Счастливчик

Воспитанные в иркутской провинциальной глуши, далекие от всякой политики, они были чужды обычных интеллигентских предрассудков против синего мундира и смотрели на жандармского офицера просто: офицер, служба серьезная, очень важная, жалованье хорошее и форма красивая, чего же еще нужно для сына и брата? А что ругают, так за глаза и Царя ругают. Все это в общей сложности создало у меня желание поступить в корпус жандармов, и я, почитывая литературу для поступления в военно-юридической академию, в то же время не упускал из виду, как бы найти случай для перевода в корпус.

Немного сдерживало то, что в обществе не любили жандармов, службу их бранили и говорили о них, что они все доносчики. Это неприязненное отношение к жандармам я встретил, съездив в свой первый отпуск, в семье почтенного преподавателя, на дочери которого я хотел жениться. Русский человек, сын офицера, мой будущий тесть не хотел и слышать, чтобы его зять был жандармом.

Я упорствовал, доказывая ему, что служба корпуса жандармов идейная и полезная для государства. Не имея ничего мне возразить по существу, он все-таки был против нее. Мы долго спорили, и каждый остался при своем мнении. Я не покидал намерения поступить в корпус, но не отказывался от мысли жениться на его дочери. Катя металась между дочерним долгом и любовью.

Но перевестись в корпус жандармов было очень трудно. Для поступления в корпус от офицеров требовались, прежде всего, следующие условия: потомственное дворянство; окончание военного или юнкерского училища по первому разряду; не быть католиком; не иметь долгов и пробыть в строю не менее четырех лет. Кроме того, надо было выдержать предварительные испытания при штабе корпуса жандармов для занесения в кандидатский список и затем, когда подойдет очередь, прослушать четырехмесячные курсы в Петербурге и выдержать выпускной экзамен. Офицер, выдержавший этот второй экзамен, переводился высочайшим приказом в корпус жандармов.

* * *

Вечером 27 января, в офицерском собрании командир второго батальона подполковник Ракитин буквально вломившись в зал стал размахивать газетой "Новое время". Запорошенную снегом шинель и папаху которые он в сильнейшем волнении неловко снял быстро унес служитель собрания.

— Господа офицеры!

Все внимание было обращено на Алексея Георгиевича. Прекратил играть на рояле подпоручик Литвинов, все замерли.

— Вчера, господа, в ночь японцы атаковали наши корабли, находившиеся на внешнем рейде Порт-Артура и вывели из строя минами броненосцы "Ретвизан", "Цесаревич" и крейсер "Паллада". Это война господа!

Все бросились к подполковнику чтобы своими глазами прочесть эту сногсшибательную новость.

В газете было напечатано: Высочайший манифест об объявлении военных действий против Японии. Всеподданнейшие телеграммы наместника на Дальнем Востоке об атаке японских миноносцев на суда эскадры, об обстреле Порт-Артура.

— Не зря они разорвали дипломатические отношения. Все шло к войне. А мы еще и войска задержали с посылкой в Маньчжурию!

— Вот цена лесных концессий в Корее.— Сказал поручик Завойко, субалтерн второй роты.

— Да что Вы говорите поручик, японцам нужно все. Эти желтые макаки готовы проглотить весь Дальний Восток, Китай и Корее в придачу. — Это уже вступил капитан Стрепетов командир четвертой роты.

— Господа, господа надо послать Государю всеподданнейшую телеграмму с просьбой отправить наш полк в Маньчжурию!

— Да подождите капитан, телеграмму следует, конечно, послать, но только о том, что мы готовы выполнить любое повеление.

— А я господа буду просится о переводе в действующую армию. — Неожиданно сказал командир нестроевой роты.

Многие из офицеров выразили тоже желание.

* * *

Н а следующий день, командир полка полковник Романов вынужден был принимать рапорта от офицеров хотевших перевестись на Дальний Восток. Меня поймал за рукав мой ротный.

— Не спешите юноша.

— Что случилось Андрей Константинович?

— Полчаса назад из округа пришло распоряжение. Рапортам о переводе офицеров из нашего округа на Дальний Восток ходу не давать.

— А почему? Это только в нашем округе?

— Нет, не только в нашем. Во всех западных округах. И еще, приказано довести полки в западных округах до восьмидесяти рядов в роте. А почему подумайте сами.

— Государь не хочет повторения Австрийского ультиматума времен Крымской войны?

— По видимому так.

Рапорт я все же подал. Но через неделю мне его вернули с пометкой "Отказать".

* * *

Разговоры о войне, стали постоянны. Несчастья казалось висели над нашими Армией и Флотом. Казалось, что если и есть какая либо беда, то она обязательно произойдет у нас. Если есть удача, она обязательно будет у японцев.

Гибель крейсера "Варяг", гибель в марте адмирала Макрова, неудачная попытка прорыва Порт-Артурской эскадры, осада крепости. Все эти события вызывали большую досаду. Казалось будь я там, все могло бы быть по другому. Вспоминалось распределение вакансий, нет бы выбрать в Сибирский военный округ. Но сделанного не воротишь.

В разговоре с подпоручиком Завойко я упомянул про разговоры с преподавателем тактике в училище о защитном цвете обмундирования.

— Вот вот. Еще с Англо-бурской войны известно было об этом. А у нас до сих пор белые гимнастерки да кителя. Японцы воюют в хаки. Лег, его и не видать, а наши видны очень далеко. На радость японским стрелкам.

— Во флоте тоже самое. Корабли как специально на расстрел выкрасили. Черный корпус, желтая труба и еще и траурно черную полосу на трубах намалевали.

Эх! Да, что говорить!

* * *

Из-за невозможности попасть на театр военных действий, я вернулся к мыслям о переводе в корпус. Был слух, что некоторое количество жандармов переводят в Маньчжурию. Всем формальным условиям я удовлетворял, но отбор был настолько строг, желающих было так много, что без протекции попасть на жандармские курсы было очень трудно.

Скоро, однако, случай помог мне. Однажды на станции я стал невольным участником задержания "карбонария" с листовками. Руководивший задержанием жандармский офицер записал мои звание и фамилию для рапорта и видимо указал, как мне удалось ловко схватить бежавшего преступника.

Когда, не особенно надеясь на удачу, я подал докладную записку о желании "продолжать службу в его Императорском Величестве отдельном корпусе жандармов", вдруг неожиданно получил приглашение на предварительные испытания.

Рапорт на имя полкового командира, его благожелательная резолюция, и вот я в Петербурге. Устроился я на Васильевском острове, на съемной квартире.

На испытание явилось не менее пятидесяти офицеров всех родов оружия. Не без трепета входил я в комнаты штаба корпуса жандармов, помещавшегося в знаменитом доме "У Цепного моста" против церкви святого Пантелеймона. Все казалось там страшно таинственным и важным. Единственно доступный и любезный человек, это — швейцар. Все остальные казались замороженные холодом. Видимо, такое ощущение испытывали и остальные офицеры-соискатели.

В ожидании экзаменаторов мы перешептывались. Оказалось, что экзаменационная комиссия состояла из старших адъютантов штаба корпуса при участии представителя департамента полиции, тайного советника Янкулио. Этот худощавый старик внушал мне особый страх, но почему, я сам не знал. Впрочем, такое же отношение к нему, видимо испытывали и другие испытуемые.

В первый день держали устный экзамен. Меня спросили, читал ли я фельетон "Нового Времени" о брошюре Льва Тихомирова: "Конституционалисты в эпоху 1881 года" и что я могу сказать по этому поводу. Вещь была мне известна, и мой ответ

удовлетворил комиссию. Предложив затем мне перечислить реформы Александра II и предложив еще несколько вопросов по истории и администрации и выслушав ответы, председатель комиссии объявил, что устный экзамен мною выдержан и что мне надлежит явиться на следующий день держать письменный...

На письменном экзамене мне попалась тема: "Влияние реформы всесословной воинской повинности на развитие грамотности в народе".

При написании, я использовал и свой полковой опыт.

Экзамены я выдержал. Меня внесли в кандидатский список, и я должен был ждать вызова для слушания лекций.

Выдержав испытание, я вернулся в Лиду и стал ждать вызова, а в это время оказывается, Виленская жандармерия собирала обо мне наиподробнейшие сведения.

Политическая благонадежность и денежное состояние подверглись наибольшей проверке. Первое объяснять не приходится, второе же преследовало цель, чтобы в корпус не проникали офицеры, запутавшиеся денежно, зависящие от кого-либо в материальном отношении. Жандарм должен был быть независим...

Вызов меня на курсы затянулся. Прошел почти год.

* * *

Летом 1904 года я получил вызов на жандармские курсы в Петербург. Карьера моя делала крутой поворот. Что ждет меня впереди? Удача при служении на новом поприще, позор не справившегося со своими обязанностями офицера? Бог весть!

"Русь"

ВСЕПОДДАННЕЙШАЯ ТЕЛЕГРАММА Наместника генерал-адъютанта Алексеева

на имя Его Императорского Величества

В дополнение телеграммы от 13 сего февраля, всеподданнейше доношу Вашему Императорскому Величеству о следующем:

В Порт-Артуре 12 февраля после захода луны (эскадренный броненосец) "Ретвизан" отразил несколько раз неприятельские миноносцы, при чем считает два уничтоженными.

В море наши миноносцы с капитаном 1-го ранга Матусевичем и капитаном 2-го ранга князем Ливеном, встретили и гнались только за миноносцами неприятеля, больших же судов не нашли. <...>

Японский флот блокирует Артур 17 боевыми судами. При нем 8 миноносцев, тогда как вчера, 11 февраля, было 12.

С театра войны

ВЛАДИВОСТОК, 22-го февраля. (Соб. кор.). 22-го февраля в час двадцать пять минут дня, 5 неприятельских броненосцев и два крейсера подошли от острова Аскольд и, выстроившись в боевой порядок, открыли беглый частый огонь из дальнобойных орудий на расстоянии около 8 верст от берега. Фортам и батареям повреждений не нанесено. Всего выпущено неприятелем до 200 снарядов. Бомбардировка продолжалась 55 минут. Ровно в 2 часа 20 минут огонь прекратился и неприятель отошел по направлению к Аскольду. Одновременно появились близ Аскольда 2 миноносца и 2 близ мыса Майделя. Нападение следует считать безрезультатным. Городское население оставалось все время совершенно спокойным.

Телеграммы

ПОРТ-АРТУР, 24 февраля. Сегодня утром прибыл адмирал Макаров, встреченный властями и городским управлением, поднесшим ему икону. На крейсере "Аскольд" адмирал поднял флаг командующего флотом. Начался съезд представляющихся начальствующих лиц.

ВСЕПОДДАННЕЙШАЯ ТЕЛЕГРАММА НАМЕСТНИКА ГЕНЕРАЛ-АДЬЮТАНТА АЛЕКСЕЕВА на имя ЕГО ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА из Мукдена от 27 февраля 1904 года.

Командующий флотом вице-адмирал Макаров доносит 26 февраля из Порт-Артура следующее: вышедшие в ночь на 26 февраля 6 миноносцев, из них 4 под общим начальством капитана I ранга Матусевича, встретились с миноносцами неприятеля, за которыми появились крейсера. Произошла жаркая схватка, во время которой миноносец "Властный", под командой лейтенанта Карцова, миной Уайтхеда потопил неприятельский миноносец. При возвращении миноносец "Стерегущий" под командой лейтенанта Сергеева, был подбит, лишился машины, начал тонуть. <...>

Спасти не удалось, миноносец утонул, уцелевшая часть экипажа попала в плен. <...>

Английские газеты не перестают давать японцам "благоразумные советы". Так "Daily Mail" говорит, что японцы не должны "зарываться". Достаточно, дескать, если они завладеют Порт-Артуром и Владивостоком.

ВСЕПОДДАННЕЙШАЯ ТЕЛЕГРАММА на имя Его Императорского Величества от 31-го марта: командира порта Артур контр-адмирала Григоровича

Љ1 Броненосец "Петропавловск" наскочил на мину, взорвался, опрокинулся. Наша эскадра под Золотой горой; японская приближается.

Љ2 Адмирал Макаров, по-видимому, погиб.

Љ3 Великий Князь Кирилл Владимирович спасен, легко ранен.

По Москве

Сообщение о смерти вице-адмирала Макарова произвела вчера громадное впечатление во всей Москве. Вечером в театрах во время антрактов публика собиралась группами для чтения горестной телеграммы. В театре Солодовникова по требованию публики был исполнен национальный гимн. Многие уезжали из театров в половине спектакля.

ЛОНДОН, 1 (14) апреля. Английские газеты единодушно высказывают сожаление о трагической смерти Макарова. Даже японцы, торжествуя по случаю гибели "Петропавловска", сожалеют о Макарове. Общи голос, что гибель Макарова для России печальнее гибели многих броненосцев

ПАРИЖ, 1 (14) апреля. Весть о катастрофе с броненосцем "Петропавловском" произвела тяжелое впечатление в Париже и в остальной Франции. Все газеты поместили статьи, в которых оплакивают злой рок, преследующий русский флот с начала войны.

ХРОНИКА

Министр Внутренних дел В.К.фон-Плеве

Именной Высочайший указ, данный правительствующему сенату:

Нашему статс-секретарю, государственному секретарю, министру-статс-секретарю Великого Княжества Финляндского, сенатору, действительному тайному советнику фон-Плеве Всемилостивейше повелеваем быть министром внутренних дел, с оставлением его в звании статс-секретаря и сенатора.

ПЕТЕРБУРГ

По телефону 4-го апреля

Сегодня состоялось погребение тела погибшего министра внутренних дел, егермейстера Д.С.Сипягина. Отпевание тела происходило в церкви при главном управлении отдельного корпус жандармов Богослужение совершал петербургский митрополит, преосвященный Антоний. На отпевании изволили присутствовать Их Императорские Величества Государь Император и Государыня Императрица Александра Федоровна, Государь Наследник и Великий Князь Михаил Александрович, Великие Князья.

ПЕТЕРБУРГ, 14-го сентября.

"Кронштадтский Вестник" сообщает: "Преступник, убивший министра внутренних дел фон-Плеве, опознан. Он оказался сыном уфимского купца Сазонова, слушал лекции в московском университете, но был выслан в Томскую губернию, откуда самовольно возвратился на юг России, где работал в газетах и служил на железной дороге.

Митинги и собрания

На днях близ ст. Лисий Нос, Приморской жел. дороги, в лесу состоялся митинг, на котором присутствовало более 200 человек приехавших из Кронштадта моряков, артиллеристов,

пехотинцев и прибывших из Петербурга студентов, курсисток и рабочих. Митинг продолжался до вечера, говорилось много речей как статскими, так и военными.

Покушение на жизнь испанского короля

МАДРИД, 19 ,V— 1 ,VI. При возвращении свадебной процессии из церкви брошена была в нее динамитная бомба. Королевская чета осталась невредимой, но в толпе многие убиты и ранены.

МАДРИД, 19,V— 1,VI. Бомба, брошенная в королевскую свадебную процессию из верхнего этажа одного дома, упала между передними колесами королевского экипажа и последней парой лошадей. Взрывом убиты конюх, 4 солдата, 2 женщины, а также две лошади. <...>

Виновник покушения каталонец, назвавшийся Мануелом Дюраном, арестован. Бомба была скрыта под букетом цветов.