Всё упёрлось в цвет, такой красивый, но очень редкий. Я наверно неделю не могла решиться, мне попалась норковая шубка покрашенная в сочный пурпур, с которым в принципе мои ботфорты бы заиграли, но это сочетание настолько на грани, что решиться на него было сложно, вот я и думала, тем более для этого кредит брать и выплачивать год. На всякий случай поехала ещё раз посмотреть на шубку и даже взяла с собой сапожки, даже не надевая, поняла, что части наряда не подружатся, а я в нём буду как попугай. Я не успела убрать ботфорты, как девушка-консультант уточнила, правильно ли она поняла, что я хочу к ним найти верх? Честно, я уже смирилась, что ничего интересного у меня не выйдет, как мне вынесли из другой секции замшевое пальто-пончо с разницей оттенков едва ли больше полутона. Вот так у меня получился любимый наряд для особых случаев: сверху широкое замшевое пончо с вырезами по бокам, в цвет пончо ботфорты и между ними полоска открытого бедра шириной сантиметров пять, узкая чёрная юбочка почти не выглядывающая из-под пончо и восхитительная обтягивающая снежно-сиреневая блузка...

Бог бы и с ним с нарядом, но именно в нём было первое свидание с Соседом, чинный выход в филармонию на выступление молодого талантливого пианиста и дипломанта, с которого всё и началось. У блузки был маленький секрет, под неё не требовалось бельё, в районе лифа драпировки маскировали уютные чашечки, а ещё она была блузка-боди с застёжкой внизу на кнопочках, что её можно было носить вместо и без трусиков. И как, оказалось, интересно расстёгивать почти три десятка маленьких круглых пуговичек от ворота до талии и на широких обтягивающих манжетах, что совсем не мешало обоим тонуть в жарких сладких, сводящих с ума поцелуях...

А вот пробуждение вышло кошмарным! Сквозь грохот боли в распухшей голове, прорезался противный кислый запах рвоты и содержимое моего желудка радостно рванулось наружу и удержать его я не смогла. Ну, не до того мне в тот момент было. В сведённом мерзкой оскоминой рту сухим одеревеневшим поленом ворочался мой огромный непослушный язык. Глаза открывать было страшно, потому, что сквозь боль была уверенность — стоит их открыть, и они лопнут. Я лежала на какой-то твёрдой поверхности, и сверху меня придавливало что-то тяжёлое...

Я возможно предпочла бы ещё поспать или просто полежать не шевелясь, но лежать в своих рвотных массах противно, но ещё важнее было то, что жутко хотелось в туалет, а внизу не просто давило распёртым мочевым пузырём, было почему-то ещё и больно. С огромным трудом удалось сесть, из-за чего едва снова не выплеснула содержимое желудка наружу, потому, что весь мир вокруг, словно в карусели понёсся вокруг меня. Упёрлась руками и не упала. Вчерашнее вспоминалось какими-то кусками и до определённого момента, а дальше темнота. То есть, как я оказалась в этой комнате, и вообще где эта комната находится, совершенно не понятно. Зрение понемногу начало передавать переставшую кружиться картину реальности, ватные руки и ноги не позволили надеяться на то, что на них можно рассчитывать и путь до места, где станет возможно опорожнить мочевой пузырь, представился сказочной фантазией...

"Господи! Да что ж это такое?!..." — билось в гудящей от боли голове, но небеса привычно молчали. Из окружающей мути проступили совсем не обрадовавшие подробности, стало ясно, что меня придавило, и что свалила в сторону. Это "ЧТО" оказалось спящим Пятаковым, но это было не главным, на нём была только майка, и сейчас он являл себя выставленными на обозрение голыми покрытыми тёмными волосами ягодицами, что как-то разглядела не смотря на полумрак. Сквозь забивший нос запах рвоты пробился запах тяжёлого перегара. Если бы не страх, что голова лопнет, я бы с удовольствием ею встряхнула, в надежде, что привидевшийся бред исчезнет, как ему и положено, ведь такого просто не может быть! ТАКОГО БЫТЬ НЕ МОЖЕТ! СО МНОЙ ТАКОГО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!!! Словно прилипший к голой пояснице и ниже взгляд, наконец, смогла сдвинуть на себя, и увидела свою голую грудь с парой синяков, похожих на засосы. Моего комбинезона, в котором я была, на мне не было, как и остальных деталей одежды и белья. С неимоверным усилием подняла руку и попыталась подтянуть к себе что-то похожее на одеяло. В голове так усиленно метались мысли, что даже боль немного отступила. А ещё выстуженное за ночь помещение совсем не баловало теплом, и кожа с запозданием покрылась пупырышками, а в туалет захотелось просто катастрофически. Вот только куда ткнуться в неизвестном месте без одежды? Вдруг заметила задвинутый в угол детский эмалированный горшок, в любом случае это лучше, чем делать лужу на полу или в постель. Встала на подрагивающие и предательски подгибающиеся ноги, вытащила горшок, которым явно давно не пользовались, и применила его по назначению. И наверно испытала бы не просто облегчение, а радость, если бы не увидела на том месте, с которого только встала размазанное кровавое пятно. Ощупала себя и получила немедленное подтверждение, волоски внизу на ощупь слиплись и заскорузли от засохшей крови, скорее всего...

Успела я подумать и разработать план или действовала на автопилоте, я сказать не могу, вообще, следующие минут десять мне запомнились словно со стороны, а моим телом управляет кто-то другой, и я за этим просто смотрю, но Соседа слышно не было, а больше вроде и некому. Вообще, сопоставить логически выводы из увиденной картинки смогла бы наверно даже канарейка. Меня это открытие оглоушило словно удар дубиной по голове, но только без потери сознания, а словно весь окружающий мир накрыло тяжёлым душным войлочным потником. Что, как ни удивительно вылилось в проснувшуюся двигательную активность и какую-то механическую чёткость. Я задвинула под кровать горшок, чтобы не смахнуть нечаянно, быстро обошла босыми ногами по холодному полу кровать и раздёрнула занавески, за которыми едва начинался бледный зимний рассвет. Но в комнате хоть какой-то свет появился, и я увидела своё бельё и одежду, сваленные на стул у входа. Никаких посторонних звуков кроме посапывания Пятакова не слышно, вдали взбрехнула собака, а я не заметила, как полностью оделась. При этом тщательно следя, чтобы ничего не оставить, почему-то это мне казалось очень важным, может самым главным. Трусики почему-то одевать не стала, засунула их в карман комбинезона, а в голове вертелось как заведённое: "Сучка не захочет — кобель не вскочит!!!"...

Уже когда застёгивала комбинезон, спохватилась, остановилась и стащила окровавленную простынь, выдернув край из-под сопящего Пятакова. Не долго думая, обмотала её вокруг талии под комбинезоном и застегнулась. Собравшись выходить, подумала, что дёргала Пятакова довольно резко, когда простынь вытягивала, да и с себя сбросила его без нежностей, а он не проснулся, значит спит очень крепко. Нашла его трусы, а может и не его, но мне то какая разница, кое-как натянула на него, пусть и не до конца, но главное — ягодицы прикрыты. Накрыла его какой-то дохой, которую кажется, здесь вместо одеяла использовали, пусть уж спит, а то проснётся сейчас от холода не ко времени. С горшком в руке выскользнула из дома, в котором кроме нас никого не оказалось. Как выяснилось, ночевала в одном из домов деревни на другом конце от нашего с Верочкой дома. Вылила в сугроб и бросила за поленницу горшок, ничего ему не будет, найдут, как снег стает. И быстрым шагом двинулась в сторону аэродрома, чтобы выйти к нашему дому со стороны, а не идти насквозь по деревне...

Чувство оглушённости отступило и накатило утробное брезгливое отвращение к своей испачканности, больше всего на свете хотелось немедленно залезть в горячую баню и отскрести с себя даже память о случившемся пемзой вместе с кожей. Было настолько противно, что не удержалась, и меня вырвало желчью, буквально корёжа всё тело в судорогах рвотных позывов у какого-то забора. Прихватила горстку чистого снега и сначала обтёрла им вязкие слюни с губ, а второй порцией горящее от стыда и бешенства лицо. Порыв взять в рот снега, чтобы зажевать противную желчную горечь придавила, это я себя попыталась наказать, за дурость и всё случившееся. Кроме этого гадость во рту хорошо прояснила мозги...

На нашем подворье, как и в остальной деревне, пока ещё была сонная тишина, хотя пару раз кукарекнул какой-то заполошный петух, да провожали меня редкими тявками сонные дворняги. В баньке обнаружилось остаточное тепло, может даже для меня топили, печь была ещё теплая, присела, заглянула внутрь и с радостью под разворошенным пеплом обнаружила красные угольки, то есть мне не нужно стучать кресалом и извлекать огонь. Спичек в кармане почему-то не было. В темноте на ощупь нашла пучок трута, отщипнула кусочек бересты и после открытия заслонки стала раздувать огонь. От щепки зажгла керосинку и пошла за водой к колодцу. На всякий случай воду в бане не оставили, хоть морозов сейчас нет, но прихватить может. Притащила два ведра, мне одной с запасом хватит. Из щелей дверцы печи и поддувала мелькали весёлые жёлтые огоньки разгорающихся дров, а я уселась на лавку немного выдохнуть и подумать о сложившейся ситуации...

— Сосед! Ты где?

— Да здесь я... До чего же хреново? Ты вообще, что вчера пила?

— А ты не знаешь? Вино красное, трофейное...

— Судя по тому, что меня вырубило даже раньше тебя, пила ты явно не вино...

— Как это? Я же сама видела, что мне наливают...

— Ты не поняла... Думаю, что тебе "ерша" намешали...

— Какого ерша?

— Ну, это так называют, когда вино или пиво с водкой или спиртом мешают, тогда действие почему-то даже сильнее, чем от чистой водки...

— А зачем и кому это нужно?

— Ну, пацаны же! Придурки молодые, мозгов нет, вот и решили напоить тебя...

— Знаешь, я кажется с Пятаковым... В смысле он меня... Ну, ты понимаешь...

— Погоди! Ты это про что?

— Ну, я проснулась с ним одна в постели, а на простыне кровь и болит там...

— Вот блин!... А ты не помнишь?

— Я помню, как в землянке сидели, а дальше ничего...

— Так! И что ты думаешь делать?

— А что тут думать? Проснулась... Голова болит... Он рядом голый спит... Я тоже голая... Собралась тихонько и сюда пришла...

— Понятно... Хочется всех поубивать?

— Хочется... Ну, как он мог? Я же их летала вытаскивать с болота...

— Давай уточним, ты собираешься что-нибудь делать?

— А что тут сделаешь?

— Да, ничего не сделаешь... Сама ведь понимаешь...

— Вот объясни, за что меня так?...

— Знаешь, а с их точки зрения они тебе так спасибо самое лучшее в их понимании сказали...

— Ничего себе СПАСИБО!

— Там в доме он же не один живёт?

— Ну, да, они вроде экипажами или по два экипажа живут...

— Вот видишь, все ушли, чтобы вам не мешать. Значит с их точки зрения это не подлость, а хорошее дело, иначе бы вас одних никто бы не оставил.

— Ну, я же не хотела!

— А кому ты об этом сказала? Сама с ними пьянствовать пошла. Сидела, не ушла, улыбалась, вот они всё "правильно" и поняли!

— Ну, почему они так со мной?

— Мета! Это я и ты знаем, что это фактически изнасилование. А вот они думают совсем по-другому. Им всем лет по двадцать, они озабоченные по уши. Они вообще только об этом и думают, если не в бою. У них гормоны из ушей брызжут. И для них это может самое главное, после долга перед Родиной. И ты никому из них не объяснишь, что кто-то может по-другому думать! Это годам к сорока, когда мозг начнёт работать и опыта жизненного накопится, а гормоны перегорят немного, вот тогда начнут соображать, что кто-то может не так как они думать... Ты сама то как?

— В каком смысле?

— Ну, хочешь отношения продолжать?

— А ты не знаешь? Мне эти отношения... У меня Верочка! Какие отношения? Да и война...

— Знаешь, если бы на Руси так думали, мы бы уже вымерли давно! Потому, что Русь в своей истории, кажется, только пару лет не воевала, а так то сильнее, то слабее, но где-нибудь обязательно с кем-нибудь...

— Да, не хочу я ни с кем! Если бы любовь, чтобы сердце из груди выскакивало! А так...

— Понятно! Ты, не смотри, что я такой, типа бесчувственный, не пожалел даже, а рассуждаю... Это я тебя отвлечь пытаюсь... Произошедшее уже не изменить... Мстить и что-то доказывать бессмысленно, ты же и виновата окажешься... Умысла то не было, была глупость с обеих сторон...

— Почему это с обеих? Я то почему глупая?

— Потому, что твоё поведение со стороны очень похоже на провокацию. И никому ты не объяснишь, что это не так. Ты же всё время дистанцию держала, а тут вдруг так резко сблизилась. И почему бы тому же Пятакову не подумать, что ты полезла собой рисковать из-за своей безумной любви, в которой признаться раньше стеснялась? Ведь со стороны это так и выглядит. А ты ведь никому ничего не объясняла...

— Ну, ничего себе! Это, правда, так выглядит?

— Именно так. Если бы ты всё им сказала, разжевала и в рот каждому положила, было бы иначе, но всё равно эту версию бы нельзя было исключить. А ты своим молчанием фактически именно её и подтвердила. Ведь если бы было не так, то ты просто обязана была вместе с Верочкой уйти...

— Ну, я просто хотела стресс, как ты называешь, снять... Ты же знаешь, что и как на самом деле...

— Мета! Я то знаю! И всё понимаю... Но я то у тебя в голове сижу, а они нет... Теперь только молиться, чтобы последствий не было...

— Да, пошлю их просто, если сунуться...

— Я не про это, тем более, что их полк сегодня улетает, а экипажи или с ними уедут, или их в ЗАП отправят... А вообще, если не желаешь никаких отношений, лучше никого никуда не посылать, ведь ты же убежала и никто ничего не знает, вот и держи лицо, дескать ничего не было...

— А про что ты тогда?

— Я про беременность, знаешь, от ТАКОГО дети бывают...

— Но не от одного же раза?

— А это как повезёт...

— И что делать?

— Сначала решить, нужен тебе ребёнок или нет?

— Да как он может быть нужен? Если бы я замужем была, а так...

— Мета! У нас два варианта, или беременна, или нет. Если ничего не получилось, то и вопросов нет. А вот если беременная, то тут и нужно решать. Оставлять или избавляться от ребёнка...

— Это аборт?

— Ну, сначала я бы посоветовал тебе промыть там...

За этими разговорами баня успела нагреться. И хоть вода не дошла до кипения, но я помылась тёплой водой, желания париться и млеть от процесса посещения бани не возникло. Лимона не было, но удалось вполне обойтись соком мочёной клюквы, хотя это не помогло. По закону свинства красные дни у меня ожидались только через неделю с лишним, а это значит, что меня угораздило попасть в самые опасные для зачатия дни... Вообще, за обсуждением с Соседом всех подробностей и нюансов я фактически смирилась с фактом своей беременности, как поняла к вечеру, когда поймала себя на том, что обдумываю как я эту новость буду доводить до бабушки и папки. С тем, как это сказать Верочке у меня как-то никаких сомнений не было, потому, что я её воспринимаю как часть себя и мне не приходило в голову, что она меня не поймёт или не поверит. С одной стороны это здорово, но с другой, даже представить страшно, что со мной может быть, если она меня предаст. Остаётся только молиться, с благодарностями, что бы меня от такого уберегло...