Павел Корнев Ревенант

— Не спаивай мне слугу! — пригрозил я пальцем.

— О чем шла речь? — поинтересовался маэстро Салазар. — Он не слишком-то походил на кающегося грешника.

Я вкратце поведал содержание беседы, и Микаэль рассмеялся.

— Ты пообещал ему протекцию? Филипп, ты в опале!

— Это не значит, что у меня не осталось друзей, — резко возразил я, подумал и добавил: — Которые откажутся помочь... неофициально. И неужели ты действительно полагаешь, что лучше оставить мальчишку здесь?

Маэстро Салазар враз перестал скалиться и в кои-то веки ответил совершенно серьезно и без малейшего намека на сарказм или ерничество:

— Ты все сделал правильно, Филипп. С тем же успехом можно бросить ягненка в лесу. В этом захолустье Уве не светит ничего хорошего. — Бретер вздохнул и покачал головой. — Только и с нами спокойной жизни ему не видать...

2

На встречу с епископом декан Келер отправился в университетской карете, так что до Кларна я добрался с максимальными удобствами. Моим спутникам пришлось ехать верхом, и если Микаэль и Марта никаких особенных неудобств в дороге не испытали, то Уве пришлось нелегко. Я переоценил устойчивость молодого организма к алкоголю: неплохо держался поутру школяр лишь в силу того обстоятельства, что еще не успел толком протрезветь, а вот дальше на него навалилось жутчайшее похмелье. Пришлось оставить его с Мартой в таверне неподалеку от резиденции епископа.

Та, надо сказать, сейчас явственно напоминала крепость в ожидании вражеского штурма. По соседним улочкам прохаживались крепкие парни, хоть и в цивильном платье, но со слишком уж цепкими взглядами, а на перекрестках помимо городских стражников отирались наемники в бело-зеленых плащах. У взъезда на этот раз и вовсе расположилась дюжина вооруженных до зубов ландскнехтов, во дворе кроме десятка арбалетчиков и пятерки мушкетеров обнаружилось двухфунтовое орудие с полным расчетом при нем.

И еще — магическая завеса. Сотканный из эфирных нитей незримый полог полностью отгораживал резиденцию епископа от прилегающих улиц; никто не мог пробраться внутрь, не дав знать об этом дежурившим в здании монахам. Когда после короткого разговора с капралом ландскнехтов мы прошли во двор, то словно паутину прорвали. Чары облепили с головы до ног, а после сгинули, и все бы ничего, но при этом явственно дрогнул саквояж.

Ангелы небесные! Что за напасть?!

Я пересек двор, и дежуривший на входе в резиденцию широкоплечий монах-стефанианец ожидаемо спросил:

— Магистр, у вас с собой какой-то магический артефакт?

— И не один, — спокойно подтвердил я, хоть на спине и выступила испарина от ясного осознания, какой именно "артефакт" привлек внимание охраны.

Алхимический шар с тенью князя запределья внутри! Если случится разбирательство, сгину в здешних подвалах, словно и не рождался никогда, не поможет даже статус магистра Вселенской комиссии. Это ведь точно сочтут попыткой покушения...

Обливаясь холодным потом, я сунул саквояж Микаэлю и небрежно махнул бретеру рукой.

— Подожди во дворе, — а после обратился к ожидавшему разъяснений монаху: — У меня и в мыслях не было смущать подобными вещами охрану, но и оставить их без присмотра я также не могу.

Стефанианец кивнул и отступил, не проявив ни малейшего любопытства к содержимому саквояжа. А вот Клос Келер взглянул на меня с нескрываемым возмущением. Грядущая аудиенция привела почтенного мэтра в нешуточное возбуждение, его так и распирало от праведного гнева. Когда я объяснил клеркам причину визита и те послали за епископским викарием, мой спутник не выдержал и, злобно тараща глаза, прошептал:

— Что вы себе позволяете, магистр?! Вы что с собой притащили?!

— Заткнитесь и улыбайтесь! — в тон собеседнику ответил я и поднялся со стула навстречу влетевшему в приемную епископскому викарию.

— Магистр вон Черен! — Тот даже руки к груди прижал. — Скажите, что ваша миссия увенчалась успехом!

Я подтвердил сей радостный факт, представил священнослужителю сбитого с толку декана Келера и справился, удостоит нас аудиенцией его преосвященство, или придется довольствоваться встречей с отцом Олафом.

— Сейчас все узнаю. Следуйте за мной!

Мы сдали на посту магические жезлы и оружие, и викарий провел нас в зал для ожидания аудиенций, а сам скрылся в приемной. Просторное помещение, фрески на стенах которого изображали интерьеры Сияющих Чертогов, оказалось битком набито представительными сеньорами, изнемогавшими в ожидании момента, когда секретарь пригласит их на встречу с епископом. Многие явно приходили сюда не первый день, очень уж отрешенно обреченным выражением отличались их лица. Другие ярились и вышагивали по залу, сбивались в стихийные группы и о чем-то вполголоса спорили. Хватало и тех, кто взирал на происходящее с презрительной ухмылкой, горделиво подбоченившись и с высоко поднятой головой. Как правило, это были представители дворянского сословия, в то время как купцы и зажиточные горожане, пожаловавшие сюда по каким-то своим надобностям, куда хуже контролировали обуревавшие их эмоции.

Свободных стульев не было, мы с деканом встали у стены, не спеша подходить к дверям приемной, дабы раньше времени не навлекать на себя гнев и раздражение остальных. К счастью, долго ожидание не продлилось. Только из приемной вышел предыдущий посетитель, и на смену ему тут же пригласили нас. Эмоции собравшихся, в которых все перекрывала высшей пробы злоба, казалось, толкнули в спину ощутимой волной, и я невольно ускорил шаг, да и декан Келер как-то слишком уж ссутулился и втянул голову в плечи.

При нашем появлении епископ Вим прекратил надиктовывать секретарю какой-то документ и смерил меня пристальным взглядом ореховых глаз, затем улыбнулся.

— Магистр вон Черен! Совсем отчаялся увидеть вас вновь!

У декана Келера чуть ноги не подкосились. Он-то рассчитывал произвести на епископа хорошее впечатление, а вместо этого оказался откровеннейшим образом проигнорирован.

— Поверьте, ваше преосвященство, — слегка поклонился я, приложив руку к груди, — задержка была вызвана обстоятельствами непреодолимой силы, о которых, если пожелаете...

Епископ Вим прервал мою речь небрежным взмахом сухонькой ладони.

— Вы добыли формулу?

Я указал на декана факультета тайных искусств, который стоял ни жив ни мертв.

— Мэтр Келер...

Мой спутник судорожно сглотнул и зашелестел бумагами, но хозяин кабинета лишь покачал головой.

— Мэтр, дождитесь в приемной отца Олафа. Он явится незамедлительно. — Его преосвященство перевел взгляд на меня и вновь улыбнулся, на этот раз несколько теплее. — Что касается вас, магистр, моя благодарность не знает границ. К сожалению, обстоятельства таковы, что не могу уделить больше времени, но, поверьте, ваше усердие будет в полной мере вознаграждено.

Давая понять, что аудиенция подошла к концу, епископ Вим взял со стола письмо, и согнувшийся в глубоком поклоне декан Келер попятился к выходу, а вот я задержался.

— С позволения вашего преосвященства, у меня имеется небольшая просьба личного характера...

В ореховых глазах промелькнуло явственное раздражение, но епископ все же благосклонно разрешил:

— Говорите, магистр!

Я успел хорошо все обдумать и, когда декан прикрыл за собой дверь, не стал просить о протекции напрямую, а несколько витиевато произнес:

— Ваше преосвященство, несомненно, помнит, что в ходе расследования заговора, жертвой которого стал бакалавр вон Дален, у меня возникла конфронтация с вице-канцлером Вселенской комиссии. Возможно, имеется возможность оказать некоторое содействие...

Епископ Вим поднял ладонь, призывая меня к молчанию, устало улыбнулся и уже без всякой жесткости в голосе сказал:

— Магистр, ради вас я потянул за все ниточки, которые только мог, остальное выше моих сил. Церковь не имеет возможности по собственному усмотрению вмешиваться в дела Вселенской комиссии по этике. Это... неэтично и чревато конфликтом интересов. Даже не знаю, что еще могу сделать для вас. В будущем ситуация точно изменится, но не сейчас.

Я оценил тонкий юмор собеседника и усилием воли подавил вспышку раздражения, а в следующий миг за спиной распахнулась дверь. Викарий быстро подошел к епископу, склонился и что-то сбивчиво зашептал на ухо. Его преосвященство какое-то время внимал помощнику, затем задумчиво улыбнулся.

— Думаю, магистр, ваша просьба заслуживает самого пристального рассмотрения. Соблаговолите немного подождать.

Его преосвященство вытянул руку, дозволяя поцеловать перстень, я приложился к нему губами и вышел в приемную. Декана Келера там уже не было, да и мое пребывание надолго не затянулось. Викарий покинул кабинет епископа, не прошло и пяти минут.

— Идемте, магистр! — позвал он. — Мне поручено выслушать вас и предоставить по итогам разговора его преосвященству краткое резюме.

Затеплилась надежда, что не все еще потеряно, и вместе с тем развитие событий нисколько не походило на проявление благодарности за спасение любимого племянника от участи, которая много хуже смерти. Стоило нам только пройти в кабинет викария, и тот перешел к делу с обезоруживающей прямотой, отпер шкаф и выложил на стол два солидно звякнувших кошеля.

— Здесь сто дукатов, магистр, — сообщил он. — Обождите только, я составлю расписку. Не волнуйтесь, это простая формальность...

Формальность? Расписка в получении ста дукатов была чем угодно, только не простой формальностью! Слишком велика сумма, слишком сомнительны отношения сторон. Сейчас меня ничто не связывало с епископом Вимом, а вот факт получения столь внушительной суммы, если вдруг станет достоянием общественности, неминуемо приведет к вызову на дисциплинарный совет без каких-либо шансов на оправдательный приговор.

Припомнился стишок Микаэля о сочной косточке, и я покачал головой.

— В компенсации нет никакой нужды, ваше преподобие. Для меня было честью оказать услугу его преосвященству. — И после паузы добавил, тщательно подбирая слова: — Смысл был именно в оказании услуги, поймите меня правильно...

Викарий ответил пристальным взглядом, затем постучал пальцами по столешнице и вдруг спросил:

— Магистр, расписка о передаче формулы эфирных червей еще у вас?

— Уже нет, — ответил я, не задумываясь, на чистом инстинкте.

— Но мэтр Келер сказал...

— Она была у меня, все так, — признал я. — Но вчера ее забрал доверенный человек мастера Волнера, официала братства святого Луки.

Моего собеседника такой ответ нисколько не устроил. Более того — он привел его в откровенное замешательство. Оно и немудрено! Эта расписка могла решить исход судебной тяжбы между епархией и братством, а куш на кону стоял там преизрядный.

— Почему же мастер Волнер сам не присутствовал при передаче формулы? — прищурился викарий.

— Не уверен, что он вообще находится в пределах империи, — развел я руками. — Ситуация на севере вышла из-под контроля, нам пришлось разделиться. Его человек отыскал меня вчера вечером.

Проверить это заявление не представлялось возможным, и все же викарий продолжил сверлить меня изучающим взглядом.

— Это так важно? — с невинным видом поинтересовался я.

Собеседник покачал головой и зашел с другой стороны.

— Почему же представитель братства не присутствовал на встрече сам?

— Затрудняюсь ответить. Возможно, просто не хотел афишировать свою личность.

Помощник епископа кивнул и многозначительно заметил:

— Боюсь, канцлер серьезно превысил свои полномочия, заверяя акт. Как ни прискорбно это признавать, он поставил епархию в чрезвычайно уязвимое положение. Вы просили его преосвященство о покровительстве... Уверен, оно будет оказано, если сумеете вернуть ту злосчастную расписку...

У меня будто кишки узлом стянуло, но я безучастно покачал головой:

— Увы, это не в моих силах.

Ангелы небесные! Вот ведь свезло угодить между молотом и наковальней!

Ситуация вынуждала меня принять сторону епископа Вима, да только ценой благосклонности его преосвященства станет злосчастная расписка, а я расставаться с ней не собирался, и причин тому было превеликое множество. Как совершенно верно отметил маэстро Салазар, оказанная услуга не стоит и гроша, а об отдавленной мозоли помнят долго.

Викарий несколько раз кивнул и негромко произнес:

— Прискорбно. Чрезвычайно прискорбно. — Он принялся что-то писать, а затем передвинул листок мне. — Берите деньги, магистр. Вы заслужили.

Я покачал головой.

— Видят небеса, не могу.

Помощник епископа правильно расценил это заявление и веско произнес:

— Его преосвященство сочтет отказ личным оскорблением. Он рассчитывает на вас, магистр.

А уж как я рассчитывал на епископа! Но возьму деньги — окажусь на крючке, и тогда вновь зайдет разговор о расписке, столь опрометчиво выданной мне канцлером университета Святого Иоганна...

— Поймите и вы меня, — не пошел я на попятную, — руководство Вселенской комиссии не одобряет подобного рода подношений.

Викарий смерил меня тяжелым взглядом и покачал головой.

— Воля ваша, магистр. Воля ваша...

Я попрощался с ним коротким кивком, сбежал на первый этаж и спешно вышел во двор. В душе бушевал ураган эмоций, в которых было намешано все: от праведного гнева до обиды и разочарования. А еще — злости на себя самого.

— Как все прошло? — полюбопытствовал маэстро Салазар.

— Потом! — отмахнулся я, забрал саквояж и, беспечно отсалютовав капралу ландскнехтов, вышел за ворота. Сумка вновь дернулась, но я зашагал прочь от епископской резиденции и лишь на соседнем перекрестке заглянул внутрь и поворошил лоскуток, в который был завернут алхимический шар. Ткань заиндевела и встала колом, да и само вместилище потусторонней сущности сделалось куда холоднее, нежели ему полагалось быть, а еще ко всему прочему оказалось влажным и скользким.

Святые небеса! Только этого еще не хватало!

Как видно, алхимическое стекло не сумело отсечь эфирное плетение выставленной монахами защиты, и заточенная внутри сущность урвала малую толику силы. И это было нехорошо. Совсем-совсем нехорошо!

Пусть в силу разных жизненных обстоятельств основы экзорцизма не являлись для меня тайной за семью печатями, но это были именно что азы. Я не мог просто взять и на коленке накидать схему для изгнания тени князя запределья; на подготовку ритуала требовалось время, которого у меня сейчас попросту не имелось.

Ангелы небесные! Выкинуть бы эту дрянь в первую попавшуюся реку, да только таким образом проблему не решу, скорее уж новых бед на свою голову накличу.

3

В Кларне я ориентировался отнюдь не лучшим образом, а маэстро Салазару здесь и вовсе прежде бывать не доводилось, так что первым делом мы вышли на площадь перед кафедральным собором. Там оказалось неожиданно людно — зевак привлекло кукольное представление. Толпа то и дело взрывалась хохотом, и немудрено: ловкий горожанин почем зря дубасил палкой заносчивых аристократов и попутно укладывал в постель их жен и дочерей. Нахальный юнец щеголял в белом плаще и зеленой шапке, и столь явное соответствие цветам епископа могло быть чем угодно, только не простым совпадением.