Однако, инстинкты, а порою и результаты паломничества в Дуггур, баловство с "молоденьким мясцом", — сильно препятствовали изъятию органа благословения из органа благословляемой. И в большинстве случаев первая беременность получалась в результате ритуального инцеста. Хотя, как было сказано, прямого приказа на инцест боги Дуггура не давали. Что предоставляло возможность для манёвра в любом непредвиденном случае...
Дождавшись, когда последние содрогания отцовского тела утихнут, а дыхание успокоится, дочь пошептала ему на ухо:
— Можно, я пойду к нему?
Отец молча покивал головой. Перебирая руками по обе стороны от её тела, встал на колени. Посмотрел на представшую его глазам картину. Хмыкнул. Провёл пальцами по внутренней поверхности её бёдер. Размазал капли крови в вытянутые красные полоски поверх смуглой кожи. Вздохнул, возвращаясь к прерванному трудовому процессу. Наконечник для копья он там выделывал, что ли? Такие тонкие подробности восприятие через идола не улавливало.
Благословённая меж тем удалилась за хижину. Где её с нетерпением ожидал будущий муж.
Воспринимающая система каждого идола являлась круговой. И расположение хижин утверждалось местным священнослужителем Дуггура. Точнее — оператором сбора пищевых энергий, управлявшего поведением погонщика двуногой пищи посредством внутреннего голоса в его голове. Поля восприятия идолов любого селения Дуггура обязаны составлять единое поле воздействия, замкнутую энерго-информационную цепь. Что, в частности, даёт возможность переключаться для снятия энергии или информации с одного семейного идола на другого. И новая хижина будущей пары, утверждённая к строительству на одном из выбранных мест именно по вышеизложенному принципу, уже была оборудована новеньким идолом. Святым образом появившимся в телепортационной корзине. Но идола, согласно религиозным воззрениям селения, следовало ещё и освятить. То есть, совершить естественное между мужчиной и женщиной в присутствии идола, временно поставленного в изголовье ложа, и местного священника, читающего свои молитвы у ног совокупляющейся пары. Если глаза идола загорятся, это будет доказательством того, что жертва любви принята, — и юная пара отныне признаётся полностью взрослой.
Именно побуждением к последней святости и занимался подпрыгивающий от нетерпения будущий муж, пережидавший за стеной хижины ритуал святого отцовского благословения. Невеста отнекивалась, указывала на кровь, просила подождать до завтра.
— Ты что, не понимаешь? — говорила она. — Мне же больно будет! Потерпи немного. До завтра? Ну?
— Это ты ему объясни! — с жаром говорил будущий муж, откидывая передний лоскут Святого Пояса и показывая заждавшегося, покрасневшего от натуги дружка.
Невеста хихикнула, обняла приподнятое и прижала к своему пупку. Будущий муж тут же жарко задышал, сунул руки под задний лоскут её Святого Пояса, крепко сжал её ягодицы и, прижавшись к её телу покрепче, совершил несколько извивающихся движений. После чего тут же кончил. Перевозбуждение оранжевого энергоцентра, однако. Сколько времени в напряжённом состоянии — чего же вы хотели?
Ощутив, как в её пупочное углубление ударило в несколько толчков нечто тёплое и вязкое, невеста лукаво спросила, глядя в виноватые глаза, дотерпит ли он до завтра, — теперь.
Последовал глубокий вздох и согласное кивание. Будущий муж удалился, а счастливая невеста, оставшись в относительном одиночестве, принялась медленно размазывать по коже живота и груди его нетерпеливые любовные выделения.
— Ну что же, вкусно, — говорил представитель Ахерона. Движениями ладоней вокруг Объёма Представления укрупнял детали, наблюдал изменения в ауре, эфирном теле.
— Если не ошибаюсь, произошло зачатие. Первенец получается кровосмесительным, от отца. Вкусненькое готовится существо...
— Слишком вкусненькое, — говорил оператор. — Сам факт беременности от отца вносит достаточные изменения в эфирное тело самки. Это увкусняет энергию совокуплений, выделяемую при жизни. Это увкусняет процесс поедания выделившейся посмертной сути. Данного вполне достаточно. Слишком хорошо — тоже нехорошо. Думать следует не только о настоящем, но и о будущем.
— Понимаю,— вздохнул заезжий гость.
Представитель Ахерона напоминал сейчас тигра в клетке. Голодного тигра. У носа которого долго крутили пышущий свежей кровью кус мяса, а потом вкусное унесли и выкинули с обрыва.
— Материнские организмы для воздействия на эфирные тела потомства тоже применяются?
— В другом селении. Результаты опытов не следует смешивать. Подготовка к предстоящему совокуплению подобного рода пока что не наблюдается. Но имеется запись. Смотреть будем?
— Будем, — вздыхал представитель Ахерона.
30-11
Эпизод первый. Семейная хижина. Все спят. Четверо детей. Старший, судя по ауре, — сын. И три дочери. У сына возникают изменения в ауре. Затем член полунапрягается и выбрасывает семя. Первая поллюция. Мальчик созрел.
Эпизод второй. Обнаруживается произошедшее ночью. Отец выгоняет дочерей готовить пищу. Мать объясняет сыну, что с ним произошло. Говорит о ритуале Возвращения Долга. Отец бросил своё семя в лоно матери, и появился ты, говорит ему она. Теперь ты должен вернуть семя в материнское лоно, чтобы вернуть долг женскому телу, породившему мужчину. Мужчины — они особенные, их рождение наносит урон рождающей. Чтобы исцелить мать, первое сознательное семя следует вернуть. Далее мать обучает сына, за какие места следует трогать женщину, объясняет другое. Одним словом, поясняет то, что он видел и слышал ночами в общей хижине.
Идол прекрасно передаёт эмоциональные оттенки аур. Материнская привязанность к потомству, характерная для всех самок животного мира, несколько видоизменяется в данном случае. И пока рефлексы заставляют мальчонку судорожно бултыхать тоненьким членом в материнском лоне, в мозгу материнского организма возникают воспоминания беременности, ощущения нежности к растущему внутри неё. Укол печального вздоха по поводу быстроты протекания времени: давно ли толкался ножкой изнутри ей в живот, — а вот уже и ритуал Возвращения Долга исполняет!..
Эпизод третий. Через некоторое время за хижиной. Он и младшая сестра, старшая из трёх. Она дразнит его, трогает свои маленькие грудки, откидывает на мгновение передний лоскут Святого Пояса, показывая упругий безволосый бугорок. Приближается всё ближе и ближе, провоцирует.
Святой Пояс одинаков для всего Дуггура: тонкий ремешок на талии и два квадратных или вытянутых прямоугольных, — лоскута домотканой материи. Со святыми, опять же, знаками. Бёдра с боков практически обнажены. Прикрываются только заднее и переднее отверстие у женщин. Заднее отверстие и передняя подвеска у мужчин.
Провоцируемый не выдерживает, принимается хватать провокаторшу за провокационные объекты. Передний лоскут его Святого Пояса сбивается в сторону, выставляя напоказ торчащий тоненький прутик его члена.
Аура провокаторши показывает её неподдельный испуг. Она зашла слишком далеко. Обе руки засовываются между ног, тесно сжимаются коленки. Когда он валит её на землю, она изворачивается носом вниз. Задний лоскут её Святого Пояса сбивается на сторону, обнажая сжатые смуглые ягодицы. Представшая взору юного сперматозавра вертикальная щель её тела всего, — на взгляд, — в два или три раза больше испробованной сладости материнского лона. И не спереди, а сзади. Со спины. Но это не имеет никакого значения. Поэтому возбуждённый мальчик без тени сомнения пытается заправить свой выпятившийся прутик по указанному адресу.
— Когда у самца вскипает сперма, у него скисают мозги.
Это оператор пищевых энергий Дуггура лениво комментирует происходящее в Объёме Представления.
Судорожноё дерганье очень быстро заканчивается временным облегчением. После чего между родственниками происходят краткий диалог. Она угрожает рассказать о происшедшем. Он в ответ упоминает местную религиозную легенду из жизни богов. Один бог трахнул в зад другого бога, после чего трахнутый стал рабом трахнувшего.
— Так ты что, собираешься объявить меня своей рабыней? — спрашивает она.
— Ага,— отвечает он, ухмыляясь.
Она тут же приводит контрдовод: "он в неё не проник, потому что она сжала попку крепко-накрепко!" Он, довольно ухмыляясь, говорит, что глубина проникновения никого не волнует, если доказательства налицо, то есть, на её попке. Вона, даже на спинку чуточку затекло.
В ответ на это она угрожает, что расскажет всем, что он быстро кончает. Ни одна ни за что не войдёт в хижину, построенную Быстрыми Брызгами, — злорадно заявляет она и добавляет:
— Вечный позор мужчины — хочешь?
После краткого обмена угрозами брат и сестра приходят к согласию сторон. Он не объявляет её своей рабыней. Они никому не рассказывает о его позоре. А взамен попросит свою лучшую подругу научить его кончать попозже...
Эпизод четвёртый. Укромное место за хижиной. Те же двое и подруга. Подруга ложится на спину, отчего её Святой Пояс сбивается на сторону, предъявляя взору стоящего на коленях с задранным прутиком члена аппетитную упругость безволосого бугорка между её ног. Она аккуратно прикрывает жадно разглядываемое передним лоскутом Святого Пояса, поднимает ноги вверх. Прутик члена размещается в промежутке между бёдрами и коленями сжатых вместе ног. Сестра сидит у головы подруги. Обе самочки гнусно хихикают, глядя, как появляется и исчезает красное навершие будущего богослужебного органа.
Эпизод пятый. Молодой самец, уже с более уверенным видом, сидит на пятках. Сестра склонилась к его паху, голова её шевелится, чуть повёрнутая набок. Руки брата, слегка склонившего туловище вперёд, трогают её маленькие грудки. Руки сестры перебирают пальцами бёдра брата. Лучшая подруга сидит сразу за спиной сестры. Точнее: полулежит, опираясь на локоть. Вторая рука играет с передним лоскутком Святого Пояса, периодически предъявляя распалённому взору самчика (молодого самца) обычно укрытое за передним лоскутом. Глаза самчика, неотрывно смотрящие на показываемое ему, начинают закатываться наверх...
Эпизод шестой. Свежепостроенная пальмовая хижина. Лучшая подруга лежит на спине. Подрагивающие руки обученного ею расстёгивают её Святой Пояс. Свежий идол в изголовье, местный священник у ног. Долгое совокупление. Глаза идола загораются. Семейные узы объявляются вступившими в силу. Периодически видимое запретное обладает большой притягательной силой.
Неожиданное продолжение эпизода. Сестра занимает место подруги, напоминая брату о каких-то прежних договорённостях. Брат смотрит на священника, тот кивает. Брат расстёгивает Святой Пояс сестре и повторяет ритуал создания семейных уз. Глаза идола вспыхивают подтверждающим светом.
Оператор Дуггура комментирует:
— Согласно религиозным постулатам селения брат может жениться на сестре, но только взяв её как вторую жену. Это происходит — время от времени. Сексуальные аппетиты нашей пищи достаточно высоки, а силы не беспредельны. Поэтому обычно сил самца хватает на удовлетворение только одной самки. Но иногда, не очень часто, но и не очень редко, — бывает и так. Общая хижина, все в одном помещении. Детские игры повторяют взрослую жизнь, — это естественно. Совать, естественно, ещё нечего, но просто поприжиматься, потренироваться, попривыкать к процессу взросления...
Представитель Ахерона кивает.
— Ну что же, достаточно вкусный образец.
Оператор гнусно хихикает:
— Это ещё не всё...
Эпизод седьмой. Та же хижина. Наловивший рыбы и осеменивший обеих жён, самец спит беспробудным сном. Сестра и лучшая подруга, пользуясь полученным правом находиться в своей хижине без Святых Поясов, стоят на коленях лицами друг к другу. Одна рука каждой между ног второй, трение грудками, трепетание язычков, всё такое прочее...
Представитель Ахерона удовлетворённо хмыкает:
— То есть, мне показали целую интригу?
— Точно так. Обоюдное вожделение между самками, запрет на проникновение внутрь друг друга до замужества. Удовлетворение потребности может быть произведено только в случае наличия общего мужа. Что и было проделано. Информация уже отправлена по инстанциям. Не исключено, что эта семейка будет вызвана богами в столицу...
Представитель Ахерона одобрительно кивает, продолжая с интересом рассматривать происходящее.
Оператор Дуггура, скосив глаза и немного помедлив, произносит:
— В прошлый раз любовь между женщинами вызвала у представителя уважаемой Цитадели Ахерон несколько иную реакцию. Реакцию отторжения...
— Только в лежачем виде. Ассоциативные связи в мозгу личного характера. Если вот так, на коленях, то очень даже мило. Им явно не хватает жезлов из святого дерева. До полного счастья.
Оператор кивает.
— Можно приступать к показу изготовления Пряности?
Представитель кивает.
— Сразу конечный вариант?
— Лучше — поэтапно...
30-12
Ночной Дуггур. В изменённом восприятии видно, что город как бы окутан оранжевым туманом. Вибрации оранжевых чакр, беспрепятственно рассеивающихся в пространстве, насыщают пространство томительным вожделением. Когда становится без разницы: ты, тебя, человек, не человек...
Ночь. Богослужебное время.
Полнолуние. Время массового паломничества.
Оранжевый туман, незримый для Новых Людей, сегодня особенно густ.
Рабы влекут по улице носилки. В носилках — аристократы. Дядя и племянник. Удобно расположившись, ведут неспешную беседу. Говорят, в основном, — дядя. Племянник больше слушает. Но выражение его лица не оставляет сомнения в том, что на всё и про всё у него есть своё особое личное мнение. Однако: слушать — слушает. А как же иначе? Всё-таки — первый выход в свет...
Забавно, кстати... Святое время — ночь. А разговоры идут про свет. Впрочем, так принято...
— Мы — аристократы, — вещает дядя. — Мы — лучшая часть человечества, особо приближённые к богам. Скажу больше: между нами и богами нет никого. Рабы, свободные граждане, аристократы, боги. Четыре угла святой пирамиды.
— Скорее четыре ступени лестницы в небо, — лениво отвечает племянник.
— Можно сказать и так, — соглашается дядя. — Но более прилично иметь сравнение именно с пирамидой. Лестница — сооружение шаткое. Пирамида же непоколебима.
Племянник хмыкает с независимым видом.
Дядя усмехается чему-то своему, смотрит в сторону, сквозь полупрозрачные занавески. Изнутри видно окружающее более-менее чётко. А снаружи самое большое, что можно увидеть — смутные силуэты.
— Один из смыслов бытия аристократии — негромко говорит дядя, — это соблюдение святых традиций. Скажу больше: всех традиций. И святых, завещанных богами. И лучших из человеческих, выработанных аристократией. Всё это служит стабильности общества и воцарению святости в мире.
Племянник морщит нос:
— Мне известны святые легенды.
— Конечно, известны, — соглашается дядя. — Тебя же им обучали. Кстати, аристократы, — это единственные люди, практикующие потомственное обучение. Обычные люди легко обходятся небольшим количеством незамысловатых обычаев. Этого им вполне хватает в их немудрёном быте. Ну, рабы — это рабы...
