Цена власти

Охотники на свой лад переиначили их имена. Так Ян стал тусом Ягисом, Андрей тусом Ансивом, а Сергей превратился в туса Саяна. Приставку к имени "утус" ещё нужно заслужить.

Во вживание в первобытную жизнь больше всех преуспел Ягис. К началу второй зимы он научился тихой тенью ходить по лесу. Под его мокасинами сухие веточки перестали трещать артиллерийскими салютами на всю округу. Густые кусты разучились цепляться за рукава его меховой куртки. Утки, белки, лисы и даже осторожные кабанчики всё реже и реже уходили от его метких стрел. Полноправным членом рода и племени Ягис стал, когда добыл взрослого медведя. Для этого ему пришлось несколько дней по глубокому снегу преследовать шатуна. Зато ожерелье из медвежьих клыков украсило грудь Ягиса, а мохнатая лапа с длинными когтями послужила отличным пропуском для прохождения обряда посвящения.

Пусть не так быстро, как Ягис, признание зрелых охотников добился Ансив. К исходу третьей зимы он добыл свой первый знаменательный трофей. Возле пахучей приманки из внутренностей старого лося, в заснеженном шалаше из лапника, Ансив больше двух дней караулил осторожную рысь. Грозная лесная кошка не смогла устоять перед аппетитной кучкой из кишок, селезёнки и пахучей крови.

Поздно вечером на третий день Ансив вернулся в стойбище с окоченевшей тушкой молодой рыси. Ржаво-коричневая куртка с короткими тёмными полосками и ожерелье из рысьих клыков сделали Ансива полноправным членом рода и племени. Только Саян так и не пошёл по проторённой дорожке вслед за друзьями. Благородной охоте, уважаемому занятию взрослых мужчин, он предпочёл гончарный круг и молоток ремесленника.

Старый охотник утус Берц обучил Саяна несложному первобытному ремеслу. Благодаря Дару Создателя Саян очень скоро превзошёл учителя. Первобытные охотники не знают металлов. В их распоряжение только камень, дерево и кость. А с такими доисторическими инструментами даже такая простая задача как сделать пару дощечек превращается в сложное и трудоёмкое занятие на целый день.

Дар Создателя воистину бесценен. С его помощью можно на удивление ровно расколоть кусок кремня, легко и ровно распилить даже самый толстый ствол и просверлить широкое отверстие даже в самом прочном камне. В руках Саяна кривой кремневый скол быстро превращается в прямое очень острое лезвие, древко стрелы поражает стройностью и гладкость, а с его рыболовных крючков из кости лося не соскальзывают даже самые крупные сомы.

Саян не стал обращать внимания на мнение сородичей и быстро освоил традиционные женские занятия — изготовление посуды и одежды. Горшки, миски, ложки, ремни, мокасины, куртки и прочие важные бытовые вещи с его личной меткой появились буквально в каждой семье, в каждой полуземлянке рода и за его пределами. Его просторная мастерская, навес возле маленького домика, превратилась в склад товаров первой необходимости. В первобытном обществе нет частной собственности. Выжить в дикой природе можно только сообща, сообща же ведя коллективное хозяйство.

У женской половины рода Саян вызвал бурю восторгов, когда смастерил из золотого самородка красивую трубочку для украшения волос. Женщины и девушки с большой охотой носят золотые кольца, кулоны и серёжки. Однако и бывалые охотники распахнули рты от удивления и восторга, когда Саян сделал самый настоящий арбалет.

После многих опытов и неудач Саяну удалось смастерить простейший арбалет: цельная дуга намертво закреплена на длинном прямоугольном бруске. Толстая тетива из огромного количества переплетённых жил удерживается в натянутом положение в специальном пазу. С помощью специально рычага снизу короткий толстый цилиндр выталкивает её из паза.

Чудо-оружие посылает толстую короткую стрелу на много десятков шагов с невиданной силой. Арбалетный болт с массивным кремниевым наконечником с двадцати метров пробивает медвежью шкуру. Арбалетную тетиву не нужно держать в натянутом состояние, благодаря чему охотник может потратить на прицеливание гораздо больше времени и точнее поразить зверя. Сородичи быстро оценили возможности нового оружия. Единственное, что стало сдерживать широкое распространение арбалетов — отсутствие упругого материала для тетивы.

Пусть арбалетная тетива короче, чем у лука, но на неё требуется гораздо, гораздо больше жил. Даже тело одного матёрого лося не даёт их в нужном количестве. А других упругих материалов, лён или пенька, первобытные охотники не знают. За изобретение арбалета сородичи прозвали Саяна Умельцем.

Ремесленные изделия Саяна широко разошлись по племени Звёздной Птицы и проникли в другие племена. Но даже убойные арбалеты не сделали его полноправным членом рода и племени. Охотники постарше по-прежнему считают, что Саян отбирает работу у женщин и стариков. Если утус Ягис и утус Ансив обладают правом выступать перед собранием рода и племени, то Саяну только и остаётся скрипеть зубами от бессилия в стороне среди незрелой молодёжи. Политика, большая политика, вершится на его глазах, а он не может вставить ни одного слова.

Саян повертел на ладони только что сделанный горшок. На сегодня работа закончена, заготовленная глина израсходована полностью. За новой придётся топать за десять километров от стойбища к обрывистому речному берегу. Далеко, конечно же, но только именно там самая лучшая в округе глина, без песка и камешков.

Саян осторожно поставил горшок на землю рядом с четырьмя точно такими же, одним кувшином и пятью кружками. Конечно, горшок можно было бы украсить более тщательно, только настроения нет.

Под просторный навес, нагнув лохматую голову, зашёл тус Орон, высокий парень лет пятнадцати. Юноша широк в плечах и силён невероятно. За сходство с медведем его ещё в детстве прозвали Медвежонком. Этой весной Орон обязательно пройдёт посвящение и вступит во взрослую жизнь.

— Тус Умелец, — ломающийся голос Орона в недалёком будущем превратится в густой бас, — я принёс тебе уток. Как договаривались. Где мои стрелы?

— Орон, взамен я просил утиные перья, — Саян стряхнул мутные капли с рук.

— Знаю. Знаю. Но утки лучше, — возразил Орон. — Сегодня на утренней зорьке мне повезло: несколько глупых селезней гонялись за одинокой уткой и ничего не видели. Твой лук меня не подвёл. Мои стрелы поразили глупых селезней.

Саян опустил глаза, теперь понятно, почему мокасины юного охотника насквозь пропитаны водой. Но возражать против искреннего подарка глупо. Саян вытащил из-под массивного верстака плотно связанный пучок стрел.

— Держи, — Саян протянул связку молодому охотнику.

Орон вытащил из связки одну стрелу и внимательно осмотрел её со всех сторон. Ровное древко длиной около метра без костяного или кремневого наконечника. Остриё просто заточено и обожжено на огне. Волка или лося такой стрелой не поразить, а вот утку и прочую водоплавающую дичь в самый раз. Если что, то и потерять такую стрелу в густых зарослях не особо жалко. Для сородичей подобные стрелы Саян мастерит пачками.

— Отличная стрела, — Орон провёл по древку пальцем. — Лёгкая. Прямая. Далеко полетит, много птицы набьёт. Вот твои утки.

Из плетёной корзинки Орон охапкой вытащил четырёх селезней кряквы. Одной из птиц стрела угодила точно в горло. Кровь на светло-коричневой шее ещё не успела засохнуть.

— Шима! — Саян взял из рук Медвежонка уток.

Из-за дубовой дверцы в низкую избушку выглянула приёмная дочь. Узкий обруч из мягкой кожи украшает круглую головку девчонки. Длинное платьице болтается на худеньких плечиках.

— Да, папа, — Шима шмыгнула носиком.

— Отнеси маме, — Саян протянул уток, — пусть как можно быстрее ощиплет. Мне перья нужны, для стрел.

— Хорошо, папа.

Шима убежала обратно в дом, дверь тихо бухнула за её спиной.

— Умелец.

Саян повернулся к Орону.

— Когда и мне ты сделаешь такой же? — Орон ткнул указательным пальцем в арбалет на стене.

— Ты же знаешь, Медвежонок: у арбалета очень толстая тетива, хоть и короче, чем у лука. Принеси мне много жил, очень много жил, и тогда один из них — Саян показал на четыре почти готовых арбалета, — будет твоим.

— Да, да, знаю, — Орон печально вздохнул.

Чем хорош Медвежонок, так это добротой и прямотой. Он не умеет хитрить. Если говорит, то только правду.

— Не забудь, — на выходе из-под навеса Орон оглянулся, — завтра, когда благодатная Гепола выглянет из-за леса, мы отправляемся в путь.

— Хорошо, не забуду, — Саян улыбнулся в ответ.

После долгой зимы наступает долгожданная весна. Вьюги и снегопады уходят далеко на север. Деревья одеваются в наряд из нежных листочков, а молодая трава застилает поляны и опушки зелёным ковром. Расцветают скромные одуванчики. С далёкого юга возвращаются птицы. Леса и поляны наполняются разноголосым пением и щебетанием. Ужасы голодной зимы остались позади, всё живое бурно радуется тёплым дням.

И вот, когда утки садятся высиживать яйца, когда Итага, повелительница ночи, превращается в большой ярко-жёлтый диск, Верховный Сахем племени объявляет Большой сбор.

В шестидесяти километрах выше по течению Акфара на большой поляне растёт могучий дуб. Рядом со старым деревом находится Главное капище племени Звёздной птицы. Легенды гласят, что его построил сам Хир-сахем, самый почитаемый Великий предок. Говорят, он лично воздвиг Великому Создателю огромный идол и высек на нём магические символы. Главное капище является религиозным центром племени, его духовной основой. Под сенью древнего дуба племя Звёздной птицы собирается каждую весну на Большой сбор.

Официально Большой сбор длится четыре дня, на деле несколько дольше. За это время соплеменники проводят главные религиозные праздники. Ничто так не укрепляет единство племени, как поклонение единым богам. Все вместе люди воздают честь Великим предкам, пытаются умилостивить Духов стихий и, конечно же, молят Великого Создателя о покровительстве и защите.

На Большом сборе решают самые важные дела, выбирают Верховного Шамана, Верховного Сахема и Верховного Вождя, либо переизбирают прежних ещё на год. Здесь же заключают мирные договоры или объявляют войну, разбирают споры и вершат суд. Зрелые юноши проходят посвящение, а пятнадцатилетние девушки выходят замуж.

Ну и, конечно же, большое собрание племени не обходится без разговоров, обмена сплетнями и безудержного веселья. Большой сбор самый удобный случай матерям проведать взрослых дочерей и полюбоваться внуками, охотникам посоревноваться между собой и выяснить, кто лучше всех в племени метает копьё, стреляет из лука и сильней всего в борьбе.

Забыть о самом важном, самом большом событии в жизни племени никак нельзя. Тем более существует ещё одна очень важная причина. В тени древнего дуба перед самым началом Большого сбора разворачивается некое подобие ярмарки. В эпоху первобытно-общинного строя развитой торговли быть не может по определению. Самодостаточным охотникам торговать почти нечем. Но на этой импровизированной ярмарке всё же можно обменять ножи, горшки, луки на отличные куски кремния, синюю глину и золотые самородки. Как самому искусному ремесленнику Саяну есть что предложить.

— Папа, папа, — из приоткрытой двери вновь показалась Шима, — мама зовёт тебя кушать.

— Иду, — Саян сгрёб штампы в большую чашу с отбитым краем.

По короткой земляной лестнице Саян спустился в дом.

Как потомственному городскому жителю Сергею до тошноты надоело жить в маленькой полуземлянке, где мало света и места, зато много дыма и вони. Одно дело во время походов ночевать в палатке, и совсем другое постоянно жить во временном жилище. Вот Саян и построил некое подобие древней славянской избушки.

Пол в избе на метр ниже уровня земли. Бревенчатые стены отлично держат тепло. Чердака нет. Конёк крыши покоится на двух столбах. Было бы очень здорово покрыть крышу дранкой, маленькими дощечками, только приколачивать их совершено нечем. Гвозди ещё не изобрели. Пришлось довольствоваться плотно связанными пучками соломы. Получилось не хуже, только крышу каждый год приходится перекрывать заново. Для хранения съестных припасов Саян выкопал в дальнем углу яму и накрыл её деревянным щитом. Вместо окон со стёклами и ставнями, между толстыми брёвнами пробито несколько узких щелей.

В подобной избе постыдился бы жить даже самый бедный крепостной крестьянин. Но! Даже такая закопанная на метр в землю избушка вышла за пределы понимания сородичей. Ни один из них не считает, будто Саян живёт в запредельной роскоши. Для окружающих он давно прослыл чудаком. С таким же успехом он мог поселиться в дупле старого дерева или выкопать нору в обрывистом речном берегу.

Но! Когда вслед за тёплой осенью ударили крепкие морозы, сородичи нехотя оценили тепло и уют нового жилища. Ещё через год Ягис переселился в ещё более просторную земляную избушку. А там и Ансив не стал задерживаться в первобытной полуземлянке. Дальше — больше. Утус Вачиз, Сахем рода Мудрой Совы, всю зиму усиленно намекал Саяну о собственном желании обзавестись подобным жильём. Неудивительно: капля за каплей, со скрипом и черепашьей скоростью, более продвинутый образ жизни проникает в закостенелое первобытное общество. Комфорт — он ведь всем нравится. К хорошему быстро привыкаешь.

В избушке царит приятный полумрак. В воздухе витает запах хвои. Возле большой печи посередине избы хлопочет Инса, мама семилетней Шимы и единственная жена.

Запрет на кровосмешение не распространяется на принятых в род. В стойбище немало хорошеньких девушек на выданье поглядывает на него. Только через пару лет Саян, к удивлению сородичей, женился на вдове угоре Инсе. Вместе с женой он сразу обзавёлся дочерью, весёлой и заводной Шимой. Только друзей совершенно не удивил выбор Саяна. Инса как отражение в зеркале похожа на Галину Воронцову, тайную любовь Сергея, которую студенты по большой и глупой ошибке прозвали Галкой-лесбиянкой.

Как и давняя подруга Инса чуть выше среднего роста. Густые волнистые волосы спадают на плечи. Прямой нос и глубоко посаженные глаза. Она на несколько лет старше Галины Воронцовой. Нелёгкая первобытная жизнь оставила на Инсе след: ранние морщины скопились на лбу и краешках глаз. От повседневной работы руки огрубели. На ладонях блестят маленькие мозоли. Инса потеряла первого мужа, отчего в её волосах появились первые седые прядки.

Супруга ловко вытащила из печи чёрный от копоти горшок и поставила его на стол. Аромат мясной похлёбки тут же защекотал ноздри. Саян присел за обеденный стол.

Инса поставила перед Саяном большую миску, полную до краёв аппетитной похлёбкой. Работа с утра на свежем воздухе нагнала отличный аппетит, Саян тут же зачерпнул первую ложку.

Супруга вызывающе молчит. Таким ненавязчивым образом она в очередной раз подчёркивает собственное недовольство. Маленькая Шима подсела к столу. Дочь пугливо поглядывает то на мать, то на Саяна. Инса нарочно громко стукнула по столу миской, Саян едва не поперхнулся. Так и не присев, супруга бесшумно отошла в полумрак возле стены.

Всё, хватит. Так больше продолжаться не может.

— Инса, — Саян бросил ложку в пустую миску. — я давно и окончательно всё решил. И не намерен что-либо менять.