Смок - боевой змей

Отворив ворота, он степенно выехал на улицу. Не поленился, сходил и затворил ворота изнутри. Чем позже заглянут в дом, тем лучше. У городских ворот все тот же стражник проводил равнодушным взглядом груженую телегу. Отъехав от Белгорода верст пять, Артемий загнал повозку в кусты и выпряг мерина. Достал из-под соломы хорошее кожаное седло, умело заседлал мышастого. Вскочил на мерина и погнал его малоезженой лесной тропой. Артемий не боялся заплутать. Этот путь он знал, а за лесом его ждали...

14.

Некрас вернулся не один. Вместе с ним во двор въехал десяток всадников, отчего у маленькой избы стало тесно.

— Где смок? — спросил Олята, забыв поклониться.

— Здесь! — успокоил Некрас. — Спит в пещере.

Выбежавшая на шум Оляна поднесла Некрасу кружку меду. Тот выпил, крякнул и вернул кружку.

— Еще есть? Я с друзьями.

— Сбегаю к Ждану, — засуетился Олята. — А Оляна кашу сварит.

Когда Олята вернулся с двумя полными горлачами (отдал Ждану ногату, не торгуясь) и караваем под мышкой, гости сидели за вытащенным из избы столом. Умытые, посвежевшие. Оляна хлопотала у очага, помешивая варево деревянной ложкой. Олята поставил горлачи на стол. Кружок было только две, они сразу пошли по кругу. Олята подал на рушнике каравай и остатки окорока, гости вытащили ножи. Каждый привычно отхватывал ломоть пшеничного, кус ветчины, жадно жевал. Олята разглядывал ватагу. Гости были при оружии, их суровые, выдубленные солнцем лица, покрывали шрамы. Шрамы виднелись и на бритых головах. Летами мужи были подстать Некрасу, только один выделялся обильной сединой в бороде.

Замоченная с вечера, дробленая пшеница поспела быстро. Олята поставил на стол горячий котел, гости достали из-за голенищ деревянные ложки, стали есть обжигающее варево.

— Чего, стоишь, отрок? — спросил седой, глянув на Оляту. — Ложки нету?

— Сесть негде.

— Подвиньтесь, друзи! — сказал седой. — Хозяин голодным останется.

Сидевшие рядом вои освободили краешек скамьи, Олята достал ложку, и потянулся к котлу. Ели молча, ожесточенно дуя на горячую кашу. После того, как котел опустел, Оляна прибрала его и поставила на стол горлач молока. Вои, разглядев, заулыбались.

— Мы ж не дети! — скаля зубы, сказал один из воев, помоложе.

— Кислое есть? — спросил седой.

Оляна сбегала в избу, принесла другой горлач. Седой налил в кружку кислого молока, с удовольствием выпил.

— Им не давай! — сказал, возвращая кружку. — Ишь, зубы скалят! С утра ножки расцеловали бы за молоко, а когда брюхо набито, нос воротят.

— Такой красавице я всегда расцелую! — сказал зубоскал.

Вои захохотали. Оляна покраснела и убежала в избу.

— Спасибо хозяевам за угощение! — сказал Некрас, вои встали и поклонились отроку. Олята смутился. Некрас положил ему руку на плечо. — Это меньшой друг наш, Олята, — сказал он. — Годами мал, да ловок — двух Колпаков сулицами заколол. — Во взглядах воев Олята прочитал удивление и уважение. — Скажите ему, кого как кличут.

Вои по очереди сказали имена, Олята от волнения запомнил не все. Отложилось, что седого зовут Малыга, а зубоскала — Брага. Каждый вой, называя свое имя, вставал и кланялся Оляте, отрок робко кивал в ответ. Олята понимал, что происходит какой-то обряд, очень важный, но не знал, как себя вести. К счастью, все быстро закончилось.

— Отдохнем чуток! — сказал Некрас, и гости с удовольствием повалились на мягкую траву у ограды. Не расседланные кони щипали ту же травку, некоторые тыкались мягкими губами в лица хозяев, выпрашивая подачку, хозяева отмахивались. Некрас поманил Оляту, и они сели за стол.

— Как жили? — спросил Некрас.

Олята в двух словах рассказал о событиях последних дней. Некрас кивал головой, слушая. Оотрок думал, что Некрас заругается, узнав об отданных в тягло конях, но тот одобрил:

— Смерда все обдирают: князь, бояре, тиун... Доброе дело сделал, не забудут.

Олята, робея, завел речь о добыче.

— Ватага должна решить! — сказал Некрас. — Тащи все!

Пока Олята таскал из избы сабли, ножи, седла, сапоги, вои вновь расселись вкруг стола. Каждая сабля была извлечена из ножен и рассмотрена, каждое седло проверено, даже сапоги ощупаны. В завершение Олята высыпал из тяжелого кошеля серебро, сверху положил золотые монеты. Деньги трогать не стали, просто кивнули, соглашаясь со счетом Оляты.

— Как думаешь делить? — спросил Некрас.

— Не ведаю ваших обычаев, — смутился Олята.

— Обычаи простые, — сказал седой Малыга. — Кто добычу взял, тот и владеет. Потом, коли хочет, может одарить друзей. А не хочет, никто не попрекнет. Кто добычу брал?

— Я и Некрас.

— Вот и делите меж собой.

— Некрас трех Колпаков убил, — сказал Олята.

— Четырех! — поправил Некрас.

— На четвертом добычу не взяли! — возразил Олята.

Вои засмеялись.

— Смышленый отрок! — сказал Малыга. — Казну можно доверить — не просчитается.

Олята насупился.

— Некрасу трое коней, мне два, — сказал сердито. — Ему три меча, мне два. Серебро и злато делить также. Поскольку Некрас больше убил, пусть выбирает, что взять, первым.

— Молодец! — одобрил Малыга. — По совести.

Другие вои к удивлению Оляты закивали.

— Я бы взял коней и мечи, — сказал Некрас, подмигивая ватаге, — а тебе — серебро и злато.

— Не! — возразил Олята. — Конь гривну стоит и меч гривну. Серебра и злата меньше.

— Не обманешь! — захототал Малыга.

— Тогда так, — сказал Некрас. — Свою долю дарю другу моему Оляте, который мне и смоку жизнь сберег. Пусть владеет!

Ватага притихла. Все, как один, смотрели на Оляту. Ошеломленный словами Некраса, Олята понимал, что от него чего-то ждут, но не находил слов. Отрок растерянно глянул в сторону и увидел Оляну. Сестра смотрела на него, не отрываясь, и Олята вдруг понял.

— Возьму коня для сестры, — сказал тихо, — меч себе. Серебра сестре на приданое, — Олята зачерпнул из кучки. — Остальное — новым друзья моим.

— Что я говорил! — вскричал Малыга. — Ай, да отрок! Ай, да друг!

Остальные вои одобрительно зашумели.

— Сам тебе выберу, лучшую! — продолжал Малыга, беря со стола саблю. — И коня, как пригонят!

— Научишь мечом владеть? — спросил Олята, краснея от удовольствия.

— Отчего ж не научить? — сказал Малыга. — Часу у нас много...

* * *

Часу и в самом деле оказалось много. Олята думал, что Некрас с ватагой пойдут в Белгород, но тот которотко ответил: "Не время". Ватага перебралась из веси на берег реки, где в пещере жил смок. Вои поставили шалаши и зажили становищем. По утрам назначенные дежурные вытаскивали из протоки верши с рыбой, кормили смока, себе варили уху и кашу. Хлеб, мясо, крупу и другие припасы привозила Оляна. Из коней Колпаков Малыга выбрал ей соловую кобылку, резвую и смирную. Оляна с удовольствием скакала на ней, сжимая бока лошади белыми, голыми ногами. Оляте это не нравилось: в становище жили мужи, почти сплошь молодые, а тут девица ноги кажет... Олята заикнулся насчет портов, но сестра слушать не стала.

Сам Олята перебрался к ватаге. Хотелось стать своим среди новых друзей, да и постигать воинское дело было способнее. Малыга сдержал слово. Каждое утро (ловить рыбу и кошеварить старика не посылали) они с Олятой прыгали на песчаном берегу с деревянными мечами, собственноручно вытроганными седым кметом. Учил Малыга твердо, случалось, и по спине деревяшкой охаживал, но все ж не так больно, как Некрас. Жалел отрока. Свободные от службы вои приходили смотреть. Свистели, подбадривали Оляту криками и советами. Когда отрок уставал, его немедленно сменял кто-то из раззодорившихся воев, затем другой. Со всеми Малыга бился на равных и всех побеждал. Старик будто не ведал усталости. Нисколько не вспотевший, сухой, жилистый, он неловимым движением встречал удар противника, обивал, и тут же стремительно атаковал. Очередной вой, получив чувствительный удар по спине или плечу (своих седой не жалел), понуро шел на место.

— Что ты хочешь? — сказал как-то Брага, потирая ошибленную руку. — Малыгу даже Некрас побить не может. А Некрас, знаешь, как рубится?!

— Видел, — сказал Олята. — Его Малыга учил?

— А то ж! — буркнул Брага.

Оляту учили сражаться пешим, рубиться конным, бить копьем на скаку. К вечеру отрок еле волочил ноги, но не роптал. Он помнил, как помогла ему некрасова наука в Волчьем Логу, да и стенать было сором. Олята понимал, что владеть оружием, как его новые друзья, он научится не скоро, но все равно старался.

Некрас редко подключался к забавам. Позавтракав, он высылал разъезды по обе стороны берега — сменить ночную сторожу, затем садился на смока и улетал. Возвращался к полудню усталый, мылся и садился обедать. Смок, получив свою рыбу, лез в реку, где нырял и плавал в свое удовольствие. После войны с Великим суда по реке не ходили, место здесь было отдаленное и глухое — опасаться, что змея кто-либо увидит, не приходилось. Сам Некрас садился чинить и подгонять сбрую — смок продолжал расти. К обеду приезжала Оляна: привозила снедь и постиранную одежу. Ее встречали радостно. Садили к костру, давали лучший кусок, дарили то свежевыструганную деревянную ложку, то розовое пряслице, невесть как завялявшееся в суме воина, то глиняную свистульку, саморучно слепленную и обожженную в костре. Оляна поначалу дичилась, но потом оттаяла: принимала подарки, смеялась шуткам, била по по рукам воев, делавшим вид, что хотят ее ущипнуть. Олята поначалу хмурился, на все это глядючи, но скоро понял: никто из ватаги сестру не обидит. Тем более, что Малыга взял ее под крыло. Старик называл деву "дочей", гладил по голове, несдержанным на язык воям показывал тяжелый кулак. Оляна оставалась у реки до темна. Терла песком медный котел, стирала воям порты да рубахи, а когда дела не было, скакала наперегонки с кем-нибудь из молодых. Чаще всего это был Брага, тот, что грозился расцеловать ей ножки. Брага не спускал с Оляны глаз, ходил за ней следом и громко вздыхал, когда Оляна смеялась. Ватага над Брагой подшучивала, но беззлобно. Как понял Олята, Брага, самый молодой из воев, был падок на девок и, как только представлялась возможность, немедленно в кого-то влюблялся. Олята не воспринимал всерьез потуги незадачливого ухажера, но Брага внезапно попросился поговорить.

— Брате! — сказал, когда отошли от становища. — Отдай за меня Оляну! Так хочу ее, что жить не могу!

Ошеломленный Олята не знал, что ответить.

— Беречь ее буду! Никогда не обижу! — продолжил Брага, по-своему поняв молчание отрока. — Нужды не узнает! Нет у меня родни, всю княжьи гридни посекли, нет дома — спалили, но серебро имеется, мечом в бою взял. Ватага, как узнает, что женюсь, еще даст. Дом купим, хозяйство заведем. Оляна такая гожая... А что немая, мне дела нет.

— Она не немая! — сказал Олята сердито. Сестра на людях по-прежнему не разговаривала. — Говорить не хочет.

— Вот и ладно! Отдай!

— Ее спрашивал?

— Спрашивал! Смеется... Ты брат ей, отдай!

— Брага! — сказал Олята. — У тебя родни совсем нет, у меня только Оляна. Более никого на белом свете. Пойми меня! Как сестру насильно замуж отдать? Захочет тебя — бери, не захочет — заставлять не буду!

Брага повесил голову и отошел. Олята пересказал разговор сестре и спросил прямо:

— Пойдешь за Брагу?

Оляна покачала головой.

— Тогда не скачи с ним наперегонки, не завлекай! Хлопец сохнет!

Оляна кивнула и лукаво улыбнулась.

Назавтра она приехала в становище не одна. На крупе кобылки с девой сидела Нежана.

— Оляна просила помочь! — объяснила свое появление Нежана.

Женщины собрали грязную одежду и пошли к реке — мыть. Брага увязался следом. Оляна скоро вернулась, а Браге, который вознамерился сопроводить, знаком указала на берег. Вой подчинился. Оляна у реки более не показалась, занялась другими делами, и Брага до темна просидел на берегу. От скуки он заговорил с Нежаной, женщина охотно отвечала, скоро они оживленно болтали. Брага с удовольствием заметил, что Нежана красива: круглолицая, с высокой грудью и округлыми формами крепкого тела. Разговаривая, Нежана не переставала мыть. Наклонялась к воде, высоко подоткнув подол, Брага с замиранием сердца глядел на белые подколенки и ощущал томление в груди. Борясь с искушением, он пожаловался Нежане на Оляну.

— Девке четырнадцать! — сказал женщина, вытирая лоб. — Куда ей замуж? Ветер в голове! На коне скакать, да парням зубы скалить — вот и все занятия! Не понять ей, зачем муж. Опора, защита... — Нежана всхлипнула. — Второй год вдовствую. Хоть бы кто пожалел...

— Я тебя пожалею! — неожиданно для себя сказал Брага. — Хочешь?

— Хочу! — ответила Нежана.

Домой вдова поехала за спиной Браги. Оляна задержалась в лагере. Ночевать Брага не приехал, вернулся с рассветом. Никто его ни о чем не спросил и не стал вышучивать. Только Малыга сказал восхищенно:

— Ну, девка! Ну, умница! В такие годы и такой розум!

— Какой розум? — не понял Олята.

— Такой! — вздохнул старый кмет. — Поняла, чего хлопец хочет, и мигом устроила. Будь у меня сын, просил бы Оляну за него. За такой женкой не пропадешь!

— У тебя только дочки? — догадался Олята.

— У меня никого! — вздохнул Малыга. — Ни кола, ни двора. В нашей ватаге у всех так. Будь у нас дом и родня, разве сидели здесь? — старик махнул рукой и пошел прочь.

...В тот день Некрас как обычно вернулся к обеду и сидел с ватагой у костра, когда с реки донесся испуганный девичий визг. Ватага, хватая мечи, понеслась к воде. И остолбенела. Вниз по течению плыл смок. На шее его, обхватив ее руками и ногами, сидела Оляна и истошно визжала.

Первым опомнился Некрас. Сунув пальцы в рот и засвистел. Смок развернулся и поплыл к берегу. Оляна умолкла. Смок подплыл к прибрежной мели и встал на лапы, Оляна соскользнула в воду и побежала к ватаге. Рубаха и понева ее промокли насквозь, мокрое полотно облепило тело, открыв нескромным взорам все его прелести. Два розовых соска победно пробивались сквозь ткань.

— Как ты на него залезла? — сердито спросил Некрас. — А ежели б нырнул?

— Смок сам! — робко сказала Оляна.

— Заговорила! — деланно ахнул Олята. Ему не нравилось, что сестра на людях молчит.

— Как сам? — не поверил Некрас.

— Он плавал, а я смотрела. Подумала: вот бы покататься! Сильно так захотела! Вдруг смок подплыл, вылез на берег и подставил шею. Я думала: по берегу пойдет, а он в воду полез...

— Так все было?

Оляна кивнула.

— Другой раз меня спроси! — сказал Некрас. — Теперь скачи и переоденься — застудишься...

Топот копыт прервал Некраса. По берегу стремительно скакал дозорный из разъезда.

— Двое едут от Белгорода! — закричал он. — Броня богатая — зерцала блестят!

— Воевода пожаловал! — сказал Некрас. — Значит, война. Олята, скачи с сестрой и купи меду. Мы с ватагой позже: оружие возьмем, коней заседлаем...

Олята кивнул. По молчаливому уговору серебро, падаренное новым друзьям, осталось у него, Олята тратил его общие нужды. Как предрекал Малыга, ватага доверила ему казну. Проводив Оляну до избы, Олята поскакал в луга искать Ждана — смерды, пользуясь наличием тягла, свозили к домам стожки. Оляна забежала в избу и стащила с себя мокрое. Выжала и развесила на шестке. Затем взяла льняной рушник и стала сушить намокшую косу. Мяла ее, выжимая воду в льняное полотно. Увлекшись, Оляна не расслышала топот копыт и опомнилась, когда тень закрыла проем.