мире спустя тысячу лет, и простите, но это слишком серьезно, чтобы оставаться в неведении.
— А если такого города все же не было в древности? — спросил Рифус.
— Но был Непоколебимый, — напомнил Фредрик. — И она знает это не от вас. Так что сейчас необходимо понять, ваша ли сестра гостит в моем замке. От этого зависят мои дальнейшие действия. Если это Лундес Эверли, но с ней что-то сотворили, то я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь ей, излечить ее от магического влияния, и узнать о Фавластасе все. Мне стоит уважать усилия, которые приложили наши предшественники, чтобы стереть память о тех временах. Порой достаточно всплыть одной детали, чтобы по цепочке проявилось все остальное. Поэтому рассказ не должен выйти за пределы стен этого замка.
— Некоторые и в моем дворце слышали рассказ сестры, — сообщил Рифус. — Она не особенно утаивала правду, хотела, чтобы ее выслушали.
— В таком случае выслушать стоит, но сперва я должен знать, кого буду слушать. От этого зависит, где и как я буду слушать эту женщину.
— Если она не моя сестра, что вы с ней сделаете?
— Если она опасна, то ее следует посадить за решетку и выслушивать уже там, — ответил Фредрик.
Рифус расстроенно покачал головой, запустив пальцы в волосы.
— Не переживайте. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы быстрее во всем разобраться.
— Благодарю вас, — подавленно сказал астанский король.
— Давайте начнем. Предположим, что это ваша сестра. Были ли естественные причины, которые могли бы переменить ее?
— Что ж, — протянул король, собравшись с мыслями, — сначала я решил, что причиной всему был брак.
— Вы решили выдать сестру замуж?
— Да, — кивнул Рифус. — Хотя сложно поверить, что только это могло так сильно ее изменить, но все возможно. Я хотел выдать ее за старшего принца Хискала. Одного из близнецов, наследника. Согласитесь, Фредрик, партия великолепная.
— Дианис?
— Да.
— Дианис — идеальная партия, — сказал граф, но следом уточнил: — С точки зрения крови. Достойный муж, к тому же наследник, но ваша сестра, должно быть, не знает его. Это мы с вами часто вели дела с семьей султана.
— Быть может, проблема в этом. Я даже готов признать, что слишком старался уберечь ее, но она всегда была согласна с такой жизнью. Дороже сестры у меня никого не осталось. Но она вернулась совсем чужой из пустыни. Я решил, что виной всему стресс, который она пережила. И потом, я ведь не предупредил ее по поводу свадьбы, даже не намекнул. Согласен, это было нечестно, нужно было подготовить ее, но опять же — раньше она была послушна и не жаловалась. Если она так ненавидела меня и свою жизнь, ей стоило обсудить это со мной в Астании, а не сейчас и при всех. Она, вероятно, узнала, зачем я хочу отправить ее в Хискал и взбунтовалась. Думаю, оказавшись без моей опеки, она осознала, что окажется под присмотром чужой семьи. Теперь, слушая ее, видя ее нрав, который раньше она скрывала, я понимаю, как неприятно ей было. При условии, что это нрав моей сестры. Мы с вами ведь сейчас рассматриваем вариант, что это моя сестра. Граф, я понимаю, что вам все это кажется диким. Я не оправдываюсь. И не потому, что я король. У нас другие традиции, не такие, как у вас на севере. Вам сложно понять.
— Я и не пытаюсь вас понять, — заметил Фредрик. — Перспектива жить за стенами под присмотром чужого человека или эльфа кажется жестокой. Все-таки это ее жизнь, а не ваша. Но выгодный брак — обычное дело.
— Ее жизнь, конечно. Я согласен, и, наверное, если бы проблема была в этом, то пошел бы ей навстречу. Знал бы я, что она так ненавидит меня, — старался бы это изменить. Я же все делал ради нее. Как вы и сказали, выгодный брак — дело обычное. Она всегда это знала. Но на самом деле я не верю, что свадьба могла ее настолько изменить. Нет. Она бы не посмела так себя вести за столом. Она бы не решилась говорить при всех такие речи.
— Но вы, ваше величество, первым оскорбили ее. Разве не вы назвали ее за столом безумной?
Рифус гневно посмотрел на Фредрика:
— Нет! Кто сказал это? Даже если бы я так считал, не стал бы ради чести моей семьи так говорить при чужом дворе, да даже при своем. Я сказал, что у нее были миражи. Видно, с ней и с вами поделился этим вздором мглистый маг. Тогда неудивительно, что он все так исказил. Настоящая Лундес не поверила бы в это, она хорошо меня знала.
— Я понял: вы всё пытаетесь убедить меня, что женщина в моем замке не ваша сестра.
— Она не может быть моей сестрой. Эта дама похожа на нее, а может, просто колдовство, но это не Лундес.
— Рифус, так взгляните на ее лицо, вы-то ее знаете. Проверьте, она ли это.
— Взглянуть на лицо?! — Рифус пораженно раскрыл глаза. То было немыслимое для него предложение.
— Да. — Фредрик же не видел в этом ничего ужасного, для него, напротив, дикостью было то, что ее родной брат так удивлялся. — Вы же сделаете это, оставшись с ней наедине, ее лицо никто, кроме вас, больше не увидит, а вы ведь и так видели ее лицо...
— Фредрик, я его не видел!
— Что? Вы не видели лица своей сестры ни разу в жизни?!
— Да! — Рифус твердо взглянул на графа. — У нас есть законы. Вам, Фредрик, их не понять, так что не стоит так удивляться.
