А между тем, Пророчество продолжало работать, подкидывая мне чужие мысли. Хотя... если задуматься... Наверное, неведомый мне Оракул права. И Джая стоит осчастливить подарком. А то он сегодня собирался по городу прогуляться... и в каком состоянии будет по возвращении — об этом знает разве что Повелитель Всего-и-Ничего. Или... а ведь автор Пророчества — тоже может знать. Хм... И все-таки, попробую.
— Стоять!
Кто бы сомневался в том, что девчонку мне отдадут без звука. Да и в том, что любитель девочек Тихоня Зайр попытается выкрутиться даже из такой ситуации — было очевидно. Но вот поведение самой девочки меня поразило. Хотя от страха ее только что не трясло, но понять это я мог только благодаря таланту контролируемой эмпатии. Ни на лице, ни в твердой, уверенной походке, ни в голосе это никак не проявлялось. Сильная девочка.
Еще раз окидываю ее взглядом. Неплохо. Очень неплохо. Даже более чем. Красивое личико, начинающая формироваться, но уже приятная на глаз, и, я уверен — на ощупь, фигурка, длинные изящные ножки. И три серебряные пряди в волосах как нельзя лучше подчеркивают ее очарование, намекая на некоторый доступ к Силе. В общем — неплохой подарочек для Джая. Вот только кто ж ему этот подарочек сообразил?
Ну, да ладно... В конце концов, Джай уже показал, что он — большой мальчик, как-нибудь разберется. Да и на самом деле он мне буквально на блюдечке преподнес цель всей моей жизни...
Вспоминаю...
Лес вблизи осадного лагеря. Зерг, лейтенант Кровавой руки.
Лес. Шелестят листья на деревьях, поют птички, журчит по полянке ручеек... На поляне лежит женщина. Из всей одежды на ней — браслеты Отсечения, да и те не активны. Окидываю лежащую взглядом. Мда. Ноги чуть кривоваты, но этого почти не заметно. Лицо несколько не вписывается в классические каноны красоты... но вполне себе миловидное. В общем, не знай я, кто передо мной — наверное, уделил бы ей "немного внимания". Но в ЭТО я побрезгую сунуть кончик трости, даже если бы она у меня была. И я закрываю глаза.
— Не притворяйся, Лоррана. Игла Безразличия уже прекратила свое действие.
Я ухмыляюсь. То, что игла и браслеты не активны, она заметила уже довольно давно, и теперь старается "незаметно" собрать силы, чтобы вырваться. Давай-давай, голубушка, качай Силу, пей из источника. Воспользоваться ей ты все равно не сможешь. Магия — это не только столь любимые тобой пыточные заклятья, но и многое другое. И сейчас ты узнаешь, как плохо быть узким специалистом.
И вот Лорана посчитала, что Силы вобрала в себя достаточно, и пытается сплести заклятье. Ха! ... и ..., в общем — облом! Сила заперта внутри тела, а само тело — сковано моим заклятьем. Я очень давно и очень старательно собирал информацию о твоих слабостях, и сумел отфильтровать те слухи, которые ты сама о себе распускала. Но даже если где и ошибся... Кое-что для подстраховки у меня припасено. Но, не думаю, чтобы столь радикальные меры мне сегодня понадобились.
— И что же ты собрался со мной делать? Изнасилуешь? Или просто запытать решил? Мой хозяин обязательно вернет меня. И тогда Вы все заплатите. И ты, этот недомерок, что схватил меня. Все... Лучше отпусти меня, и тогда в награду я подарю тебе быструю смерть.
— Твой хозяин... нда...
Не открывая глаз, я кладу между грудей Лорраны амулет с символами моего сюзерена. От прикосновения к обнаженной коже холодного металла Мучительница вздрагивает. Второй амулет я подношу к ее глазам.
— Что... НЕТ! — Кажется, что от вопля Лорраны сейчас с деревьев осыплются не только листья, но и ветки. — Ты... ты хоть понимаешь, что делаешь? Понимаешь, с какими Силами играешь?!!
Мышцы Лорраны напрягаются, силясь сбросить ненавистный предмет... Но заклятье надежно удерживает ее на месте, и амулет не сдвигается даже на волосок. Улыбнувшись, я кладу второй амулет туда, где в низу живота Лорраны начинается треугольник волос.
— Ты... ты — безумец. Ты не ведаешь, что творишь! ПРЕКРАТИ! НЕЕТ! НЕ НАДО!!!
— Как сладко слышать твой голос, умоляющий о пощаде. Но этого — недостаточно. Многие просили тебя. Вспомнишь ли ты хоть одного, кому ты даровала пощаду?
— Ты... ты — безумец...
— Ты даже не понимаешь, насколько права.
И я открываю глаза. Маска полностью рухнула, и я хорошо представляю, что видит сейчас та, кого я собираюсь принести в жертву Повелителю Всего-и-Ничего, которому не нужны никакие жертвы. Теперь вместо слабенького отрядного мага-наемника, лейтенанта не самого известного из отрядов, перед ней стоит Отступник, маг, отказавшийся от принадлежности к Великому Дому. Серебряный маг. Черты лица сдвинулись лишь чуть-чуть, но опознать во мне Зерга, лейтенанта Кровавой руки — смогут очень и очень немногие, даже если бы не было главного отличия: мои глаза залиты серебром. И лишь черная точка зрачка и тоненькая окружность по границе радужки намекают, что я все еще человек.
— Кто... кто ты?
— Ты же сама сказала. Безумец. Сойг Безумец. А теперь, если хочешь — можешь кричать.
И я затянул литанию Призыва. Иллюзорные светящиеся линии, замыкающиеся на амулеты, прорисовали сложную заклинательную фигуру. Крик Лорраны вибрировал, создавая аккомпанемент выпеваемому заклинанию. И вот Призыв услышан. Напротив меня, возле головы пленницы возникает призрачная фигура. По мере продолжения заклинания она уплотняется, наливается Силой и реальностью. И вот передо мной стоит моя копия, но в демонической форме. Крылья из покрытого благородной патиной серебра, полностью серебряные глаза, руки, расцвеченные колдовским узором татуировок...
— Приветствую тебя, Посланник.
— И тебе здравствовать, вассал моего Господина. У тебя получилось?
— Да.
— Я забираю ее.
— Конечно.
Рука Посланника Повелителя приближается к груди Лорраны, постепенно превращаясь в когтистую лапу. Женщина уже не может даже хрипеть и лишь с ужасом смотрит прямо перед собой, понимая, какую чудовищную участь я ей уготовил. Когти Посланника касаются чужой кожи, и спокойно проходят сквозь нее, погружаясь все глубже и глубже. И по мере их движения Лоррана теряет человеческий облик... или, точнее — с нее сползает иллюзия, наложенная ее хозяином, Эмиссаром Господина рабов, врагом моего сюзерена. Одного взгляда на ЭТО мне чуть было не хватило для того, чтобы отправиться в ближайшие кусты для расставания с завтраком.
Лапа начинает обратное движение. Если раньше я думал, что мой плененный враг испытывает страх или боль... то теперь я понял, что ошибался. Прекрасный в своей чудовищности вопль души, вырываемой не только из тела, но и из Домена, которому она себя запродала... это было что-то запредельное. Настолько, что я уже не могу даже вспомнить его. Возможно, когда-нибудь, когда я перестану быть человеком, я смогу вспомнить. Но не сейчас.
Посланник вырывает свою кисть из груды гниющей плоти, в которую превратилась то, что только что было довольно красивой женщиной.
— Сделано. Из нее получится что-то... занимательное.
— Сделано. — Тусклым голосом отзываюсь я. Моя месть — свершилась. — Повелитель Всего-и-Ничего выполнил свою часть сделки. И я готов расплатиться. — Интересно, мне придется лечь прямо на эту груду... или Посланник позволит расчертить новую фигуру?
— Нет. Твой путь еще не завершен. И те, кому ты хотел отомстить — еще ходят по земле.
— Я... я не думал...
— Мой Господин не имеет обыкновения врать. И когда он сказал "отомстишь всем" — он имел в виду именно "всех", а не "всех наемников", или "всех неблагородных". Следую тому Пути, который тебе укажет наш сюзерен, и ты еще напьешься крови остальных.
Посланник исчезает, сжимая в когтях сияющий кристалл Ловушки Душ. А я остаюсь на поляне. Наверное, мне надо вернуть маску... Но наклонившись к ручью, я понял, что я снова — Зерг из Кровавой руки, а не Сойг Безумец.
Так какой же Путь подсказывает мне Повелитель? Неужели... Заклятье Поиска сразу показывает мне, что Пророчество, высказанное перед битвой — никуда не делось. Что ж. Последуем чужому пути. Посмотрим, что из этого выйдет.
Иргард. Джайгер из дома Шиповника.
Пожаров и разрушений в городе было на удивление мало. Конечно, если бы обороняющиеся действительно были сильны и цеплялись за каждый дом — все смотрелось бы гораздо хуже, но Иргард отродясь не держал сильных отрядов, а ополчение — изрядно подзаржавело. Но все равно, верховая прогулка по районам города, подпавшим под Право Войны, представляла собой то еще удовольствие. И вопрос тут даже не в грабежах. Наемники оказались действительно дисциплинированными, а Право Войны четко оговаривало, что можно забирать, а что — нет. Так что "изъятиям" подвергались в основном предметы роскоши, без которых можно было обойтись. Хотя... район, по которому мы ехали — был довольно богатым, и вид детей, цепляющихся за дорогую игрушку, и стариков, плачущих о реликвиях рода — хорошего настроения отнюдь не добавлял. Но это было... терпимо. Встречалось и худшее.
— Бордель. — Буркнул один из моих сопровождающих, когда мы проезжали мимо скопления солдат на одной из улиц. И правда. Приглядевшись, я увидел, что привлекало внимание наемников. В тени колоннады особенно богатого дома стояли девушки. Связанные и обнаженные. А на груди у каждой была табличка с непонятной дробью. У самых красивых доходило до одной второй.
— Что за числа? — Кивнул я сопровождающим.
— Доля* в добыче, которую хотят за право с ней... — Сопровождающий замялся. Хм... Не ожидал от наемника деликатности.
— Переспать?
— Да, господин.
/*Прим. автора: имеется в виду часть стандартной доли солдата. Т.е., скажем, 1/2 — это не половина всей добычи, а половина доли, которую получит новичок отряда.*/
Теперь я уже заметил, как то один, то другой наемник от "созерцания прекрасного" переходил к более активным действиям: подходил к бойцу, стоящему возле понравившейся девчонки, что-то черкал в его блокноте, хватал ее за руку и отводил в сторонку. Причем некоторые даже не видели нужды отходить сколько-нибудь далеко, "пользуя" добычу чуть ли не под ближайшим кустом.
Внезапно до меня донесся крик, раздававшийся в одном из домов.
— Идем. — Бросил я своей охране, сходя с седла.
— Господин... — попытался остановить меня один из них. — Нет там ничего интересного.
— Да? — Бросил я на него хмурый взгляд.
— То же, что и здесь. Только на улице — кобылки уже объезженные, а там — с дикой киской забавляются.
Я кивнул наемнику, имя которого так и не удосужился узнать, но сделал по-своему. Вошел в дом. Как я собственно и ожидал, ветеран был прав. Два бугая, судя по всему — из новичков, держали за руки извивающуюся и кричащую девушку. Еще один, похоже — ветеран, сидел, прислонившись к стене с радостно-отсутствующим видом. А третий как раз раздвигал дергающиеся бедра, на которых можно было заметить пятна крови.
Девушка еще пыталась бороться, хотя и так было видно, что это бесполезно. Но гордость не давала ей превратиться в безвольную игрушку в руках насильников. К сожалению, я не мог вмешаться... Зерг предупреждал меня о таком, стараясь отговорить от поездки. К сожалению, если лейтенант, скажем, в такой ситуации, мог бы просто забрать девчонку себе, то у Серебряного, тем более, такого неавторитетного, как я — были ограничения. И забрав добычу у этих хищников, я дам повод обвинить Дом в нарушении договора. Будь оно проклято, Право Войны! Так что помочь я ей мог только одним.
— Ее жизнь — ваша жизнь. — Бросил я в пространство, и вышел из комнаты.
В коридоре я сделал охране знак остановиться, и прислушался.
— Это ..., что? Нам теперь эту ... даже ... нельзя? — Судя по паузам в речи и неуверенным интонациям — это один из новичков. Хорошо бы они действительно поняли это таким образом, но, к сожалению, сейчас ветераны им разъяснят, что я имел в виду на самом деле. И, что наполняло меня глубоким отвращением к самому себе — разъяснят правильно.
— Ты ... и .... Серебряный всего лишь сказал, чтобы мы не за... эту ... до смерти, и не ... "ценное имущество" Дома. Понятно, ...?
— Но... господин десятник... как же нам тогда...
— Вот ... и ..., мать твою, ... на ... под ... и сверху! Передышки ей давать будем, чтобы она не .... А то нам .... Но не боись, деревенщина толстозадая. Эта ... нас всех еще обслужит!
... и ... на ... и подушкой сверху! Хоть и знал, что так и будет, но все равно на душе — гадостно. И особенно отвратно от того, что во мне начало пробуждаться что-то... что-то, чего я не хотел в себе видеть. Я не могу желать присоединиться к этим ..., не могу желать изнасиловать эту красивую и гордую девушку, которую я оставил в беде... но и не могу этого не желать. Как будто в моей душе поднялась какая-то тень... Но ведь я — не такой!
Вот в таком состоянии, практически ничего не видя перед собой я проехал еще пару кварталов... когда увидел именно то, чего я особенно боялся увидеть, въезжая в город. Еще одну девушку. Как и прочие, она была обнажена... но, в отличие от остальных — безнадежно мертва. И то, что с ней сотворили... Исколотая ножами грудь, ожоги по всему телу, лицо, превращенное в сплошной синяк... Кто?! Кто посмел?!
Как я оказался перед ней — уже не помню. Как ни стараюсь привести воспоминания в логическую последовательность — в голове только отдельные, несвязанные между собой картины.
Вот я наклоняюсь над телом. Потом — пробел. Потом — мои руки, касающиеся запекшейся крови. Сияющая темным светом пентаграмма Возврата. А дальше... Дальше на меня обрушилось мое собственное заклятье. Память крови. Хорошее заклятье. Нужное. Вот только передает оно все, что видел, слышал и чувствовал тот человек, кровь которого использована в ритуале. И, хотя многое уже исчезло, прошло стороной, было отторгнуто инстинктом самосохранения, но и прошедшего вполне достаточно, чтобы четыре лица отпечатались в моей памяти, как будто выжженные каленым железом. Я просто не смогу их забыть... по крайней мере до тех пор, пока их носители ходят по земле.
Иргард. Зерг (хихикс), лейтенант Кровавой руки.
По городу мы шли спокойно. Девочка шла рядом, не стараясь вырвать руку и скрыться. А ведь она не может не понимать, что я собираюсь подарить ее Джаю в качестве постельной игрушки. Или... понимает, и не возражает? Хм... Или же просто понимает, что у нее нет шансов скрыться, зато шанс нарваться на очередную компанию, вроде той, из рук которой я ее вырвал — имеется? Ладно, все это...
— Эй, наемничек, оставь нам свою девку и вали, куда шел. Мы сегодня добрые. — Глумливый голос вырывает меня из размышлений. Передо мной — десяток ребят откровенно разбойного вида. Странно. Обычно обитатели трущоб обладают развитым инстинктом самосохранения, и в кварталы, подпавшие под Право Войны — не суются. А тут... Совсем они отмороженные, что ли? Или серьезно нацелены? Но если да, то на кого? Неужели эта девочка успела им так насолить? Впрочем, пока что — без разницы.
— Сложите свой металлолом вон туда — указываю на парадное крыльцо ближайшего дома, — и можете валить, откуда пришли. Я сегодня добрый. — Разумеется, отпускать их я не намерен. Зато выбесить... да и выиграть заодно чуть-чуть времени на плетение боевого проклятия — милое дело. У предводителя чуть пар из ушей не пошел.
