Не давал покоя ещё один вопрос: что с человеческими жертвами? Во время оргий обычно закалывали овцу или петуха, кровью которых обмазывались и рисовали символы. Убивали их обычным стальным ножом, причём, как правило, делали это женщины, вошедшие в состояние экстаза. Но говорили они и о человеческих жертвах, их тоже должны принести, он слышал упоминания о каком-то важном событии, которое неизвестный покровитель не позволит пропустить. И вскользь упоминалась жертва, которую ждёт ОН. Причем говорилось об этом со священным трепетом, так не станут говорить о зарезанной корове. Жертва ритуала будет именно человеком.

На постоялый двор он прибыл совершенно обессиленным. Сил едва хватило, чтобы доковылять до стола, где обрадованная Мария уже поставила большое деревянное блюдо с горячими пирожками.

— Мне нужно поговорить с вашим священником, — сказал охотник девушке, забрасывая в рот очередной кусок пирога, — где его найти?

— Отец Стефан служит в городской церкви, это рядом, можно пешком дойти или нанять повозку. Правда, он часто выезжает, чтобы выполнять таинства на дому. Например, исповедовать умирающего.

— А епископ?

— Он в Пожоге, я его только один раз видела, когда он приезжал. Но он уже старый был, а с тех пор много лет прошло, наверное, теперь епископ уже другой.

Немного подумав, Морт решил всё же связаться через отца Стефана, у того есть выход на епископа, а епископ связан с местным отделением Инквизиции. Доминик обещал предупредить, поэтому с ними свяжутся быстро. В любом случае, связь через местного священника будет быстрее, чем самостоятельная поездка. За то время, что он потратит на дорогу, многое здесь может измениться. Потом, когда, уладив вопросы с королём, сюда прибудут святые братья, чтобы провести расследование, он даст подробные письменные показания, укажет фигурантов, предоставит вещественные доказательства, а они займутся своим привычным делом: перекрёстными допросами, очными ставками, обысками, пытками, если придётся, а он, скромный охотник на людей Петер Морт, отойдёт в сторону и вернётся в свою келью в резиденции.

К священнику следовало отправляться прямо сейчас, но Морта одолела усталость, в последнее время он проводил ночи в наблюдениях, а выспаться днём не всегда получалось. Вот и теперь, расправившись с горой пирожков (он вообще любил поесть, даром, что худой), охотник почувствовал, как его глаза слипаются. Отблагодарив ещё раз Марию, которая в ответ одарила его привычной белозубой улыбкой и многообещающим взглядом, Морт отправился к себе в комнату. Завтра, всё завтра.

Проспал он до вечера, выглянув в окно, где уже сгущались сумерки, Морт начал неспешно одеваться и прикидывать, где он проведёт ночь. Собственно, все окрестные замки, особняки и просто господские дома он давно обыскал, переписал хозяев, составил описание каждого, его роль в обрядах, наличие в домах улик, которые трудно было спрятать. Всё это содержалось в толстой тетради, которую он уже приготовил для следователей.

Он глядел в окно на безлюдные окрестности, внезапно взгляд его зацепился за что-то, что заставило его напрячься. Какое-то невнятное чувство, чьи-то глаза, которые пристально наблюдали за ним. Он не знал, кто это, но взгляд его не сулил ничего хорошего, на него обратили внимание. Прочем, было бы странным ожидать другого. Сельская глубинка, где все друг друга знают, и вдруг появляется чужак, который уже месяц мотается по окрестностям с непонятной целью, появляясь в самых неожиданных местах. Учитывая занятия здешних аристократов, неудивительно, что они всегда настороже.

Что теперь? А ничего, просто нужно будет помнить о слежке и чаще оглядываться, поймать его будет сложно, а обвинить в чём-то ещё сложнее. А с завтрашнего дня он и вовсе станет никому не нужен.

Однако, чувство опасности, выработанное за долгие годы занятия опасным ремеслом и подпитываемое изнутри, не оставляло его. Немного подумав, он стал собираться. Личные вещи не брал, хватит и тех, что были на нём. Зато сложил в дорожный мешок всё вещественные доказательства, книги, личные записи, магические артефакты, туда же последовал список подозреваемых и краткое описание роли каждого.

После этого он прицепил к поясу нож, а потом ещё и повесил ножны с тесаком. Он не будет ждать утра, к священнику следует отправляться прямо сейчас, в крайнем случае дождётся утра на месте. Если получится, можно будет потолковать и с теми, кто следит за ним.

Надев плащ и шляпу, охотник выскользнул в коридор, тихо прикрыв за собой дверь, запирать её он не видел смысла, те, кому нужно, всё равно откроют, вот только искать там больше нечего. Выйти на улицу получилось незамеченным. Теперь следует определить, где скрываются те, кого он почувствовал. Он уже понимал, что преследователей двое, или даже больше. Может быть, задача их не только в слежке? Хозяева могли отдать приказ схватить чужака, или даже просто прибить тихонько и закопать в ближайшем лесочке. Им это, разумеется, не по силам, но зато можно будет без зазрения совести взять языка и плотно с ним потолковать. Возможно, и для трибунала лишний свидетель будет.

Через некоторое время он уже знал, что их двое, что прячутся они с другой стороны дороги. То есть, они там прятались, а теперь, когда он намеренно показался им, вызвав короткую перебранку, один направился к постоялому двору, а второй незаметно (ему так казалось) направился за ним следом.

Всё было так, как он и рассчитывал, теперь следовало отойти подальше, а потом дождаться преследователя. Морт намеренно шёл по дороге, не таясь и позволяя неведомому пока преследователю не заблудиться. Сам он уже выучил дорогу, да и в темноте видел настолько хорошо, что слабого света от луны и звёзд ему хватало, чтобы ориентироваться так же легко, как и в ясный день.

Одолев около пяти миль (время как раз близилось к полуночи), Морт замедлил шаг и сошёл с дороги. Здесь имелся небольшой овраг, склоны которого давно обвалились и заросли травой, туда он и направился. За ним пошёл и преследователь.

Здесь, в низине, было гораздо темнее, поэтому он сразу потерял Морта из виду. Некоторое время ещё шёл, ориентируясь на звук шагов, но потом они внезапно затихли. Человек стоял в темноте, дрожа от страха и беспомощно оглядываясь по сторонам. Оглядывался он недолго, скоро прилетевший из темноты костистый кулак врезался ему в переносицу и заставил потерять сознание.

Глава двенадцатая

Очнулся он ближе к утру, по крайней мере, на востоке уже показалась светлая полоска над лесом. Молодой парень, выглядевший, как подмастерье, был связан по рукам и ногам, причём, не верёвкой, а какими-то гибкими растениями, которые больно врезались в тело и не позволяли даже пошевелиться.

Рядом с ним сидел на корточках человек, кажется, это и был тот, за которым его послали следить. Человек этот смотрел на него, и взгляд этот не сулил ничего хорошего. А увидев в тонких руках нож, он вовсе похолодел от страха и задрожал.

— Я всё скажу, — проговорил парень посиневшими от страха губами, — я не хотел тебе зла. Мне приказали...

— Как тебя зовут? — спросил Морт, не глядя на связанного. Он знал цену своего взгляда и приберёг его на потом.

— Миклош, я конюх в имении, — говорил парень по-немецки, видимо, знал, кого преследует.

— А теперь скажи мне, Миклош, — всё тем же равнодушным тоном спросил охотник, — в чьём имении ты служишь, кто отправил тебя следить за мной и каково было его задание?

— Ээээ... — конюх попытался что-то придумать, но инстинкт самосохранения подсказал ему, что человеку, сидящему перед ним, лгать не стоит, тем более, что он, будучи человеком неграмотным и косноязычным, придумать что-то правдоподобное просто не сможет, — меня отправил господин Штерн, я работаю в имении Гёре, но мой хозяин отправил меня к господину Штерну, а тот приказал мне следить за вами. Я ничего не делал, клянусь, только сидел и смотрел на ваши окна.

— А тот, что был с тобой, он куда направился?

— Я был один... — начал, было, конюх, но тут встретился взглядом со своим мучителем, одного этого взгляда хватило, чтобы заменить все известные пытки, губы парня задрожали, и он быстро заговорил, — это Матьяш, он со мной работал, — а теперь пошёл вашу комнату проверить, нам красть ничего не велели, честно, только посмотреть, что там лежит. Книги или оружие, или письма, если найдём, то принести, сами-то мы читать не умеем, а господин Штерн грамотный, он их прочтёт.

— Допустим, — Морт некоторое время раздумывал, что делать с пленным, парень был не опасен, но, если его отпустить, то он сразу побежит докладывать хозяевам. Впрочем, это не так уж и страшно, как только весть о его находках отправится отсюда, можно будет затаиться и ждать. А можно и не прятаться, наоборот, отправиться в город Пожогу и остаться там, в резиденции епископа. Всё, что ему требуется, — это выигрыш во времени в несколько часов. Прикинув расстояние до дороги, он решил бросить пленника здесь, ему ничего не грозит, разве что, туго перетянутые конечности уже начинали синеть. По дороге ходят люди, а он сможет кричать. Рано или поздно кто-то спустится сюда и развяжет его, но произойдёт это ещё очень нескоро.

Не говоря более ни слова, Морт перевернул парня лицом вниз. Тот задрожал в ожидании удара или тычка ножом, но ждать пришлось долго. Морт, ступая тихо и бесшумно, удалялся в направлении дороги. Начинало светать, скоро он найдёт священника и поговорит с ним.

Отец Стефан был на месте, время службы ещё не подошло, поэтому священник мотался из угла в угол пустой церкви и старался навести хоть подобие порядка. Получалось плохо, церковь была новой, добротное каменное здание, крепкие лавки, витражи из цветного стекла, статуя Иисуса, кафедра из дорогого дерева. Но при этом, видимо, сэкономили на прислуге. Пол был грязен, повсюду валялись какие-то вещи, раскрытая библия упала на пол и лежала у кафедры.

— Я слушаю вас, — священник, наконец, разглядел, что в церковь кто-то вошёл, и приготовился к разговору. Это был невысокий худой старик, абсолютно лысый, на морщинистом лице его выделялись необычайно живые глаза, блестевшие, как у молодого. Руки его были постоянно в движении, он перекладывал вещи с места на место, но порядка в результате не добавлялось. — Хотите срочно исповедоваться?

— Нет, — задумчиво ответил Морт, исповедовался он в последний раз очень давно, причём, на всякий случай, самому брату Доминику, который спокойно отпустил ему все грехи, даже не особо вслушиваясь в длинный список, — исповедоваться мне пока рано.

— Может быть, кто-то умирает, и нужно его причастить? — с тревогой спросил отец Стефан.

— Нет, святой отец, — Морт покачал головой и вынул из кармана конверт с бумагой, — у меня другое, куда более важное дело.

Он сломал печать, вынул лист бумаги и протянул его священнику. Тот с опаской взял документ и начал его читать, подслеповато щурясь и едва заметно шевеля губами. По мере чтения текста его лицо вытягивалось от удивления, глаза расширялись, а лысина покрывалась мелкими капельками пота.

Когда взгляд его дошёл до подписи кардинала и печати Святой Инквизиции, он шумно выдохнул и уставился на Морта, ожидая пояснений. Морт сам не читал документ, знал только в общих чертах, что там написано. Податель сего, Петер Морт, достойный сын церкви и прочее, послан с целью такой-то, и такой-то, а потому всем служителям церкви непременно следует оказывать ему всевозможное содействие. Всё это было написано донельзя пафосным языком, который производил ещё большее впечатление на читающего.

— Я вас слушаю, — священник немного успокоился, — какого рода помощь я могу вам оказать?

— Мне нужна связь с епархией, — объяснил Морт, — в идеале — голубиной почтой, в противном случае нам с вами следует выехать туда немедленно, информация, которой я располагаю, не терпит промедления, это касается очень многих людей и, в первую очередь, Святого Престола.

— Да, разумеется, связь есть, я регулярно отправляю сообщения в резиденцию епископа и получаю ответы, у вас есть послание? — священник изобразил озабоченность.

— Дайте мне бумагу, и я его напишу, — сказал Морт, писать послание заранее он не стал, была велика вероятность, что оно попадёт не в те руки.

Священник ушёл, а спустя пару минут вернулся и принёс лист бумаги, перо и чернильницу. Морт, не особо церемонясь, встал за кафедру и, положив перед собой лист, стал писать. Излагал события он максимально кратко, только то, что надлежит знать епископу, а через него и людям из инквизиции. Он втайне надеялся, что сам брат Доминик уже находится здесь, хотя бы в венском отделении, тогда все среагируют быстро, иначе бумажная волокита позволит преступникам скрыть улики и договориться между собой о показаниях.

Когда послание было окончено, он поставил внизу свою подпись, после чего аккуратно оторвал лишнюю часть листа и свернул получившийся документ в трубочку. В идеале требовалось его запечатать, но такими тонкостями он не заморачивался, он охотник, а не писарь.

Приняв от него документ, отец Стефан отправился в соседнее здание, где на крыше стояла небольшая будка голубятни. Минут через десять, оттуда взлетел белый голубь, который быстро взял направление на резиденцию епископа. Неплохо, сообщение будет принято уже через пару часов, а потом его доставят в Вену. Прибытия святых братьев можно ожидать дня через три, а если повезёт, то и быстрее.

Возвращаться на постоялый двор он не хотел, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. То, что местные аристократы забеспокоились, было ясно, но пока их беспокойство ограничилось посылкой соглядатаев, вряд ли они успеют в оставшееся время сообразить, кем именно был неизвестный. Даже опрос свидетелей мало что даст. Выяснят имя, узнают, где жил, а остальная его деятельность осталась неизвестной. Даже его ночные исчезновения, как правило, проходили для всех незамеченными, хозяева были уверены, что постоялец просто спит в своей комнате дни напролёт.

Тут ему на помощь пришёл священник, который предложил пожить у него, пока не придёт ответ на послание. Идея показалась здравой, дом священника не отличался большими размерами, но отдельная комната там нашлась. Единственное, что он сделал, прежде, чем принять предложение отца Стефана, сходил в ближайший лес, чтобы оборудовать там тайник для доказательств, в который положил украденные вещи и свои записи. Он не сможет всё время сторожить свои вещи, а дом священника отнюдь не крепость.

Уединившись в комнате, охотник предался своему любимому занятию, то есть, завалился спать. Прошлая ночь (как и позапрошлая) выдалась бессонной, а впереди было много работы. В самый раз прилечь на пару-тройку часов и расслабиться.

Как ни странно, но пара-тройка часов обернулась тем, что проспал он до следующего утра. Проснулся с ломотой во всём теле, оно просто онемело от долгого лежания. Сладко зевнув и потянувшись, он встал с кровати и накинул на плечи рубаху, хотел взять нож, но решил, что в доме священника ему ничто не угрожает, а потому можно пока обойтись без оружия. Сейчас ему требовалось найти умывальник и чем-нибудь позавтракать.