Иван Оченков Приключения принца Иоганна Мекленбургского

— И что мне делать?

— Я полагаю, соглашаться.

— Вот как?

— Ваша светлость, а у вас есть выбор? Денег у вас сейчас нет, а так хоть что-то. Города, увидев вашу покладистость, станут еще бо́льшими вашими сторонниками. Ну а если вы, заняв причитающееся вам по праву место, решите разобраться со своими доходами более детально, то кто вам помешает?

Блин, какой умненький мальчик! Действительно, оживить окружающий пейзаж парой висящих наглецов никогда не поздно. Ну, что же, господа, идемте в закрома!

Едва я разобрался со своими финансовыми вопросами, случилось несчастье, в очередной раз перевернувшее мою жизнь. Все шло как обычно, позавтракав с ее светлостью, я отправился пострелять в компании его светлости. Тот только что приобрел довольно занятное ружьецо и собирался опробовать его в деле.

— Дорогой племянник, не хочешь ли ты выстрелить из этого шедевра?

— О нет, дядюшка, сегодня я довольно настрелялся.

— Ну как знаешь, а я намерен сделать это немедленно, — сказал мне дядя Георг и нажал на курок.

Порох на полке вспыхнул, и богато украшенный карамультук с грохотом разорвался у него в руках.

Скинув оцепенение, я бросился к нему. Увы, помочь ему не мог уже никто: князь Дарлова Георг Померанский умер мгновенно. Лицо его было изуродовано, и я накрыл его платком. Положив на плащ, слуги потащили безжизненное тело в замок. Я же пошел к "тетушке" Агнессе сообщить дурную весть. Услышав о случившемся несчастье, она едва не упала в обморок. Не ожидал, однако, такой чувствительности. Хотя, здраво рассуждая, пусть дядя был ей не лучшим мужем, но без него ей будет еще хуже.

В тот вечер я долго сидел у гроба дяди в часовне и думал о том, что мне делать дальше. Завтра тело его предадут земле, и один бог знает, кто станет его преемником. Как-то он отнесется к бедному родственнику. Все, решено, дождусь Лелика и Болика — и в путь. Здесь меня ничто не держит, так что надо ехать. Вот только куда? К матери (или, скорее, к Марте), конечно, можно, но будет ли ее муж рад беспутному и нищему пасынку? Нет, надо отправляться в Швецию: именно шведы в грядущей большой войне займут и Мекленбург, и Померанию. Если хорошо проявить себя в какой-нибудь войне, а воюют они постоянно, то вполне можно устроить свою жизнь. Придя наконец к решению, я встал и отправился к себе. Зайдя в комнату, к своему удивлению, увидел сидящую на софе подругу княгини Катарину фон Нойбек.

— Добрый вечер, фройляйн, скажу честно, ваш визит большой сюрприз для меня. Смерть моего дяди так опечалила вас, что вы решили ознакомиться с фресками? Увы, они мне надоели, и я приказал их закрасить.

— А вы, оказывается, умеете не только рассказывать галантные истории, ваша светлость. Вы еще можете быть жестоким.

— Что делать, у меня много талантов. Правда, вы не со всеми захотели познакомиться, но, видит бог, я не сержусь на вас. Каждый строит свою жизнь, как может, и ваша целеустремленность вызывает определенное уважение. Чего вы хотите, фройляйн?

— Скажите, как вы относитесь к Агнессе?

— Вот это неожиданный вопрос! Впрочем, я прекрасно отношусь к моей тетушке и глубоко сочувствую ее горю.

— Как вы думаете, какова ее дальнейшая судьба?

— Все зависит от померанской родни, Дарлов ей вряд ли оставят, но какую-то вдовью долю выделят. Люди они не злые, но, скорее всего, вам придется вернуться в Анхальт.

— Вот если бы...

— Что если бы?

— Если бы у нее был ребенок...

— Это все изменило бы. По крайней мере, до его совершеннолетия, если это сын, или замужества, если дочь, она была бы здесь полновластной хозяйкой. Но ведь ребенка нет, не так ли?

— Скажу больше: ему просто неоткуда взяться.

— Вот как? Не удивлен, если честно. Однако зачем вы это мне рассказываете?

— Послушайте, принц, никому другому я бы не сказала этого, но вы — другое дело. Я немного разбираюсь в людях — бедность и необходимость приспосабливаться в жизни развивает ум. Вы не похожи ни на одного человека, которого я видела в своей жизни. Вы ловки, удачливы и не слишком щепетильны. Ваша матушка кое-что о вас рассказывала, и, даже если правда только половина, — вы человек необыкновенный.

— Я безмерно польщен вашим мнением, но не потрудитесь ли выражаться яснее.

— Скажите, вы ведь не соврали тогда, в той истории со шляхтичем?

— Бог мой, нашли что вспомнить! Нет, я не соврал! По крайней мере, не все, вообще-то это он за мной охотился, но я действительно был один против него и его слуг и вышел победителем. И там действительно была замешана честь девушки. Да какое это, черт бы вас подрал, имеет значение!

— Я не ошиблась в вас. Вы быстро принимаете решения и можете заступиться за женщину.

— Фройляйн!

— Послушайте, если окажется, что Агнесса Магдалена беременна, ее положение упрочится, не так ли?

— А я-то тут при чем? Стоп... святая пятница! Да вы мне предлагаете?.. Ох ты...

— Да, именно это я вам и предлагаю! У Агнессы мало причин скорбеть о вашем дяде, и, если она окажется в тягости, ее будущее обеспечено.

— И ваше, не так ли?

— Да, и мое! Я страшно не хочу возвращаться в Анхальт! Если Агнесса будет полновластной хозяйкой Дарлова, то ее приближенная будет выгодной партией, а дома я никто. Но Агнесса, будучи княгиней, может ведь и оказать помощь одному беглому принцу. И даже может статься, что она выйдет за него замуж, не так ли? Решайтесь, принц, у нас не так много времени. В конце концов, вы ничего не теряете, а выиграть можете многое.

— Вообще-то нужно еще две вещи.

— Какие?

— Э... как бы это, согласие самой Агнессы и то, чтобы эти усилия увенчались успехом. Некоторые пары живут в браке всю жизнь, оставаясь бездетными, а у нас время крайне ограниченно.

— Принц, я вас умоляю, вы молоды, красивы и умеете нравиться женщинам. Я вообще удивляюсь, как вы до сих пор не забрались в постель своей "тетушки". Да! Я поговорила с ней, прежде чем идти к вам.

— Вот как и что вам ответила Агнесса?

— По крайней мере, она не отказалась. Бог мой, вы вдвоем меня доконаете, я вам предлагаю обеспеченное будущее, а вы думаете неизвестно о чем! Вы вообще мужчина?

— Полегче, а то я вам докажу это прямо сейчас, и для будущего наследника Дарлова ничего не останется! Идемте, черт вас дери, к Агнессе. Кстати, а вы умеете держать свечу?

— Негодяй!

Ночью Дарловский замок кажется мрачным и угрюмым. Мы лежим с Агнессой на огромной кровати в княжеских покоях. В воздухе повисло напряженное молчание, наконец она не выдерживает и, стараясь не смотреть на меня, тихонько произносит:

— Вы, верно, теперь презираете меня.

— Вовсе нет, с чего вы взяли?

— Тело моего мужа еще не остыло в замковой часовне, а я...

— Не казните себя, в случившемся нет вашей вины. Вы молоды и красивы, вы достойны любви, которой, к сожалению, мой дядя не смог дать вам.

— Вы не понимаете. Катарина убедила меня в том, что это необходимо. В том, что это небольшой грех. В том, что так я спасу и себя, и ее...

— Так и есть. Грех совершили ваши родные, выдавшие вас за старика и даже не приехавшие на ваше бракосочетание. Грех совершил и мой дядя, женившийся на вас и не попытавшийся дать вам хоть немного счастья.

— Вы не понимаете! Как же вы не можете понять!

— Что мне нужно понять, Агнесса?

— С первой же нашей встречи, едва увидев, я стала мечтать о вас! Сначала я надеялась, что человек, предназначенный мне в мужья, будет хоть немного походить на вас. Я ведь никогда не видела его раньше. Потом я просто хотела, чтобы на его месте были вы, особенно когда он приходил ко мне в опочивальню. Боже, как я хотела, чтобы это были вы!

— Агнесса...

— Молчите! Вы ничего не понимаете! Мне просто было очень хорошо с вами сейчас. Я даже не знала, что может быть так хорошо! Я думала, что это всегда так мерзко и... А теперь он умер, а я — падшая женщина!

— Успокойтесь, Агнесса! В случившемся нет вашей вины. Скажу вам откровенно, я тоже с первого дня думал о вас не как о тете. Вы так красивы, а дядя столь откровенно пренебрегал вами, что я не мог не думать о вас.

— Почему же вы...

— Господи помилуй меня! Агнесса, я ведь изгнанник и живу здесь из милости. Я терзался всей душой, но не мог ударить по руке, кормившей меня. И если то, что сейчас случилось, грех, то пусть он падет на меня. Пусть мне будет уготована геенна огненная, но я ни минуты не жалею о том, что произошло.

— Правда?

— Ну конечно правда!

— Но что будет с нами?

— Милая моя, все в воле божией. Если он, несмотря ни на что, благословит нас ребенком, то ваша судьба будет устроена. Вы останетесь с ним в этом замке полновластной хозяйкой. Никто не посмеет отнять его у законного наследника дома Грифичей.

— Законного... — горько вздохнула Агнесса.

— Да, законного! Никто не посмеет оспорить его происхождения.

— А если он будет похож на вас?

— Что за беда! Я тоже внук князя Богуслава, и, говорят, крепко похож на него в молодости. Никого не удивит, что внук похож на своего деда. Правда, могут найтись злые языки, если я буду с вами, так что мне придется уехать.

— Уехать? Как? Куда?

— Еще не знаю, мне нужно дождаться известий из Мекленбурга, а потом я решу, куда направить свой путь. Но мне нельзя здесь оставаться, если я не хочу навлечь на вас несчастья. По крайней мере, пока.

— Боже, вы покинете меня!

— Агнесса, будьте мужественны! Вы умная женщина и должны понимать, что на ребенка не должно упасть и тени подозрения. Только тогда ваше будущее будет обеспечено. И, надеюсь, мое тоже.

— Но вы вернетесь? Как долго вы собираетесь отсутствовать?

— Ах, милая моя, вы не представляете, какое это счастье, когда есть куда вернуться! Увы, до сих пор мне было некуда возвращаться. Мне по наследству досталось слишком много врагов, и все жаждут моей крови. Мне нужно уехать хотя бы на год. За это время все уляжется, никого не удивит, что я решил навестить могилу дяди и его вдову. Если ваши чувства не остынут ко мне, то сможем открыто объявить о нашей помолвке.

— Что вы такое говорите! Как могут остыть мои чувства? Скорее уж солнце остынет и Балтийское море навсегда скует лед!

— Милая Агнесса, вы очень молоды и не знаете жизни. Чувства человеческие недолговечны, а разлука — тяжкое испытание для них.

— Я молода, конечно, но вы, Иоганн, на два года меня младше!

— Это верно, но я кое-что повидал, особенно в последние полгода. Я был узником в городской тюрьме, я скрывался, притворялся бродячим комедиантом, завербовался в рейтары. Я сражался с людьми, хотевшими моей смерти, и убивал их в ответ. Я потерял память и всех хоть сколько-то близких мне людей.

— Боже мой!

— Да, Агнесса, я молод, но я знаю жизнь гораздо лучше вас. Давайте не будем говорить о будущем, давайте жить сейчас настоящим. У нас так мало времени.

— Мало времени?

— Милая Агнесса, утро не должно застать нас в одной постели. Никто из слуг не должен заподозрить нашего счастья. А через три дня, самое большее четыре, приедут родственники, и у них тоже не должно быть и тени подозрения на ваш счет. Если понадобится, вы должны будете выгнать меня из замка, обвинив в том, что пристрастие к стрельбе погубило вашего мужа. И я был участником этих опасных забав!

— Боже мой, я не смогу!

— Сможете, если это будет необходимо! А через год, когда ваше положение упрочится, я смогу вернуться. У вас будет пусть маленькое, но свое княжество, если Богу будет угодно, я смогу вернуть свое. Два княжества лучше, чем ни одного, но даже, если будет только одно, судьба консорта слаще судьбы скитальца.

— Но обещайте мне, что вы вернетесь!

— Княгиня! Чтобы я мог вернуться через год, необходимо, чтобы через девять месяцев у вас родился ребенок. И у нас не так уж много времени, чтобы устроить это, так что давайте не будем его терять.

— Ах, Иоганн, чего же вы ждете!

Это безумие продолжалось три дня. Днями у меня не было ни одной свободной минуты, организация похорон и хозяйственные заботы отнимали все время. В светлое время я мог увидеть Агнессу разве случайно, столкнувшись в часовне, где она всегда была в окружении свиты. Но ночи принадлежали только нам и проходили в дурмане бешеной страсти. Каждая наша минута, проведенная вместе, могла стать последней, и это неимоверно распаляло наши желания. Единственной свидетельницей нашей связи была Катарина фон Нойбек, она была нашей поверенной и нашей сводней, нашим ангелом-хранителем и демоном-искусителем. Она зорко оберегала нас от любопытства слуг и служила нам письмоношей.

Прибывшие на скорбную церемонию родственники во главе с дядей Филипом прекратили нашу связь. Когда тело дяди Георга упокоилось в склепе, а женщины выплакали все положенные слезы, глава клана Грифичей без обиняков спросил меня о моих планах. Я, коротко вздохнув, ответил ему:

— Меня здесь держит только необходимость дождаться ответа из Мекленбурга. Как-то же мои родственники должны прореагировать на мое спасение?

— У них не слишком большой выбор, племянник. Тебя в присутствии огромного числа людей признали я и твоя мать. Этого вполне достаточно, чтобы обеспечить твое будущее. Никто не посмеет лишить тебя того, что полагается тебе по праву.

— Пока я жив — да. Но это обстоятельство вполне можно подкорректировать.

— Ты опасаешься за свою жизнь?

— У меня достаточно к тому оснований. Покойный дядя рекомендовал мне держаться подальше от мекленбургской родни, и я намерен последовать этому совету. Какой бы ответ ни получил, я отправлюсь ко двору шведского короля — там найдется занятие для моей шпаги. Если Господь будет милостив ко мне, я смогу найти при шведском дворе влиятельных друзей, которые помогут мне вернуться в Мекленбург.

— Я смотрю, ты все обдумал? Но тогда тебе нечего ждать.

— Как сказать, дядя, как сказать. Приехать на службу к шведскому королю герцогом и во главе своего отряда — всяко лучше, чем беглым принцем и одному. Мекленбуржцы должны мне двенадцать тысяч гульденов, на эти деньги можно целый полк нанять.

— Верно, но вряд ли ты получишь с них, оставаясь здесь, что-то, кроме короны. Скорее всего, они обусловят выплату ренты твоим возвращением. Но мысль поехать в Швецию недурна! Наследник престола Густав Адольф твой ровесник — если ты подружишься с ним, твое будущее будет обеспечено. И может статься, ты получишь со временем не один Стрелиц, а немного больше. Твои двоюродные братья Иоганн Альбрехт и Адольф Фридрих ненамного старше тебя и не слишком уверенно сидят на троне. Ко всему твой тезка католик, не говоря уж о том, что их отец и твой дядя герцог Иоганн был сумасшедшим и сам себя зарезал. Так что все может случиться. Правда, их мать, вдовствующая герцогиня София, ставшая после смерти Карла Первого регентом, женщина властная и умная, думаю, если кто и может устроить тебе неприятности, то это именно она.

Дядя, проговорив это, лукаво усмехнулся и без перехода тут же спросил:

— А как у тебя отношения с Агнессой Магдаленой?

— Дядя, помилуйте, какие у меня могут быть отношения с тетей, особенно после случившегося?