Воины пустоты

На внешних подвесках могли уместить не меньше шести средних мониторов или вдвое больше лёгких. К этому стоило добавить постоянно закреплённое за кораблём авиакрыло истребителей и огромное количество полуавтоматических систем.

Вхождение в клинч с подобной громадиной могли себе позволить лишь линкоры и группы из трёх, четырёх крейсеров. Наш звездолёт почувствовал это на собственной шкуре. Продлившийся двадцать секунд огневой контакт стоил "Ночной розе" сильного повреждения одного из радиаторов и лазерных излучателей. Дабы уйти пришлось оставить восемнадцать дронов-истребителей, взявших огонь врага на себя.

Тогда, во время боя, для меня и любого другого космопеха понять, что произошло, было невозможно. Просто частота вибрации корпуса изменилась, до слуха дошёл почти исчезнувший, передавшийся через металл адский гул двигателей и отзвуки зашедшихся в каскадных залпах тяжёлых рельсотронов. Изменения в векторе силы притяжения были значительно смазаны генераторами искусственной гравитации, но даже так ощущались. Крейсер, крутящийся как уж на сковородке, явно израсходовал немало топлива на манёвры.

Сейчас же хитроумные механизмы восстанавливали корабль. Стальные кальмары и пауки, коробки, сферы и тетраэдры. Выдуманная, казалось бы, больным разумом машинерия, исполняла математически выверенный танец, в котором каждый дрон, чья форма была сформирована конкретной задачей, имел функцию. Космопехам тоже выделили свои роли. Мы доставляли свежепроизведённые на фабрикаторах детали для починки. Выполненные из молибдена и углерода радиаторные панели, пластины брони самого разного состава.

Шаг, ещё один. Титаническое щупальце, служащее обычно для приёма аппаратов на борт, забирает наш груз и уносит его к нужному месту. Вновь остаётся подтянуться на молекулярных тросах в глубину космического организма, созданного человеческим и машинным разумом.

— Всё возвращается на круги своя, — произнёс Штульц, подхватывая набор кирпичей из кристаллогидратов силикатных солей.

— Пожалуйста, не говори, что ты был грузчиком, — тут же ответил я, одновременно принимая такой же груз.

— А что ещё делать бедному астероидянину на главной ресурсной базе пояса?

— Пойти на оператора горнорудных дронов, да водить свой рой по ближайшим камням в поисках палладиевых жил.

— Смешно.

— Обхохочешься.

— Хотя, знаешь я рад. Сражайся только в симуляциях, а в реале работай, как помощник уровня принеси-подай. И всё на солдатскую зарплату. Считай, не профессию сменил, а получил прибавку с огромными бонусами.

— Бонусы, это возможности поджарится от десятка разных причин? — произнёс я, подавая дронам свою порцию блоков брони. — Давай считать. Попадание взрыволазером, обычным лазером, атомное копьё, термоядерный взрыв...

— Это издержки. Как будто ты на прошлой работе не рисковал отпилить себе ногу вибробуром.

— Разный уровень рисков. Хотя знаешь, моя прошлая работа тоже немного похожа на эту.

— Чем же? — спросил Штульц, выпуская груз в сторону механических пауков. Те принялись живо разворачивать связку кирпичей, растягивая их в полотно из бронеэлементов, скреплённых нитями из вольфрама и меди. Мы же направились вновь вглубь корабля.

— Ты не поверишь, но бессознательным состоянием.

— Серьёзно?

— Да. Во время долгой работы с вибрационным инструментом я просто отключался от происходящего. При этом продолжая выполнять команды.

— Химия или имплантаты?

— Без понятия. Я так это и не выяснил.

* * *

После окончания основных работ, аппаратуре предстояло пройти различные тесты. Космическая пехота же получала краткий перерыв перед очередным подключением к виртуальной реальности.

Первоначально, я собирался провести его в отсеке нашего отделения, однако в планы вмешался желудок. Желание поесть возникло сразу после покидания доспеха. Разумеется, я мог взять рацион, однако вкусовыми свойствами паёк, был далёк от еды, подаваемой в кают-компании. К хорошему привыкаешь быстро и, взвесив все за и против, я направился в отсек для отдыха. Туда меня решил проводить Штульц, аргументируя действия намерением "Пропустить по маленькой". Насколько я помню, это выражение было связано с одним из видов психоактивных веществ.

Поднявшись на нужный этаж, я заметил, как идущий рядом сослуживец остановился при выходе из лифта и уставился на стену перед собой.

— Чего такое?

— Ничего. Просто вспомнил последнюю симуляцию.

Я слегка напряг извилины, пробуждая в памяти свою деятельность в виде исполнительного механизма.

— Отработка отражения абордажа.

Штульц кивнул, наконец-то покинув лифтовую кабину.

— Меня здесь располовинили. Отделили таз от торса кассетным боеприпасом, вылетевшим из шахты лифта, — он слегка передёрнул плечами. — Помнишь, это когда в корабль залепили снарядом рельсотрона, а затем сразу абордажным челноком в появившуюся брешь?

Я кивнул, и Штульц продолжил:

— Но разве такая царапина остановит космопеха. Потроха доспех сразу закрыл. Так что я сел вот у этой стены и отстреливался от тварей.

Я это помнил. А так же я помнил, как под ним проломилась палуба и щупальца из живого металла утянули сослуживца куда-то ниже. Под прицелы скрэм-пушек биороидов.

— Кстати, а ты там сколько продержался?

— До конца, — произнёс я и вздохнул. Картины этих коридоров, разбитых и искорёженных вновь всплыли в памяти. Они были неприятные, но отсутствие эмоционального окраса, присущего обычным воспоминаниям не давали им стать кошмарами.

— Мы победили?

— Нет. Взорвали корабль, когда дагро почти пробились на оба мостика.

— И зачем же такое симулировать? — невесело проговорил Штульц, вновь направляясь к отсеку для отдыха.

— Чтобы мы свыклись с подобной ситуацией. Она вполне возможна.

Последние слова я проговорил, подходя к двери в кают-компанию и посылая через нейрошунт сигнал на открытие.

Внутри помещения, кроме небольшой публики, я заметил Нантею. В прошлый раз за чашками кофе ей удалось меня разговорить на всё время до подключения к симуляции, оставив не совсем приятный осадок, как после допроса. С того раза для неё прошли чуть меньше двух недель и единственные с кем она могла болтать, это экипаж и контрразведчики. Да и то лишь во время маршей. И хотя я был с ней ещё недостаточно знаком, уверенность в том, что она меня не отпустит вплоть до окончания пребывания вне симуляции, была крепка. Слишком многое позволялось тауоникам.

Логичной реакцией было изменить свои планы и покинуть отсек как можно скорее, что я и собирался сделать. Однако Нантея заметила скользнувший по ней взгляд и, одним движением взлетев с дивана, направилась в мою сторону, держа в руке металлический стакан. Всё, поздно трепыхаться. На ближайшие несколько часов я попал в лапы проводника. В последней надежде я бросил взгляд в сторону товарища по отделению, но тот, как ни чём не бывало, направился внутрь отсека, что-то насвистывая и даже не смотря в мою сторону.

Чтож, раз так, оставалось лишь терпеть старшего по званию уникального эксперта или попытаться получить пользу или удовольствие от общения с далеко не последним человеком на корабле. Да и внешне достаточно симпатичной.

— А снова ты, карго. Иди сюда, есть дело. Не ожидала, что вы вообще пригодитесь. Но признайся, с этим бы спокойно справились бы и грузовые дроны.

— Да, конечно. Просто мы и так болтались без дела, а крейсер нужно ввести в строй как можно быстрее, — произнёс я, нацепив на лицо маску доброжелательности.

При приближении тауоника, я заметил, что на, до этого чистом, лице появилась сетка сосудов. Это, а так же сейчас почти сведённые синяки под глазами свидетельствовали о перенапряжении проводника.

— Кстати, а что это у вас? — обратился я к собеседнице, указывая на напиток в высоком металлическом стакане.

Зеленоватая жидкость слегка пузырилась. Истинный запах раствора пытались перекрыть ванилью, из-за чего получилось сложно передаваемое амбре, вызывающее неприятные ассоциации.

— А это? Тонизирующий коктейль. Чего туда только не намешали. Если привыкнуть, то вполне терпимо.

— Это от перенапряжения при проводе корабля?

— Да. Когда мы подкрадывались к тому астероиду, пришлось пройти пару зон, где завихрения... А ты всё равно не поймёшь. Слишком многое зависит от особенностей тауформы человека. К тому же инфополе подпространства практически изолировано от нашей вселенной, по крайней мере, при обычных условиях. Поэтому восприятие изнанки космоса сильно отличается от наблюдения за обычной реальностью. Тут нужен опыт, присущий только тауоникам.

— Опыт можно передать. Словами или, если недостаточен речевой аппарат, напрямую. Есть же различные методики на основе ментоскопа. Да и тауоники...

— Не, слишком сложно и опасно для неподготовленного разума.

— Разум можно подготовить.

Нантея коротко рассмеялась.

— Извини, карго, но тебе подобное явно не светит.

Переведя взгляд на симулирующую горный пейзаж за окном картину, я проговорил:

— Опасно, так опасно. Я не настаиваю.

Вновь короткий смешок.

— Забавный, ты всё же. Пошли, возьмём чего-нибудь нормального пожевать, — с последними словами тауоник залпом выпила свой напиток.

Она на пару секунд зажмурилась, а затем продолжила:

— Давай переведём тему. Война хоть и идёт уже три дня, а что происходит непонятно. У вас в отряде что-нибудь говорят об этом?

— Только всякие слухи. Обращение Совета Стратегического Развития ты и так слышала.

— Да-да. "Упреждающий удар по агрессору, уже единожды проявившему свои корыстные намерения". И прочее, — пренебрежительно процитировала верховных искинов проводник.

— Радует, что мы в это ввязались не одни. Аматэрианцы хоть и не сильно, но превосходят и нас и дагро в плане технологий.

— Пфф. Без тауоников они не могут реализовать рейдерскую войну, да и неожиданные атаки не для них.

— Они к этому не стремятся. Когда нас готовили, то рассказывали, что эти чужие предпочитают вести лазерно-корпускулярные обстрел с дистанции в световую секунду. К тому же они могут задействовать все свои звездолёты для атаки, системы они прикрывают исключительно мониторами и станциями.

— Это их и сгубит. Невозможность маневренной обороны позволит взять кентавридам инициативу на себя, концентрируя флот в местах прорывов.

— Не буду с этим спорить. Поэтому мы и начали войну первыми, связывая флот дагро на их территории. А дальше такие рейдеры, как наш, повырезают все караваны, да принудят чужих к капитуляции.

— Вот, даже простой космопех, не имея почти никакой информации о текущем положении на фронте, разгадал план командования. Как думаешь, какие тогда сделают выводы кентавриды?

Я пожал плечами.

— Вот то-то. Не забывай, у них намного больше капитальных кораблей чем у нас. Да к тому же, есть и другие чужие, которые могут вмешаться. Глеги, галеоны, ночники...

— И эоксы.

— Да-да, ксеносы запертые хрен знает когда в своей родной системе кентавридами. Почти всё, что мы о них знаем, нам сообщили аматэрианцы.

— Не только, тут один из членов моего отряда, подслушал разговор флотских. Ходили слухи, что во время первого конфликта с дагро, несколько наших автоматических крейсеров прорвалось в ту самую систему. Тогда эоксы зашевелились, и кентавридам пришлось стягивать все свои резервы туда.

Нантея ответила, лишь после выдачи раздатчику еды нужной команды.

— Слухи, есть просто слухи. Всем известно, что сохранить статус-кво удалось благодаря раздробленности в государстве чужих.

— Не думаю, что нам удалось разобрать близ Олимпа весь их свободный флот.

— Конечно не весь, остальной висел над Хребтом.

Я лишь покачал головой.

— Их явно должно было быть больше.

— Явно, не явно, а сейчас они точно собрали столько звездолётов, сколько смогли. Давай, заказывай уже. Мне надоело стоять у терминала.

Получив своё блюдо, я направился вместе с девушкой к столику. Точно рассчитанная по калориям порция красовалась поджаренными кусочками ветчины и яичницей.

— Вот, кстати. Вас ведь постоянно держат в симуляции. Обучают военному мастерству и так далее. Зачем всё это если можно с таким же успехом подготовить искинов.

— А тут считай, из нас искинов и готовят. Похожий образ мысли. Только у нас осознание самих себя, процесс по умолчанию, а у машин наоборот. Ну, а вообще с подготовкой у нас не совсем всё так, — пробормотал я пережёвывать творение пищевого репликатора.

— Нас ещё обучают выживанию на землеподобных планетах без снаряжения. С работающим разумом.

— Ну и ну. Это зачем ещё?

— Без понятия, есть лишь догадки. Нас также учили обрабатывать землю и строить убежища из примитивных материалов.

— Без автоматов? Даже без стандартных конструкций?

— Ну, тренировок у нас была не так много. Строили мирные здания всего два раза, один раз мы валили деревья, второй со стандартными конструкциями.

Нантея облокотилась на спинку стула. Задумавшись, она начала болтать стаканом сока в руке.

— Алекс, вас этому обучали до прикрепления к кораблю?

Обращение ко мне даже не по фамилии, а по имени, вместо пренебрежительного прозвища космопехов, ввело в секундный ступор.

— Нет. Не совсем. Инженерным работам нас начали обучать ещё на перевалочной базе, но тогда мы работали на пустотных объектах. Астероиды и планетоиды, с различными наборами оборудования. А вот работа без снаряжения на землеподобных мирах началась уже здесь, после десятой или одиннадцатой программы.

— Сколько?

В ответ я пожал плечами.

— И никто не обращался к командирам?

— Обращались, разумеется. Они говорили, что солдат Терранской Федерации, это многофункциональный инструмент, а не просто автомат к доспеху приставленный, и не обязательно каждый раз рубить с плеча. Ещё там было что-то про войну, как контролируемое насилие и как продолжение политики. Ну и про способность флота обращать планеты в стеклянные шарики, однако, отсутствие необходимости в этом.

— Но ведь необходимость возникала...

Её на полуслове перебило объявление по громкоговорителю:

— Внимание экипаж, готовность к входу в подпространство. После выхода боевая обстановка. Готовность одна минута. Повторяю...

Находящиеся в кают-компании люди, бросились к своим местам. Я тоже вскочил, но Нантея успела схватить мою руку.

— Стой.

Голос проводника слегка резонировал, алый блеск в глазах и возникшие рунические контуры свидетельствовали об активации способностей. Она поднесла коммуникатор к разъёму на виске, продолжая сжимать руку с силой явно несоответствующей внешности.

— Переход займёт около пяти часов. Можешь не торопиться. Так, что давай поболтаем ещё.

Возможно, мне показалось, но в голосе тауоника проблеснули некие умоляющие нотки пополам с любопытством. Или мне показалось? Как бы то ни было, высвободив свою руку, я вернулся на место за столом. Кожа близ запястья слегка побаливала.

— Ну и хватка. Проделала бы со мной подобное до модификации, явно бы сломала руку.

— Да, да, низкая гравитация на малой родине и прочее. Но ведь теперь ты космопех. Схватила бы слабее, так забирался бы ты сейчас в свой экзоскелет.