Командир твое поручение выполнил. Письмо бургомистрам и магистрату города Нарвы о выдачи подателю сего письма, как представителю его светлости герцога фон Шварца двадцать тысяч полновесных серебряных талеров за охрану города и обязательства не захватывать город Нарву, его граждан и их имущества, согласно обязательства, заключенному между герцогом фон Шварцем и бургомистрами и магистратом города Нарвы от 5 октября 1552г., вручил. Сперва направил в Нарву письмо-напоминание от своего имени, для чего пришлось отпустить в качестве 'почтальона' фон Розена, назначив им встречу около Гдова 16 августа. Перед уходом на Урал, зашел в Гдов к Плещееву, поклонился подарком в тысячу серебряных талеров, наместник обещал поддержать нашу слободу, с окружающими её новыми деревеньками, принять ласково и не обижать назначенного в слободу боярина. Как обговаривали, пообещал каждый год по пять сотен талеров за поддержку нашего форпоста на Желче, ему передавать будет ямскожелченский боярин. Так что оставшимся в слободе дал указания запасать за зиму бревна, доски, камень, кирпич с известью, а по весне кто-либо из нас туда придет и организует строительства каменных бастионов и казарм в слободе. Вот и будет нам оперативная база для набегов в Ливонию. Там же, около Гдова, встретил представителей нарвского магистрата, привезших оговоренную сумму, к переданной через фон Розена дате и месту. Привезли в серебряных монетах, в основном в талерах. Так, что принимай Командир денежку 'дань' нарвскую. Заодно проводил и десяток наемников, перегоняющих в Курковку волов с конями. Так что в Гдове за раз три дела сделал.

Вернулся в слободу и 16 августа отошли караваном от пристаней, начав путь к конечной его точкой в Петрограде. По рекам с озерами и волокам прошли без каких-либо излишних проблем.

-Как совсем без проблем? — не поверил Воротынский.

-Да нет, как не без них— возразил Монахов и продолжил — С полоном по первости на волоках намучились. Ни чего потихоньку научились как себя вести. На третьем уже как рота морпехов и высадку и посадку на плавсредства производили почти в идеальном порядке. А на переволоке из Самары в лодии и иные посудины садились даже с перекрытием нормативов и никто за борт не сверзился. Пока переходили, вдалеке все время приличный отряд ногаев маячил. Очень, знаете ли, способствовал скорости и порядку среди полоняников. Особенно когда предварительно все дорогу, так не навязчиво объяснять, что дикие кочевники в Тартарии, куда они едут, делают с попавшими к ним в руки европейцами. Так и дошли до места. Сейчас полон на карантинном острове обитает, а экипажи судов и охрана с семьями на том берегу Сакмары проживают. Хотя карантин по моему излишен, если бы что было, уже в дороге проявилось бы.

— Владимир Ильич, лучше перестраховаться, чем получить какую-либо заразу. -возразил на последнею тираду рассказчика, Пирогов — Так что недельку еще минимум в шалашиках поживут, благо днем температура нормальная. Ночью примораживает слегка, так 'буржуйки' благодаря Певцову с Петровым, в шалашиках имеются, проживут.

— Вот именно— поддержал своего доктора Черный— Все равно у нас нет пока готового жилья для всех вновь прибывших. Через недельку как раз и у нас и в Орске доделают домишки. Вот и обновят новоселы новую жилплощадь. Извини, что перебил Ильич, продолжай.

-Да я уже почти закончил. — продолжил далее свой рассказ Владимир— Осталось подвести итоги. Итог, потерь для нас нет, убитые и раненные наемники для разовых рейдов, я считаю, к нам не относятся. Имеем некоторые расходы на организацию и проведения похода, перекрытые доходами, полученными от рейдов. Приобретения триста сорок девять нанятых уже на пять лет воинов, пока ходили в рейды еще семьдесят человек пришли в слободу, почти все переселились к нам с семьями. Значить это практически наши воины до конца их жизни. Приведено свыше четырех тысяч душ пленников, а именно четыре тысячи двести шестнадцать человек, для нашей экономики вливание такое количества рабочих рук очень большое подспорье. Привезено сто две тысяч талеров серебром, из них пятнадцать тысяч 'дань' из Нарвы, шестьдесят две тысячи в монастыре взяли, двадцать две тысячи в замках при третьем рейде и пять тысяч в замках при втором рейде. Серебряной и золотой посуды и ювелирных изделий еще на двенадцать тысяч с гаком. В Курковку перегнали тридцать ливонских волов, помельче будут, чем малороссийские, но груз везут такой же как и их малороссийские собратья. С набегов имеем сто восемь лошадей, отобрали лучших, сервских кляч не брали. Этих лошадок, а так же сорок человек замковой прислуги и тридцать семей сервов, оставили в Ямме-на-Желче, с гарнизоном в полсотни воинов. С воинами в слободе и их семьи остались жить. Так, что у нас имеется оперативная база на границе с Ливонией для набегов, при необходимости, на её территорию. Нужно назначить кого-то из наших бояр командиром, привезти крепостные пушки для обороны стен и полевые с морскими, припасы к ним, укрепить поселение и можно не сильно бояться за судьбу слободы, отобьются от приличного отряда. Вот и весь мой рассказ.

С этими словами Монахов промочил горло стоявшим на столе поостывшим сбитнем и сел на табурет, с которого он встал при начала рассказа. Обстановка в зале собраний была еще спартанская, откровенно бедная и простые табуреты использовались одноклубниками постоянно, не мало не заморачиваясь их простотой и откровенной бедной отделкой.

— Спасибо за информацию о походе и благодарю за его отличные результаты— поднявшись со своего места заговорил Мечеслав— теперь у нас остался на повестке дня крайний вопрос. Кто пойдет на боярство-воеводство в Ямм-на-Желче? У кого какие предложения?

— Разреши Командир— спросил слова Золотой, буквально за час до собрания прибывший в Петроград из Орска, где он в последнее время проживал почти постоянно.

— Прошу Степан Эдуардович— разрешил полковник.

— Я вижу единственную среди нас приемлемую кандидатуру на занятие этой должности. Я думаю самый подходящий кандидат на должность коменданта нашего форпоста на псковщине это старший прапорщик Тищенко Аркадий Степанович. Обосновываю своё предложение— человек уже в годах, опытный, рассудительный, грамотный, военный и в то же время не чужд хозяйственной деятельности. Может самостоятельно осмыслить полученную информацию и принять по ней решения, а так же выполнить это решение. И опять-таки он один из немногих их нас, кто пока не закреплен за конкретным делом. Так, что предлагаю, по его приезду зимой, обговорить с ним этот вопрос и при его согласии весной 1554г. отправить его с пушками, припасами и монетами в Ямм-на-Желчи на боярство-воеводство.

-Есть другие предложения по кандидатам. Нет. Хорошо. Голосуем. Кто за назначения в Ямм-на-Желче Тищенко, голосуем. Против. Нет. Воздержавшихся нет. Принято. Будем уговаривать Степановича на эту должность. Все официальная часть закончена. А теперь прошу к столу и начнем не официальную часть.

После этих заключительных слов Черного, остальные попаданцы-бояре поднялись, задвигали разнокалиберной мебелью для сидения и потихоньку направились в столовую клубного дворца.

Русский анклав 'витязей' и где-то в горах Южного Урала. Середина апреля-середина мая по новому стилю 1553 года от РХ.

Выйдя о двуконь в середине апреля 1553 года из Петрограда, Черный с Абелем десяток дней шли сперва строго на север, но в предгорьях Южного Урала их путь стал извились, как след змеи, постоянно петляла между всевозможными препятствиями в виде завалов камней, холмиков и горушек с обрывистыми склонами, ручейков с крутыми берегами, каменных осыпей, густых, переплетенных зарослей кустарников с деревьями и прочими местами малопроходимыми для нормальных путников, а не для туристов— экстрималов, которым чем хуже маршрут, тем лучше.

И вот путешественники оказались на ровной площадке у подножия одной из окружающих их многочисленных гор. Даже под пытками Мечеслав не смог бы указать точное место нахождения этой площадки, хотя с детства не плохо ориентировался на местности, сказывались походы в каникулы с дедом в тайгу. 'Змея' пути окончательно сбила его 'приемник GPS' и он мог только определиться со сторонами света и с точностью мог бы утверждать, что несмотря на все изгибы и петли, путь все равно вел их все дальше на север по южным отрогам Уральских гор неторопливо поднимая путников все выше и выше в горы, что уже стало немного ощущаться при дыхании.

По знаку шамана они спешились и взяв по паре своих лошадок под уздцы повели их к купе из трех старых берез, у которых и привязали коней.

-Воевода, возьми вьюк со спальными принадлежностями, сумку с пищей, баклажку с водой и следуй за мной. -произнес шаман, после чего сам снял со своей запасной лошади перечисленное и взвалив его на себя, двинулся к краю площадки, заросшей разнообразными кустами и небольшими деревцами.

-Абель, а что с лошадьми? -задал прямо таки 'рвущийся с языка' вопрос попаданец.

-Не беспокойся воевода, о них позаботятся. Будем идти назад, заберем их в целости и сохранности. — последовал ответ шамана.

Нагруженные путники вошли в одну из множества заросшей кустарников расщелину, которая вскоре перешла в узкий, но достаточно высокий проход в теле камня, так что даже Мечеслав с его ростом мог идти не сгибаясь, по которому и продолжили путь вглубь скал. Следуя за Абелем по ставшему извилистому, повышающемуся пещерному проходу, полковник наконец, примерно через полчаса блужданий по каменному лабиринту, в который неожиданно разветвился прежде единый проход, вышел в небольшую, но высокую пещеру освещенную не понятным для Мечеслава способом. В мягком, слабом свете Черный осмотрелся и удивленно покачал головой, перед его взором предстали нанесённые на камень рисунки и явные письмена на незнакомом языке, которые он и начал осматривая. Первое чему удивиться 'витязь', кругом горы, видимо зашли уже достаточно высоко и воздух должен быть разряжен, а тут дышится легко, ни холод, ни жара не ощущаются, достаточно комфортная для человека температура, да и в самой пещере условный пол был идеально ровный и без единой выбоины. Но главное изумление настигшее бывшего реконструктора, располагалось в середине пещеры. По её центру высился метра на полтора огранённый прозрачный бриллиант алмаза 'чистейшей воды', как сначала решил Мечеслав, размером пять на три метра. Правда, вскоре 'витязь' разъяснил для себя собственное заблуждение с алмазом, находящийся перед ним камень состоял из одного кристалла горного хрусталя, что тоже было уникальным 'изделием' природы.

'Камушек очень уж напоминает какой-то алтарь. Вот только бы узнать какого бога? А то принесут в жертву и не узнаешь в честь кого'. — пронеслись мысли в голове уральского воеводы, пока он рассматривал бесцветный, искрящийся монолит. Даже в слабом, рассеянном свете, присутствующем в пещере, боковые грани кристалла игрались с ним, поглощая его и преломив в своей глубине отбрасывали наружу, уже под другим углом и иного цвета. На верхней грани отполированного камня виднелась не глубокая выемка по контуру человеческого тела, либо кого-то гуманоидноподобного, метра три на полтора. Но не глубокая, это по отношению к самому алтарю, а так человек даже комплекции Черного спокойно мог поместиться в ней и ничего не выступало бы над поверхностью хрусталя.

-Вот и пришли воевода. Располагайся. — произнес Абель указывая рукой на место на полу пещеры у стены, куда сам сбросил свою поклажу и стал её распаковывать. Мечеслав последовал его примеру и уже минут через пятнадцать оба путника сидели на своих кошмах и шкурах составляющих их спальные места и вели неспешную беседу. Вернее разговаривал один 'живой', а Черный иногда задавал уточняющие вопросы.

-Верно задаёшь ты себе вопрос, откуда мы пришли в эти места, от кого свой род ведем и им подобные. — начал свою речь старейшина союзников.

-Не спорю Абель, любопытство разбирает. — согласился полковник.

-Так слушай. Обскажу без подробностей. Наше племя в давние времена, жившие на полдне-закате эллины называли 'Аорсы', что с языка одного из родственных нам племен Кавказа, ныне известных под изменен 'Аланы', обозначался как 'белый'. Уж очень мы, чистокровные аорсы, отличаемся от иных племен проживающих рядом с нами. И цветом тела и волосами, намного светлее, чем те же аланы и иные окружающие нас племена. Но наше племя жило не само по себе. Мы были одними их нашего общего народа, прозываемыми теми же эллинами, 'Сарматы', в которые кроме нас входили и иные кровные нам племена, те же аланы, самые близкие соседи 'Сираки', а так же 'Языги', 'Роксоланы' и 'Сайи'. Для того что бы ты лучше меня понимал я и называю имена племен так, как их называли эллины. А то если начну произносить наши самоназвания, то ты воевода, уж не обижайся, то совсем запутаешься.

-Да я и не думал обижаться. Ведь верно ты решил. По эллинским названиям я лучше ориентируюсь, о чем ты ведёшь речь. — согласился со стариком председатель.

-Все сарматы кочевали по степи со своими стадами от нынешнего Яика, выходя и на его восходный берег до закатного Днепра, как он сейчас называется и от Хвалынского моря, Кавказский гор и Русского моря на полдне, до начала лесов на полночи. Если ты воевода не против, то я перескажу тебе свиток написанные в древности эллином Страбоном, проживавшем в городе по соседству с нашими племенами на восходом берегу Русского моря в одном из находящихся там эллинских царств. Так вот этот эллин свидетельствует про нас, сираков и прочих родственных нам племенам, что 'их земли простираются на юг до Кавказских гор; они частью кочевники, частью живут в шатрах и занимаются земледелием. Эти аорсы и сираки являются, видимо, изгнанниками племен, живущих выше, а аорсы обитают севернее сираков. Абеак, царь сираков, выставил 20 000 всадников, Спадин же, царь аорсов, даже 200 000; однако верхние аорсы выставили ещё больше, так как они занимают более обширную область, владея почти что большей частью побережья Каспийского моря. Поэтому они вели караванную торговлю на верблюдах индийскими и вавилонскими товарами, получая их в обмен от армян и индийцев; вследствие своего благосостояния они носили золотые украшения. Аорсы, впрочем, живут по течению Танаиса, а сираки— по течению Ахардея...'. Врет этот эллин в своем свитке много, но места нашего проживания и чем племена занимались указал правдиво. Так же и о нашей разобщенности правду написал. Наш род это остатки верхних аорсов, как назвал нас Страбон, проживавших в междуречье Волги и Дона, Северном Прикаспии и Южном Приуралье. Живя в этих местах наши предки выращивали пшеницу и не плоды землепашца и естественно вели караванную торговлю, на землях верхней части племени степь была засушливая и много животных она прокормить не могла, вот и приходилось торговать и пахать землю. Из-за чего мы были богаче и многочисленнее второй части племени, названных эллином нижние аорсы, проживавшие южнее наших предков, в степях нынешнего предкавказья и самого Кавказа, его полночно-восходной части, по соседству с сираками. Главным богатством этой части нашего племени был скот, многочисленные стада которого паслись в тучных степях. Жили предки когда мирно, когда воевали, даже с родственным племенами. Но начала уходить наша сила как то незаметно. А тут ещё с восхода начали идти другие многочисленные кочевые племена, ни разу не нашей крови, то есть изначально враги. А у нас уже и не было былого единства, каждое племя билось только за себя. На нынешнее время сохранились только аланы, и то благодаря тому, что забились, как суслики высоко в горах по своим селениям, укрывшись за их каменными стенами в малодоступных местах. Да вот наш род, остатки когда-то могучего племени, так же спрятавшийся в горах. К тому же пришлось даже своё родовое имя для окружающих сменить. Вступая на правах младших родичей то в одно сильное племя, то в другое, когда предыдущий 'родственник' терял силу. Что осуждаешь нас воевода?