Ключи ушедшего бога

Карета о четырех конях лихо затормозила не у моста, а у мосточка в три доски, перекинутого через вонючий ров. Из недр экипажа вывалились покачивающиеся и горланящие непристойные куплеты пассажиры: три мужика, один юноша и разбитная девица.

У моей подружки

Груди как подушки,

Бедра, как перина,

Хороша дивчина!..

Примерно такую историю, в подробностях расписывающую выдающиеся достоинства женского пола во весь голос, громко и с чувством, чтоб точно услышали на стенах Кретаграта и за ними, выдал Кирт. Керт и жрец подтянули. Мы с Фиилором тоже заработали на подпевках.

Пританцовывая, все наша компания двинула к мостку, у самого края рва приостановилась, перешла на другую сторону, а потом с громким хохотом, построившись цепочкой, мы схватились за бока друг друга и... Отплясывая летку-енку — танец, какого еще не знал Фальмир, и каковой пришлось для начала немного отрепетировать в роще, — поскакали мимо мостков, выбивая дробь. Под гогот и похабные комментарии стражников, подтянувшихся на звуки концерта и приглядывающихся к чудакам со стены. Мужики громко и с чувством советовали непременно пропустить девицу вперед и держать ее не только руками. Дурацкая шутка началась!

Мы скакали, чавкая по грязи вдоль стены, телохранители периодически издавали гогочущие звуки потревоженных гусей и звенели бутылками в руках. Фиилор размахивал рогулькой с нацепленными на нее ленточками и регулярно взвизгивал. Все оттого, что хорошенько схватиться за его тощие бока у меня никак не получалось, выходило, будто я не держусь за парня, а щекочу его. Поначалу я пробовала найти более удобную позицию, не беспокоящую принца, после решила, что выдаваемые жертвой крики как нельзя более соответствуют имиджу веселящегося пьяного сопляка под контролем трех матерых олухов-опекунов, и прекратила попытки.

Кроме того, Фиилор смог приспособиться к ощущению непрекращающейся легкой щекотки довольно быстро и сосредоточился на собственном таланте, помогающем ему чувствовать цель поиска. Таланте слабеньком, но нашел же он меня в захолустной таверне! Горя желанием разыскать возлюбленную невесту, как-то почуял ее частицу во мне! А до этого, руководствуясь толчками подсознания, улизнул из дома и преодолел несколько границ. Понятно, не без помощи жреца, но смог!

Сейчас далеко идти не требовалось, правда, и размер ключа был поменьше пропавшей принцессы. Ну да попытка не пытка. Юный искатель скакал, вздевая или выбрасывая вперед замаскированную рогульку, и пытался включить интуицию. Мы скакали следом для поддержания имиджа. Городская вонь кружила голову вернее хмеля и любовной горячки.

В итоге на первой четверти часа чуткий нос его высочества, покрасневший так, что фонариком сверкал в подступающих сумерках, не выдержал. Фиилор принялся чихать, да так отчаянно, что сбился с танца, споткнулся и стал неловко заваливаться. Мы все едва не рухнули в подсыхающую грязищу под стены Кретаграта.

Фиилор же на очередном 'А-А-АПЧХИ!' мотнул головой так, что ткнулся лбом в стену, заскулил от боли и рухнул на карачки в грязь, где и остался, отчаянно чихая и кашляя. Рогулька при падении вонзилась рядом.

Когда же мы попытались оказать бедолаге первую помощь, он принялся отбиваться, как безумный. Отстали мы от принца только после того, как высочество смогло в перерывах между чихом и кашлем проскулить:

— Он где-то тут! Рогулька не зря воткнулась! Мне ладонь как углем жжет!!!

— Кострища не видать, — резюмировал Кирт.

— Бери его, — скомандовал жрец.

— Не могу, — растерянно пожаловался Фиилор, — когда мы расцепились, я чувствовать перестал, даже когда за рогульку берусь, не помогает.

— Так цепляемся обратно, — оперативно предложила я, хлопая принца по бокам, тот снова тоненько взвизгнул.

'Шериф' и дабл Кей восстановили цепь, и принц, не подбирая рогульки, зашарил по земле ладонями, радостно пыхтя:

— Щиплется, где-то щиплется совсем рядом... Вот он!

Радильярское чудо снова радостно пискнуло и, не щадя маникюра, выковырнуло из земли небольшой, с половину моего кулака, камень.

— Булыжник мелкий. Это ключ? А почему не в кладке, как обещано? — не поверил Кирт.

— Небось, высочество только что его лбом выбил, — хихикнула я, — или кто-то столь же ловкий до него поработал!

— Только этот камешек жегся и до сих пор пощипывает руку, — растерянно пролепетал принц. От ликования, секунду назад клокотавшего в душе, не осталось следа. Камешек и впрямь был совсем невзрачный. В груде щебня закопай, не отличишь.

— Давайте круг закончим для проверки, — предложила я, и мы снова поскакали, уже через силу буяня и фальшиво веселясь и размахивая рогулькой. Правда, камешек выбрасывать не стали, его Филя припрятал в свой кошель на поясе.

К той поре, как круг, или вернее, амеба почета (кто бы стену ровным циркульным кругом строить стал?) вдоль стен Кретаграта завершилась, ноги ощутимо гудели. Вдобавок я еще сапогами стерла пятку на одной ноге и натерла большой палец на другой. Из-за запаха сивухи и амбре городских стен откровенно подташнивало. От глупых вопросов случайных городских зевак, упражняющихся в остроумии, хотелось материться. Но все оказалось напрасно. Ни в какую сторону Фиилора больше не потянуло.

До кареты мы уже скорее доковыляли, чем доскакали. Стража, хоть и глумилась над буянящими неуделками, за транспортом, похоже, присмотрела. Во всяком случае, экипаж не угнали и лошадей не выпрягли. Так что мы добрались благополучно и, сбросив грязнущие вонючие сапоги прямо на землю, хотели их тут оставить. Не тут-то было! Домовитый Кирт сгреб грязное добро в мешок из рогожи и сзади кареты пристроил. Ну и по фиг, только, чур, пусть сам обувь моет, я к этой дряни не прикоснусь. Хочет 'енот-полоскун' лишнюю работу — его проблемы. Мы загрузились в экипаж и покатили к медвежьей роще. Лучше один почти не воняющий дохлый медведь и ночлег на природе, чем такой город.

Камень впотьмах решили не рассматривать, все отложили на завтра. К тому же его высочество опять отличился. Его начало тошнить, едва карета тронулась по ухабистой дороге. (Где прикажете взяться шоссейному покрытию на Вольных Пустошах в частности и Фальмире в целом?). Мутило юнца качественно, а потом начало выворачивать так, что он едва успел высунуть голову из окошка кареты, чтобы порадовать местность видом всего съеденного на ужин и, как оказалось, выпитого.

Сивухой этот непризнанный гений театра не только полоскал рот для запаха, а еще и сделал несколько глотков для пущей достоверности. Цыплячий вес, тряска и много ли надо худенькой родовитой тушке, вкушавшей лишь тонкие вина? Вот и уболтало болезного.

М-да, счастье Фиилора, что рядом находилась не Симелия. Если б его обожаемая капризуля-принцесса понаблюдала и понюхала жениха в последние деньки, точно нашла бы немало поводов вдоволь поиздеваться над бедолагой. Мы же, хоть и посмеивались украдкой, ему еще и сочувствовали от души. Мелкий, тощий, полный нелепо-возвышенных идеалов и уже успевший столкнуться с их частичным крушением! Радильярского носителя голубых кровей и странных талантов было жаль. Дождавшись, пока его кончит полоскать, дали напиться водички, обтерли и снова тронулись в путь.

Фиилор вымотался настолько, что заснул прямо в карете, используя жреца как подушку, матрац и одеяло одновременно. Я даже позавидовала. Кто бы меня так бережно обнял такими руками.

Принц дрых, как сурок. Он не проснулся даже тогда, когда его выгружали в свежеустановленный шатер. Я тут же решила последовать его примеру. Все равно в таком тельце и с такими навыками никто в ночной караул меня не поставит, проси не проси. Если и спугну кого, то лишь ударной порцией визга. Но не факт, что начну вопить раньше, чем меня придушат, потому на хрен такую сигнализацию, лучше спать.

Глава 9. Об именах, талантах и скверных советах, или в Ральин

Утро встретило меня дружелюбным потрескиванием костерка (не зря вчера дровишки таскала вместо зарядки в перерыве между потрошением малинника!), запахом дымка и вполне приличным ароматом каши. Что втройне удивительно, кашеварил 'шериф'. Заметив мой заспанно-удивленный вид, усмехнулся краем рта и пояснил:

— Я не с пеленок посвящение Первоотцу принял, довелось всякое испытать.

— Э-э, — приподняла я в удивлении брови и недипломатично ляпнула прежде, чем хорошо подумала, — так ты вроде наследником одно время считался.

— Как считался, так и обсчитался, — без горечи, философски признал жрец. — На дороге к Первоотцу всякое пришлось испытать. Одно время с наемным отрядом по Фальмиру бродил, там и готовить научился. Не всегда маркитантки с нами были или трактир на дороге. Животу все равно, есть что рядом, или нет, он свое требует.

— То, что умеешь, навсегда с тобой, в отличие от того, чем обладаешь, — философски согласилась я, оставляя тему прошлого, и прибавила: — Всегда уважала мужчин, умеющих готовить. Пахнет вкусно!

— Мудреное ли дело, кашу сварить? — чуть заметно смутился 'шериф'.

— У меня бы и того не вышло, на костре не умею еду готовить, и, судя по тому, что нашим завтраком занимаешься именно ты, два 'К' тоже в кулинарии ноль без палочки.

— Они колбасой, сыром и хлебом довольствоваться хотели, — без зазрения совести сдал отсутствующих жрец.

— М-да, не диетпитание! Принцу после вчерашнего для желудка понежнее пищу надо, — хмыкнула я, припоминая нервическую медвежью диарею и стандартный сивушный перепел его мимишного высочества. — Остальные, думаю, от горячего вместо бутербродного голодания тоже не откажутся.

Кашевар коротко усмехнулся, показывая, что оценил шутку, и помешал в котелке еду.

После завтрака мы собрались вокруг Фиилора, чтобы хорошенько осмотреть сокровище, добытое вчера ценою унизительного представления. Разочарование внешним видом артефакта оказалось полным. Серый, угловатый, не блестит, не летает, искры не высекает, не гудит, не звенит... Короче, самый обычный мелкий камень. Именно невзрачным представителем семейства щебневых, как был вчера, так и остался добытый ценный предмет.

— Камень, как камень, — с явственным сомнением озвучил общее мнение Кирт, взвесив странное сокровище на ладони.

— Боги видят и думают иначе, — огладив бородку, задумчиво промолвил жрец. Он в ценности находки, вернее в том, что мы нашли именно то, что искали, а не подобрали случайный предмет, не сомневался. Видимо, доверял поисковым талантам принца.

— Вопрос, куда его вставлять, пока все равно не актуален, будем ломать голову ближе к теме, — согласилась я под дружный гогот дабл Кей, оценивших, как оказалось, межмировую шутку.

Улыбнулся и 'шериф', а Фиилор юмора не понял. Зеленые глазки похлопали наивно и чисто. Как такое чудо умудрилось в королевской семье родиться и в грязи властной не изваляться? Неужели его 'шериф' хранил? Вполне возможно. Иного варианта не вижу. Пусть самый младший, но ведь при дворе рос. Сейчас, кстати, перебирая картинки из памяти Ким, вижу, как во время визита Фиилора в Ламильян ненавязчиво мелькал на периферии тип в сером балахоне, на которого особого внимания никто не обращал. Положенное почтительное отношение к служителю Первоотца и никакого любопытства к личности самого служителя — это надо было себя так хитро поставить!

Что ж, какой-никакой, а ключ мы добыли мирно, бескровно и без особого напряжения. Птичка перепил, посетившая юного принца, и наше личное унижение вкупе с обонятельными муками не в счет. Все сгладится, из памяти сотрется, а артефакт-то останется!

Дабл Кей, кстати, с явным сожалением приняли возвращение Кимеи в прежний, бесчулочно-корсетный, вид. Мне осталось только хмыкнуть. Ничего, были бы кости, мясо нарастет, девушка, то есть я, сейчас будет хорошо питаться мясом и сдобой, а дергаться станет на порядок меньше, чем в бытность свою наперсницей вздорной принцесски. Значит, округлится непременно. Главное среди скопления людей жмуриться почаще, чтоб пятнышек не разглядывать и не нервничать, сжигая калории, предназначенные для откладывания в стратегических местах. Цель пусть не девяносто-шестьдесят-девяносто, но хотя бы до восьмидесяти сверху и снизу откормить тельце, тогда и мерзнуть постоянно перестану.

Ральин — заштатный городок Вольных Пустошей лежал южнее Кретаграта. Никто из нас в нем прежде не бывал, но щитовики немного о городе слыхали от одного из собратьев по учебе в Серых Щитах. Папаша того дернул из Пустошей, потеряв голову от любви к проезжей девице. Что удивительно, история закончилась благополучно. Девица его ухаживания приняла, папаша ее, которого прыткий влюбленный ухитрился героически отбить от тройки грабителей, махнул рукой на тощий кошель ухажера и благословил молодых. Я бы, конечно, поставила на то, что несчастный влюбленный сам нанял грабителей для инсценировки героического спасения потенциального тестя, но Кирт и Керт подробностей не ведали. Зато со слов паренька, наслушавшегося от папаши историй о Вольных Пустошах, щитовики знали о родном городе пришлого достаточно.

Ничем особенным из массы городков, разбросанных по Пустошам, он не выделялся бы, если бы не одно но, ставшее причиной моего сдержанного ликования. В городе имелась канализация!!! Была она причудой кого-то из предков нынешнего барончика, сотворившего ее по старинным чертежам, обнаруженным в библиотеке. Да, без благословения Законника исполнителям причуды пришлось тяжело, но канализация работала, и в городе можно было спокойно жить не только обладателям хронического насморка.

Вообще, тут у меня с семантикой и предрассудками из головки Кимеи несколько географических непоняток накопилось, которые пришлось выяснять окольными путями методом наводящих вопросов и невинного похлопывания ресничками.

Оказалось, Пустоши именовались так не в силу малонаселенности, а по двум объективным причинам. Во-первых, пространства там воистину были немалыми и, в сравнении с прочими относительно небольшими соседними королевствами, почти пустыми. Во-вторых, существовали и вовсе необитаемые специфические участки, куда людям и крупным животным ходу не было. Возможно, как раз из-за того, что когда-то давным-давно там здорово похозяйничал Ушедший. Симптомы пребывания на нехороших землях Ольрэна включали звон в ушах, тошноту и головокружение. Волосы, правда, потом не выпадали, зубы не вываливались, и тело язвами не покрывалось, значит, не радиация. Но все равно жить даже в самом распрекрасно живописном местечке, мучаясь таким набором симптомов, никто не желал. Дороги и те старались не прокладывать по проблемным землям. Животные не люди, их в дурной край глупыми посулами и тройной оплатой не заманишь. А жрать лакомства, когда тошнит, ни один зверь не станет.

Короче, Пустоши стали пустошами не по причине дефицита растительности и населения, а по прочим объективным причинам. Баронами здесь именовали всех тех, кто смог подгрести под свою руку и удержать хотя бы один город и замок. Одно без другого не котировалось. Воевали ли здесь? А как же, люди везде воюют. Но период бешеного передела собственности тут миновал в стародавние постольрэновские времена, и теперь народ не столько грызся насмерть, сколько вяло перебрехивался. Когда против тебя дружат все, кому не лень, периодически пытаясь устроить чистки силами воинствующих фанатиков и пограбить награбленное, резко становится не до глобальных противостояний. А там уж и дочки-сыновья-тетки-дядьки-племянники попереженились и оказалось, что куда ни плюнь, всюду родня. Своих же резать как-то не комильфо. Хочешь доброй драчки, всегда можно с соседями сцепиться или очередной партией фанатиков.