Сезон пожаров

Джессика, похоже, расслабилась.

— Ладно. Эй, спасибо. Мило с твоей стороны. Слушайте, мне пора бежать. Я обещала маме помочь ей с садом.

Звучало интересно, но прежде чем Стефани успела спросить о чем-то еще, Джессика умчалась. Лишь когда она исчезла, и Стефани забрала с шипастого куста Львиное Сердце, она кое-что вспомнила.

Фрэнк и Джессику не пригласил пойти с ним и остальными. Она полагала, что Джессика общается с Труди, но ни Труди, ни Бекки не пригласили ее пойти с ними.

Конечно, подумала Стефани, подходя туда, где она обещала встретиться с отцом, два парня, две девушки. Может быть, Бекки и Труди не хотели конкуренции. Джессика почти столь же хорошо развита, как и Труди, хотя она это так не выпячивает. Может быть, Бекки не хотела, чтобы она была рядом с Фрэнком. Кристина подразумевала…

Ее мозг напрягался, пока она пыталась разобраться во всех этих перестановках. Математика, решила она, была проще человеческих отношений, в целом, гораздо проще.

Спрыгнувший к ней со своего места Львиное Сердце ответил чувственным «мя-ать!»

* * *

Дни перед днем рождения Стефани прошли довольно хорошо. Даже при всех своих сомнениях, Стефани не могла сдержать возбуждения. На Мейердале, особенно когда Стефани была еще очень мала, дни рождения всегда были крупным событием. Ей было десять, почти одиннадцать, когда они переехали на Сфинкс, и именно больший возраст, вместе с отрывом от их привычного круга друзей и семьи и тем, что оба ее родителя были очень, очень заняты, привел к тому, что дни рождения стали семейным праздником.

Она пробыла на Сфинксе уже почти треть своей жизни и почти забыла, какой суетой было пятнадцатилетие на Мейердале. На празднование заметно повлияла древняя испанская кинсеаньера, с подчеркиванием достижения зрелости, а не брачного возраста. Однако многие из изначальных колонистов Мейердала были немецкого происхождения. Как и многие другие, покинувшие свою родину, они придерживались своих традиций гораздо тщательнее оставшихся. Немцы, как убедилась Стефани, перепроверив в сети один из мимолетных комментариев мамы, в самом деле изобрели индивидуальное празднование дня рождения, вместе с тортом и свечами.

За последние несколько дней некоторые разговоры ее родителей обрывались, как только Стефани входила в комнату. Не желая портить любой запланированный сюрприз, она даже принялась насвистывать или разговаривать с Львиным Сердцем, давая им предупреждение.

Затем, в день самого праздника, все чуть было не испорчено. Во время полдника, который должен был помочь им продержаться до обеда, Марджори Харрингтон повернулась к Стефани.

— Надеюсь, ты не возражаешь, дорогая, но я пригласила на твой праздник еще пару людей.

— О? — удалось выдавить Стефани с набитым ртом.

— Во-первых, я доставляла в одно из поместий некоторые осенние тыквы и увидела девушку, которую узнала по твоему клубу дельтапланеризма. Они выглядела довольно одиноко, сидя там, так что я спросила ее, не хочет ли она прийти на твой день рождения.

Ричард Харрингтон спросил:

— Что за поместье?

— Поместье Франкитти. Девушку зовут Труди. — Марджори увидела одинаково удивленные лица мужа и дочери и поняла неправильно. — Я не зла на эту семью в целом, и я знаю, что это Франкитти ответственны за недавний пожар, но я не думаю, что можно винить эту девушку.

У Стефани пропал аппетит, и она положила бутерброд.

— Труди Франкитти придет. О, с днем рожденья меня…

— Стефани! — оказалась шокирована Марджори Харрингтон.

Вмешался Ричард Харрингтон:

— Стефани и Труди не ладят. Никогда не ладили.

Марджори Харрингтон моргнула.

— Я не представляла.

— Не представляла, — сказала Стефани. — Ты никогда не обращаешь внимания на мои слова. Я говорила тебе, что дети здесь полные и абсолютные нули. Ты просто решила, что я не умею общаться. Теперь мне придется мириться с Труди и ее постоянным напоминанием всем, что ее отец из первых рожденных на Сфинксе детей. С днем…

— Стефани! — Резкость в голосе Ричарда Харрингтона ясно дала понять, что он считает, его дочь переходит черту. — Не говори так со своей матерью. Может быть, если бы ты чаще разговаривала с ней, она бы понимала лучше. Вместо этого ты скопом называешь всех бестолочами и нулями. Я знаю о твоем отношении к Труди лишь потому, что я, когда могу, веду занятия в клубе дельтапланеризма — и потому что мэр Сапристос сказал мне, что в итоге отправил вас в разные команды, раз уж вы не можете хорошо играть вместе.

Стефани стиснула зубы на фразу «играть вместе», но она видела, что ее отец весьма раздражен. Она знала, что он любил ее, но также он любил ее маму и ненавидел, когда они сталкивались лбами. Кроме того, технически, описание было точным — по крайней мере со стороны Труди.

Ричард Харрингтон продолжил:

— Стефани, одна из причин, по которым пятнадцатый день рождения это настолько важно — не только на Мейердале, но во многих культурах — что особенно в дотехнических цивилизациях этим отмечали начало взрослой жизни. Полагаю, твоей задачей в этот день рождения будет вести себя как взрослой… даже если Труди, которая старше тебя, нет.

Он в полуулыбке изогнул уголок рта.

— Конечно, в некотором смысле она ведет себя как взрослая, но соглашусь, в остальном у нее ветер в голове.

Марджори Харрингтон поглубже вдохнула.

— И я прошу прощения, Стефани. Мне стоило сперва спросить. Полагаю, моя сентиментальность из-за всего этого празднования дня рождения меня одолела.

Стефани знала, чего ожидать. Пусть даже вокруг кусочков съеденного ею бутерброда сновали бабочки, она выдавила:

— Спасибо, мам. Хорошо, что ты сказала. Я приложу все усилия. Честно. — Она не смогла сдержаться, добавив: — Но правда, Труди — идеальный пример обратной эволюции.

— Поверю тебе на слово. — Марджори Харрингтон заколебалась. — Надеюсь, я не облажалась снова, но помнишь, я сказала, что пригласила несколько «людей».

Стефани задумчиво кивнула. Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, только не Стэн и не Фрэнк… Я могу справиться с Бекки, но не со Стэном и не с Фрэнком…

— Это не еще одна девушка, — продолжила Марджори Харрингтон, и сердце Стефани рухнуло еще глубже. — Это Андерс Уиттекер. Его отец привезет его где-то между дельтапланеризмом и обедом.

Стефани не поверила, что бабочки в ее животе могли бы быть хуже, но теперь они танцевали и переплетались, на этот раз в радостном скачущем танце.

— Андерс?

— Я думала, вы с Карлом с ним поладили, — теперь с по-настоящему взволнованный видом сказала мама. — Я имею в виду, похоже было на то в тот день, когда он пришел взглянуть на древесных котов.

— О, мам! — Стефани захотелось обнять ее, но она сдержалась. В конце концов, она была не вполне уверена, почему же идея появления Андерса была настолько хороша, но так и было. Она удовлетворилась подпрыгиванием в кресле и потянулась к брошенному бутерброду. — Он довольно умен. Определенно не нуль.

— Или бестолочь? — спросила мама, дразнящая нотка в голосе не вполне скрывала напряжения.

— Определенно не бестолочь, — заверила Стефани.

Она усмехнулась и укусила бутерброд. Затем ей в голову пришла новая мысль, в результате чего к остальным бабочкам присоединился новый набор.

Андерс придет. Андерс, который определенно не был всем тем, чем она обычно пренебрегала в толпе Труди. Андерс, который и в самом деле был красив и умен и отлично умел слушать, что ты чувствуешь, так что ясно было, что он и правда понимает.

И в этот раз, он, вероятно, даже не заговорит с ней, помимо обычного «С днем рождения». Здесь будет Труди, и парни всегда замечали Труди. И Джессика, почти столь же фигуристая. И Кристина, которую приглашали многие парни.

Андерс придет. Но, возможно, он ее вовсе не заметит…