Софист, часть 3. Вершина

На седьмые сутки Терв наконец-то смог проводить полную силу заклинателя, ставшего обрабатывать породу на солидные четыре фута вглубь и сто восемьдесят квадратных футов за раз. Без серебристого кольца, Софист наконец-то взялся всерьёз за развитие навыков метамагии. Так, израсходовав все десять заклятий второго круга, он начинал воплощать заклятье размягчения земли и камня, за счёт метамагии модифицированное до уровня третьего круга. В бою гораздо полезнее навык неподвижного заклятья, для которого нет нужды в жестах, и бесшумное — без произношения словесных формул, но Софист сейчас разрабатывал протяжённое заклятье — длительность размягчения удваивалась. После восьми таких применений следовала шестёрка заклятий четвёртого уровня — модификация усиления размягчения касалась увеличения в полтора раза продолжительности и охватываемых объёмов породы. Добавляя к этому усилению неподвижность или бесшумность, Софист получал сложность пятого круга.

На восьмые сутки мощь волшебного дуэта соответствовала сумме слагаемых, а на девятые поучилось прибавить силу водного узла. Только с увеличением совокупной мощи на пять классов Софист посредством Терва смог наконец-то завершить первичную обработку колоссальных площадей не только всех стен храма, но и пола, что потребовало нахождения в воде всех четырёх лап и хвоста Терва. Софист прямо от купели и до конца сектора влияния источника стихийной магии размягчал полосы породы, создавая уникальный узор.

Если смотреть с концепции Воды, то мочеиспускание — это подношение, а не осквернение. Софист из-за двоякого отношения поостерёгся превращать стройку в сортир, отдельно собирая свою мочевину, а со дня перехода на лунные сутки — и Терва. В первую рабочую смену десятого дня Софист у самой купели организовал деревянные лотки в виде конуса, символизирующего заклинательные круги. Потом обложил всё глиной и залил углубления всей собранной мочой. Та ещё основа для зелья, но несколько часов она была способна удержать в себе даже самое мощное заклинание, посильное Софисту.

Очищение еды и питья, лечение малых ран, создание воды, облако сокрытия, свет, два луча холода и три заклятья кислотных брызг. Сотворение ледяного животного, лёгкая регенерация, скрывающий туман, жир, клей, кислотная бомба, снежок Сниллока, ледяной кинжал, струя воды, устойчивость к стихиям. Кулон на шее Терва позволял удвоить это число, действуя на весь мистический дуэт, чем Софист и воспользовался, получив по двадцать плиток для нулевого и первого кругов, сочетая арканные и сакральные заклинания.

Десять плиток для второго круга: сотворение ледяного объекта, кислотная стрела, облако тумана, элементная аура, льдистое оружие, морозный луч, похолодание, пронзающий холод, снежная прогулка, зеркальный образ. Восемь для третьего: защита от энергии, кислотное дыхание Местила, ударная волна, круг регенерации, призыв элементала, гейзер, переохлаждение, глиняная келья. Последнее заклятье Софист специально переделал из дупла-спальни под глину — апофеоз грязи. Из глины церковь Истишиа делает самые лучшие изделия. Шесть для заклинаний четвёртого круга: кислотный туман, галлюцинаторное окружение, гадание, морозное оружие, ледяной шторм, водный шар. Два для пятого: ледяной щит, кислотные ножны Местила. Естественно, Софист многое не знал и даже не пробовал — Альтер-эго передало с имитацией прочтения и однократного запоминания свитка.

К концу третьего часа совместных занятий Терв одним морозным дыханием сморозил глину и мочу с помещёнными в неё заклятьями. У Софиста не осталось сил внедрять плитки в стены и пол храма, к тому же, требовалось оставить их на выбраковку эксперту — Шемусу. У строителя имелись сомнения на счёт заклятий из школы Иллюзий: галлюцинаторное окружение было призванное делать так, чтобы каждому посетителю храм представлялся таким, каким тот хочет его видеть, и зеркальный образы — это уже представление храма о воображающем посетителе. Впрочем, Шемус проявил благоразумие, и когда пришла пора последней рабочей смены, то весь плитняк остался в целости и сохранности. Софист почти четверть часа метался по всему храму, распределяя плитки по слоям источника стихийной магии воды так, чтобы при правильном соединении всех точек по поверхности получился бы метамагический символ постоянства.

Подготовка к финальному аккорду длилась томительно и напряжённо.

Заклинатель, словно паук, аккуратнейшим образом расплёл свою магию нулевого и первого кругов, а также взял запасы из Терва, чтобы полученной нитью маны соединить все двадцать шесть плиток со старшими заклинаниями. Самое противное наступило, когда Софист прямо у купели в деревянной бадье перемешивал собранные экскременты с глиной. Восстановив магию при помощи кулона, он вкладывал в вонючее месиво Грязи заклятье призыва верёвки из паучьего шёлка: двадцать шесть штук для двадцати шести контрольных точек метамагического символа усиления, что он позже выложил на пока ещё и бугристом полу строящегося храма. Оставшиеся два часа Софист нанизывал на эту нить бусины заклятья размягчения камня со всеми его недавно отработанными метамагическими модификациями, чтобы покрыть максимальную область. Без всех этих хитростей у строителя просто не получилось бы охватить всю поверхность храма да ещё — одномоментно!

— О Истишиа... — Булькнул Шемус, когда Софист активировал разом всю сеть заклятий.

От ледяной колонны водопада пошла микроскопическая рябь дивной красоты — словно текла многослойная булатная сталь. Дальше — рябь покрупнее. Мелкие волны. Сползавшие под собственной тяжестью массы каменной глины окончательно стёрли разделение пола и стен, вспучившись на стыке. Весь пол превратился в глинистый сель и потёк, как в пещерах нарастает глина — направив наплывы со стен наружу. Купель без всякого бортика перешла в пол, из-за наклона которого вода вместо русла равномерно разлилась по всей поверхности текучего камня с единой слоёной фактурой. Апогей апофеоза!..

Как и ожидалось, мощная магия обширного воздействия всего за минуту действия буквально иссушила источник стихийной магии Воды. Безголовое ледяное тело архона с гулким звоном опрокинулось, растрескавшись, но не развалившись. Шемус ничего не смог поделать, оказавшись в паутине, сковывающей водяной узел, который ледяной архон олицетворял собой. Он только дёргался и жалко пучился.

Ох, Софист и не подозревал, с каким глумливым удовольствием насрёт в шейную дырку и обоссыт наглого вора, посмевшего наказывать родителя. Терв же явил полную противоположность, облизав ладони и стопы обессиленного "старшего брата по Зиме" — супротив смачного плевка Софиста. Строитель поспешил воспользоваться временем, пока Шемус пребывал недееспособным. Надо было не только успеть сжечь остатки совиных перьев, но и самыми крупными горящими образцами начертить сложный сигил для последнего гвоздя в дерзком плане Альтер-эго.

Гавин ощутил отголосок великой волшбы даже будучи в нескольких милях от стройки, начавшейся поздним вечером. Свинцовое небо днём рвало тучи, не предвещая никакого лютого бурана. А вот нате — разразился в считанные минуты. Помянув матом Софиста, ночной рыбак помчался обратно к жилой пещере — в настолько испорченную погоду жди прихода йети. Гавин решил, что лучше посидеть в тепле пещеры, слушая эхо тренировок Софиста, чем превратиться в сугроб на таком вьюжном буране. Однако надеждам охотника было не суждено сбыться. Нет, тепло имелось — в избытке. Из памятного для Гавина зала просто невыносимо несло палёным пухом, и клубящийся дым отказывался выветриваться. А главное, на месте для костра возвышалась тот самый горелый ствол — вместе с его туалетом! Взбешённый рейнджер стукнул кулаком по стене и силой задёрнул входной полог, едва не сдёрнув его. Весь улов пошёл на корм питомцу. В итоге человек схрумкал припасённый на чёрный день козинак и устроился под елью рядом с зимним волком, слушая завывания пронизывающего ветра и стоны гнущихся деревьев — погружаясь в мрачные думы о своём беспросветно тёмном будущем и о шизанутости всех магов. Неподалёку пряталась ирбис, которая вскоре начала красться ко входу, чтобы в очередной раз послужить друиду спальной грелкой — как сперва подумал Гавин.

— Извини, Няшка, не сегодня. Охраняй вход, хорошо? Умница моя... — сквозь буран расслышал Гавин голос Софиста, высунувшегося за полог. — Гавин, заходи сам и Терва заводи, — сказал наниматель совсем другим тоном. Приказал.

Тусклого ореола серебристого света вокруг заклинателя вполне хватило, чтобы разглядеть морёную панель из сумеречного дерева, наглухо закрывающую вход в зал-полусферу. Ловец снов отсутствовал. Гавин был вынужден отключить кольцо в носу, не вынеся амбрэ — без магии почти не воняло сортиром и гарью.

— Лист-плащ тебе больше не понадобиться, — протянул Софист руку. Охотник нехотя вернул волшебную вещь, сразу зашелестевшую за спиной юного друида — завершая комплектацию его "профессиональной" одежды. — Сегодня завершающий этап обретения дикой формы зимнего волка. Я с Тервом просплю часов шесть-восемь. Мне форма — ему тоже кое-что перепадёт. Он твой питомец, поэтому тебе делать выбор его дальнейшего развития. Вариант первый. Из зимнего в морозные. Сможет вызывать ледяную бурю и возводить ледяные стены, но его аура всегда будет холодной — в ярде от него летом вода замёрзнет. Тебе только согласиться, укутаться и смотреть, как мой мизерный элементал харчит эту горелину. Если разденешься и без отлучек прокараулишь от и до, то тебя его холод не будет кусать и в ледяной воде ты не простудишься. Второй вариант. Контроль температуры. Он сможет летом спокойно греться у камина, как нормальный теплокровный волк, но по твоему приказу охладит комнату до заморозки воды. Тебе придётся самому вызвать мизерного элементала с локоть и кормить его дровами, чтобы за шесть часов вырос тебе по пояс. В этом случае ты точно так же станешь менее чувствителен к холоду, но за счёт повышения собственной температуры и улучшения теплообмена. Что предпочтёшь, Гавин?

— Второй, — хмуро ответил охотник, покумекав с полминуты. — Ты меня будешь учить вызывать мизерных огненных элементалов?

— Нет — по свитку сможешь прочесть. Терв, подай эту лапу, — Софист присел забрать своё. Сняв оба браслета и одев их кольцами себе на ноги, он продолжил: — Для второго варианта есть расширение, Гавин. Шкура Терва станет более прочной, а его слюна временно придаст оружию свойство ледяного подобно соответствующему заклинанию. Это испытание повысит твою выносливость и сделает слабо восприимчивым к огненной магии — в эпицентре огненного шара отделаешься волдырями. Тебе придётся предстать перед Стихией Огня, в чём мать родила, и "загорать", растя Элемент до своего роста. После ярда он станет агрессивным и станет кидаться на тебя. У тебя будет две линии поведения. Первая — стойко терпеть ожоги и волдыри за возможность стать из смуглого более светлокожим — загорелым. Бугристость кожи исправит Фарган или мне заплатишь костяными кольцами с Терва, — говорил Софист без всякой ехидной улыбки или злорадства. — Вторая — надо задабривать элементала. Согласно главной догме Лорда Огня — огонь очищает. Каждое брошенное полешко или хворостину надо сопровождать негативным воспоминанием, кратко проговариваемым вслух. Например: тогда-то и там-то или с тем-то поругался матом — в костёр, тогда-то обидел того-то так-то — в костёр, тогда-то отвернулся и не помог тому-то — в костёр. Опираться следует на каноны близкой тебе религии. Хочешь дальше связать судьбу с Илматером — смотри на свои грехи со стороны Гилфорда. Хочешь искренне и активно поклоняться Чонти — сжигай всё неблаговидное с точки зрения Майлза и Пайпера. Однако сразу предупреждаю, если не выдержишь испытание, смешав два пути, то никакой пользы для себя ты не обретёшь — только вред ожогами. Если за шесть часов элементал не достигнет твоего роста, тогда вы оба не получите пользы от роста магии его Элемента. Всё понятно?

— Да, — коротко кивнул чернявый, закусив щёку. Что враньё, а где правда?

— Тогда зажигай свечку на горелине, складывай вещмешок, отложи себе перекус и питьё, обе нужды в костёр, — инструктировал Софист.

— Задницей на огненного элементала садиться? — Ядовито уточнил гаврик.

— Если приспичит, на обёртку перекуса и ему в рот, — беззлобно ответил Софист, понимая, какой тяжёлый выбор поставлен перед Гавином. Заклинатель хотел за чужой счёт раскочегарить элементала, прикрыв им свои коварные планы в отношении Шемуса. До неудобств и комплексов чернявого ему не было дела.

Гавин скривился, в очередной раз вспомнив, какая у него заботливая жена, положившая в рюкзак сервелат и другие вкусности. Именно сегодня он наблюдал в небе те же облака, что и вещем сне...

— И ещё один важный момент, Гавин, — решил добавить Софист, чтобы склонить своего старого недоброжелателя к наилучшему для себя решению. — Ты это, складывай вещи-то, нечего зря время терять... — попенял друид, оттяпывая корни и лозы от самого входа. — Так вот, что я хочу тебе сказать: взгляды на жизнь меняются не по условию, а по факту. Служение не ради, а во имя. Я сам только после Самхейна осознал, что Фарган познаёт веру в Чонти через служение Пращуру Деревьев, её земному апостолу, который вне Пантеона Богов. Точно так же в Природе много страданий. Северные совы скармливают умершего птенца остальным совятам — ради выживания в голодные годы. Поросль в лесу страдает от нехватки света, ломается, съедается. Пайпер, Майлз, Фарган — они все такие разные, но служат одной Матери, многоликой и многогранной Природе. Вера в неё сугубо личностна. Я напомню, что у святилища Чонти в Хиллтопе четыре столба и растёт пара дубов. Один для Отца Дубов — Силвануса, второй для Девы Лесов — Милики. От Пращура Деревьев я знаю, что Милики уже не одно десятилетие служит один известный в Северных Маршах чёрный рейнджер — Дриззт До'Урден, чистокровный дроу. Ублажать в постели лесных дев — это норма почитания и часть вероисповедания — это не является грехом и нарушением брачных обетов. Для чистых помыслами так и есть. Но ты грязен, Гавин. Уже не сломан. Я прекрасно помню, как ты согласился на годы без секса ради Терва...

— Ррав! — Поддакнул зимний волк, умно глядя на хозяина.

— И он тоже отлично помнит. Все эти дни я пытался гнуть тебя, Гавин, но даже Илматеру не удалось сломить тебя вещим сном. Однако хватит смотреть в зеркало и видеть тьму — пора тянуться к свету. Или окончательно пасть во зло. Я усну стручком сон-травы, поэтому наедине с самим собой тебе будет легче очищаться, сжигая всё постыдное и скверное. Разумеется, из памяти события не сотрутся, но кардинально изменятся вызываемые ими эмоции. Это зелье освежит твою память.

— В чём твоя выгода, Софист? — Напряжённо спросил Гавин, когда-то нашедший в себе моральные силы раскаяться, а потом долгие месяцы тосковавший по былому.

— Моя дружба с Фарганом сломалась, когда случай испортил мой план. Если круг замкнётся возобновлением вашей с ним дружбы на почве веры и служения союзным божествам Природы, то он сумеет во мне вместо сопливого мастера разглядеть сильного друга. Волки либо в стае, либо грызутся меж собой. И это я ворвался к вам в дом, посадив собственный, мне и корячиться, исправляя свои косяки и ошибки, — категорично заявил Софист. — Как и тебе теперь оценивать, чего стоит девчонка. Всё, держи свитки, Гавин, трёх попыток должно хватить, главное, потом удержи призыв на весь предусмотренный в свитке срок, а я на боковую.