Зверь лютый. Книга 24. Гоньба

Кто-то врёт. Причём серьёзно — клятвопреступление на Святом Писании, в народном собрании... — полный двор зевак набежало.

Но ведь кто-то первым стукнул! Слуги с обеих сторон говорят, что когда они прибежали — драка уже была. Здоровенный поп купца таскал за шиворот и лбом купеческим — мебеля ломал. Отчего, вернее всего, у купца и нос разбит, и зуб выбит. Но первый-то удар — чей?

Как это часто бывает на Руси, суд из состязания по теме "кому сколько платить" переходит к вопросу: "чей верх"? Материальный вопрос заменяется вопросом чести.

Страсти разгораются, дело идёт уже к новой свалке, тут паренёк, сигнальщик мой, стоя в общей толпе, спрашивает:

— Отче, а где посох твой? Не этот ли?

И показывает две половинки сломанного посоха.

— Моё! Отдай!

— Отдать-то дело не хитрое. Но выходит... Я его в лавке нашёл. В начале свары в лавке было двое. У купца — батогов в лавке нету. Дубинка — у наместника. Он её об купца обломал, да там и бросил. Потом уж наместниковы заявились, купцу нос разбили, слуги купецкие с дубьём набежали, общая свалка пошла... Выходит, что первый удар — преподобного по спине купца.

Это только один эпизод. Выяснение по теме — кто первым ударил палкой.

Потом-то кто-то перетянул пресвитера по спине, кто-то вырвал ему клок бороды, кто-то порвал одежду... Неважно. Самооборона. Хорошо хоть мечей в ходу не было.

"У купца — батогов в лавке нету. Дубинка — у наместника".

Оба утверждения подтверждаются многими незаинтересованными свидетелями. Покупателями — про купца. Просто прохожими — про наместника. Посох его все видели. И он уже был сломан и выброшен к тому моменту, когда остальные прибежали — пресвитер на глазах свидетелей работал только кулаками.

"Первый удар". И нехорошее продолжение — ложная присяга. Клятвопреступление.

Посадник сидит на крыльце и вспоминает. Что наместник — Черниговский. От епископа Антония. Который несколько лет назад обманул тамошнюю господу ложной клятвой. И этот... иерей — из того же кубла выползок.

"Они там — все такие".

Напомню: "Русская Правда" различает два типа свидетелей. Тех, кто видел само происшествие, и тех, кто может характеризовать участников вообще.

Вспоминает как Боголюбский обошёлся с "коллегой" — с воеводой Ярославским, который вздумал противу людей Всеволжских... Нет уже того воеводы в живых.

Епископа Феодора вспоминает. Который против Всеволжска пошёл. И того епископа — нету.

И начинает посадник загибать пальцы:

— За разбитый нос купца — князю полувирье — 20 да купцу 10, за удар палкой — князю 12, да купцу гривна, за выбитый зуб купца......

Складывает сюда же все виры за ущербы людям фактора от людей наместниковых. Удвояя.

— Псаломщик? Дворнику купца делал "попъхнеть"? Три гривны. Наместнику — слуга? "Суть несвободни". Итого — шесть. И "к собе", и "от собе"? Итого — двенадцать.

Добавляет убытки — цены за товары попорченные. А фактор, не будь дурак, ломит прейскурант... запредельно. Но с обоснованием:

— Елейников разбил! Четверо! Каждый — в гривну! Они ж — трёхцветные! За тыщу вёрст привезённые!

А за побои, причинённые епископским, не считает — зачинщики свары. "В отместку". Получает "всего" за две сотни гривен (купцу и его людям там и половины нет — всё князю). Послушав вопли и проклятия пресвитера, угрозы страшным судом, божьим — на небесах, княжьим — на земле, багровеет:

— Ты чего, поп, меня пугать вздумал?!

И посылает ярыжек "взыскать виры немедля". Бормоча себе под нос:

— Матушку мою злым словом поминать не надо было.

Глядя в глаза ошеломлённому таким вердиктом и скоростью судопроизводства наместнику епископа Черниговского, добавляет:

— И чтобы нынче уже тебя в моём городе не было. Нам лживого пастыря ненадобно. А останешься — велю палками бить.

По моему суждению — прямой промах Антония. Нельзя было человека с таким характером, с такими склонностями — сюда засылать. Стареет Антоний, прежде он так маху не давал. Подзабыл, что в Южной Руси (Киев, Белгород, Чернигов, Переяславль...) иерархов ставят по приказу сверху. А вот севернее... В Турове, Новгороде, Ростове епископов нынче народ выбирает. Митрополит же — рукополагает избранников.

* * *

"Северный" вариант ближе к Определению Поместного собора 1918 г. — выборам клиром и мирянами. После победы большевиков и архиереям приходилось быть... демократами.

"Южный" же соответствует исключениям:

"В исключительных и чрезвычайных случаях, ради блага церковного, допускается назначение и перемещение архиереев высшей церковной властью".

* * *

Сходно и на более низком уровне: иерарх пресвитеров по приходам поставляет. Но примут ли пастыря прихожане — им решать.

Об этом же и угроза Великого Князя Киевского Ростислава (Ростика) патриарху Константинопольскому: будешь слать митрополита без моего согласия — сам с епископами следующего выберу.

Тема — давняя, со времён раскола, с Климента Смолятича — постоянная. А нынче, в землях Суздальских — особенно наглядная. Ныне здесь власть светская многих людей духовных побила — выкормышей Феодора Ростовского наказывали. Суздальскому боярину — посаднику Коломенскому — вышибать дурных пастырей не в диковинку.

Ободранный вирами епископский наместник бежит из Коломны в Рязань. А к Мурому из Рязани, тем временем, идут Иона с Елизарием.

Я учёл опыт Коломенской стычки. Последствий было несколько. Из наиболее широко известных: установление законодательно моих проповедей Николаю и Акиму. В казённом кафтане на колени — только перед иконой да могилой. Во всех других делах — кивок головой с прямой спиной. Под страхом лишения чина и ссылки. Что ломало, в частности, исконно-посконный вид "явления попа народу". Казённым людям пришлось избавляться от привычки "припадать и лобызать".

Был разослан циркуляр, были наказанные. Ну, не умеют русские люди прямо стоять, в лицо смотреть! Разве что — на войне.

С другой стороны — были попытки людей моих нагнуть. "За невежество, за гордыню, за неуважение явленное". С пытавшихся... взыскивал.

Новый обычай внедрялся тяжело, скандально, иной раз — и кроваво. Немало добрых людей потерял. Из-за мелочи мелкой — "гибкости в поясе".

Но шелестело по Святой Руси: люди всеволожские — ни перед кем спину не гнут. Хочешь в миру прямо стоять — иди к Зверю Лютому.

Глава 513

У меня в Муроме стройка идёт — училище поповское ставится. Иона хоть и ушёл в Рязань, а свой город без присмотра не оставляет. Выпросил пожертвование у одного из местных бояр — кусок земли чуть выше города, с людьми полезными свёл. Иону в Муромских землях уважают, к просьбам его — отзывчивы.

Я мастеров послал, строим там, по нашему проекту, такой здоровенный... кампус.

Когда мой главный архитектор — масон Фриц из Кельна, про мои хотелки услышал — начал на себе волосы рвать.

— Нихт! Унмоглиш! Невозможно! Не бывает!

Сели считать.

* * *

Население "Святой Руси" — 8 млн. душ, 850 тыс. семейств. По европейским нормам средневековья — один приход на 100 семей. По Императорским конца 19 в. — 60. Мне имперство это... ну совсем неподъёмно. Тут хоть бы на европейский уровень пролезть.

Нужно 8.5 тыс. храмов. Минимум. В больших храмах службы ведут несколько священников. Хорошо бы иметь такое же, или чуть больше, количество диаконов. А реально — тысяч пять приходов. В большинстве — один поп. Нужно, примерно, 17-20 тыс. церковников. Имеем 5-7 тыс.

Вторая тема — качество.

Образование у попов — домашнее. Потомственные пастыри.

Лет с 8-12 попович начинают помогать родителю в церкви, на клиросе поёт, свечки меняет. Научается "Псалтыри" "на зубок" и кое-какому Евангелию. К 16-20 попадает на епископский двор, проходит тестирование, стажировку, курсы повышения квалификации. Женится и рукополагается. Обычно — в диаконы. Отслужив лет 8-10, пройдя повторную квалификационную проверку, годам к 25-30 становится попом, поставляется на приход.

Средняя продолжительность жизни мужчины здесь — 39 лет. По естественной убыли каждый год "Святой Руси" нужно полтыщи новых "батюшек". Для десятка русских епархий — приемлемо. Но на пределе.

Результат: качество "новиков" невелико. Ни — в смысле грамотности, ни — в смысле морали. Наследственность профессии, всеобщее родство-свойство, низкий уровень конкуренции — не способствуют.

Периодический "впрыск" иностранцев, прежде всего — греков, болгар, моравов — систему поддерживает в тонусе. Приходят люди, с кланами потомственных "вероучителей" не связанные, знания, полученные "у источника", приносят. Но раскол... — длительное прерывание "впрыска".

Система загнивает с обеих сторон.

Местные — друг с другом повязаны. "Рука руку моет", "свои люди — сочтёмся". Старательно препятствует приходу "иноземцев". А те и рады — ехать в дикую холодную страну раскольников и язычников никто не хочет, патриархат шлёт... "на тебе боже, что нам не гоже".

В результате: священнослужителей — недостача, качество их — негодное, да и сидят они — не там. Новопоставляемые разными правдами-неправдами пытаются перебраться в города — там приходы богаче, к боярам под крылышко — там "маслянее".

Конечно, и среди священников есть достойные люди:

"Его богатство — мысли и дела,

Направленные против лжи и зла.

Он человек был умный и ученый,

Борьбой житейской, знаньем закаленный.

Он прихожан Евангелью учил

И праведной, простою жизнью жил.

Был добродушен, кроток и прилежен

И чистою душою безмятежен.

...

Примером пастве жизнь его была:

В ней перед проповедью шли дела...

Он слову божью и святым делам

Учил, но прежде следовал им сам".

Ещё есть зубры вроде Черниговского Антония или Смоленского Мануила. Есть талантливые и хорошо грамотные люди из молодёжи. Но они погоды не делают.

* * *

Раскладываю эту цифирь перед Фрицем. Он, как болванчик китайский, кивает. И пропускает мимо ушей. Ему это всё... он — архитектор. А не архиерей. Даю вывод:

— Итого, для восполнения естественной убыли, повышения качества и приведения числа приходов к нормальному количеству в обозримые сроки, требуется выпускать 1.5 — 2 тысячи обученных священнослужителей. Ежегодно.

Он ещё кивает автоматически, а я продолжаю:

— Обучение меньше, чем три-четыре года — не сделать. Отчего количество бурсаков — шесть тысяч. И, минимум, пол-столько — обслуги. Итого — десять тысяч. Жильё, учебные места, склады... и прочее.

Тут до него доходит. Он весь багровеет. Сказать не может — только слюни в разные стороны летят. Слюнявчик ему, что ли, подарить?

— Нейн! Думхейт! Унмоглиш! Нур таусенд ин дер штадт!

Насчёт последнего — он прав. В Муроме — около тысячи жителей. С посадами и подгородними — тысячи три. Фактически, речь идёт о том, чтобы построить новый Муром, втрое больше нынешнего.

Этот разговор был вскоре после моего "обретения бессерменского серебра Богородицы". Фриц пыхтел, ругался и фыркал, но постепенно...

Задачи уровня — не один дом, а целый город — у меня возникали. И — решались. Накапливался опыт. Уникальный. Вот его, Фрица из Кёльна, личный. Не — "домостроителя", а — "градостроителя".

Такие люди в мире где-то есть. Один-три. Очень редко возникает задача построения целиком города.

Городец? Радил? Не уникальный для "Святой Руси", но и нечастый пример.

В России будут строить города "пачками". В 17 в., в 20-м... Пока — пара-тройка в столетие. Да и Радил строил именно "город" — укрепления. Остальное люди делали сами.

Обычно правители требуют храм или монастырь, замок или башню. Одно-два здания.

Повторю: то, что Фриц такой — не только его особый какой-то ум. Хотя и это есть. Он — попал. Попал в место, где постоянно возникают такие задачи. Он их решает. И, при этом, уникальным образом умнеет. От чего перестаёт кричать "Нейн!" по каждому поводу.

Прошлой осенью загнал его в Муром — посмотреть площадку. Был вариант построиться выше, у Карачарова. Ещё два варианта рассматривали. Ионе удалось вот это место в дарение получить. Хорошо: помимо рельефа, леса, воды есть ещё проблема с трудовыми ресурсами. В самом Муроме — с этим полегче.

Иона перешёл в Рязань, но дело начал: всю зиму шла заготовка и доставка леса. По весне Фриц съездил на место, провёл разметку местности, наняли землекопов, плотников — пошла стройка.

Верхушка стройки — моя, деньги — мои, комплектация — кирпич, вьюшки-задвижки — от меня. Пришлось таскать грузы учаном из Всеволжска к Мурому. Бурлаками. Что здесь — невидаль. Хотя бурлаки на Оке в 19 в. будут дольше, чем на Волге.

* * *

На "Святой Руси" — бурлаков нет. Слово — от монгольского барлаг (слуга, батрак. Не путать с огненным подземным чудовищем из "Властелина колец"). А закончатся бурлацкая тяга — в СССР запретом в 1929 г. по постановлению НКПС.

Эти ж гадкие коммуняки! Подрывали здоровье простого русского народа, препятствовали, понимаешь, прогулкам на свежем воздухе по речному бережку с баржой на верёвочке. Это ж все знают!

* * *

Очень полезное занятие. Пройти ножками по бережку... Одно устье Теши чего стоит. Все негоразды — сразу вылезли. Мурома местная попыталась... Два селения — выжгли, пять — выселили. Не надо на путях безобразничать.

Я туда вложился, полгорода с моих рук ест, у меня там люди работают, фундаменты первой очереди уже выложены, стены пошли... Тут в Муроме наместника меняют. Тревожно как-то... Надо глянуть.

Я поспел в Муром на полдня раньше наместников. Из-за телеграфа знаю как они идут — можно время рассчитать. Пообщался с местной верхушкой, с приёмышами Ионы. Он приют потихоньку расширяет — я на прокорм сиротам подкидываю, воспитателей поставил толковых. Эти полсотни подростков — зародыш будущего училища.

Понятно, что мне интересно: как их кормят, чему учат... за мои-то денюжки! Есть у меня кое-какие пожелания. Особенно, после собственных, с Трифой, экзерцисов.

Да не про секс я, а про педагогику!

Хотя, конечно, сходство найти можно. "Впихивание невпихуемого". Здесь — знаний в мозги неука.

Оставил Трифену, с собой на "Ласточке" привезённую, со здешними бурсаками разбираться, сам — на стройку. Первая церковка уже сделана, освящать пора. На казарме — стропила ставят, учебный корпус — черепичкой кроют, едальня — функционирует.

Трёхразовое горячее питание для работников — обязательно. При 14-16-часовом рабочем дне — иначе никак.

Проколы видны: рамы надо из Всеволжска тащить — местные плотники... пусть они чем-нибудь другим занимаются. Стекла. И — стекольщиков. Провалы с коммуникациями. Выгребные ямы — не сделаны. Колодцы — не выкопаны.

Факеншит! Воду с Оки пьют! Некипяченую! Поубиваю всех нафиг! Пока мор не начался.

Дороги, приведение в порядок территории, дренажные канавы... ещё и не начинали.