Подводный мир не любит "стремительных и резких", самая быстрая рыба, на самом деле, самая грациозная и плавная, иначе слишком много шансов стать обедом.
Семен, в свое время, демонстрировал мне этот, акулий, стиль плавания. Жаль, у человека проблемы с обтекаемостью, иначе мы бы... Ух, черт возьми!
Прохлаждаясь на декомпрессии, с азартом порылись в каменных осыпях — Семену показалось, что там есть что-то интересное.
Ну, еще бы, после моих-то рассказов о том, сколько всего тут затоплено, ему бы и не показалось!
Нашли собачий череп, зацепившуюся за камни сеть и два гаечных ключа, новеньких и блестящих, словно вчера утонувших.
Так и выбрались на берег, с гаечными ключами.
Собачий череп похоронили в осыпи, пусть песик спит спокойно, а сети, Семен старательно смотал и выпустил отдельным буем — эта зараза не только для нас может стать проблемой, но и кораблю доставить хлопот, намотавшись на винт.
Сам я с таким не встречался, но с капитаном спорить не буду, против моего, у него опыт еще тот, и не весь — положительный. Это меня он опекает, как нянька, иногда даже и в глаз ему дать хочется, за "гиперопеку"-то...
Пока мы развлекались, на островок пришумел вертолет, старый "Ми-8", шумный и пахучий, привез еще ворох груза и две хмурые личности, в пустынном камуфляже, без знаков отличия.
Разглядывая мрачный лик Федорова, предположил, что посетили нас люди из "Комитета"...
— Сами справитесь? — Вопрошал седой, с хитрым, "Ленинским прищуром", мужичок, мне по подбородок, но с таким разворотом плеч, что и костюма-то не подберешь... — Баржа уже чапает, будет к вечеру, часов в пять. Все, как вы и просили. Как загрузимся, ваш человек и наш, — он кивнул в сторону своего напарника, — проверят груз, опечатают и будут сопровождать до границы. Поездом.
— Тебя капитан искал. — Павлик ткнул в сторону стоящего на якоре "Ярика", что привез нас на точку. — Сказал "важно".
Моряк, не важно "соленый" он или "пресный", суеверен. Казахстанцы суеверны вдвойне и оттого я люблю свою родину. Здесь, за мешаниной мистики, суеверия и нашего очень странного, мусульманства, остались самые замечательные люди. Они чувствуют землю, всю бескрайнюю даль наших степей, ценят воду и знают, как это страшно, остаться одному.
— Здравствуйте, капитан. — Оказаться на "Ярике" можно было разными путями: на нашей мелкой лодчонке, рассчитанной на две персоны или вплавь, за десяток гребков. Можно было поорать, требуя "личного транспорта", раз уж меня хотел видеть капитан корабля, лично.
— М-м-м, понятно. — Вздохнул Азамат Аждарович, впившись взглядом в висящий на шее волчий коготь. — А я то, старый, думал... Сам справился? Или помог кто?
— С волком — сам. А ночью... Если Вы об этом, то — помогли. — Честно признался я, растираясь жестким полотенцем, которое подал мне двигателист. — Знали ведь?
— Обычно, собакой откупались. — Азамат пожал плечами, признавая свой промах. — А тут — целый волк, пожаловал, распугал мелких шавок.
Пару минут мы играли в гляделки, "черные против зеленых".
Победили более молодые — зеленые.
Азамат отвел глаза и протянул мне кожаный кисет, на шнурке.
— Убери, на ночь. Иначе не проснетесь.
— Сегодня тут ночевать уже не придется. — Я отвел руку, хорошо помня слова Охотника. — Да и спокойней мне, когда я их чувствую.
— Их?! — Узкие глаза капитана превратились в два черных озера, в которых блистали желтые молнии. — Их?!
Расстегнул браслет часов и продемонстрировал волчий коготь, спрятанный в массивный замок, украшенный гравировкой группы крови.
— Ночуй-ка ты на корабле... — Азамат прищелкнул языком. — Не простого ты волка убил, раз старые испугались, а молодые помогли.
Он отвернулся, давая понять, что разговор окончен.
— Ох уж это Восток! — Я с удовольствием нырнул с низкого борта катера в воду, смывая недосказанность и мистику.
Восток очень любит яркие цвета, ведь за ними одинаково легко спрятать и самую страшную и самую простую тайну.
— Слушай... — Павлик выглядел очень озадаченным, смущенным и серьезно обеспокоенным. Глядя на его нервное почесывание, я уже и сам стал беспокоиться, а то, не ровен час, признается сейчас наш коллега в шпионаже в пользу дружественной республики и что, впрямь здесь топить прикажете? Или тащить через границу, надеясь на великий русский Авось, который меня еще не разу не подводил? Правда, не подводил он меня по той простой причине, что я старался как можно реже его беспокоить...
— Ты же отсюда родом? — Паша уселся на согретый солнцем камушек и уставился на меня, как на последнюю инстанцию.
Пришлось кивнуть и сесть рядом, шмыгнув носом.
— А здесь и вправду глубины 600 метров бывают?! — Наконец "разродился" наш младшой лейтенант и я захотел его пристукнуть, чем-нибудь тяжелым и железным. А лучше — чугунным. Для верности, чтобы не ожил.
— Средняя глубина водохранилища около десяти метров, максимальная — шестьдесят. — Начал я лекцию для молодых и искренне верующих. — Есть, конечно, резерв, на всякий нехороший повод, но и он до сотни метров вряд-ли дотянет. И вообще, Пашенька, гугл уже отменили? Или википедия ушла на обед?
— Школишь? — Федоров скалился, появившись из-за моей спины. — Вот смотрю я на тебя и в ужас прихожу: будь ты на десяток лет старше, а лучше полтора, я бы перед тобой в струнку тянулся, товарищ секретарь партийной организации! В мои годы, за такими, как ты, Москва охотилась серьезнее, чем за шпионами. Да и флот... На жопе ровно не сидел. Высшая партийная школа, слыхал такое?
Пришлось признаваться, что слыхал. И не только слыхал — изучал конспекты, что достались по наследству от бабули-фельдшера, лейтенанта запаса, окончившего свой институт в пятьдесят лохматом году.
Интереснейшее чтиво, кстати, скажу я вам! Очень много объясняющее и ставящее по своим местам. Я и на психологию пошел с таким удовольствием, именно из-за этого.
Пашу, при слове "партия" аж перекосило, словно кислых ягод целый рот набрал. Он у нас молодой-ранний, считает, что "заграница нам поможет" и "общечеловеческие ценности" непреходящи.
Федоров, от такой постановки вопроса аж в багровые тона ушел, выписав Пашеньке командировку в ближнее зарубежье, по местам боевой славы авиации НАТО и мемориалов тем, кто уже никогда не расскажет ничего, обратившись в пепел.
Вернулся наш младшой седой и молчаливый. За полгода оттаял, но общечеловеческие ценности при нас больше не поминает.
Через пару месяцев скатаем его в Хиросиму, пусть своими глазками посмотрит на деяния "общечеловеков"...
— Планы строишь? — Федоров, прогнавший Павла проверять снаряжение и помогать Семену, бросал в воду камушки, любуясь брызгами.
— Не люблю смешить высшие силы... — Покривил душой, я. — Один пес, все раком встанет...
— Оптимист это не тот, кто первый кричит "Ура"... — Вздохнул Федоров, отряхивая руки от налипшего песка.
— А тот, кто последним кричит "П....ц!" — Закончил я народную мудрость и поежился от внезапно налетевшего холодного порыва ветра.
* * *
— ... Виски — 3 бутылки. Выдержка — 100 лет. — Старый знакомый Аркана, привыкший скупать все по дешевке, облизнулся и причмокнул губами. — У меня и деньжищ таких-то не будет, Аркан! Тут за сигары бы рассчитаться, а ты выпивку толкаешь!
— Не хочешь — сам выпью! — Хохотнул морпех, твердо зная, что Алекс Трим, владелец придорожной забегаловки "Хеленна" и хозяин одноименного магазина, с торца забегаловки, единственный, кто и товар возьмет, и цену даст, и властям не настучит.
Никого Алекс не боялся, ни черта, ни бога. Бобыль, меняющий женщин ровно тогда, когда они становятся свято уверенными, что до заветного колечка на пальчике всего одна ночка осталась. Влюбленный в свое заведение и держащий работников в ежовых рукавицах.
— Ты хотел сказать "вылакаю"! — Худой, как щепка, Алекс торопливо убрал бутылки в окованный свинцом шкаф, следом за упаковкой сигар. — Тебе что виски, что спирт — лишь бы горело, горло драло, да по мозгам шибало! Еще есть что-нибудь?
— Два "АК" и пятьсот патронов, но это только в обмен на "Вдоводел", с полным обвесом. За прицел отдам "Кольт" и два магазина.
— Три!
— Десяток патронов. — Пожал плечами Аркан, разворачивая плечи. — Больше не дам, самому на что-то жить надо!
Рассматривая здоровую сумку, лежащую у ног морпеха, Алекс только умиленно прослезился и поинтересовался дружеским шёпотом, а точно в родне Аркана не было евреев?
Посмеявшись старой, как само время, шутке, приятели вновь склонили головы над черной столешницей, на которой Алекс мелом подводил итог.
— "Калашниковы" придержи, — Трим почесал глаз, марая нос и загорелую щеку, мелом. — Твоего "F-14W3" теперь днем с огнем не сыскать, в хорошем состоянии. Лучше я тебе "обвес" для "АК" поищу... Был у меня гость из Канады, рассказывал, что у них целый заводик "калашниковы" до ума доводил. Контакт он оставил, так что, через недельку, будет тебе и прицел, и ствол, и, если не сорвется — подствольник. Только гранат, больше трех не достану. Высшие словно с цепи сорвались, во все щели носы суют, младших сворками таскают.
— Алекс. — Аркан со вздохом перешел к самому главному. — Мне бы отсидеться, месяцок. Поглубже.
В комнате, с окнами выходящими на три стороны света, богатым ковром во всю стену и ковром на полу, воцарилось напряженная тишина.
— Что так? Где-то нашумел? — Трим насторожился, мгновенно просчитывая возможные проблемы и обходные пути. — Или за молодкой приударил?
Аркан вздрогнул, вспоминая свои сны и поежился.
— Ты уж лучше сразу скажи, чего ждать. — Хозяин забегаловки уже принял решение и теперь только раздумывал, как ловчее отыграть выпавшие карты.
— Юбилей у меня, Алекс. Вот и ищу, куда нос приткнуть, чтобы не отрезали.
— Юбилей?! — В глазах мужчины промелькнули странные огоньки недоверия и восхищения, одновременно. — Так отпраздновать надо, а не нос прятать!
— Шесть десятков?
— А по виду — не больше сорока. — Признался Алекс, на всякий случай обходя морпеха со всех сторон, рассматривая, как диковинную зверушку. — Была бы дочка, сватов бы ждал...
Погрозив крепким кулаком веселящемуся владельцу "Хеленны", Бен вздохнул с облегчением. Если Алекс шутит, значит уже просчитал все варианты и продумал все ходы, включая финальный мат противнику.
— Если я тебя в Канаду отправлю, ты, как? Справишься? Не рассыпешься от старости?
— Если не больше 50-ти килограмм, то нет. — Прикинул свои силы, морпех. — Остальное, прости дружище, но только на телеге.
— Не понадобиться. — Отмахнулся Алекс. — Там посылка-то, восемь килограмм, только идти тебе, если согласишься, аж до Форт-Чипевайан. Полторы тысячи километров.
— Пехом, месяца полтора. — Быстро подсчитал Бен, соразмеряя свои силы. — Без учета бездорожья и прочих неприятностей.
— Если уложишься в месяц — любой "обвес" бесплатно! — Принялся торговаться Трим, подогревая интерес к своему предложению. — Да и с той стороны, думаю, добавят от щедрот, за скорость. Так как?
— Ты мне лучше скажи, как я от Высших, со своим возрастом, прятаться буду? — Усмехнулся Аркан. — Или, есть варианты?
— Варианты есть всегда. — Алекс помрачнел. — Только за ствол не хватайся, лады?
Предупреждение несколько запоздало — тяжелый "кольт-питон" уже смотрел входящему существу точно в лоб, приглашая сделать последнее движение.
Существо, откинув капюшон и расстегнув длиннополый плащ, явило миру худощавую девичью фигурку, с красными, как кровь волосами и черными, как ночь, глазами и белой, как лист бумаги, кожей. Тонкие черты лица, выразительно-породистый нос и омерзительные клыки, острыми иглами лежащие на синих губах, как насмешка над человеческой сущностью.
— Это Иветт Вашиннарра. — Алекс встал между морпехом и Высшей. — Мой заказчик и твой пропуск. Убери оружие.
— Не очень-то культурно встречать своих господ заряженным оружием. — Вашиннарра облизнула свои клыки и Аркан хищно улыбнулся, понимая, что девушка его боится. Храбрится, но... Отчаянно трусит, вглядываясь в черный зрачок револьвера и ждет чуда.
С очень огромным удовольствием, вместо чуда, угостил бы Высшую тяжелой пулей, но старый приятель замер на линии огня, прикрывая своим телом. Замер и сердито мечет молнии из-под своих седых бровей.
— Вы не моя госпожа. — Бен крутнул пистолет, пряча его в кобуру. — Так что... Как хочу, так и встречаю.
— Иветт просила меня найти человека, который передаст ее родителям маленький подарок. — Трим покачал головой, намекая на повышенную осторожность в словах и поступках.
— Родителям? — Морпех хрипло рассмеялся. — Сказочница.
— Меня призвали два года назад. — Девушка дернула спиной, словно оскорбленная прикосновением кошка. — И я еще помню маму и папу.
— А скольких ты уже лишила мам и пап? — Бен сделал шаг вперед. — Или в честь родителей ты стала вегетарианкой? Или предпочитаешь кровь животных?
— Я не выбирала такую жизнь! — Девушка легким движением руки смела с дороги Алекса, отшвырнув его к огромному окну, за которым текла обычная жизнь и встала напротив "Стекла".
— Зато могла выбрать смерть...
Иветт тяжело вздохнула и сделала шаг, признавая свое поражение.
Алекс, кряхтя и охая, отлип от окна, качая укоризненно головой и потирая ушибленный бок.
Девушка, положив на стол металлическую шкатулку, запахнула плащ и накинула капюшон, давая понять, что не нуждается в чьих-то нотациях.
— Я надеюсь, что так же, как вы напали на меня, так будете нападать на тех, кто попытается отбить у вас посылку. — Обычный, грязно-серый портал ученика, поглотил Высшую оставляя людей в тяжелом молчании.
— Ненавижу таких, как она. — Вдруг признался Алекс. — Но, бизнес есть бизнес.
Из металлической шкатулки появилась на свет блестящая цепь со звеньями, толщиной в полпальца и терпко пахнущим кровью, медальоном.
— Ш-ш-ш-шиваэль тин Вар... — "Проход по праву рода" — Трим с трудом прочитал написанное на медальоне и брезгливо отбросил его на стол. — Одевать не советую — игрушка старинная и, похоже, очень не простая.
— Может, совсем голышом идти прикажешь? — Хихикнул вояка, припомнив, что есть у него и другая дорога, чем бить ноги по земле. — Если за две недели обернусь, премия будет?
— Обвеса мало? — Трим заинтересовался, заглатывая наживку. — Будет тебе премия. Что-то особенное или по моему выбору?
— На твою совесть. — Морпех и сам не мог представить, что же потребовать за "скорость". — И еще. Груз я упаковываю сам!
... "Четыре восковых свечи и дюжина в "запасе"..." — Бен неторопливо летел над болотами, любуясь видами и радуясь очередному восходу солнца. Ковер-самолет, бесшумно парил в 200 сотнях метров над землей; подрагивали, едва заметно, огоньки свечей.
Медальон-пропуск "Стекло" прикопал под приметной сосной, завернув, для надежности, сперва в полиэтилен, а потом, для безопасности и просто так, щоб було — в старый магазин АК, исцарапанный до металлического блеска, отполированный прикосновениями и тяжелый, как все, что делается "на века". Магазин завернул в промасленную тряпку, а тряпку — в пустой патронный цинк и закопал, навалив сверху пару камней, словно старинная железка грозила вырваться и последовать за ним, как собачий хвостик.
