Потом тихо перекатился и осторожно встал. Я прикрыт кустами, а сулица прилетела из-за большой ветвистой сосны, там кустов нет, возле сосны, как правило ничего не растет, там песчаный грунт.

От дерева отделилась тень и, приседая пошла в мою сторону, а чуть левее от него появился еще один и пошел в обход кустов.

Ну вот этого не надо, я поднялся сделал прыжок вперед шага на два и замахнувшись запустил сулицу во второго врага, расстояние было небольшим всего шагов десять, поэтому я попал точно в тушку, вскрик, вой и мой лагерь начал просыпаться. Первый вражина, который не дошел до моих кустов шага на четыре остановился и развернувшись попытался сбежать, но я его настиг и рубанул со всего за маха мечем справа налево по голове, меч пробил череп, ключицу и отрубив напрочь левое плечо вылетел на свободу.

Четверо, так их было четверо, а где еще три? Я не сомневался, что это были недобитые пятиколонщики, то есть мужчины племени Удана, что затаили злобу на меня.

— Князь, князь ты где? — услышал я встревоженный голос Стародуба.

— Тут я, зажечь факелы, обыскать все. Найдите всех мужчин племени Удана, вяжите всех.

Поискали и очень быстро нашли, всех повязали и притащили на полянку, а утром был суд.

Я поставил большое полено, а справа и слева еще по несколько маленьких. На большое центральное полено сел сам, а справа и с лева от себя посадил Бажену, Стародуба, и еще одного седого деда Вацлава, что привел совсем обессиливших людей за три дня до появления рода Удана, то есть всех старейшин или глав родов.

Так сказать картина маслом, типа встать суд идет, наш самый справедливый и самый гуманный советский суд. Перед нами на коленях стояло все племя бывшего вождя Удана, а по бокам с дубьем и сулицами стояли мужчины племен Бажены и Стародуба.

Я открыл собрание.

— Вы пришли сюда как гости, мы приютили вас, дали вам, пищу и кров, мы приняли вас в свой род, и ваш вождь клялся мне в верности. Недавно я покарал его за нарушение клятвы и неповиновение, а сегодня ночью ваши мужчины напали на меня что бы подло убить.

Я встал и прошел по полянке.

— Я хочу рассказать вам историю о боге и его посланце Иисусе. В дальней стране под названием Иудея жили люди, плохо жили, часто грешили, приносили человеческие жертвы демонам и духам. Что бы спасти души этих падших людишек господь наш, един на небесах и на земле, что сотворил этот мир, послал к людям Иудейским пророка, что бы нести слово свое в мир. И имя этому пророку было Иисус, ходил Иисус по земле и говорил, людям, что есть добро, а что есть зло, и поучал их, как правильно жить, не нарушая законы божьи. И ходили за ним двенадцать учеников, коих называли апостолами. Но не понравились слова Иисуса местному царю, повелел он поймать Иисуса и привести на допрос. Никто из людей не хотел смерти своего учителя, которого послал сам господь. Но хитрые ромеи подкупили одного из учеников, дав ему всего тридцать серебряных монет. И совершилось преступление, которому нет прощения. Иуда так звали того ученика, что предал своего учителя за тридцать серебряных монет, ромеи схватили пророка Иисуса и убили.

Я остановил свой рассказ и сделал многозначительную паузу.

— А грех предательства с тех пор господь наш повелел считать самым мерзким грехом на земле. Людей уличенных в предательстве господь наш повелел вешать на сухом дереве, а души предателей, после смерти отдавать демонам. Мы вас, приняли, обогрели и накормили, а вы нас предали, что мы должны сделать с вами?

Гробовая тишина, никто не произносил ни слова, казалось, что люди боялись даже дышать.

— Я хочу услышать имена зачинщиков и участников ночного нападения, очистите свои души от предательства, если хотите сохранить свой род.

С колен встала одна женщина и поклонилась.

— Прости нас рикс, мы род бедный, после смерти моего мужа и нашего вождя Вурслава Удан убил моего сына и еще много мужчин побил, тех кто не признал его новым вождем. Когда мы потеряли весь свой скот и нам стало жить невмоготу, то он привел нас сюда и хотел завладеть тем, что есть у тебя. Эти люди — женщина показала рукой на троих мужчин, после смерти Удана сговорились тебя убить, но я послала свою дочь, что бы предупредить тебя.

— Где она? — спросил я.

С колен встала девчонка лет 12-13.

— Это ты бросала ветки в мой шалаш?

Та покраснела и кивнула.

— Ну что же, хорошо, у вас в роду есть люди способные правильно мыслить и действовать — я повернулся к женщине — кто еще повинен в преступлении?

— Мы не знаем — она развела руками.

— Эй вы — я показал пальцем на парней — поставьте там слева от Бажены пень.

Когда пень поставили я указал: 'Садись женщина — это место твое по праву, ты законная жена бывшего вождя вашего племени, значит ты теперь новый староста'.

Я повернулся к Стародубу.

— Что скажешь старейшина, что делать с татями?

Стародуб задумался.

— Тот бог, который создал этот мир, кто владеет и небом и землею очень сильный бог. И негоже нам нарушать его указ, раз сказал вешать предателей, то нужно вешать.

Я повернулся к Бажене.

— Что ты скажешь старейшина?

Та поняла мою игру и, посмотрев на мужиков, сказала:

— Повесить.

Седой дедок тоже закивал, ну вот и хорошо конституционное большинство голосов получено.

Бывшая жена Вурслава уже села на колоду слева от Бажены.

Я спросил:

— Как тебя зовут старейшина племени Вурсала?

— Звенислава я.

— Что ты скажешь Звенислава, что делать с клятвопреступниками и предателями.

Звенислоава посмотрела на своих родичей, потом встала.

— Эти люди принесли много бед нашему роду, они вначале предали моего сына и вашего вождя, а потом и нового рикса которому недавно клялись в верности, поэтому приговор им только один смерть.

Женщина села, а я, осмотрев стоящих на коленях людей, спросил:

— Есть ли среди них жены и дети татей.

— Есть — ответила Звенислава.

— Тогда они должны покинуть ваш род, Стародуб и Бажена, заберите родственников клятвопреступников себе и научите их жить по чести, а коли не поймут, то гоните в болота. Все суд закончен. Вешайте этих уродов вон там — я показал рукой на сухую сосну на краю дальней полянки.

И повесили, а я наказал не снимать преступников девять дней, пока души татей не попадут в ад, а потом тела утопили в болоте, отдав их болотным духам.

После суда, когда все людишки разошлись и остались только главы родов я решил провести стратегическое совещание.

— Вот хочу спросить у вас старейшины — тихо сказал я — как жить дальше будем? С кем дружить, с кем воевать, и нужно ли воевать? Может тихо сидеть в своих болотах. А ну как вдруг вот такие же рода появятся, что захотят все, что имеем мы отнять, а нас сделать рабами?

Первым от раздумий отошел Стародуб.

— Можно конечно и тихо посидеть, только все это бесполезно, мы не сможем жить без торговли с соседями, а соседи нынче такие, что слабых рядом с собой не потерпят — с какой то горечью в голосе произнес Стародуб — не будет никто на нас смотреть спокойно, рано или поздно придут оружные люди, мужей побьют, а баб да детей в полон уведут. Времена нынче злые настали.

Я взял нож и нарисовал на земле примерную карту нашей местности. Так чисто помню по атласу автомобильных дорог 2010 года выпуска. конечно с местными особенностями и теми версиями названий которые я помню.

— Вот тут идет река Днепр — я нарисовал ножиком на земле длинную извилистую линию и Черное море — а тут река Западная Двина, что местные людишки рекой Дивной называют. Вот тут на полночи есть тоже река Ловать, через которую можно тоже выйти в Сарматское море. А вот тут на востоке есть река Ока, по которой можно выйти к Ховалинскому морю.

Все внимательно смотрели на рисунок, и пытались сообразить, что я собственно задумал.

— Смотрите люди, мы находимся примерно тут, между Днепром и Западной Двиной. В этом лесу перекресток всех дорог, по которым можно в разные страны выйти, а лес этот испокон веков Оковским зовется, так как оковывает своими могучими дубами перекресток многих земель. Вот и хочу я услышать от вас, сможем ли мы на этом перекрестке усидеть, или придут к нам людишки с земель соседних да и наденут на нас рабское ярмо?

— Не бывать тому Чеслав — гордо произнесла Бажена — не дадимся, уйдем в леса.

Старый дедок покачал головой, показывая что он не согласен.

— Прав ты старейшина — подвел итог я — нечего нам по лесам прятаться, нельзя нам долго без торговли сидеть. Рано или поздно придется на торг идти и нас опять найдут, а там и до крови недалеко. Так может не будем ждать ярма рабского, а начнем сами дружину обучать и земли под себя брать?

— О том можно конечно подумать и помечтать — саркастически проговорил Стародуб — только как же мы с такими силами землю то под себя брать будем?

— Я вам не о сиюминутном деле говорю, а о планах наших на жизнь дальнейшую. И хочу что бы вы людишек своих готовили к тому, что свобода кровью дается. Я дам вам и оружие и бронь, а вот вы должны будете за нашу свободу платить кровью. Согласитесь ведь это не равнозначный вклад, а ну как людишки ваши заропщут, и злобу на меня затаят как люди Звениславы? Или просто сбегут в леса. Хочу я чтоб вы уже с сегодняшнего дня начали готовить людей своих к сражениям и крови.

— Не переживай Чеслав, людишки наши в тебе свет видят. Пока ты впереди идёшь, то и они за тобой пойдут, однако бойся того, что как только ты голову склонишь, то и разбегутся всё. Потом их уж никого не соберет и из болот не вытащит — подвел итог нашего совещания Стародуб.

Мои торговцы действовали достаточно профессионально, на выделенные деньги приобрели быка, купили оборудование для кузни, на оставшиеся серебро набрали соли. Загрузили все в переметные сумы полудохлого вола и медленно побрели домой, а за ними увязался надзиратель, нужно же было купцам заморским узнать, откуда это у болотных людей, сколько серебра и монет золотых взялось, что на вола хватило, да еще и на железные инструменты для кузни.

На реке Западная Двина с десяток лет назад заморские купцы поставили огражденное бревенчатым забором селение, соорудили пристань и возили товары для торговли с дикими лесными народами. Покупали в основном меха, мед и воск, но не брезговали и покупать рабов, местные воевали друг с другом и продавали полон заезжим купцам. При том, что торговали местные дикари в основном натурой, то есть приносили товар и забирали товар, а тут такое чрезвычайное происшествие, пришли три дикаря, и за серебряные да золотые монеты накупили кучу товара. А откуда у дикарей монеты? Нужно было узнать и проследить, где обитают эти дикари.

Соглядатаи посланные за дикарями принесли торговцам интересные сведения. Оказывается в десятках дней пути на полдень имеется селение, там всего три десятка мужчин и почти сотня женщин. Дикари строят свое селение и ограждают его плетнём. Оружие у них в основном сулицы. Но там есть вождь, а вот у вождя настоящий германский меч и судя по всему кроме этого вождя никто сражаться то и не умеет. А это значит, что селение можно взять силой, имущество в амбар, а людей в полон и продать как рабов.

Ниже по течению реки Дивной на западе проживало племя песьеголовцев, мужчины которых посвящались в воинов и носили волчьи шкуры, при чем воины сего пламени одевали на голову волчий череп и издалека казалось, что это человек с волчьей головой, поэтому соседи и звали их — песьеголовцами. Эти дикари выполняли для торговцев грязную работу по поиску и захвату рабов.

Виллигурд был известным купцом и воином. Что это значило, да все просто если противник сильный то Виллигурд с ним торговал, а если селение было слабым и не могло сопротивляться, то ватажка Виллигурда брала это селение на меч. Его ладьи ходили по рекам, впадающим в Сарматское море и торговали с дикарями солью. Виллигурд с братом построили деревянную крепость на реке Дивной (Западная Двина), так как строить крепость на берегу моря было опасно, ибо вдоль берега постоянно ходили ладьи с реки Обры и Руяна, а подлые Руги были извечными врагами готландцев, то Виллигурд построил свою крепость в лесной чаще в десяти днях пути от морского побережья.

— Зигурд — позвал Виллигурд — возьми людей и иди к вождю песьеголовых, пусть собирается в поход за рабами, я хочу, чтобы через луну (месяц) мне привели не меньше пяти десятков рабов, заплачу за каждого половину доли соли.

Зигурд посмотрел на хозяина.

— Может сами сходим, там нет воинов, только вождь с оружием, а остальные дикари слабые, убьешь вождя и бери всех голыми руками.

— Ты чепуху не говори, раньше этого племени тут не было, а теперь есть, выходит пришли от куда то с далека, а вдруг в тот момент, когда наш соглядатай там был у них мужчины на охоту ушли и мы в самое змеиное кубло угодим.

— Так давай отправим еще разведчиков, пусть посмотрят.

Вилигурд задумался.

— Отправь толкового человека к затворнику, что в болотах живет. Пусть проявит удаль молодецкую, захватит купцов и расспросит их о том, о сём. Скажи, что все серебро, что у купцов найдет, то ему достанеться, а нам нужна только информация о том селении. Пусть возьмет купцов тихо и поговорит с ними, откуда монеты ромейские и сколько у них в селении еще таких имеется. Как ходят к нам, нет ли где тайников в лесу, есть ли короткий пусть к ним в селение, сколько воинов, и все такое?

Невдалеке от селения песьеголовцев на выселках в собственной землянке жил огромный мужик по имени Корсун со своим слугой. Он был нормальный, ну почти нормальный. Бывший воин участвовал во множестве походах и боях с соседями, он был незаменим в военное время, но вот в мирной жизни это был ненужный обществу человек, так как старый воин привык только к тому, что в этой жизни всё можно взять силой. Работать он не любил, а есть требовалось постоянно, поэтому старый воин стал всё чаще и чаще отбирать еду у своих родовичей, а потом и женщин чужих отбирать и все вело к тому, что воина могли убить. Однако старцы порешили опытного вояку не трогать, а выселить его за пределы селения. Для того, что бы уважаемый воин не помер с голода, ему назначили ученика и постоянно снабжали его едой и женщинами. Казалось бы, что содержание такого бездельника накладно для рода, однако же нет, воин хоть и был в летах, но бал могуч как дуб и мог только одним своим видом отогнать врагов от родовых земель. Сейчас же к старейшинам рода песьеголовцев пришли заморские купцы и предложили чуток подзаработать. Требовалась всего то малость, нужно было побить небольшое соседское племя, где имелся один воин и куча трусливых охотников.

Целую неделю я используя новые инструменты для кузни делал лопаты и пилы, привлекая помощников и готовя себе смену, а как только понял, что у них все получается то дал команду строить себе отдельный горн, чисто для производства оружия.

И вот он наступил, тот самый момент, когда я собрал народ, прочитал молитву, побрызгал печь водой, сходил на ручей искупался, одел самую чистую одежду и приказал разжигать горн.

И так буду ковать первый меч.