— Здесь нельзя применять заклинания, — с жаром возразила Аффа. — Администрация закроет глаза на драку, но за использование волн попадем в отделение.
В это время драчуны чудесным образом оторвались друг от друга. Ура! — обрадовалась я. Почесали кулаками, и хватит.
Радость оказалась преждевременной. Тёма вытащил из одного кармана куртки кастет с острыми зазубринами, из другого — перчатку с шипами на костяшках.
— Сейчас из тебя, с*ка висоратская, сделаю котлетный фарш, — сказал угрожающе и медленно двинулся на Мэла. Тот сплюнул в сторону, и я ужаснулась — на снегу остался кровавый след.
— Тёма, пожалуйста! — закричала, но безуспешно. Вот когда я пожалела о своих слабеньких связках и об отсутствии рупора. Эх, кабы знала заранее, всегда таскала бы его при себе.
— За то, что кадришь наших девочек, слепошарый, — прошипел Мелёшин, — готовься всю оставшуюся жизнь работать на таблетки.
Внезапно Тема набросился на Мэла и, расталкивая толпу зевак, прижал его к стене здания, занося руку для удара. Я зажмурилась от страха. Послышался характерный смачный жвак, когда с хрустом ломаются носовые хрящи, встретившись с металлом. Приоткрыла один глаз, ожидая увидеть неизбежное. В штукатурке осталась внушительная вмятина, а Мелёшин успел увернуться.
Не выдержав, я бросилась разнимать парней и вцепилась в куртку Тёмы, силясь оттащить его от Мэла. Однако Тёма был силен как бык. Он дважды вмазал по стене кастетом, и каждый раз Мелёшину удавалось чудом отклониться. Если бы не отличная реакция Мэла, его лицо давно бы превратилось в кровавую кашу с осколками костей и хрящей. Жуткая фантазия подстегнула меня, и я с утроенным усердием продолжила свое комариное дело.
— Тёма, паразит ты этакий, — пыхтела. — Перестань уже!
Схватив горсть снега, засунула за шиворот его куртки. От неожиданности парень замер, и Мелёшину хватило секундной заминки, чтобы оттолкнуть противника от себя, хотя с видимым усилием. Тёма отлетел в одну сторону, я в другую, в то время как толпа улюлюкала и подначивала.
Свиньи! — хотела я крикнуть сборищу, но не успела. Мелёшин, оттолкнувшись от стены, расставил ноги для устойчивости и начал закручивать в каждой руке по заклинанию. Шары стремительно увеличивались в размерах, и через миг в левой руке Мэла полыхал пурпурно-фиолетовый nerve candi*, а в правой — голубой шипящий gelide candi*. Глаза Мелёшина залил бледно-зеленый свет, поглотивший радужки.
Толпа не успела сориентироваться. Прежде чем испуганные зрители попятились в разные стороны, Мэл размахнулся и спустил оба заклинания в лежащего на снегу Тёму. Ослепнув от яркого пятна, в которое слились оба шара, противник Мелёшина прикрыл рукой глаза, не сумев уклониться. Зато опять влезла я. Мне хватило времени, чтобы оттолкнуть Тёму с траектории летящего сгустка, но не хватило мгновения, чтобы самой избежать попадания.
Словно в замедленной съемке я видела, как переливающийся фиолетово-голубой шар врезается в грудь, а потом почувствовала сильный толчок, опрокинувший навзничь. Падала медленно, целую вечность, слыша крики:
— Эва! — крик Тёмы, подхватившего меня.
— Эва! — крик Мэла, растерянно разглядывающего свои руки, словно они были чужими.
— Эва! — крик Аффы, бегущей ко мне по снегу, спотыкаясь.
Толпа зевак растаяла в темноте. Рядом очутился Мэл, опустившись на колени. Взял ладошку и погладил.
— Эвочка, зачем ты полезла? — спросил дрожащим голосом и закричал: — Какого черта полезла? Без тебя бы разобрались!
— Отвянь, козел, — оттолкнул его Тёма с заплывшим глазом. — Лучше вызывай отделение. Сохрани вшивую висоратскую честь и достоинство. — И сплюнул в сторону.
Я захрипела. Силилась попенять, что даже на моем смертном одре эти двое не перестанут скандалить, но язык налился неподъемной тяжестью. Тело будто нашпиговали свинцом, а к конечностям привязали тяжелые гири.
— Эвочка, — схватила другую мою руку Аффа, — какая ты холодная! Два придуря! — набросилась она на парней. — Нужно срочно везти её в больницу. Мэл, ты соображаешь, что натворил?
Судя по ошеломленному виду, Мелёшин соображал туго. Нападение на другого висората, коим являлась я, причинение ему тяжких телесных повреждений, представляющих опасность для жизни, грозили заведением уголовного дела, расследованием и судом.
Повреждения, представляющие опасность для жизни! Осознание сего факта заставило меня забиться в руках Тёмы, но трепыханья походили на агонию. Мэл перепугался.
— Эва, Эвочка! Скажи что-нибудь! Не молчи, Эвочка! Где-нибудь болит?
— Где болит, Мелёшин? — передразнила Аффа. — Запулил парализацией и холодом, а теперь спрашиваешь, где болит.
— С*ка, — злобно выплюнул Тёма и погладил меня по лбу. Мэла передернуло.
— Убери от нее свои грабли, — отбросил его руку.
— А то что? Накормишь и меня? — процедил Тёма. — Чего сидишь? Вызывай скорую помощь, висоратская морда.
— Н-не, — выдавила я непослушными губами.
— Что, Эвочка? — склонился, прислушиваясь, Тёма.
— Н-не надо, — прошептала слабеющим голосом. Меня отвезут в больницу, а оттуда сигнал поступит прямиком в отделение.
— Эвочка, лучше ехать. Последствия могут быть тяжелыми, — сказал Мэл. Поглядел на свои руки и понурился.
— Как минимум две недели в больнице, — уточнил взявшийся невесть откуда Макес.
Я замотала головой и снова забилась в руках Тёмы. Нет, нет, мне нельзя на две недели в больничную койку! У меня сессия, учеба, работа! В конце концов, у меня жизнь, пусть и поганая в данный момент. И Мэл... С моим появлением в больнице его жизнь полетит под откос, начав отсчет уголовной судьбы. В эти самые минуты блестящее будущее Мелёшина испарялось и улетучивалось в тартарары, и причиной его бед стала я.
Лучше отлежусь. Залезу в норку и оклемаюсь. Ничего страшного, подумаешь, слабость.
— Всё ты виноват, — набросилась соседка на Макеса.
— Причем здесь я? — удивился парень.
— Потому что приперся, куда не звали.
— Что же, теперь и развлечься нельзя, когда ты неподалеку?
От перебранки у меня заболели уши. Дышалось с трудом, мелкими и частыми вдохами, как у рыбы, вынутой из воды. Легкие словно зацементировало, а горло забилось песком.
— Сволочь, если не вызовешь скорую, сделаю это сам, — сказал Тёма.
Я захрипела, перемежая попытки сказать со стонами, чем сильно напугала парней и Аффу.
— Почему тянете? — закричала девушка. — Она же остывает!
Мелёшин поднялся с колен и, вытащив из куртки телефон, споро набрал номер, несмотря на разбитые костяшки пальцев.
— Это я, — сказал абоненту, ощупывая челюсть. — Нужна помощь. Nerve* и gelide* одновременно... В грудь... Каждый по десять в диаметре... Я... Знаю! — выкрикнул невидимому собеседнику. — Помоги.
Выслушал краткую отповедь по телефону.
— Согласен... Обещаю...
Пока он говорил, зрение начало путаться. Склонившийся надо мной Тёма расчетверился размытым изображением.
— Отлично, — выдохнул Мэл и отключился. Что-то бросил Макесу, тот ловко поймал. — Поведешь.
Привстав на колено, забрал меня из объятий Тёмы и поднял на руки. Мелёшин был горячим как грелка с кипятком, и я рефлекторно дернулась.
— Уау! — выдал Макес. — Доверяешь? А если разобью, как свою?
— К черту. Сначала довези, — Мэл решительно двинулся вперед.
— Козлина, куда ты ее тащишь? — Тёма двинулся следом. — Прячешь улики?
— Угадал, — ответил Мелёшин, пробираясь боком между машинами. — Отвезу подальше и закопаю в снегу.
— Мэл, лучше не зли! — закричала Аффа позади. — Мы в больницу?
— Нет, — ответил Мелёшин. — К Севолоду.
— Что за чудо-юдо такое? — спросил грубо Тёма.
— Мой дядя, — пояснил Мэл и велел приятелю: — Заводи и прогрей.
На меня накатило странное равнодушие. Вокруг спорили, кричали, возмущались, а мои эмоции застыли безучастной глыбой. Я вслушивалась в биение Мелёшинского сердца, и его стук вводил в транс как ритуальный тамтам.
Хлопнула дверца, и добавился новый звук — заработал двигатель машины.
— Трус, — бросил обвиняюще Тёма. — Хочешь уйти от ответственности?
— Не хочу, — ответил Мэл. — В больнице она проваляется две или три недели, а Севолод снимет последствия за один вечер.
— Что за кудесник такой? — поинтересовалась Аффа. — С трудом верится в его способности.
— Врач. Специалист по вис-травмам.
— Родственничек-убийца, как и ты, — сплюнул Тёма. — Эва, не слушай этого вруна, нужно ехать в больницу.
— Пока ее примут и осмотрят, она загнется, — парировал Мелёшин.
— Говоришь так, будто не вылезаешь из больниц, — хмыкнула девушка.
— Севолод рекомендовал поспешить. У нас в запасе около часа до начала необратимых последствий.
— Эва, решай, — обратился ласково Тёма. — Поедем в больницу.
— Не дави на неё, — сказал Мэл. — Эва, не бойся, Севолод поможет.
— Отдай мне её, — решительно ухватился за меня Тёма. — Угробишь и не заметишь.
— Пока вы препираетесь, время убывает, — заметила Аффа. — Нужно торопиться. Куда едем?
— Поморгай глазками, Эвочка, — попросил Мелёшин. — Поедешь к Севолоду?
Конечно, поеду! Куда угодно поеду, лишь бы поскорей избавиться от змеи, обвившей сердце и сжимающей его тугими кольцами. Я заморгала, радуясь, что веки не обездвижены заклинанием. Зрение ослабло настолько, что лица и фигуры расплывались, сливаясь с фоном.
— Решено, — сказал Мэл с удовлетворением в голосе. — Если не веришь, езжай с нами.
— Куда? — спросил хмуро Тёма.
— В центре. Район "Кленовый лист".
— Не могу, — ответил парень угрюмо. — Туда мне вход заказан.
— Зато я могу, — влезла Аффа. — От свидетеля не отвертишься, Мелёшин.
— Учти, если с Эвой что-нибудь случится, я тебя из-под земли достану, — пригрозил Тёма.
— Уже случилось, — фыркнула девушка неодобрительно. — Наворотили дел с три короба.
Внезапно Тёма размахнулся и с силой ударил шипованной перчаткой по крыше машины.
— На память, — заключил мрачно. — Чтобы глядел и не забывал.
— Запомню на всю жизнь, — ответил Мэл.
— Куда садиться? — крикнула Аффа.
— Впереди, — коротко ответил Мелёшин и попросил Тёму: — Придержи дверцу.
Осторожно залез на заднее сиденье, удерживая меня.
— Не думай, что тебе сойдет с рук, — сказал напоследок Тёма.
— Знаю, — подтвердил Мэл. — Поехали.
Двигатель взревел, и машина резво стартовала задним ходом, наверное, выехала из скопления автотехники. Круто завернула, отчего Мелёшина потянуло набок, а вместе с ним и меня.
— Аккуратнее! — крикнул он водителю.
— Как могу, — откликнулся тот. — Или медленно и печально, или быстро и в блевотине.
— За каждый поворот буду выдергивать по перу из твоей башки, — предупредила кровожадно Аффа.
— Слушаюсь и повинуюсь, — ответил шутливо Макес, и машина стремительно рванула вперед.
Мелёшин нервно сжимал и мял мои пальцы. Я чувствовала, он глядел на меня, но не видела лица. Картинка расползлась и затуманилась, вместо сидящего Мэла было темное пятно.
На тепло салона организм отреагировал парадоксальным образом. Меня начало морозить, и с каждой минутой озноб усиливался. Зубы застучали, тело била крупная дрожь.
— Эва, — спросил беспокойно Мелёшин, — где-нибудь болит?
Хотела ответить, что мне холодно, но вместо слов из горла вырвался хрип.
— Держись, скоро приедем, — прислонился губами ко лбу Мэл. — Она ледяная!
— Дай ее руку, — потребовала Аффа.
Мою ладонь опалило жаром.
— Плохо! — послышался взволнованный голос. — Температура тела понижается, а ткани парализованы. Скоро кровь загустеет, и сердце остановится. Не позволяй ей уснуть. Она должна быть в сознании. Эвочка, слышишь меня?
— Проклятье! — раздался над ухом голос Мелёшина. — Зрачки сужены и не реагируют на свет. Эва, ты меня видишь?
— Кто говорил, что у нас есть время в запасе? — спросил Макес.
— Кто-кто, — воскликнул зло Мэл. — Слишком быстрые изменения! Не могу понять, почему.
Я так и не узнала, трясло ли меня от вселенского льда, сковавшего тело, или тормошил Мелёшин, призывая очнуться.
Последующие эпизоды мелькали отрывками слов и ощущений.
...
— Согревай ее! — кричит Аффа.
Шепот над ухом, яркая вспышка в ночи и нестерпимая боль, заполняющая грудь. Вытравливающая дыхание.
Я кашляю и хриплю.
— Отлично! — слышен голос девушки.
...
Меня опять утягивает в черную бездну. Туда, где покой, парение, невесомость.
— Ей хуже! — голос Мэла.
— Еще!
Снова яркая вспышка, и испепеляющая лава затопляет внутренности. Хрип раздирает легкие.
— Еще!
Огонь выжигает ослепшие глаза и вгрызается в плоть, жгуче пожирая клетку за клеткой.
Отстаньте. Хочу свернуться в клубочек. Хочу уснуть.
...
— Не спи! — меня хлопают по щекам. — Открой глаза!
Пинаюсь и брыкаюсь. Или нет: бьюсь в крепких руках. Звуки доносятся через толщу воды.
— Держись, сладенькая, — шепчет на ухо голос. — Не бросай меня.
Это Мэл. "Не бросай меня". В груди поднимается высокая горячая волна. Я закашливаюсь, словно чахоточная, и слепо шарю рукой.
— Разговаривай с ней! — кричит девушка. Не узнаю ее.
Меня гладят по волосам, дыхание опаляет щеку.
— Эвочка, я не успел сказать... Эва, черт побери, не сдавайся! Неужели не хочешь врезать мне?
Хочу. Хочу впитаться в твои руки и стать твоим дыханием.
— Она не реагирует! — кричит Мэл. — Пульс не прощупывается! Макес, быстрее!
— Стараюсь, — чей-то голос. Кто это? Ускорение прижимает меня к Мэлу.
...
— Нужен еще ardenteri*! — кричит девушка. — Иначе сосуды заледенеют и поломаются!
Ослепительный свет, и новая порция боли растекается по венам.
— Эвочка, девочка моя, ты выдержишь, — лихорадочно шепчет Мэл и добавляет ожесточенно: — Я не отдам тебя гр*баным небесам, слышишь? Поотрываю твои крылья, обещаю, а нимб закину в кратер вулкана.
В кромешной тьме бреду на зовущий голос. Узнаю его, даже если оглохну. За показной бравадой чувствую отчаяние и страх потери. Согреваю остатками незамерзшего сердца, обнимаю лапами своего "зверя".
— Эва! — громкий вскрик Мэла, и его губы на моих, требующие, просящие, умоляющие. — Останься со мной. Не уходи!
Мощный толчок в груди, и новая доза прокачивается через насос. Со свистом втягиваю воздух.
— Да! — кричит кто-то. — Еще тепла!
— Не могу, — сдавленный голос Мэла. — Началась отдача.
Ему больно из-за меня! Отдача сводит судорогой пальцы, выкручивает суставы, могут отняться руки, я помню. Пока что помню.
Тянусь к нему, чтобы забрать боль.
...
Звонкая трель над ухом. Выплываю из забытья.
— Вытащи... В левом кармане, — просит кого-то Мэл.
Меня качает на волнах.
— Ответь, — приказывает он.
— Да, — женский взволнованный голос. — Миновали развязку. Еще...
— Пять-семь минут, — подсказывает второй голос. — Выжимаем максимально.
— Четыре минуты, — заключает девушка. — Да... Плохо... Ardenteri candi*, раза четыре или пять... Хорошо.
— Что он сказал? — спрашивает настороженно Мэл.