Путин во второй мировой войне

Михельсон очень даже уверенно ответил:

— Словим Пугачева и расставим все знаки препинания в предложении. Никто тогда не посмеет усомниться, что мы сильны, и Русь имеет только одну государыню!

Генерал-майор Миелин хотя и старше по званию Михельсона, но временно по должности подчинен ему. Но это напряжения в разговоре не вызывает. Оба полководца немцы. Но Миелин осторожно избегал атаковать Михельсона.

Но сейчас он поделился новостями:

— Екатерина войска отводить с турецкого театра военных действий опасается. Французский король обещает османам помощь, и те пытаются выторговать себе по более уступок в перемирии, да и контрибуцию платить отказываются!

Михельсон сердито заметил:

— Посадим отрубленную голову Емельки на кол, так все Европа разом смирится!

Миелин с этим частично согласился:

— Да это может остудить самые горячие головы, но нас и далее будут пытаться испытать на прочность!

Михельсон тряхнул кулаком и прошипел:

— Пусть только попробуют... — И понизив голос, спросил. — А как же слухи что идут десять генералов и каждый с корпусом на Пугачева?

Миелин, ухмыляясь, ответил:

— Это военная хитрость, чтобы заставить крестьян и казаков от Пугачева отстать. Внушить мысль, что против самозванца идут большие силы. На самом деле десять генералов продвигаются лишь с небольшими отрядами. Так что Емельку берут на понт!

Михельсон усмехнулся и тут же серьезно заметил:

— Тем больше оснований как можно скорее подавить мятеж!

Далее уже ничего существенного в разговоре не было. Петя теперь должен подать с помощью самодельной ракетницы сигнал, что войско уже вошло в густые, сухие заросли камышей. План состоит в том, чтобы в нужный момент поджечь сушь, а дувший на их ветер разгонит пламя, и спалит семитысячное войско.

Что-то похожее Емельян Пугачев уже проделал при штурме Татищевой крепости. Тогда повстанцам удалось добиться крупного успеха, открыв себе дорогу к Оренбургу. На сей раз, в сухие заросли, словно фашистов пионер-вундеркинд-вождь Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко завел войска Михельсона. Он в данном случае повел себя словно настоящий Иван Сусанин. Но реальная участь Сусанина — это погибнуть вместе со своими врагами.

А пионеру-герою-вождю Иосифу-Олегу Сталин-Рыбаченко хочется жить. И мальчишка придумал хитрость. Приделать самодельную ракетницу в телеге, а самому там временем, в темноте скрыться. Правда, нужно, чтобы враги не заметили его исчезновения. А это сложно...

Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко нашелся. Подскочив на коне к Михельсону, мальчуган сообщил:

— Я проеду вперед и передам Чугуеву с Твороговым, что мы уже на подходе!

Михельсон одобрил и кивнул длинным указательным пальцем:

— Только резвее! И возвращайся обратно!

Миелин развернул пергамент и, немного косовато глядя на карту, заметил:

— Мы и сами можем найти дорогу!

Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко буркнул:

— Через камыши намного быстрее!

И не теряя времени, поддал породистого жеребца каблуками. Эх, поскорее бы выйти на безопасную дистанцию. Или точнее площадку. Такая сушь в августе, что удивительно как эти заросли еще раньше не выгорели?

Мальчишка-вождь Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко мчался на гоне, лупя его ногами, и распластавшись на спине, чтобы уменьшить встречное сопротивление воздуха. Сам Михельсон невысокого роста, подвижный и с коротенькими усиками смахивал на Гитлера. На голове немецкого полковника треуголка в стиле опля Наполеон!

Но полководец сильный. Раз сумел и не один раз разбить превосходящие силы повстанцев.

Иосиф-Олегу Сталин-Рыбаченко уже приходилось наводить фашистов на партизанскую засаду, и он радовался успеху. Правда, тут уже не просто борьба с иноземным захватчиками, а гражданская война. И поднимает руку брать на брата и кум на свата.

Чего только мальчик-вундеркинд-вождь не пережил. Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко вспомнил, как его истязали фашисты. Сначала вздернули на дыбу, да так что затрещали косточки. Руки связаны сзади, и их поднимает к верху крюк, а голым ногам прикручена колодка с грузом. Боль от этого попросту адская. А затем ты, плывя в расплавленной магме, провисаешь... И находишься зверски растянутый, словно баран на шампуре.

Но фашистам и этого мало. Жирный, пузатый палач, раскалив в камине проволоки, начинает хлестать ею по голой, жилистой спине мальчики. Такое ощущения, что тебя лупят по хребту тараном. Боль, которую ты выносишь до поры до времени, а потом в голове что-то лопается, и погружаешься в спасительную тьму.

Пионер-вундеркинд-вождь сердито трясет головой. Ну, к чему такие тяжелые воспоминания. Куда лучше, например, вспомнить первый пущенный фашистский эшелон под откос.

Тогда он, будучи еще совсем маленьким мальчиком, прополз под колючей проволокой и заложил под рельсы мину с взрывателем из кислоты. Когда проходит эшелон и рельса под давлением сгибается он и срабатывает.

Обычно от подобных подрывов жертв не слишком много, но фашистам приходится тратить время на восстановление путей, и ремонт вагонов. Достают извергом партизаны, и советские дети сражаются с супостатами.

Иосифу-Олегу Сталину-Рыбаченко тоже было очень страшно в первый раз, но мальчик всем говорил, что он никого не боится.

И немец, которого в двенадцать лет ( ему уже семнадцать, а тело все еще такое же как в двенадцатилетнем возрасте — вот коллизия!) впервые застрелил юный ленинец из тяжелой винтовки. Тоже чувство торжества охватило тогда мальчишку, а страх совершенно пропал. Главное что он не промахнулся с двухсот метров.

Ну, вот уже камыши кончаются... И в небе вспыхивает, рвется петарда.

Казаки бросают горшки с раскаленными угольками, и поджигают разлитую по камышам смолу, и серу. Все готово для того чтобы поджарить армию царицы.

Бородатый есаул Падуров приветствует Иосифа-Олега Сталина-Рыбаченко. Мальчишка-вундеркинд-вождь со вскакивает и первым делом сбрасывает ненавистные сапоги. И так ноги себе натер. Вот пытку, похуже жаровни, когда немцы тебе сначала мажут маслом огрубевшие подошвы ног, а затем на расстоянии разжигают огонь. Так чтобы пламя немного не доходило до голых пяток.

Но когда растер в сапогах ощущение более противное, чем от фашистского огонька.

Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко гордо надул при этом воспоминании щеки: он ведь никого не выдал при пытках, и даже не разревелся. Тут следует брать пример с Стеньки Разина который и стона не издал во время истязаний.

Однако сейчас ему хочется драться, а драки нет. Ветер дует с юга на север, и огневая лавина несется на крупный отряд Михельсона. Словно из преисподней вырвались демон, и, размахивая пламенные ятаганами, они устремляются на многочисленного и укомплектованного отборными войсками противника.

Ветер дует сильный и пожар в камышовой степи распространяется быстро. Словно пробудились, сбросил крышки гроба души самых отъявленных грешников, а за ними из геенны тянется бурных, как рыжий хвост лисицы шлейф. И эти монстры огнезарного цвета обрушиваются в первую очередь на всадников-казаков.

Первыми опасность почуяли кони, но наездники упрямо били их шпорами, стараясь удержать на месте.

Михельсон отчаянно провопил:

— Не отступать и не сдаваться!

Но в данном случае подобная храбрость не более, чем безумие, геройство сродни героям Сервантеса. И такая пошла теперь прожарка. Когда огонь обрушился на всадников и запахло паленным, то уже раздавался оглушительный рев, и испуганная кавалькада ринулась на собственную пехоту.

Михельсон постарался сохранить хладнокровие, но это у него плохо получилось. Тем более, что может сделать мужество с бушующим огнем? Да практически ничего. Генерал Миелин более прагматичный и трусливый пришпорил коня и попытался уйти, опередить несущееся вслед за ним пламя, спасти свою шкуру.

Михельсон же принял поток огня, не отступая, хотя белоснежному скакуну и хотелось рвануть с поводьев и умчаться скорее от этой геенны. Немецкий полковник не выдержал потока горячего воздуха и дико вскрикнул. На его холеном лице стали проступать, словно проказа ожоги. Затем пламя лизнуло ноги скакуна наемного офицера. Лошадь уже не могла выдержать такую боль. Поддав всеми четырьмя копытами, а сбросила навязчивого наездника. Михельсон шмякнулся и тут оказался в озере огненном.

Как завопил несчастный полководец. Как его стали живьем пожирать пламя, начиная с одежды и кончая костями. Отборное царское войско погибало. И это гибель была воистину ужасной. Пламя стремительно приближалось, огнем цунами обрушившись и на пехоту. Солдаты и офицеры сгорали, словно муравьи при пожаре, и смотреть на это было мучительно и страшно. А когда огонь добрался до орудий, то стали рваться детонирующий порох, и бомбы.

Пламя разбрасывалось по небу, и развевался большущий лижущий рыжими языками небо шлейф. А когда шли каскадами взрыва, то казалось, что волны проходят по сфере и показывают своеобразное кино. Или будто это прибой с желто-красными волнами. И все заливается и буквально искриться, исходя ослепительной гаммой.

А до казачьего войска уже доносится запах паленого.

Емельян Пугачев находился на холме, с которого Стенька Разин наблюдал за движением эскадры в сорок стругов князя Львова. Стенька Разин сумел взять и Царицын и Астрахань, и тоже имел некоторые шансы на победу. Но судьба не улыбнулась казачьему атаману. Чувствовал ли себя Емельян обманщиком? Но ведь и его дядя Степан тоже блефовал. В частности построил в Астрахани два струга: один патриарший, а другой царский и распустил слухи, что с ними вместе сражается царевич. И действительно крестьяне, и стрельцы били бояр, прикрываясь царским именем, будто бы сам Алексей Михайлович повелел избавиться от помещичьей власти.

Люди извелись под тяжким гнетом жестоких властей, и им нужен был только повод. А авторитет патриарха Никона, и царского имени играл свою роль. Не случись рокового ранения Стеньки Разина в голову под Симбирском, глядишь и казачий урад воцарился по всей России.

Емельян Пугачев видел будущее, в виде смеси республики монархии. Народный оставался самодержавным монархом, но должен был бы править, опираясь на мнение всенародно избранного казачьего круга. А в городах и селах уже царит выборная власть. Народ на селе выбирает себе старосту, и тот следит за порядком, а городе выборный бургомистр и малый казачий круг.

Таким образом, ликвидируется крепостное право, и все становятся равноправными казаками. А казаки разные есть. Есть пахотные, есть заводские, есть государевы. И нет сословного неравенства.

Правда при реализации подобного пути много крови пролилось и еще прольется.

Но лес рубят — щепки летят! А бабы еще нарожают!

Тысячи людей сгорают живьем. Причем большая часть из них ни какие-то немецкие наймиты типа Михельсона и Миелина, а русские люди. Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко старается не думать об этом. Мальчишка-вундеркинд-вождь подскакивает и стает на голову. Такой у него ловкий план воплотился в жизнь. Противник коварнейший Михельсон, угодил в хитрую ловушку.

Башкиры, калмыки и татары тоже подскакивают и лупят в бубны. У них радость, наконец-то навязчивых Михельсон будет повержен и спален. А Салават, который поднял их на борьбу, все еще жив и призывает кочевников под знамена.

Горит и взрывается также обоз с припасами... Похоже, что армия Пугачева может торжествовать...

..................................................................................................................................

После того как болезненная заноза — Михельсон, был вырван, Пугачев снова двинулся к Царицыну. Следовало захватить ключевой для обороны город и повернуть на Дон. Как выяснилось, основные царские войска еще находятся достаточно далеко, и есть шанс их разбить по частям.

Три донских полка прислали своих гонцов к самозваному царю, обещая, что выйдут навстречу и примут присягу.

Недалеко от Царицына более, чем двадцатитысячная рать Пугачева встретилась с четырьмя с половиной тысячей казаков.

Емельян Пугачев оделся в роскошное, княжеское одеяние и нацепил на себя различные богатые ордена, чтобы были захвачены в качестве трофеев в различных городах и имениях. И развернул знамя гольштидского полка, которое нес за ним произведенный в полковники Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко.

Пугачев был выше среднего роста, широкоплечий, с очень выразительным, незаурядным лицом и смотрелся весьма эффектно.

Донские принимали присягу и клялись в верности царю. Емельян Пугачев произнес речь. Предводитель повстанцев умел говорить просто и красиво.

— Интересы нашей Родины, интересы нашей святой Отчизны России. Требуют избавления её от плотоядного паука, в виде помещиков и крепостного дворянства сосущего кровь из своего народа. И это кровь что они поглощают со смаком, отольется горючими слезами жирным оводам! Наше дело раскрыть глаза обманутым, распрямить плечи горбатым, покончиться с ненавистной тиранией, и пагубным режимом!

Да воцарится в России: свобода, равенство и братство!

Пугачев говорил с напором и темпераментно, казаки были в восторге. Армия Емельяна пополнилась новыми конными и хорошо обученными бойцами.

В момент принятия присяги Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко неожиданно обратился внимание на одного, невысокого ростом, с колючим взглядом человека. Где-то он уже видел это выпуклый, лысеющий лоб, и голубые, выразительные глаза.

Сам человек был в обычном крестьянском армяке и держал в своих руках рогатину, но чувствовалось с первого же взгляда кто никакой это не мужик. Хотя одеяние бедное и рогатина в руках держится уверенно.

Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко, улучшив момент, подошел к нему и вытянувшись во фрунт проорала:

— Ваше превосходительство, полковник Иосиф-Олег Виссарионович-Павлович Сталин-Рыбаченко к вашим услугам!

Мужичок быстро ответил:

— Я вовсе не превосходительство, а обыкновенный солдат Полушкин!

Иосиф-Олег Сталин-Рыбаченко строго сдвинул брови, жестко ответил:

— Нет, господин Александр Васильевич! Ваш героический вид слишком ярок, чтобы его прятать под армяком!

Суворов суеверно перекрестился и заулыбался:

— Помилуй Бог... Все-таки узнали! Что теперь!

Пионер-вундеркинд-вождь предложил свой вариант:

— Поговорим с царем-батюшкой, а там видно будет!

Емельян Пугачев был в отличном настроении. Его армия сильна, а завтра будет штурм Царицына. После чего можно будет, подмяв под себя Дон, двинуться к Москве. Пока царица против него опять не скопила силы.

Пленного Суворова государь встретил приветливо. Тот тоже с любопытством посматривал на Пугачева. Высокий лоб, и выразительные брови говорили об уме предводителя восстания, а его уверенный громовой голос выдавали привычку повелевать. Александр Суворов не испытывал страха и задал Емельяну несколько вопросов из военной сферы и получив ответ, оказался доволен:

— А вы ваше величество вовсе не глупый мужик!

Пугачев строго спросил у Суворова:

— За кого ты меня почитаешь?

Генерал-поручик с улыбкой ответил:

— Помилуй Боже, откуда мне знать...