Сага о Сером Вороне

Птица не подвела и в этот раз, проведя северян через коварный заболоченный лес в котором с каждой стороны слышался пугающий, леденящий душу звук, перераставший либо в лай либо в шепот. Что уж говорить, если сам Борг несколько раз видел веселящихся вдалеке виспов, а его люди, перепуганные пронзительным карканьем и атмосферой мрачного леса, до земли в котором с трудом пробивался лунный свет, то и дело взывали к Богам, моля отвадить утбурдов и обозленных на что-то альвов. Но в конце пути озлобленных на собственный, недостойный великих воинов стремящихся в Вальхаллу страх, предстала награда в виде просторных полей и домов, высившихся в сете Луны, отражавшейся от реки и чадящих черным дымом из труб. Чуть в стороне мрачно высились деревянные стены и нелепая башня из камня, сверкавшая глазами-окнами.

Борг вновь взглянул на ворона. Птица уселась на словно бы специально для нее подготовленный, абсолютно лысый, кривой и кривой ствол дерева, хитро повернув голову и словно улыбаясь подобно человеку. А может это был лишь морок и никакой птицы уже давно не было рядом и то было лишь наваждение насланное ее хозяином, или же через болота их вовсе вел никто иной как Льеткорп, обратившийся нахальным вороном и сейчас смеющийся над нелепым видом воинов. Что бы из названного не было правдой, но предводитель гётов после всего увиденного и всего грядущего о чем он узнал из записки на лапке птицы, вместе с указаниями, был готов поверить уже во все что угодно.

Взвесив топор в руке и оглядев подобравшихся соратников, ярл взмахнул рукой и мрачными, воинственными духами их тени двинулись к домам англичан.

Глава 13.

Лезвие топора вскрыло глотку заливающегося в угрозе англичанина, разбрызгивая алые капли и тихо скрипя по позвонкам. Уже мертвый воин завалился на землю, освобождая дорогу ко мне для следующей жертвы. Кромка вовремя выброшенного вперед щита с хрустом промяла под собой нос, сбивая с ног слишком разогнавшегося потомка саксов. Топор опустился сверху, раскраивая череп и завершая его земной путь.

В стороне взвизгнул еще один умирающий, тут же перебитый победным ревом Свана, беспорядочно молотящего по превращающемуся в кровавую жижу трупу топором. Озверевшие от крови и удали викинги уже даже успели позабыть о том, что изначальной целью была церковь и гомоня врывались в дома, потроша внутреннее убранство, покуда остальные прорывались к главной площади. Выскочившие всадники мало на что сгодились, ибо не успев разогнаться тут же получили либо по стреле, либо по попутчику, ловко запрыгнувшему на их скакуна и выбившего их из седла. Какой идиот вообще додумался разместить всадников в качестве последнего бастиона защиты? Почему они не встретили нас таранным ударом перед входом, банально затоптав хотя бы небольшую часть?

В любом случае долго думать об этом мне не пришлось, мигающая точка в углу зрения привлекла мое внимание даже больше, чем перестройка рядов викингов для штурма церкви.

Уровень повышен.

+1 Сила.

О как. Видимо убийство и вправду является самым легким способом получить не только повышение уровня, но и характеристик. Я конечно догадывался о чем-то подобном, но увидеть подтверждение своих мыслей куда действенней. Не самая приятная новость в плане морали, но что поделать, если это поможет жить и добиваться своих целей, то думаю придется смириться. Страшно осознавать, что я уже заранее начал думать об этом как о чем-то естественном, подготавливая почву для откровения. Словно привык.

Ну, по крайней мере я рад, что моральные дилеммы не задерживаются надолго у меня в голове и принятие смерти является чем-то обыденным. Даже собственная смерть мне уже не кажется чем-то особенным и далеким, ведь все же однажды я умер. Или не умирал, а был создан? Ну вот опять, какие-то непонятные мысли... Слишком сложно.

Двери церкви уже несколько минут как пали под напором скандинавов и те уже начали потрошить заначку, если судить по радостным крикам. Меня это интересовало в последнюю очередь, как и Свана с Нарви, усевшихся на перевернутые бочонки и сейчас с неразборчивым бурчанием делящие между собой хлеб, вытащенный из английских домов. Эти двое оказались куда лучшими союзниками для меня, чем многие другие, ибо все что знали двое парней из глубинок — как убивать и случаться того кто намного сильнее и удачливее. Но два человека мало для моих планов по терроризированию англичан, а потому весь бой я не столько убивал саксов, сколько наблюдал за молодыми викингами. И я уже видел, как некоторые из них встают на мою сторону.

-Что дальше, Льеткорп? — вывел меня из размышлений голос Свана, он был одним из немногих, кто благодаря своему простодушию мог спокойно обращаться ко мне, когда я "впадал в транс". — Золото, конечно, хорошо, но что дальше? Останемся здесь?

-Англичане захотят поговорить. — неуверенно отозвался я в ответ, впрочем, видимо мой голос не смог передать полную долю моего беспокойства, так как Сван понятливо кивнул. — Если такое случится, то кто знает, что они предложат... Да и где гарантии что они не предадут нас? Волк не кусается до тех пор, пока сыт или напуган.

-Я говорил с этим... Этельстаном. — подал голос Нарви. — Он сказал, что христиане верят в то, что обман разлагает тело или что-то такое.

-То, что обман ведет душу к греху и после смерти лжецам воздастся. Очень весело, только вот Локи наврал себе на целое море грехов, да ничего.

-Так он же наш Бог. — непонимающе моргнул Нарви.

-Бог Лжи и каждая ложь скандинава посвящена ему.

-Только вот закончил он так себе...

-Ну и это тоже правда, к тому же никто не должен забывать куда попадают все нарушители клятв. Нифлхель, я слышал, паршивое местечко. Потому мало кто хочет врать... Ладно, йотун со всеми этими размышлениями, труби сбор парней, время разжиться коровами.

-Коровами? — в этот раз непонимающе моргнул Сван.

-Да, коровами. За рогатыми производителями молока и мяса.

-Я понял. — безразлично пожал плечами юный викинг и поднявшись, неспешно двинулся в сторону церкви от куда доносился хохот и крики.

-А зачем коровы? — в противовес черноволосому Нарви был куда более любопытен.

-Кому придет в голову, что кучка испуганных, грязных людей ведущих коров со стороны северян окажется кучкой викингов, переодевшихся в фермеров? Кому придет в голову, что варвары придумали хитрость?

-Неплохая идея, сын. — раздался позади голос Рагнара. Конечно я знал, что он подошел со спины и почти весь разговор стоит за углом, все же я не идиот ослаблять бдительность и потому следил за округой с помощью ворона, но виду не подал. — Только вот учел ли ты что никто тебя не отпустит?

-Боишься разделиться, отец? — хихикнул я в ответ, наблюдая краем глаза за тем, как Нарви как можно тише отодвигается в сторону.

-Не хочу потерять сына.

-У тебя их еще четыре штуки.

-Но ты, Льеткорп один. — не принял шутки Рагнар, нависая над моим плечом. — Или ты думаешь, что мне плевать на то как себя чувствует мое дитя? Думаешь мне важны лишь твои видения?

-Не знаю почему ты завел этот разговор, но нет, не думаю. Даже если бы ты использовал меня, я бы был твоим сыном и покуда ты ведешь себя как отец, вся моя любовь и симпатии были бы на твоей стороне. Даже если бы гномы предложили мне все свое золото, а Один протянул мед поэзии в обмен на предательство, я бы остался верен долгу сына перед отцом. А вот если бы Фрейа предложила мне свое орлиное оперение или какая из слуг Фригг предложила поделить ложе... Уж извини отец, но я бы не отказался.

-Не много ли ты хочешь за то, чтобы предать отца? — весело посмеялся на мою исповедь Рагнар, усаживаясь на соседний бочонок. — Неужели даже все сокровища гномов по твоему мнению уступают красоте младших богинь?

-Золото испарится для меня, когда костлявые руки слуг Хель схватят за пятки, а вот жить с Фуллой, что сведуща во всех секретах Фригг — это игра не доступная даже Локи, что растянется до самого Рагнарека. А то и дальше.

-Мечты, сын мой, мечты...

-Но ты же одну из своих мечт исполнил, верно?

-Исполнил. — грустно вздохнул викинг. — Но какой ценой?

-Честно сказать? Не самой большой. Уверен, что будь на твоем месте я, то пришлось бы отдать как минимум кисть, чтобы добиться успехов.

-Не принижай себя сын, ты вполне мог бы убить старика Харальдсона без особых проблем.

-Да, мог бы и даже куда менее кроваво. Но кто сказал, что после этого мой путь не был бы похож на пасть Гарма?

-Норны? — еще раз усмехнулся Рагнар.

-Эти старухи могут разве что мне плащ связать. — буркнул я, примечая что Сван и парни что фактически были под моим крылом уже собрались в кучку. — Ладно, отец, мне нужно идти. Планы сами себя не выполнят.

-Я не давал на то своего разрешения, Льеткорп!

-Зато его мне дали местные пикси! Их тоненькие голоса поют для меня походную песенку, а маленькие ручки указывают путь. Ах, это сладкое слово вперед!

-Льеткорп!

Не слушая отца, я шел вперед, помахивая рукой и затягивая песенку на ломанном английском:

-As I was walking all alane,

I heard twa corbies making a mane;

The tane unto the t"other say,

'Where sall we gang and dine to-day?'

'In behint yon auld fail dyke,

I wot there lies a new slain knight;

And naebody kens that he lies there,

But his hawk, his hound, and lady fair.

'His hound is to the hunting gane,

His hawk to fetch the wild-fowl hame,

His lady"s ta"en another mate,

So we may mak our dinner sweet.

(Перевод:

Я шел в раздумье среди скал.

Внезапно ворон застонал.

Другой сказал, махнув крылом:

— Где нынче мы обед найдем?

— Лежит здесь рыцарь меж берез.

Об этом знает только пес,

хозяйский сокол да жена,

собой прекрасна и умна.

— Но пес охотится в лесах,

а сокол — в синих небесах,

жена милуется с другим...

Зато мы сладко поедим.

"Кусочек из англо-шотландской песенки "Два ворона", в некоторых вариантах воронов трое. Для последнего есть перевод Пушкина, но Лифшиц перевел более понравившийся мне вариант.")

Колеса телеги, запряженной лениво помыкивающими коровами, крутились со скрипом, гипнотизируя взгляд и отвлекая от размышлений. Мы прошли уже две деревни, совершив довольно длинный крюк без особых происшествий, но долго так явно не могло продолжаться. От ворона впереди по нашей связи пришло странное ощущение, сигнализировавшее о чем-то лишнем на этой лесной дороге и я тут же поднял руку, призывая своих парней напрячься.

Еще несколько десятков метров мы тянули лямку простых крестьян, прежде чем до меня донеслись звуки шагов, ржание лошадей и редкие разговоры на староанглийском. Еще через десяток метров поворот закончился, как и закончились пышные зеленые кусты, перекрывавшие весь вид дальше поворота. Перед нами во всей своей красе кольчуг и копий с мечами предстал английский конвой, окруживший рассеянным треугольником богато одетого, по меркам этого времени и места, человека на коне. Не нужно было быть двух пядей во лбу, чтобы понять, что перед нами предстал лорд, этакая ранняя версия барона.

Сорвав шапку, я, состроив одуревшее лицо, тут же поклонился, незаметно проверяя локтем расположившийся в специальном вырезе нож. Англичане расступились, уступая дорогу лорду, решившему выехать чуть ближе к крестьянам, волокущим за собой тюки и телегу с коровами. Золотая цепь с ликом правителя наложенным поверх стилизованной буквы "W" на аверсе задорно блеснула в свете пробивающегося через ветви солнца. Моя цель была определена и я тут же зажал подвязанную к войлочной шапке косточку. Кусок кальция чувствовался словно свежий уголек только что выуженный из костра и впивался в ладонь вырезанными рунами.

Я потратил на этот амулет отнюдь не каплю силы и уж точно не два часа работы. И ценой онемевших, из-за оттока энергии, пальцев, трех щепоток золотой крошки, а так же бессонной ночи проведенной за бдением над небольшой железной кастрюлькой с отваром в котором вымачивалась кость, стал небольшой эффект убеждения, позволяющий убедить в своей правоте одного человека, или двух детей, после чего приходилось оставлять амулет на всю ночь под светом луны, чтобы он подзарядился.

-Кто вы и откуда?

-Мы фермеры, милорд, бежим от северян. Я — Курен, кузнец, ваша милость, а это мои братья и соседи... — меня радовало, что избавляться от акцента было не обязательно, а достаточно было говорить максимально неразборчиво и глухо, переминаясь на неловкие паузы и каверкая слова, подражая речи необразованного крестьянина перед человеком высокого поста. — Как объявили, собсна о том, что эти язычники высадились и напали, так мы сразу всех наших баб с молодежью вперед и отправили, а мы вот коровок прихватить решили... Жалко животинку безбожникам оставлять.

-И много этих северян? — продолжил допытываться лорд.

-Да брешут что голов так двадцать, а то и больше...

-И вы побоялись выйти против них всей деревней?

-Так много же... У них мечи, топоры, а у нас чего... Палки да вилы...

-Вас же несколько деревень, почему вы не встали на защиту своих домов и земель своего лорда все вместе?

-Ваша милость, они уже сожгли и порезали две деревеньки! Даже охотничьи избушки отыскали! Словно кровь чуют, поганцы... Мыж не воины, ваше бродие, нам бы скотинку да баб спасти, а земелька и так вытерпит... Сток всего вытерпела и сапог северянский тоже сносит...

-И правда прискорбно... Эти язычники творят, что вздумается на моей земле! На земле Англии! Разворачиваемся, сиры, мы должны вернуться к Королю Эгберту и сообщить о продвижении дикарей, пока Мартелл и Уильям собирают людей в моих землях. Быстрее, господа!

-В-ваша милость... А мы собсна?

-Точно. Отправляйтесь в Уэссекс, там вас разместят и помогут найти родных.

-Спасибо ваше бродие... — пробормотал я, напяливая шапку и спешно кивая, развернулся и двинулся прочь.

-Постой. — новый голос окликнул меня со спины. — Как же так вышло что у кузнеца руки трясутся? Да и братья твои, не похожи они на тебя.

-Ну... Папаша гулячий был.

-Такой что и с северянками путался?

-Почему с северянками? Может с девками из горцев?

-Может. Да только что там с кузнецом?

-А что с ним милейший...

Уж не знаю, что точно подстегнуло любопытство англичанина, может акцент выдал, может слишком большой рост по сравнению с большинством обитателей этого островка будущей бюрократии, может побочный эффект от амулета, успокоившего внимание первого и натравившего на меня другого, а может мужчина просто оказался чересчур волевым и подозрительным ко всем встречным.

-Тощий ты, да и руки трясутся. Вот я и спрашиваю — Какой из тебя кузнец, тварь ты безродная?! — голос говорившего со мной солдата лязгнул сталью, намекая на то что разводимый мной фарс ему не надоел, да и кость как на зло потеряла все свои волшебные свойства, исчерпав свой лимит на убеждении лорда и похолодев в руке словно гранитная крошка. — Говори.