Раннее утро — самое сладкое время для сна. Даже те, кто вчера вечером мучились от гнетущего состояния и последующей бессонницы, сейчас мирно храпели на своих импровизированных ложах. Только бодрствующие часовые о чем-то перешептывались возле костра.
Зато у меня желание спать пропало напрочь. Теперь придется как-то убивать время до общей побудки. Впрочем, я всегда умел себя занять.
К тому времени, когда весь отряд был на ногах, я успел завершить два стандартных комплекса физических упражнений. Я довольно неплохо выложился и был весь мокрый от пота. Зато собран и бодр, не то что Агорник, который спросонья через раз ложкой в котелок попадал.
Со сборами не затягивали. После завтрака спешно свернули лагерь и с мрачными, но решительными физиономиями все выстроились в колонну и вошли в лес.
Казалось, шагнули в чащу, а как будто в другой мир. Почудилось, что где-то за спиной захлопнулись двери и отрезали нас от остальных земель. Звуки стали более глухими, тихими. Свет — тусклым. Солнечным лучам не пробиться сквозь все эти слои зеленого заграждения. Потому-то здесь, внизу, зелень более темная, не такая сочная, как снаружи. Кора деревьев, и та, была не серой или коричневой, а почти что черной.
Деревья — это вообще отдельная история. Глядя с восхищением и некоторым страхом на местных гигантов, я думал, что, либо до этого мне попадались одни только кустарники, либо эти деревья не являются уже таковыми, а переросли в нечто большее и нечто иное. Лес представился мне войском спящих великанов, застывших в самых причудливых формах. Будто в былые времена какой-то великий чародей, выйдя на битву против орды гигантов, своим заклинанием погрузил их всех в тысячелетний сон.
Кто его знает, прошла с тех дней тысяча лет или нет, но шуметь в лесу не хотелось абсолютно, чтобы, не дай Высший, никого не разбудить. И не только мне. Солдаты придерживали свое оружие, чтобы не звенело при движении, инквизиторы общались в пол голоса, даже лошади и те, кажется, старались не громко цокать копытами.
Продвижение через чащу пока не сильно затруднялось естественными препятствиями. Когда-то, в старые времена, населявшие эту местность колдуны позаботились о комфортном передвижении и проложили сквозь весь лес дорогу, широкую и даже имеющую каменное покрытие. Теперь, конечно, от нее осталась лишь тень, все заросло и даже камни, вплавленные в землю не помогли. Лес, если дать ему волю, в конце концов всегда заберет свое. Но даже того, что осталось, вполне еще хватало для нормального продвижения всадника.
Оказавшись в этом лесу, солдаты хоть и старались храбриться, но было видно, что их не покидает некоторая нервозность. Их настороженные взгляды ощупывали каждый ствол дерева, каждый камень и травинку. Впрочем, это касалось не только воинов. Что говорить, даже я чувствовал какое-то напряжение, а я, в отличие от обычных рубак, со всякими мистическими и магическими делами связан неотрывно. Один только Бич Отступников казался безучастным к окружению. Хотя, быть может, только казался. С его внешностью сделать это нетрудно. Сдвинул брови, свою единственную поросль на голове, и уже имеешь грозный вид.
Эта нездоровая подозрительность довольно долго владела настроением отряда. Опасливое выражение стало сходить с лиц вояк, только после того, как мы прошли не один километр. Впрочем, ничего удивительного — сплетни о лесе Сестер не слышал только глухой.
Давно, когда магия еще не была под запретом, а чародеи открыто практиковали свое искусство, боролись с королями за власть или устраивали свои жуткие опыты; в те времена, когда люди при виде ведьмы не хватались за вилы и факелы, а кланялись ей до земли или бежали в страхе; когда только зародившемуся ордену было абсолютно ничего противопоставить силе колдунов, и ради смерти одного из них они разменивались сотнями погибших со своей стороны, и возник этот лес. Кто знает возможно он существовал и до этого, но тогда он представлял собой обычный зеленый массив, не имеющий ничего общего с тем, что произошло с ним после.
Даже орден признается сам себе в том, что не все маги тех времен были, либо одержимыми силой маньяками, продавшимися низшим сущностям и убивающими налево и направо, либо одержимыми властью гордецами, возомнившими себя высшими существами и пожелавшими повелевать всеми теми, кто слабее их.
Были и другие. Те, кто пытался постичь магию, понять ее суть, применяя практически научный подход. Само собой, это были те же самые маги, испорченные своей силой и Низшим, которые порой не гнушались самых бесчеловечных опытов. Но, как минимум, они не порывались уничтожать целые деревни или даже города, придавая их подвластным стихиям и отдавая на откуп сущностям, с которыми заключили контракт. И не добивались общественного раболепия и поклонения откровенной тиранией, хитрыми увещеваниями или лживыми добрыми поступками. Такие чародеи как бы дистанцировались от всего мира, запираясь в каком-нибудь темном углу вместе со своими изысканиями. Все остальное для них было неинтересно. Естественно, для их работы нужно было какое-нибудь тихое и безлюдное место, где не станут бродить толпы праздно шатающихся любопытных, отвлекая от исследований. Впрочем, имея должное влияние на власть, обзавестись таким местом не проблема.
Одним из таких темных углов и был лес Сестер, который получил свое название за то, что заведовали в нем четыре женщины. Не факт, кстати, что всех их связывали родственные связи, но из-за того, что все обосновавшиеся здесь маги были слабого пола, название прижилось. Чем именно занимались чародейки в этом лесу, доподлинно неизвестно. Испытывали ли они на лесе новую магию, создавали химер путем изменения и скрещивания разных видов животных, или же просто это место служило им для проведения каких-то ритуалов, не знает никто. Точно известно только то, что их действия каким-то образом повлияли на лес, изменили его.
Сперва никто из селян близлежащих деревень этого не заметил. Но потом, когда никто из тех, кто на свой страх и риск решил заглянуть в чащу, не вернулся, люди напряглись, а уж когда появились двое-трое счастливчиков, которым все же удалось выйти из злосчастного леса, вообще зароптали.
Конечно же мужичье знало, кому теперь принадлежит лес и то, что им в него отныне вход заказан. Но находились и те, кто готов был рискнуть отправиться за дичью ради хорошего барыша или собственной голодающей семьи.
Выжившие рассказывали удивительные, иногда даже несуразные истории. О деревьях с глазами и ртами, о крылатых и рогатых медведях, о прекрасных девах, которые расхаживают нагими между деревьев и завлекают неосторожных путников на поживу ужасным монстрам. И о многом другом. Естественно, находились и такие, кто не верил в россказни, но охотников отправиться в лес и убедиться во всем самому стало в разы меньше.
Со временем слухи о волшебном и смертоносном лесе стали шириться и наполняться самыми неправдоподобными подробностями. Люди всегда горазды почесать языками, особенно когда речь касается чего-то недоступного и непонятного.
В наши дни уже, наверное, каждый слышал пару историй о знаменитом лесе. От матери в детстве, что запугиванием отучала от непослушания, от товарищей, что любили страшные истории, от путников и странствующих торговцев в тавернах, которые любят поведать о своих похождениях всем тем, кто готов развесить уши.
Поэтому и неудивительно, что в самом начале пути по чаще весь отряд проявлял чрезмерную бдительность. Возможно именно это и сыграло с нами злую шутку.
Как известно, всегда быть готовым к бою невозможно. Это некомфортное состояние для человека, и постоянно находиться в нем он не может. Все время ждать атаки и быть готовым ее отразить. Это изматывает. Все происходящее становятся медленным и монотонным. В голове начинают мелькать мелкие и незначительные мысли, отвлекая внимание и сбивая настрой. Бдительность притупляется.
Именно это произошло с нашим отрядом, когда, по ощущению, солнце приблизилось к зениту. Почему по ощущению? За весь наш путь я так и не обнаружил ни одной прорехи в этом зеленом покрывале.
Люди устали присматриваться и искать возможного врага. А потому, когда из кустов птицей вылетела в нашу сторону стрела, для всех это стало настоящим сюрпризом.
Пропев свою боевую песнь, стрела клюнула одного из наших оруженосцев в шею, да там и осталась. Парень вскрикнул, похоже больше от удивления, чем от боли, дернулся и сполз с лошади. Кровь толчками выплескивалась из его раны, и даже она казалась темной в этом сумрачном лесу.
Лучник, стрелявший в нас, должно быть не был хорошим стрелком, больше ни одна его стрела не поразила не то что уязвимого места, даже никого не поцарапала. Видимо с первым выстрелом ему просто повезло. Либо же не повезло нашему воину.
С громким криком, который скорее всего по задумке должен был нас ошеломить, на дорогу, точнее даже тропинку, что от нее осталась, со всех сторон посыпались враги. С виду это были обыкновенные люди, разве что худые и замызганные слишком, словно не следили за собой на протяжении нескольких месяцев. Никаких рогов, хвостов, клыков или дополнительных конечностей, которых можно было бы ожидать от этого места. Происходи дело в каких-нибудь других землях, я бы без сомнения сказал, что это обычная разбойничья засада.
В глазах атакующих застыли обычные для такой ситуации эмоции. Гнев, ярость, азарт и страх. Никакого свечения в них я не заметил. Поведение вроде бы тоже было адекватным ситуации. Если не считать того, что эти придурки решили напасть на отряд инквизиторов со свитой рыцарей и оруженосцев.
На пути самой большой группы атакующих внезапно появился сир Ричард Лайон, уже спешившийся и с мечом наголо. Присущая ему задумчивость слетела с него, как листья с деревьев по осени. Три плавных движения, переходящих из одного в другое, и трое врагов опали на землю тряпичными куклами. Окровавленными тряпичными куклами. Остальные, огорошенные таким отпором, замерли, чем предоставили рыцарю еще больший простор для маневра. Не знаю, можно ли было успеть моргнуть за то время, что понадобилось Ричарду на атаку, но если да, то это было последнее, что успели сделать нападавшие. Парень оказался настоящим виртуозом своего дела. Такого мастерского владения клинком мне еще видеть не доводилось, даже среди своих учителей.
Успешные действий командира послужили сигналом для остальных воинов. Придя в себя после эффекта неожиданности, остальные бойцы тоже бросились на врага.
Я в схватке не участвовал. Сперва, как и все был ошарашен внезапным нападением, а потом понял, что охрана отряда справятся и без меня. Да и не мое это дело — ломать свои палаши об обычных людей. У моих клинков другая цель. И цена их слишком большая, чтобы доставать по поводу и без.
Подоспевшие солдаты хоть и не бились с мастерством сира Лайона, но явно превосходили на голову этих оборванцев, которые были вооружены чем попало. Очень быстро расклад сил сменился в другую сторону, и нападавшие, оставив на тропе два десятка тел, решили не продолжать схватку. Убегали они совсем с другими криками, чем в тот момент, когда бежали в нашу сторону.
Догонять их, естественно, никто не стал. Помимо опасения нарваться на засаду, их банально никто бы не смог настичь. По незнакомому лесу облаченным в тяжелую кольчугу или доспех только и бегать за легконогими местными разбойниками.
Когда звуки убегающих отдалились вместе с ними, первым голос подал один из рыцарей.
— Как там Курт? — хороший командир всегда в первую очередь справляется о своих людях. Сир Дикон похоже был таким командиром.
— Уже в Высшем царстве. — склонившийся над оруженосцем капеллан прикрыл ладонью глаза погибшего и зашептал молитву. Старик до этого настолько редко участвовал в разговорах, что если бы он не бурчал постоянно под нос стихи из книги откровений, то я бы решил, что он немой.
— Бездна! Какого Низшего это вообще было? — озвучил общий вопрос рыцарь.
— Вот и я хотел бы знать. — заявил Огюст. Он сжимал в руках свой здоровенный молот, с которого на землю капала подозрительно алая жидкость. Оказывается, инквизитор не чурался битв.
Айронхарт расценил это как призыв к действию, шагнул к мертвому нападавшему, пнул его ногой, проверяя не притворяется ли он, после чего склонился над телом, чтобы осмотреть. Прощупал кисти рук павшего, оттянул его веко, затем верхнюю губу, разорвал ветхую рубашку на груди.
— Вроде человек. — неуверенно заключил он.
— Да? И что же они тогда делали в таком месте? — один из оруженосцев был так возбужден, что влез в разговор рыцаря с инквизитором. — Грибы собирали? И на отряд напали, потому что углядели в нас конкурентов.
— Ведьма. — Ганс Вебер сказал это таким тоном, что все повернулись к нему. — Разве не видите? Это все ее происки. Колдунья чувствует, что мы наступаем ей на пятки, и хочет нас задержать. Потому она околдовала этих людей и натравила на нас.
Эта версия была не самой глупой, но по моему мнению — точно ошибочной. Конечно, говорить этого инквизитору я не собирался. Я вообще хотел постоять молча в сторонке, но искатель правды должно быть заметил скептическое выражение на моем лице.
— Чего кривишься, Касий? — ткнул в меня пальцем Вебер. — У тебя другое мнение на этот счет? Так поделись с нами, знаток чародеев.
— Просто я сомневаюсь, что чародейка, которую мы преследуем, способна на такое деяние. — пожал я плечами. — У нее другая специфика. Если бы она умела влиять на умы людей, то не попалась бы так легко. Еще в деревне заставила бы людей забыть о себе, и мы бы так о ней и не узнали.
— Вполне вероятно, что она где-то сплоховала. Совершила ошибку. Все ошибаются.
— Да, но в мелочах. А не в том деле, от которого зависит твое благополучие или даже жизнь.
— Тогда кто это? — Ганс кивком головы указал на лежащие на земле тела. — Делегация из Гретты заблудилась?
— Ну, выглядят эти ребята, как разбойники. — продолжал я гнуть свою линию.
— Разбойники, что нападают на рыцарей? С ножами и плотницкими топорами против мечей и кольчуг? Тогда или они совсем долбанутые, или ты глупый, раз выдвигаешь такие теории. Да и что им делать в таком месте? Всех простых путников должна была распугать репутация этого леса. Кого они могли здесь грабить? Разве что проходящих мимо колдунов, но в этом случае мое мнение об этих разбойниках упадет еще ниже.
— То, что об этих местах ходит дурная молва, не означает еще, что они безлюдны. Торговцы — народ отчаянный, готовы на многое ради хорошего барыша. Многие караванщики не прочь пойти на риск, чтобы сократить дорогу. Не говоря уже о контрабандистах. Те специально выискивают самые глухие и пустынные тропы. А вот тебе другой вариант — бандиты устроили логово в этом лесу, а свои разбойничьи набеги делают в других местах. Организовать бандитскую базу именно здесь, было бы прекрасной идеей. Ты ведь сам сказал, что сюда обычно никто не заглядывает, ни крестьяне, ни солдаты, ни королевская служба сыскарей. Кстати, возможно именно поэтому они и напали. Испугались, что мы их раскроем, или что мы пришли по их души.
